– Вы правы, комиссар. Все это выглядит достаточно странно, – согласился Дюпон, задумчиво морща лоб.
– Но хуже всего то, что преступника не удается идентифицировать.
– Разве такое возможно в наше время? – изумился Дюпон.
– Оказывается, да. Труп страшно изуродован, лица нет. Документы, инп или что-либо иное при нем не обнаружено. Отпечатки пальцев снять не удалось – предплечья, ладони и пальцы ободраны и изуродованы сильными порезами – результат, так сказать, прохода через оконное стекло. По ДНК – никакого результата.
– Но как в наше время можно нигде не засветиться с ДНК-идентификатором?
– Оказывается, можно. Регистрацию новорожденных с ДНК-Идом ввели всего лет двадцать назад. А этому типу лет пятьдесят по заключению экспертов, и к тому же он нигде не лечился в последнее время, по крайней мере, ни в одной из клиник земного сектора, и не имел ни одного привода в органы правопорядка.
– Прямо тень отца Гамлета, а не живой человек! – воскликнул Дюпон, прищелкнув языком.
– В точку, Дюпон, – Ланге докурил сигарету, размял ее в пепельнице и вернулся в кресло. – Вот, вкратце, и все дело.
Дюпон взглянул на часы и поднялся.
– Спасибо огромное, комиссар, – протянул он руку Ланге. – Вы мне очень помогли.
– Надеюсь, – с серьезным видом ответил тот, хотя в его голосе слышалась едва заметная ирония. Ланге, не вставая, пожал предложенную руку. – Копию разговора я вам перешлю как и обещал.
– Спасибо. Если можно, в виде текста.
– Без проблем! Приятно было с вами познакомиться, Дюпон.
– Взаимно, всего доброго, – попрощался тот и направился к двери, но около выхода он вдруг обернулся. – Комиссар, не будет ли наглостью попросить скинуть мне заодно и ДНК-идентификатор этого человека.
– А зачем он вам? – чуть помедлив и пожевав нижнюю губу, спросил тот.
– Пока не знаю. Но вдруг мне что-нибудь удастся обнаружить?
– Было бы очень кстати, – с надеждой в голосе отозвался Ланге. – Хорошо. Что-нибудь еще?
– Этого вполне достаточно. И еще раз спасибо, – Дюпон чуть склонил голову в знак благодарности, распахнул дверь и вышел в коридор.
Часы показывали без двадцати минут двенадцать. Времени оставалось как раз заскочить домой, разобрать результаты беседы с Ланге, переодеться и лететь в Сканторп за Эмили Пирс.
Глава 7
До Сканторпа выходило тридцать пять – сорок минут лету на авиетке. Можно было и быстрее, только стоимость перелета мгновенно возрастала в два, а то и в три раза, поскольку авиетка запрашивала прохождение элит- и бизнес-коридоров. А можно даже и за десять минут – на флаере, но это и вовсе дорогое удовольствие.
Дюпон особенно не торопился, и потому выбрал стандартное обслуживание.
Авиетка поднялась со стоянки и, набирая высоту, развернулась на восток. Через пару минут она уже неслась в плотном потоке других авиеток.
Пройдя Бакхерст Хилл, она взяла чуть севернее, и, добирая высоту, вскоре вошла в еще более плотный многоступенчатый поток крупного коридора в сторону Кембриджа. За Эппингом авиетка перестала активно маневрировать и, если не смотреть вниз сквозь полусферические, от пола до потолка, стекла кабины, можно было подумать, будто она стоит на месте.
В авиетках не было гравикомпенсаторов – слишком дорогое удовольствие для дешевого низкоскоростного транспорта, – и потому хорошо ощущались смена курса, высоты и нередкие изменения скорости, хотя, надо отдать должное навигационной системе, она старалась производить маневры как можно плавнее.
Авиетка уже поднялась на семь тысяч футов. Лондон остался позади, а под днищем проплывали редкие, ослепляющие белизной перины облаков. По бокам и спереди скользили еще несколько авиеток в том же направлении.
Плавность полета, шум турбин и воздуха действовали усыпляюще, и Дюпон не заметил, как задремал.
Разбудил его голос навигатора авиетки:
– Вы прибыли в место назначения.
Дюпон протер глаза и сонным взглядом огляделся вокруг.
Он находился неподалеку от высотки «И-Систем», между Эннердейл-лэйн и Кроуберри-драйв – стоянки около здания были собственностью компании, и посадка на них допускалась только с ее разрешения.
Часы на приборной панели авиетки показывали двенадцать пятьдесят две.
Дюпон потер ладонями лицо, затем перевел авиетку в режим платного ожидания, чтобы не терять время на вызов другой, если эта вдруг кому-то понадобится, и спустился на бетон стоянки через открытый люк. Набрав номер Эмили, он бодро зашагал в сторону высотки по широкой аллее, утопающей в тени высоких лип, попутно набирая номер девушки.
– Патрис, я скоро освобожусь, – сразу же ответила на вызов Эмили.
– Хорошо, я жду внизу.
Она отключилась. Наверное, была занята.
Аллея закончилась, и Дюпон быстро пересек длинный, в ширину здания, ряд стоянок компании с тремя авиетками и двумя флаерами.
Над перегретым бетоном клубился воздух, и Дюпон постарался поскорее добраться до широкого козырька здания, нависавшего над входом в высотку, но и там не было спасительной прохлады – те же духота и полуденный зной раскаленных городских улиц.
Дюпон почувствовал, как по спине скатилась крупная капля пота, за ней еще одна и еще. Только зря переодевался перед выходом, с грустью подумал он, одергивая воротничок рубахи.
За его спиной слева с тихим шипением разошлись стеклянные двери, и на пороге здания показался Гройсс. Он прошел мимо Дюпона, держа руки в карманах и глядя в землю перед собой, при этом он не удостоил ни единым взглядом детектива. Рядом с ним шли еще двое мужчин. Один из них о чем-то говорил Гройссу почти в самое ухо – тот внимательно слушал.
Дюпон неспешно приблизился к ним и как бы невзначай преградил дорогу Гройссу.
Гройсс резко остановился, словно наткнулся на невидимую преграду и, подняв глаза, изучающе уставился на Дюпона. Другие двое замерли в шаге позади шефа.
– Добрый день, мистер Гройсс! – бодро поприветствовал его Дюпон.
– Добрый день, – бесцветным голосом ответил Гройсс. – Вы ко мне? Извините, но я тороплюсь.
– Да нет, я просто ожидаю кое-кого. Увидел вас и решил, так сказать, засвидетельствовать свое почтение. Как с нашим последним делом? Все утряслось, надеюсь?
– Э-э, нашим делом?.. – Было заметно, что Гройсс находится в сильной растерянности и натужно пытается что-то вспомнить. – Последним… Я, э-э… – он оглянулся на своих провожатых, но те, похоже, тоже были не в курсе, и с непонятным презрением в глазах разглядывали Дюпона. – Ах, это дело! – спохватился вдруг Гройсс. – Ну да, конечно! Все прекрасно! Извините, я тороплюсь, – и он, вновь опустив глаза, свернул к ближайшему флаеру. Двое его провожатых засеменили следом, оглядываясь на Дюпона.
– Не смею вас задерживать, – запоздало крикнул Дюпон вслед Гройссу, провожая того недоуменным взглядом. – Странно… – вслух подумал он и вернулся в тень козырька, когда Гройсс скрылся в люке флаера.
Из здания повалил народ. Дюпон повернулся к входу, чтобы не пропустить Эмили. Та выпорхнула из дверей одной из первых и, заметив Дюпона, подбежала к нему.
Эмили была в платье чуть ниже колен из светлой воздушно-легкой и очень модной сейчас материи, при движении переливающейся цветами радуги. Платье облегало стройную фигуру девушки, выгодно подчеркивая прекрасный абрис ее отлично сложенной фигуры. Дюпон невольно залюбовался девушкой.
– Привет, Патрис! Не заждался? – защебетала та, беря Дюпона под руку. – Куда идем?
