Последняя осень для № 3
Но далеко уйти он так и не смог, вернулся. Осторожно ощупывая твердость земли шагами, приблизился к малышу, резко рванул край платья, оставив в кулачках ребенка большой кусок ткани, схватил его в охапку и, сгруппировавшись, быстро перепрыгнул через разлом.
Они с малышом упали на безопасное расстояние, заработали пару синяков и ушибов, но успели. В ту же секунду остатки здания с грохотом посыпались в провал.
Так, отлично, теперь у него на руках ревущий ребенок, и не известно, что делать. Не долго думая, Олег сфотографировал уцелевшую табличку с названием улицы и останки женщины, решив, что это может пригодиться для поисков родных ребенка.
Конечно, Олег был очень растерян от своего спонтанного поступка. Но почему-то ему стало легко и как-то не очень страшно, как будто помощь и спасение одной маленькой жизни сместило акценты значимости его собственного существования.
Оказывается, он не малодушный трус, он может оказать посильную помощь тем, кто в ней больше нуждается. И это осознание как-то даже почти окрылило.
"Я могу.......", и этим всё сказано.
Но проблемы-то никуда не исчезли, и их надо бы как-нибудь преодолеть. Хотя бы узнать, где он сейчас находится, как добраться до аэропорта и куда-то бы пристроить ребенка.
Малыш больше не ревел, а обнял Кашавина за шею, уткнувшись в плечо сопящим носиком, поверив в силу, надежность и безопасность взрослого. В одном кулачке он продолжал сжимать лоскут ткани, но скорее уже по инерции, он доверился Олегу.
Немного потоптавшись на месте, Олег решил продолжить движение наугад, куда-нибудь, лишь бы не стоять растерянно. Надо двигаться.
Увидев узкий проём уходящей в сторону, но, похоже, почти не разрушенной улочки, Олег решил свернуть туда. Возможно, там безопаснее.
К тому же, на этой улочке он увидел небольшой ларёк, типа советский "союзпечать".
В таких открытых ларёчках предприимчивые римляне продавали магнитики и прочую всевозможную мелкую сувенирную продукцию для туристов, газеты и журналы для местных жителей и, конечно, карты. Всевозможные карты города, подробные, с указанием достопримечательностей, отелей, магазинов, ресторанов, станций метро, со всем, в чем нуждается любознательный турист.
Обрадованный Олег рванул туда.
Ларёк был брошен, вероятно по тому, что от основания соседнего здания шла подозрительная трещина с ладонь шириной, и, похоже, дом держался исключительно на репутации своего архитектора.
Олег критично оценил ситуацию, но решил рискнуть.
Оставив ребенка на безопасном расстоянии, строго велев ему по-русски (всё равно ещё мал и плохо понимает) не реветь и не идти за ним, аккуратно переместился к ларьку, разбил камнем стекло и сгреб всё, что как-либо показалось ему похожим на карты города. Взял и несколько буклетов на открытых стеллажах.
Порылся в карманах, хотел оставить продавцу несколько евро, всё-таки воровать он не собирался, но услышал вдруг легкий треск ломающейся штукатурки.
Быстро метнувшись к малышу, схватив его в охапку, Олег помчался сквозь изогнутую улочку, подальше от начавшего всё-таки разрушаться и падать дома.
Улочка открылась небольшой площадью. Площадь оказалась мало разрушенной, относительно не плохо сохранившейся и, кажется, довольно устойчивой. Коварные трещины продолжали бежать и по ней, но их было меньше, а устойчивого пространства между ними – больше.
Здесь было более многолюдно. Полицейские, карабинеры, которые следили за порядком, медики, оказывающие первую помощь.
Крысы здесь тоже бегали, но не так активно, боясь людей.
Толпились растерянные туристы и местные жители, вероятно из разрушенных центральных районов, обвешанные немногочисленными спасенными пожитками.
В центре находился фонтан. Фонтан! С водой! Жажда вновь с двойной силой иссушила гортань.
Олег поставил ребенка на ноги и погрузил лицо целиком в воду, затем дотянулся до тонкой текущей струйки и стал жадно, пригоршнями пить чуть тепловатую, с привкусом хлорки, воду.
Утолив первую жажду, снова взял ребенка на руки и умыл ему личико.
Рядом с уцелевшим фонтаном, потерявшим только скульптурную композицию организовался стихийный палаточный городок.
Стояла пара автобусов, куда организованно определяли детей и наиболее пострадавших.
Автобусы? Значит, сюда ведет не разрушенная дорога?
Олег подбежал к водителю одного из автобусов и спросил, где аэропорт, в ту ли сторону поедет автобус? Водитель отрицательно замотал головой и на ломаном английском, как мог, рассказал, что везет людей в пригород, туда, где нет провала.
– Аэропорт, – сказал водитель, указав рукой в противоположную сторону, практически туда, откуда Олег пришел.
Попал, подумал Олег и длинно выматерился. Можно, конечно, попробовать отсидеться здесь, среди других туристов, ведь как-нибудь власти должны будут решать эту проблему. Но, совсем не хотелось.......
А вот ребенка лучше оставить здесь.
Олег подошел к полицейской, женщине, которая с несколькими другими служителями порядка пыталась руководить отправкой детей, и сбивчиво по-английски начал объяснять откуда у него малыш.
Полицейская округлила глаза, всем своим видом показывая, что не понимает.
– Чёрт, – раздраженно смутился Олег и попытался использовать международный способ общения "на пальцах", – бэби-бой....., то есть бамбино..... там, один, мать пришибло......
Тут он вспомнил о сделанной им фотографии в смартфоне и молча показал ее.
У полицейской выступили слёзы. Кажется, она поняла. Она благодарно посмотрела на Олега, жалобно – на ребёнка.
Олег погладил малыша по голове и отдал на руки полицейской.
– Давай, пацан, держись, расти хорошим, если повезет жить дольше, чем длится эта осень, – на прощание сказал Олег, собираясь уходить.
– Bambina, – сказала вдруг полицейская, указав на малыша.
– Чего? – не сразу понял Олег.
Он удивился и впервые внимательно посмотрел на ребенка.
Да, это действительно была маленькая девочка, кудрявая, в комбинезоне со штанишками синего цвета, что и ввело в заблуждение Олега, привыкшего к русскому цветовому гендерному различию.
А впрочем, какая разница, мальчик или девочка? В большинстве европейских стран сейчас дети вообще среднего пола, трансгендеры. Может, и хорошо, что девочка. При удачном раскладе, может девочкой и останется, может, женщиной вырастет. Если, вырастет.
Главное, сейчас с малышкой всё будет хорошо. Пока, во всяком случае. Олег был в этом уверен.
Олег собрался уже идти, но вдруг понял, что не знает куда. И где, собственно, он?
Он достал из-за пазухи ворох изъятой в ларьке бумажной литературы и, бросив прямо под ноги, попытался выудить какую-нибудь подробную адекватную карту. Нашел, поднял, подал в руки полицейской, изобразил руками охват площади и спросил:
– Где мы?
Женщина кивнула, показав, что поняла его, достала из внутреннего кармана формы ручку и поставила на карте крестик.
Олег кивнул и снова спросил:
– Аэропорт?
Женщина поставила другой крестик и махнула рукой, указывая направление.
Обидно, но Олег оказался в противоположной от аэропорта стороне. Далеко. Хорошо бы найти машины и как-нибудь доехать.
Олег разглядывал карту и думал, как быть. Машин по близости явно не было, да и наличие карабинеров не сильно обнадеживало для совершения временного использования чужого транспортного средства. Придется пока пользоваться собственными ногами.
***
И Олег пошел. Он решил не углубляться снова в центр, идти больше по периметру, но в нужном направлении. Долго, трудно, тяжело, но возможно, периодически сверяясь с картой.
Районы города попадались разные, больше или меньше разрушенные. Расщелины – широкие или узкие, но все они были неизмеримо глубокие.
Олег очень устал, укус зверски зудел, но он шел и видел, что многим людям намного хуже. И он помогал, как мог.
Вытащил из под небольшого завала пожилую супружескую пару, соорудил из балок упавшего дома конструкцию, заменившую мостик, для прохода жителей на более устойчивую поверхность. Объяснил растерянным, испуганным туристам где они находятся, и где может быть безопасно. Вытащил из машины, частично провалившейся в расщелину, всех пассажиров. Хотел попытаться вытащить и машину, но не удалось......
Олег чувствовал в себе силы на грани адреналина и ложную неуязвимость. Прямо герой, супермен, самоутверждающийся путем замены событий, которых уже не возможно изменить..
И всё бы хорошо, если бы перед глазами всё время не мельтешили глаза того, брошенного им подростка........
***
Казалось, ангел-хранитель Олега, который сегодня активно трудился, не покладая рук, уже перевыполнил план спасения на полжизни вперед и уже ни чем не сможет удивить. Но, удивил.
Машина! И дорога, сильно разбитая, но, кажется, по ней можно ехать, и, судя по карте, в аэропорт.
Маленькая машинка просто провалилась одним колесом. Парочка молодых туристов беспомощно топталась рядом.
Олег, закаленный опытом проезда по российским дорогам в весеннюю распутицу, помог им выбраться и попросил довезти до аэропорта..........
***
Глядя в иллюминатор взлетающего самолета, Олег видел разломы беспорядочно исчертившие Рим на куски, пересохшее русло и так ранее скудного Тибра. Полуразрушенный Рим выглядел как жертва серийного маньяка, получившая множественные глубокие ножевые ранения, с глубокой вырезанной раной по середине, не совместимой с жизнью.
Историческая часть Рима была почти совсем утеряна. Большая часть центра и Ватикана превратилась в огромную, непроглядную по глубине, воронку. Уже не восстановить. А возможно ли восстановить уцелевшие осколки "Вечного города"?
В памяти медленно всплыла фраза:
"Мир будет разрушен, когда будет разрушен "Вечный город". Никто не уцелеет."
* * * *
Средняя полоса России, провинциальный городок, 19 сентября. Марина.
За прошедшие пару недель жизнь вошла в привычное русло. Россияне следовали совету Правительства и сохраняли спокойствие.
Марина придерживалась общегражданских принципов, поэтому и ее жизнь ничем не изменилась. Она ходила на работу, Артем – в школу. Она старалась не особенно обращать внимания на сплетни и слухи, которые конечно же множились, как грибы после дождя. Жизнь текла по накатанной.
***
Это утро так же мало отличалось от всех предыдущих.....
И, собираясь на работу, Марина привычно подошла к зеркалу.
Эти обычные для нее десять минут на наведение красоты, уже не вызывали той радости, которая присуща молодым женщинам, при созерцании своего молодого еще и миловидного лица. Марина выполняла обыденный утренний ритуал, скорее, из необходимости. Не пойдешь же на работу не причесанная, не подкрасившись.
Каждая минута утра была сотни раз измерена, определена в целях целесообразности. Проснуться, принять душ, приготовить завтрак, разбудить Артема, слегка шлепнуть его по попе, заставив умываться, собрать его школьный рюкзак, позавтракать и, ровно в восемь тридцать, бежать на работу.
Но перед этим, десять минут священнодействия, превращения из заспанной замухрышки в очаровательную, интересную женщину. Марина прекрасно знала все достоинства и недостатки своего лица, и совершенно не обольщалась. Не ожидая увидеть в зеркале ничего нового, разве что, новую морщинку, она привычно потянулась к баночке с кремом, подняла глаза к зеркалу, и вдруг, от неожиданности, уронила крем.
Из зеркала на нее смотрело юное, свежее лицо. Ее, Маринкино лицо, но только помолодевшее лет на пять, а то и десять. Такой она была в двадцать лет, а то, и раньше.
– Мама! Ты такая красивая! – Тёмка, который всегда любил восторгаться по любому поводу, в восхищении таращил глаза.
Марина, в полной растерянности, прислонилась к стене, и тихо съехала по ней на пол. Все чувства пришли в смятение. Оказаться вдруг молодой и красивой было так здорово! Сознание собственной красоты всегда окрыляет, особенно, когда не ждешь этого неожиданного подарка судьбы, и, в тайне надеешься, что посетил он только тебя. Подруги обзавидуются!
Непонятно только, с чего вдруг природа решила нарушить ею же веками установленные правила игры. Все это прекрасно, но, чудес, как известно, не бывает.
И, все-таки..... Это новое лицо было старым знакомым, тем, каким оно было в момент встречи с Темкиным отцом. Взгляд Марины затуманился, щеки порозовели..... , нахлынули воспоминания, те, которые она прятала в потаенных уголках души много лет.... Максим, где ты сейчас? Почему у нас всё так нелепо вышло?......
***
Лето.....Разгоряченный асфальт под ногами. Она – юная, прелестная почти восемнадцатилетняя абитуриентка первый раз приехавшая в Москву. Она в красивом летнем платьице гуляет с подругой на Воробьевых горах, нисколько не заботясь о том, что завтра первый вступительный экзамен. Она была очень в себе уверена и самонадеянна. А до появления ЕГЭ оставалось еще почти два года.......
Он появился неожиданно. Как потом она узнала, это была его особая манера знакомиться.
– Привет. Ты красивая, – просто сказал он. Простая констатация фактов тоже была его особенностью.
Не зная как реагировать, она просто смущенно улыбнулась в ответ. Будучи очень юной и не искушенной, но обладая очень хорошенькой внешностью, она привыкла к банальному навязчивому вниманию из разряда "вашей маме зять не нужен?". На это она всегда знала, как колко ответить, чтобы отвадить наглеца. Но тут, просто румянец смущения и растерянная наивная улыбка. В мгновение ока она забыла все правила кокетства. Он искренне улыбнулся в ответ, глаза потеплели и засветились изнутри синими искрами. И уже тогда, еще не осознавая, она начала тонуть в этой синей бездне.
– Хочешь, – утвердительно сказал он, указывая глазами на лонгборд, на который опирался одной ногой.
– Я не умею, – разочарованно ответила она, хотя с ним уже готова была и с парашютом прыгнуть, если он попросит.
– Я хочу! – рядом засуетилась подружка о которой они уже и забыли совсем.
Он посмотрел на подругу, как на досадную помеху и развернулся так, чтобы устранить ее из разговора.
– Я научу, пошли, – взял Марину за руку и, подхватив лонгборд, повел за собой.
С этого момента начались их сложные отношения. Сложные, потому что никак не подчинялись привычным для Марины принципам. Он совсем не ухаживал за ней, как было принято. Марина не понимала почему и обижалась. Потом прощала, потому что любила.
Он вообще не был склонен ни к какой девчачьей романтике. Даже не понимал, зачем она нужна и как ее проявлять.
Он никогда не дарил ей цветы. А когда она однажды от этого надула губки, просто спокойно ободрал первую попавшуюся клумбу рядом с каким-то госучреждением. Марина испугалась, и они бежали смеясь от этой клумбы, а в ее руке была охапка цветов и травы.
По ее просьбе он водил ее в кино, на модные фильмы, которые она выбирала. Терпеливо скучал полфильма, а потом либо засыпал, либо доставал свой коммуникатор. Она злилась, он удивлялся, как можно такую ерунду смотреть.
Он познакомил ее со всеми своими друзьями и таскал повсюду с собой, не принимая отказов. Говорил, что хочет быть все время с ней. Она верила, и старалась быть всегда с ним, часто наплевав на собственные интересы. Он постоянно требовал ее внимания, но сам вдруг мог бесследно пропасть на несколько дней. И не отвечать на звонки. В первый раз она чуть с ума не сошла от беспокойства. А он появился через пару дней и спокойно сказал:
– Я был занят.
Периодически Максим вдруг зависал, остекленевшими глазами глядя в пустоту. Потом резко очнувшись хватал любые клочки бумаги, ручку, все, что было под рукой и торопливо записывал то, что родилось в его голове. Она сначала пугалась. Потом, привыкла.
– Гений, привыкай, – говорили друзья.
Он одинаково тесно дружил и с парнями и с девушками. Она ревновала, Макс удивлялся и говорил:
– С ней же интересно. А какая разница?
Марина боялась, что Максу с ней совсем не интересно.
И она опять прощала. Прощала за нежность и ласку, за жгучую страсть, которые он дарил ей ночами. И ревность отступала.
Марина провалила все экзамены. Отчасти из-за него. Он занимал все ее время и все ее мысли. Прошел всего месяц, а Максим успел занять уже всю ее жизнь. Мир без него для нее не существовал. Прошел целый месяц, а она еще толком ничего не знала о нем.....
Хозяйка квартиры, которую Марина сняла в глухой окраине на месяц вместе с подругой потребовала проплатить следующий месяц или съехать. Подруга благополучно поступила, планировала жить в общежитии и больше в квартире не нуждалась. А у Марины кончились все деньги, которые ей дали с собой родители.
Марина в слезах пришла к любимому.
– Не вопрос. Живи у меня, – без эмоций сказал он.
– Но это же общага, – она глазами указала на соседа по комнате.
– Антоха, ты же переночуешь сегодня...... где-нибудь, – это была даже не просьба, а констатация факта в его особой манере.
Сосед Антон легко усмехнулся, пожал плечами, взял несколько необходимых вещей и молча вышел.
– А завтра? – робко спросила Марина.
– Будет завтра. Придумаем что-нибудь, – он беспечно пожал плечами.
***
И еще один сумасшедший месяц они жили вместе в его комнате в общежитии. Молчаливый сосед Антон периодически появлялся, но никогда не ночевал. Марина стеснялась поначалу, потом привыкла. Угощала его борщом, который часто с любовью готовила для милого.
Конечно, у них были трудности. И не только финансовые. Марина отлично помнила, как ее поймали поздно вечером, демонстративно выдворили за пределы. А потом она влезала в окно первого этажа, в комнату друзей. Благо окно было низко и они помогали. Скоро это окно стало ее официальным входом. Сначала в окно, потом короткими перебежками до своего этажа, прячась от коменданта и вахтеров. И вся эта жизнь казалась забавным приключением.
Марина узнала, что ее Максим занимается физикой. Подает большие надежды. Легко перешагнул несколько курсов и уже зачислен в аспирантуру, не смотря на юный возраст.
– Вундеркинд, – дразнили друзья.
Серьезно увлекала его физика. Это была его самая значимая любовь. Марина подозревала, что эта любовь для него намного важнее ее самой. И молчала, и терпела.
***
Лето подходило к концу. Марина не строила никаких планов, но надеялась, что все останется, как есть. Ведь они живут семьей. И даже комендант уже смотрит сквозь пальцы, только намекает, что надо для получения комнаты все оформить документально. Марина была бы только рада, но.......
– Солнышко, я должен уехать, – как всегда спокойно, без эмоций однажды сказал Марине ее любимый.
– Не надолго....На три, может, четыре года, как повезет. Там отбор жесткий. На каникулы я буду приезжать, – быстро добавил он, видя слезы в ее глазах.
Марина молча плакала. Она уже поняла, что это конец отношениям. Вот так, просто выбор сделан в пользу физики.
– Когда? – тихо, чтобы не разреветься в голос, спросила она.
– Зачисление в начале ноября. Но....... я должен ехать сейчас, там вступительный экзамен. На конкурсной основе, а зачислено будет только несколько десятков аспирантов из разных стран. А я еще даже толком и не аспирант.
– То есть, ты можешь провалить экзамен и вернуться? – в Марине вспыхнула надежда.
– Нет, я не могу. Не должен. Такая возможность выпадает редко. Это же SISSA! – его глаза горели восторгом.
– Это же International School For Advanced Studies. Для меня и так сделали исключение, благодаря ректору. У них экзамены в июле, а меня допускают в виде исключения сейчас. Им понравилась моя тема, над которой я работаю, говорят, в ней есть потенциал. Я буду заниматься астрофизической теорией элементарных частиц. И это круто! Это расширит мою сферу изучения. И они берут все расходы на себя. И как студент я не буду платить. Это же безумные деньги. Кажется шесть тысяч евро..... А потом, может быть, Кембридж или Университет Майнца, еще не знаю. Я разноплановый, мне вся физика интересна. Ну и, как деньги будут, конечно....Малыш, ну порадуйся же за меня, – в его синих глазах промелькнула просительная искра.
– И, где это? – осторожно спросила Марина.
– Триест, Италия.
Италия тогда была для Марины что-то вроде другой планеты, недосягаемой и, в общем-то, бесполезной для её, Марининой, жизни.
– Италия? А на что ты жить там будешь?
– Ну, придумаю что-нибудь. Подрабатывать буду, – весело ответил он.
И тогда у Марины с кончика языка сорвался ее главный вопрос:
– А как же я?
***
Немного позже, уже наревевшись, Марина помогала ему собирать вещи. Заботливо складывала носки, гладила рубашки, следила, чтобы ничего не забыл. Они вместе решили, что пока Марина поживет здесь. Пока она не найдет работу и дешевое жилье. Он сходил к коменданту и всеми правдами-неправдами и денежными вложениями договорился об этом.
Он не хотел, чтобы она поехала в аэропорт его провожать. Она послушно осталась и опять ревела весь вечер. На следующий день он не позвонил, даже sms не прислал, как добрался. Она забеспокоилась и стала набирать его номер..... Запиликала незамысловатая мелодия из трех нот, мелодия его телефона, здесь, в комнате, в ящике стола....
Макс забыл телефон. Это и успокоило и встревожило одновременно. С ним, наверно, все в порядке, он не забыл ее, он забыл телефон. Ему просто не от куда позвонить. И он свяжется с ней, обязательно свяжется. Он найдет способ, по другому быть не может.
Марина вдруг задумалась. А ведь толком они друг о друге мало что знают. Ну имя, фамилия, вкусовые предпочтения, фильмы и музыка.... А дальше? Их связывали телефоны, номера которых были вбиты в память этих телефонов. И как его сейчас найти? А если вдруг и он не помнит ее номер?.....
Еще два дня она ждала и терзалась сомнениями. Тогда же почувствовала, что беременна. А на следующий день пришел комендант и потребовал ее выселения. Тогда же, когда купленный в ближайшей аптеке тест показал две полоски...... Коменданта мало интересовало, куда пойдет беспомощная растерянная девушка, его интересовала только нехватка койко-мест для будущих студентов.
И тогда Марина решилась ехать домой. К маме с папой. Они простят и помогут. На вокзал ее проводил все тот же безотказный друг Антон, помог занести в вагон вещи. Пообещал, что обязательно сообщит ей, как только Максим как-нибудь свяжется с ним, если свяжется.
Антон иногда звонит и по сей день, хотя общение свелось уже к взаимным поздравлениям по праздникам и не более. И никакой информации он до сих пор не имеет.
Тогда казалось, жизнь ее напоминает дешевую бульварную мелодраму, такую, которые Марина всегда не любила, считая их глупыми и неправдоподобными. Неудачница главная героиня залетела и едет домой к родителям каяться и вымаливать деньги на аборт.
Родители дочь не ждали. Она ведь наврала им, что вышла замуж. Они радовались за нее, сокрушались только, что молодежь нынче свадьбы не празднует.
Узнав всю правду, отец бушевал долго. Мать жалела и защищала Марину. В конце концов решили:
– Рожай, сами воспитаем. И в институт какой-нибудь потом заочно поступишь. Мы еще не старые, здоровые и крепкие. А ты молодая, дурочка. Что случилось, то случилось.
Так и родился поздней весной Артемка, в маленькой жизни которого от отца было только отчество. Артем Максимович. Смышленый синеглазый мальчик. Самая большая драгоценность оставленная ей ее любимым Максом. Правда иногда, глядя на эту маленькую копию Макса, Марина сожалела, что Макс не знает о нем......
***
– Мама, мы опоздаем, – в нетерпении Артем теребил ее за руку.
– А, да, сейчас идем, – Марина взглянула мельком на ребенка, еще раз удивившись его схожестью с отцом.
И......., сначала, не поняла, растерялась от легкой перемены в нем. Казалось, он уменьшился и помолодел тоже. На вид он уже не выглядел восьмилеткой, казался младше.
Нет, не может быть! Это же ребенок, он же взрослеет, растет!
Она подвела Артемку к картонному метру прикрепленному на стене, где они отмечали регулярно его рост, и красным маркером поставила отметку. Красная полоса была на три сантиметра ниже, чем отметка поставленная полгода назад в день Артемкиного Дня рождения.
Этого не может быть! Никогда! Ни за что! Все что угодно, но только не с ее ребенком!!!! Нет!
Силы оставили Марину. Переживания всего последнего времени разом нахлынули на нее, и она отчаянно и бессильно завыла в голос. От испуга и непонимания Артем тихо захныкал вслед за матерью…. Проревевшись, Марина, пошатываясь, подошла к телефону, и, дрогнувшим голосом, вымолила отгул, сославшись на болезнь. Артем в школу тоже не пошел. Обнявшись, они еще долго сидели, пытаясь успокоить друг друга.
А за окном, подобно второму солнцу, уже средь бела дня, пульсировало световое пятно, дыра, поглощающая звезды….
* * * *
Средняя полоса России, провинциальный городок, 26 – 30сентября. Марина.