Последний прыжок
Она ткнула пальцем в Романа, и он согласно кивнул.
– Там было всё наше руководство, а также представитель нашего филиала в Питере, который по этому выборгскому делу как раз и приехал. Я даже в туалет не отходила ни на минуту!
– Да, есть у тебя такая особенность, – пробубнил Роман. – Если углубилась в работу, то ни в туалет, ни поесть.
– Этому должно быть какое-то объяснение, – теперь Люба разозлилась. Её словно втягивали в неприятности и пытались дискредитировать. – Если это маска, то нужно выяснить, как и где её сделали. Или же это очень искусный грим. Кто и зачем решил закончить список краж под маской страхового инспектора? Хотели бросить на меня тень? Чтобы меня не допустили к расследованию? Потому что они знают, что я самый сильный инспектор в нашей конторе и всегда довожу дело до конца! А ещё я органически не приемлю воровство! Никогда! Это для меня принципиальный момент – никогда не покушаться на чужое! Я лучше сдохну, но чужое не возьму!
Она ударила кулаком по ладони, а Роман снова согласно закивал, отдавая дань уважения её опыту и безукоризненной репутации. В глазах музейного руководства читалось недоверие, но вслух не было сказано ни слова.
Руки тряслись и Люба убрала их в карманы пиджака. Пока она молниеносно соображала, губы произносили какие-то слова, которым она не отдавала отчёта:
– Нужно проследить путь этой самозванки, как вошла и как вышла.
– Я уже проделал эту работу и могу сказать, что её нет больше ни на одной камере, кроме тридцать пятой, – подал голос сумрачный Григорий Андреевич.
– Да-да, ни на одной, – рассеянно повторила Люба, даже не слыша его.
– Мне нужно рассказать тебе о своих наблюдениях, – настойчиво вмешался в её раздумья Роман. – Слышь, Люб?
– Да, слушаю, – она отбросила тревожные мысли. – Рассказывай, чего нарыл.
– Ну, по сути, мои наблюдения совпадают с твоими. Чувак очень шустрый и умудрился молниеносно перемещаться между залами и даже умудрился грабить девятнадцатый и пятнадцатый зал в одно и то же время. Во-от, – Роман почесал крупный нос. – Все картины среза́л этим своим лазером со стен вместе с рамами и уходил из зала. И никогда не показывался в том зале, куда уходил. Фишка у него такая. Как будто в переходе между комнатами как-то умудрялся растворяться или исчезать, или я не знаю там как. Но интересно другое. Внешность и поведение у него резко меняются под конец.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась девушка.
– Ты же сама заметила, что поначалу он орудовал быстро, чётко и даже красиво, видела же – он иногда даже пританцовывал на ходу и словно что-то напевал. А потом его как подменили – двадцатую и двадцать первую картины он забирает прям как будто через силу и выглядит мягко говоря не очень, – Роман пощёлкал мышкой и вывел на экран видео из восьмого зала.
Люба сразу отметила, что красивый изумрудный костюм резко изменился в худшую сторону – весь сделался измятый и покрытый пылью и даже пятнами то ли грязи, то ли крови. Перо из шляпы вовсе исчезло. Злоумышленник выглядел измученным и больным – под лёгким остаточным загаром проступала болезненная бледность. Но что самое важное – он теперь сильно хромал, припадая на правую ногу.
– Зайчика нашего кто-то подстрелил? – удивилась Люба.
– Кабы знать, – хмыкнул Роман. – Вот только две последние кражи он совершал гораздо медленнее, как будто из последних сил. Вообще перестал торопиться. Картины переносил с усилием, хотя они же к концу списка и так остались самые маленькие. В обоих последних случаях он просто чудом успел смыться и не попался на глаза возвращающихся смотрительниц. А самое главное – за последней картиной он является с предыдущей в руках, чего не делал до этого. Вот посмотри на его последнюю вылазку.
Люба затаив дыхание следила за тем, как мужчина в истрёпанном костюме, зажав в подмышке свёрнутое в рулон полотно, медленно подошёл к «Грачам» Саврасова, почти не глядя резанул по стене, с искажённым от боли лицом поднял упавшую картину и потащил её за собой. Он с таким трудом переставлял ноги, что казалось, что любой шаг может стать последним. Но на каком-то нечеловеческом усилии воли похититель всё-таки удалился из зала.
– А последнюю картину забрала сообщница, загримированная под меня, – пробормотала Люба. – Умер? И она закончила за него?
– Вполне возможно.
– Сколько по времени заняла вся кража? – Люба сверилась со своими записями. – Они начали в десять ноль три и закончили в десять десять. Вынесли в неизвестном направлении двадцать два полотна и исчезли.
В этот момент на боку начальника охраны ожила рация, и все услышали встревоженный голос охранника с первого этажа:
– Андреич, тут полиция прибыла: следователь и группа захвата. Ищут эту инспекторшу, которая к вам утром пришла, Шестакову.
В комнате воцарилась кладбищенская тишина, и все взгляды обратились на оцепеневшую Любу. Она зачем-то посмотрела на наручные часы и запомнила время: шестнадцать ноль восемь. Глаза директрисы сверкнули радостью. Начальник охраны, не сводя с неё глаз, снял с пояса рацию и поднёс к голове:
– Что говорят? Что им надо?
– Говорят, что её опознали – она вчера с подельником грабанула несколько магазинов в районе Воробьёвых гор, и они ещё посмотрели наши видео и тоже её там увидели. Хотят арестовать.
Люба не раздумывала ни секунды. Она вскочила на ноги и кинулась к двери. Никто из присутствующих не пытался её задержать. Девушка распахнула дверь и выбежала в коридор. Цокая каблуками и беззвучно матерясь, Люба бежала к лестнице, пытаясь сообразить, как избежать встречи с полицией.
В конце коридора показался молодой темноволосый мужчина в гражданской одежде. За его спиной маячили ещё несколько человек в чёрной форме оперативной группы. На долю секунды Люба встретилась со следователем взглядом. Она не успела сбросить скорость или даже подумать, как действовать дальше. Дверь кабинета справа внезапно распахнулась, сильная мужская рука схватила Любу за лацкан пиджака и рванула на себя, в холодную пугающую темноту.
Глава 2. Другая жизнь
На неё обрушился адский холод, жуткий грохот сдавил голову, а невыносимо яркий свет выкрутил всё тело и превратил Любу в ничто.
А потом она снова стала собой и упала на что-то твёрдое и непонятное.
В голове бухали молоты, в ушах невыносимо звенело, а глаза отказывались видеть что-либо кроме размытых тёмных и светлых пятен. Люба закричала изо всех сил, ей казалось, что от мощи её голосовых связок содрогается вся Вселенная.
И вдруг все органы чувств включились одновременно, и Люба обнаружила себя лежащей на холодной земле, устланной прошлогодней палой листвой. Из горла исходил надсадный хрип, а в глаза и уши хлынули образы и звуки, которые никак не вязались с тем местом, где она находилась мгновение назад.
Люба лежала на земле и смотрела на ветви деревьев, кроны которых смыкались в единую тёмную массу, лишь кое-где пропуская солнечный свет. Терпко пахло какой-то зеленью, корой, землёй и ещё чем-то, чему мозг городского человека не мог найти определения. Оголтело щебетали на разные голоса птицы, а в кронах деревьев шумел свежий ветер.
Люба повернула голову набок, и весь мир тут же завертелся и закружился в неистовом танце. Она застонала, а затем её стошнило, неудержимо и мощно.
Отдышавшись, девушка вытерла рот рукавом пиджака и попыталась встать. Голова всё ещё кружилась, но нужно было как можно скорее подняться и оглядеться. Все инстинкты кричали, что необходимо быть начеку. А ещё она чувствовала чьё-то присутствие. Чей-то взгляд. Дыхание.
Тот человек, который похитил её из Третьяковки. Перевёз в этот лес за городом, а перед этим, кажется, вколол какие-то наркотики, чтобы она спокойно лежала в багажнике, пока машина преодолевала бесконечные просторы Москвы.
– Кхто… – она закашлялась, а потом попыталась снова, хрипя и задыхаясь. – Кто ты?
Он молчал и размеренно дышал, глядя откуда-то сбоку и сверху. Люба стиснула зубы и заставила себя привстать на локте и сесть. Это усилие стоило ей почти всех сил. Тяжело дыша и борясь с накатывающей тошнотой, она сидела и настороженно слушала. Её в буквальном смысле колыхало от ударов сердца.
– Почему молчишь? – спросила она чужим глухим голосом.
– Потерпи чуток, – произнёс приятный сочный баритон. – Так всегда бывает при первом прыжке. Телу нужно восстановить и настроить эти… как их… мо-ле-ку-лярные связи. Скоро станет легче.
В речи угадывался какой-то неопределённый акцент, и Люба силилась догадаться, с выходцем из каких мест имеет дело.
– Что ты… со мной сделал? – она шевельнула правой ногой, и сильная боль пронзила колено, бедро и вошла куда-то в живот. – Что ты мне вколол?
– Я спас тебя от ареста, – хмыкнул он. – Выхватил из рук вашего правосудия.
– Они ничего не сделали бы мне, – Люба упрямо мотнула головой и тут же пожалела об этом, потому что боль захватила каждую клеточку мозга.
– Они упекли бы тебя в тюрьму до конца жизни, глупышка, – с сарказмом сказал мужчина. – Если бы не я.
– За то, что картину вынес кто-то, загримированный под меня? – она разозлилась на себя за непривычную слабость и на собеседника за необоснованное самодовольство. – Не смеши.
– Кто-то вынес? Милая моя, ты же самолично грабанула Третьяковку. Нагло и дерзко вынесла полотно. А ещё ограбила несколько магазинов, да ещё и оставила там кучу улик против себя.
– Каких улик? – ей стало не по себе.
Что ещё они смогли придумать, чтобы подставить её по самые уши?
Он засмеялся.
– Отпечатки пальцев на вешалках и в примерочной, ты их там вдоволь налапалась. Лицо твоё на всех камерах, какие только висели. Да и охранник пытался тебя схватить с одёжей в руках, у него в кулаке остался пучок твоих волос после борьбы. И отпечаток зубов, когда ты его куснула.
Он снова засмеялся, и Любе против воли понравился его смех. Она наконец-то справилась с головокружением и повернула голову. И тут же узнала его. Молодой светловолосый красавец сидел на стволе поваленного дерева, расслабленно сложив руки между ног. Только теперь он был одет не в дурацкий театральный костюм цвета майского жука, а в туристические серые джинсы с дополнительными карманами на ляжках и во фланелевую клетчатую рубашку. В левом нагрудном кармане торчало небольшое зелёное перо, наподобие того, которым была украшена шляпа. На ногах виднелись громоздкие туристические кроссовки с толстой подошвой.
Мужчина иронично улыбался, чуть наклонив голову.
– Подняться-то сможешь? – с фальшивой заботой спросил он.
Вместо ответа она встала на четвереньки, постанывая и матерясь.
– Хорош кавалер, даже не попытался.
– Так ты ж терпеть не можешь, когда тебе помогают. Самостоятельная и самодостаточная, вся такая сильная женщина, – хмыкнул мужчина.
– Потому что мне по жизни досталось, – огрызнулась Люба.
– Я всё знаю, – сказал он так грустно, что она почему-то поверила, что ему и правда всё о ней известно.
Превозмогая боль и слабость, девушка поднялась на ноги и застыла. Её покачивало, по телу пробегал озноб, по спине почему-то тёк пот, хотя в лесу царила приятная прохлада. Люба огляделась по сторонам, хмурясь и с натугой сглатывая слюну.
– Где мы? Битца, что ли?
– Почему же, мы всё там же… Правильно спросить не «где», – загадочно ответил он, высокомерно усмехаясь, так что ей захотелось влепить по самодовольной роже.
– Не где? – тупо повторила она.
– А когда, – торжественно проговорил мужчина, подняв палец вверх.
Ледяная дрожь пробежала по телу Любы, а волосы на загривке встали дыбом. Ну вот, попала в руки сумасшедшего. Раньше не доводилось иметь дело с такими, но всё ж бывает в первый раз.
– Когда? – тупо повторила девушка, холодея от предательского страха перед умалишённым.
– Угу. Восемьсот пятый год нашей эры… – он пристально смотрел на неё, словно дожидаясь определённой реакции. – До прихода в это место славян и до основания этой вашей Москвы остался год. И тогда нам уж нельзя будет здесь оставаться, чтобы не искажать… Но мы и раньше всё успеем, делов-то… А сейчас здесь обитают эти… как их… балты в основном, да и финно-угров немножко. Вот же названия, еле запомнил. Но поселения и тех, и других в нескольких километрах от нас, так что они нас больше не побеспокоят. К тому же, они меня боятся, принимают за грозное божество…
Люба слушала вполуха сумасшедшие бредни вора-маньяка, а сама пыталась оценить своё состояние, чтобы решить, удастся ли ей убежать. Знать бы, в каком направлении бежать правильно, чтобы выйти к дороге или домам. Куда он вывез её? Бутово? Солнцево? А если гораздо дальше? Это вообще Московская область? В любом случае нужно бежать до ближайшей дороги и ловить транспорт. Затем нужно как можно скорее добраться до Москвы и связаться с Георгием. Начальник её защитит. Он не даст никакой полиции её арестовать. В конце концов, есть куча свидетелей того, как она вчера целый день пахала в офисе.
– Ты слышишь меня? – настойчиво ворвался он в её мысли.
– Да, что?
– Идти пора, скоро стемнеет, а ночью лучше быть в укрытии.
Он встал с дерева. Только сейчас Люба заметила у него на поясе до нелепости неожиданный меч небольшой длины, со скошенным остриём и лезвием с одной стороны, тускло поблескивающий старым потёртым металлом. Ей стало не по себе. Мало того, что она оказалась в руках преступника, так он ещё и вооружён архаичным холодным оружием. Должно быть, страх отразился на лице, потому что он усмехнулся и пояснил:
– Люди-то ладно. Тут дикого зверья полно. Волки, медведи, рыси. И они тут человека не особо боятся, потому что пока в большинстве. Поэтому нужно быть всё время настороже, это тебе не прогулка по вашему парку Горького.
Подчёркивая собственные слова, он вытащил из ножен совершенно новый охотничий кинжал с хищно изогнутым лезвием, сверкнул светлыми глазами и пошёл куда-то. Люба несколько секунд стояла на месте, а потом кинулась в противоположную сторону, вниз по склону. Ну уж нет, ей с этим маньяком не по пути, пусть ещё попробует догнать.
Шагов через десять у неё обессиленно подломились ноги, и она упала, до крови поцарапав руку о ветки густого кустарника.
Преступник стоял неподалёку и смотрел слегка удивлённо.
– Нам вапщет в ту сторону, – пояснил он, указывая рукой куда-то за спину. – А туда я б те не советовал бежать, там берлога неподалёку, болото непроходимое, а ещё охотничьи угодья местного племени. Я их отвадил, конечно, чтоб к нам не ходили, но чего самим лезть на рожон.
Люба встала и отряхнула сухие листья с юбки. И только сейчас увидела то, что скрывали деревья и кустарники – большой кусок леса был грубо вырублен, прямоугольную поляну заполняла странная конструкция из брёвен и досок. Это походило на каркас будущего здания, к которому забыли приделать стены и перекрытия.
– Что это? – спросила она, обводя взглядом помосты из необструганных досок, перекинутые между брёвнами. Причём, в основном помосты виднелись на втором уровне, на первом они были установлены только местами.
– Это Третьяковская галерея, – с лёгкой улыбкой ответил мужчина.
Люба опешила и часто заморгала.
– Только вчера закончил. Помощник сдох, пришлось самому ещё два дня корячиться. Если бы не помощь ещё меня, то неизвестно, сколько провозился бы… Чтобы безошибочно попадать в нужные залы музея, пришлось сначала тут вырубить больше двухсот деревьев, а потом построить этот точнейший… макет. Слово хорошее… Это, значить, чтобы залы совпадали с реальными до сантиметра.
– Зачем?
– Чтобы без проблем выкрасть полотна, конечно.
– А зачем ты их выкрал? – задала она самый важный вопрос.
– Чтобы спасти, – он слегка пожал плечами и посмотрел на наручные часы. – Уже шесть. Нужно торопиться или придётся топать по ночному лесу, а это очень небезопасное мероприятие, скажу я тебе, дорогуша.
– От чего спасти? – Люба упорно хотела понять его мотивы.
– От пожара ядерной войны, – глухо ответил он и пошёл вверх по склону.
Люба растерялась. С одной стороны, ей следовало бы поскорее найти людей, чтобы обратиться за помощью. С другой стороны, она не знала, где именно находится, и единственной связью с цивилизацией пока оставался этот сумасшедший, вооружённый до зубов холодным оружием. Да и самочувствие неважное. Нужно отоспаться, набраться сил и завтра рвануть когти. Стоит ей прийти в себя – и чокнутый мужик не сможет догнать её при всём желании… А, впрочем, нет. Она погасила в себе преступное желание поскорее убежать. Профессиональный долг взял верх. Гораздо важнее сейчас выяснить, куда он поместил бесценные полотна. Да, ради этого придётся задержаться.
Люба сделала несколько шагов и остановилась – обувь на высоких каблуках решительно не годилась для перемещения по лесу. Она нагнулась и стянула туфлю с правой ступни. Попыталась отломать каблук, но слабые пальцы не справились с задачей.
– Эй! – крикнула она. – Мы не дойдём до твоего дома и за неделю, если ты не поможешь мне с обувью.
Он цокнул языком на весь лес, быстро вернулся, взял туфлю, напрягся и отломал каблук, который размашистым движением швырнул в заросли. Потом туда же последовал и второй.
– Нужно поторопиться, – бросил он и снова пошёл вверх по склону холма.
Они шагали размеренно, но настолько быстро, насколько позволял густо заросший лес. Любе приходилось превозмогать слабость и усталость, чтобы не отстать от человека, укравшего ценностей на тридцать восемь миллионов долларов. Только на силе воли она взбиралась на пологие холмы, спускалась в тёмные сырые ложбины, обходила крупные валуны и поваленные деревья, перебиралась вброд через ручьи и болотистые низменности.
С самого начала она заметила, что попутчик ориентируется по крупным белым отметинам на деревьях. Полосы белой краски опоясывали стволы через каждые десять-пятнадцать метров, так что сбиться с пути было практически невозможно.
Спустя час ей пришлось преодолеть гордость и попросить:
– Погоди, нужно отдохнуть хоть минуту.
Ноги дрожали, когда она опустилась на ствол дерева, покрытый пышным зелёным мхом. Злоумышленник тут же вернулся и встал рядом, глядя с беспокойством.
– Знаю, как плохо тебе сейчас. В первый раз всегда так. Меня тоже ломало и корячило, когда впервой скакнул. Чуть не цапнули полицаи, еле скрылся… Потом будешь прыгать и вообще не замечать. Сейчас надо перетерпеть.
– Кто оставил эти метки? – спросила Люба сквозь зубы, глядя на листву под ногами и тревожно прислушиваясь к тяжело бьющемуся сердцу.
– Мы с тобой вместе их и оставили, – хмыкнул он. – Точнее, ты.
Она подняла голову и посмотрела на него в упор. Красивый завравшийся сумасшедший. Понять бы, что за игру он затеял.
– Я оставила?
– Ты, ты, – он заулыбался ещё шире. – Кисточкой мазюкала деревья, чтобы легче было ориентироваться при переходе между двумя точками. Это ты предложила, я и не догадался. Плутал бы каждый раз, я же подземник, к лесу непривычен, никогда не могу понять, как тут ориентироваться. А ты определила самый короткий и удобный путь, да и от деревни угров подальше, а то они нервничали.
– Угров? – эхом переспросила она.
– Эт ты их так назвала. Это племя местное. Я ж тебе про них уже сказал.
– Угу, понятно. А о каких двух точках речь?
– Ну так это ж Третьяковская галерея и Бункер, – ответил он таким тоном, как будто она должна была быть в курсе.
– Бункер?
– Сама увидишь, – он вздохнул. – Надо идти. Ночью опасно. Волки.
Тут же, словно в подтверждение его слов откуда-то издалека донёсся чей-то вой, и Люба вздрогнула и вскочила на ноги. Страх придал ей сил.
– Сколько идти? – поинтересовалась она, продолжая путь.
– Всего около восьми километров.
– А зачем так далеко?
– Ну так музей-то в одном месте находится, а Бункер в другом. Приходится между ними ходить, – совершенно нелогично и непонятно пояснил спутник, вырываясь вперёд. – Бункер построили в районе ваших Воробьёвых гор, недалеко от развалин бывшего университета.
– Кто построил? – устало уточнила Люба.
– Инженеры Периода Выживания. Место оказалось одно из наименее загрязнённых радиацией, да и на возвышении, вот его и выбрали.
– Ничего не поняла, но очень интересно, – сказала девушка и решила пока с вопросами повременить, потому что дыхание нужно было приберечь для ходьбы.
Они шли по лесу и молчали. Между ними установилась странная недосказанность, а ещё ей не нравилось, что он будто бы знал о ней гораздо больше, чем полагалось человеку, с которым она только что познакомилась. Любу смущал этот меч, который без ножен болтался на его левом бедре и явно мешал ходить. Её смущал кривой охотничий кинжал, зажатый в сильной руке. А ещё она с тревогой заметила в боковом кармане на правой штанине предмет, подозрительно напоминающий пистолет. Он проступал из-под ткани и напоминал ей о том, что она находится в непосредственной близости от опасного и непредсказуемого человека, мотивы которого скрывал туман его сумасшествия.
Или же он старательно разыгрывал сумасшествие, чтобы сбить её с толку.
– Где мы сейчас? – прервала она молчание.
– Шаболовку прошли недавно, – бросил он небрежно. – Вот этот лес через тыщу лет станет Нескучным садом.
Он махнул правой рукой куда-то в сторону, Люба прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь среди густых деревьев, но, естественно, ничего кроме леса не заметила. Всё-таки интересно, это хоть Подмосковье или вообще другой регион? Сколько она проспала? Судя по ощущениям, часов пять, не меньше. А если больше? А что если это уже следующий день? Сколько действовало снотворное? От неприятного предположения Люба помрачнела.
– Какой сегодня день? – спросила она намеренно небрежным тоном. Точнее, попыталась, но голос предательски дрогнул.
– Второе июня.
– Что?! – она остолбенела в буквальном смысле, остановившись и уставившись в спину похитителя. – Ещё сегодня утром было двадцатое мая.
Он обернулся и озорно улыбнулся, словно продолжал играть в игру, правила которой забыл сообщить своей жертве.
– Это там у тебя было. А здесь сегодня второе июня восемьсот пятого года. Сегодня начало четвёртого этапа плана «Спасение».
– И он начался с моего похищения? – грубо сказала Люба.
– С твоего спасения и вовлечения в план, – терпеливо пояснил вор, сверкая зубами.
– А если я не собираюсь участвовать в этом твоём спасении? – дерзко выпалила она, делая шаг назад.
– Ты обязательно будешь, – ответил он с такой непоколебимой уверенностью, что Любе стало не по себе. – Ведь именно ты это всё и придумала…
Он ещё что-то собирался сказать, когда внезапно резко переменился в лице. За секунду мужчина превратился в жёсткого хищника, подобрался и напрягся всем телом, а его правая рука молниеносным движением выдернула странное оружие из кармана. Люба вздрогнула и попыталась закричать, но горло, сжатое страхом, не издало ни звука. Через мгновение раскалённый сверкающий разряд просвистел в полуметре от неё, и из-за спины неожиданно послышался истошный визг. Люба подпрыгнула на месте, словно подброшенная пружиной, и уже в воздухе развернулась всем телом.
В нескольких шагах от неё на земле корчился от боли крупный серый волк. Выстрел разворотил левый бок, опалив шерсть. Зверь в агонии сучил лапами по листве, пытаясь встать, и угрожающе скалил острые белые клыки, обещая Любе расправу.
С визгом она отскочила от дикого хищника, столкнулась с деревом, повалилась на землю, снова вскочила и кинулась к похитителю.
– Нужно уходить, – бросил он глухим голосом, обшаривая окрестности напряжённым взглядом. – Это разведчик, вышел на наш след. Стая может быть поблизости. Скорей!
Они пошли так быстро, как только была способна Люба. Страх подстегнул и помог ей на время преодолеть болезненную слабость. Стараясь не отставать от попутчика ни на шаг, она то и дело оглядывалась через плечо в страхе, что кто-нибудь зубастый и неумолимый вот-вот вопьётся в спину или ногу.
Условная тропа, помеченная белыми знаками, понемногу забирала вправо и вверх, словно огибая некое препятствие. Скоро Люба увидела с высоты холма, на который они взбирались, ленту реки, теряющейся в густых лесных зарослях. Садящееся оранжево-алое солнце окрасило воду и деревья в тёплые нежные оттенки. Лес царил везде, куда ни кинь взгляд, так что ей оставалось только гадать, в какие дикие дебри её затащил дерзкий вор.
Люба почувствовала, что конечный пункт уже где-то близко. Теперь в темнеющем лесу то и дело попадались следы пребывания человека: пни от спиленных то тут, то там деревьев, свободный от валежника нижний ярус и чётко протоптанная свежая тропа, ведущая к некому сооружению, пока скрытому листвой. В воздухе ощущался слабый запах дыма и чего-то вкусного.
Девушка напряглась, не зная, с чем и с кем ей сейчас предстоит столкнуться. Позабыв про волков, она пристально вглядывалась между деревьями, пытаясь угадать, где же закончится их поход. Впрочем, к увиденному она всё равно оказалась не готова.