Неопределенно ответил тот.
– И что это значит?
– Это значит, что сообщение отправлял не Связной – его больше нет.
Наступила мертвая тишина, мужчины молча потупили глаза. Высокий седоволосый человек с татуировкой на лице, назад обернулся, через полог палатки на женщину смотрит, которая девочку и мальчика к себе прижимает.
– Ей не говори, не нужно ее расстраивать.
––
Сегодня солнце проспало, вчера люди устроили ему незабываемое представление – в театре среди песков, светило увидело окончание захватывающего действа. Оказывается, люди способны не только кровавые представления устраивать! Драма, наполненная эмоциями, поразила дневного владыку вчера. Сегодня актеры сами встречали своего заспанного зрителя, стоя друг напротив друга – представление продолжалось.
– Почему, почему я должна уезжать?
Голос молодой девушки дрожал, глаза были красными от нескончаемых потоков слез, пролитых вчера. Сегодня они уже попросту не могли плакать. Мольба и боль читалась в ее взгляде.
– Здесь не безопасно, послезавтра сюда придет смерть.
– Но я только тебя нашла, я только семью обрела, а ты меня прочь гонишь.
– Я тебя не гоню, но я тебе говорил – я не принадлежу себе, я не могу принадлежать только тебе, мой долг это забота о каждом в моей семье. Не требуй от меня выбирать какую-то из чаш весов.
– Да, я помню, извини. Слишком эгоистично с моей стороны пытаться забрать тебя у них.
Девушка оглянулась в сторону палатки. Потом взгляд перевела в противоположную сторону, туда, где люди в серых одеждах готовили к выходу малый посыльный карт. Ее взгляд вернулся к высокому человеку напротив.
– Мы еще увидимся?
– Да, наши пути еще пересекутся.
– Откуда ты это знаешь?
– Звезды сказали.
– Куда ты нас отправляешь?
– В Полуночный Альянс, в поселение Артели Рудокопов и Добытчиков. Там вас встретит Сам, он вожатый, он о вас позаботится.
– Вожатый. Забавно, я знала одного вожатого с полуночи. – Задумчиво произнесла девушка. – А как вы по Пустоши ходите без вожатых?
Вдруг спросила она, опять на высокого мужчину посмотрев.
– Мы ведь мутанты, забыла? Изгои, выродки, у нас у каждого свой природный дар. Кстати, береги сына – у него тоже дар, он тоже особенный. Он может наступление Солнечных Бурь предсказывать, солнечную активность и все явления, с ними связанные. Людям это не нужно видеть.
Девушка, с тревогой на мужчину посмотрела, кивнула.
– Хорошо, я поняла. Тот вожатый говорил, что звезды днем на небе видит и так по ним караваны водит.
– Значит и он тоже мутант – человек нового поколения, следующее звено на пути эволюции.
– А этот Сам, он тоже как и вы все, особенный?
– Нет, он обычный человек, но он вам поможет. Деньги у тебя есть, этого хватит, чтобы безбедно жить с детьми среди таких же людей.
– Среди таких же людей…
Задумчиво эхом повторила девушка. Потом она обняла высокого мужчину, долго не хотела его отпускать.
– Карт к выходу готов!
Донеслось издалека.
– До встречи.
Прошептала она, на носочки поднялась, до лица мужчины дотянулась, он к ней наклонился, девушка его поцеловала. Потом в сторону карта пошла, где ее уже ждала девочка и мальчик – ее дети!
Завтра долги будут уплачены.
Пять картов стояли, образовав круг, мачты со сложенными парусами, вытянулись по стойке смирно – салютуют уходящему солнцу. Люди, в черных комбинезонах, сидели молчаливые и угрюмые, редкие пары тихо шептались и переговаривались меж собой, большинство сидели, потупив взор. Меж ними прохаживались воины, оружие наготове – на ремне у живота. При их приближении карторы притихали, провожали тех косыми, полными ненависти взглядами. Костровые с котлом в руках по очереди обходили группы карторов, разливая в подставленные миски вечернюю похлебку. Все устали, физически от многодневного перехода, но больше морально – скотами гонимые на убой, вперед, где их ждала верная смерть. Ради чего им должно ее принимать? Ради чужой склоки? Ради амбиций чужих?
Лекс, по обычаю ужинал в компании шеф-капитана Гикса и мастер-помощника Ате. Вот так, в жизни бывает – Ате страсть как хотел вырасти по служебной лестнице, но мечту свою, воплотив – воспротивился, от горя выть начал. Сай – инвалид, когда тот с похода к копальне вернулся, сочувствовал ему, в глупости товарища винил, что ради денег и должности тот здоровья лишился. Теперь он сам мастер-помощник, но он почему-то сейчас Саю завидует, на его месте хочет быть, там, в городе, в безопасности. А он, Ате, сейчас здесь сидит, с миской обыденной походной похлебки, а завтра будет посреди Пустоши лежать, глазами стеклянными в ядовитое небо смотреть, а вороны им пировать соберутся; высоко в небе кругами летать будут, всю округу оповещая, о пиршестве великом.
Лекс, молча, дохлебал свою похлебку, поднялся, костровым миску отнес, к периметру лагеря подошел – вдаль смотрит, туда, где завтра им смерть принимать. Как ему завтра людей уберечь, сохранить, домой к семьям вернуть?
– О чем задумался парень?
Голос неприятный, сколько горя и воспоминаний тяжелых с ним связанно.
– О том, что нас завтра ждет, там за горизонтом.
– Там враг нас ждет и победа великая, дело правое – вот, что нас ждет.
– То ваш враг, и дело тоже ваше – нашего там нет ничего.
– Все еще злишься, понять не можешь, что время трудное – время решений спорных.
На собеседника с презрением посмотрел.
– Да, что ты несешь – решения спорные, трудные, ты, что совсем голову потерял? Люди здесь причем, те, которых вы в городе в клетки посадили, те, что здесь под дулами ваших автоматов, завтра под пули чужие пойдут?
– Голова моя на месте, а дело мы общее делаем.
– Ты ври наемник, да не завирайся – у нас дела тут нет, то ваша склока. Наше дело далеко на полночь отсюда.
– Ты так в самом деле считаешь? А если к вам они придут – тоже дело не ваше будет?
– К нам не придут – мы их городов не жгли, головы их отцам не резали, матерей не насиловали.
