Бегство
– Ну а если не кино, то что тогда?
Кроме кинотеатра каких-либо развлекательных мест в городе не было. Конечно, были еще столовые и питейные заведения. В столовую ребята идти отказались, все знали, что там заламывают цены. За какую-то кашу с котлетой непонятного качества пришлось бы отвалить все деньги, которые копились неделями с таким трудом. Так бездумно тратить накопленное никто не хотел. А в питейные их бы, конечно, не пустили. В таких местах обычно собирались отставные солдаты, которые вследствие различных причин возвращались в столицу и ждали дальнейших распоряжений. Накопив немного денег в течение службы, они не знали, куда их потратить. Многие такие отставные бесцельно шлялись по городу, думая, как бы такими средствами распорядиться. Тут их и прельщали приветливые двери кабаков, которые заманивали душевными беседами с такими же бывалыми солдатами и алкоголем, отлично помогающим скоротать внезапно появившееся время.
– Остается только как всегда.
Мальчишки невесело переглянулись. "Как всегда" значило бесцельно шататься по городу час-другой. Гулять зимой и терпеть пробирающий холод не хотелось, но идти домой и делать домашние упражнения не хотелось еще больше, поэтому, за неимением альтернатив, группа двинулась в путь.
В это время дня город выглядел довольно безлюдно. Рабочие еще трудились, а мужчины (в большинстве солдаты) еще не тянулись в кабаки – было слишком рано. Бродя по городу, мальчишки изредка встречали прохожих. Почти все встреченные ими люди были школьниками, которые торопились домой после учебы. Только один раз они наткнулись на расклейщика листовок, оклеивающего стену плакатами. С этих плакатов на них смотрело волевое лицо в фуражке и мышиной серой шинели. Под лицом на бордовой яркой ленте смело красовалась надпись: «Страна зовет тебя! Хвала Червене!» При взгляде на этот железный взор и протянутую к тебе руку казалось, что зовут именно тебя, не кого-то другого, а тебя. Этот взгляд завораживал. Складывалось впечатление, что смотрит он вглубь и видит тебя насквозь, что немного пугало, но и очаровывало в тот же момент. Эффект усиливался от того, что такие листовки красовались почти на каждой стене города, и чудилось, что этот взгляд наблюдает за тобой, где бы ты ни был.
Оторвавшись от листовок, парни двинулись дальше.
– Ну а ты что, поедешь?
Повалэч глянул на Брэзена.
– Ехать? Куда?
– Опять ты в облаках витаешь. В лагерь, в лагерь. Едешь?
– Ты так спрашиваешь, будто у нас выбор есть. Все поедем. Это же обязательно.
– Эх. А так неохота, – сказал один из приятелей.
– Ага. Опять бегать кросс, учить эти построения, копать окопы, – поддержал другой приятель.
– Ну вы чего? – ощетинился Повалэч. – Будет же круто. Будем учиться воевать. Как взрослые. Может, даже винтовки дадут, не то, что в прошлом году.
– В прошлом году было совсем тяжко. Только окопы и копали. У меня потом ещё месяц спина болела.
– Да не ной ты, зато будем знать, как и что на войне делать.
Брэзену эти лагеря не нравились, но избежать их возможности не было. Поездка в лагерь длилась целый месяц и была обязательна для всех детей старше десяти лет. В рамках школьной поездки их отсылали в отдаленный военный лагерь, где им предстояло весь месяц познавать тяготы военной жизни. Для начала школьники размещались в специальных казармах, отдельных для мальчиков и девочек. Далее, после всех бюрократических процедур, начиналась строевая и физическая подготовка. Были и дни, выделенные на уроки теоретических знаний, включающих тактику, оказание медицинской помощи и изучение различных особенностей военного мастерства. Некоторые дни были выделены на физическую работу или же на боевую подготовку. Свободных дней не было. Лагерь подразумевал получение, в основном, практических знаний, которые обязательно пригодились бы школьникам во взрослой жизни. Такой вид обучения был принудительный. Освобождение от лагеря могли получить только тяжело больные дети, коих были единицы.
Для Брэзена это было настоящим испытанием. Физические упражнения выжимали из него все соки. Он был вовсе не спортивным. Его сильной стороной всегда был ум.
– Да, придется ехать, но ведь это еще нескоро, только весной. Еще несколько месяцев.
Брэзен пытался оттянуть этот момент как можно дальше, даже в собственных мыслях.
– Да, еще пару месяцев, но нужно к лагерю подготовится. Столько купить.
– Брэзен, ты уже все купил?
Сама поездка в лагерь была не последней трудностью. А вот до поездки еще нужно было подготовить кучу вещей: каску, лопату, форму, флягу и прорву остальной мелочи. Купить это все необходимо на свои средства, что оказывалось не самой легкой задачей.
– Нет, мы еще ничего не покупали. Сейчас с деньгами туго, пока не до этого.
Все сочувственно на него посмотрели. Отец Брэзена погиб восемь лет назад. Правительство Червены заботится о своих солдатах и их семьях. Для них выделяются специальные пособия, которые позволяют держать семью на плаву. Однако содержать вдов не представляется возможным, стольких средств у государства нет. Поэтому многие семьи, лишившиеся этих пособий и кормильца, вынуждены находиться на пороге бедности. Данная картина была не нова – почти все мужчины отправлялись на фронт, и только небольшой процент возвращался обратно. Даже среди мальчишек у четырех ситуация была такой же, поэтому приятели понимали Брэзена как никто.
– И не говори, мы пока тоже не покупали. Сначала нужно зимние сапоги купить, а то у мамы прохудились.
– А мы вот купили каску, но теперь пока копим.
Так, за беседой, пролетел час. Компания гуляла по серым, холодным улицам города, то останавливаясь и разглядывая немногочисленные витрины, то шествуя вдоль тротуаров, болтая ни о чем. Болтали в основном об уроках и лагере, о том, чем они жили и что их интересовало. Беседа обыденная, но ребята так погрузились в нее, что не замечали ни речей дикторов с их сводками, доносившихся из каждого угла, ни одиноких машин, изредка проплывающих мимо, ни жуткого холода, кусавшего их через пальто, ни времени.
Первым очнулся Брэзен.
– Ребята, сколько на часах?
– Четыре, а что?
– Уже?! Ну я с вами заболтался, давно пора домой.
– Чего так спешить? Давай еще погуляем.
Повалэч явно не хотел прекращать прогулку.
– Вы что? А как же доклад? Вы уже сделали?
– Какой доклад, ты о чем?
– Ну как же, по Военной тактике. Профессор Маневрэвани велел написать доклад на пятнадцать страниц о тактике сражения. Мы должны были выбрать сражение и разобрать тактику, которую применил командующий состав. Срок сдачи уже завтра. Я еще не дописал.
– Как… завтра…
По бледным лицам товарищей было очевидно – никто даже не начинал. Данная работа требовала многих часов кропотливого труда, и все понимали, что за оставшееся время шансов на выполнение у них нет. Но за отсутствие работы их ждало наказание. Наказание обычно зависело от преподавателя. Некоторые были снисходительны и прощали с условием сдать работу позже, но профессор Маневрэвани не был из их числа. Он мог назначить и телесные наказания. Эта перспектива заставила всех приятелей в спешке ретироваться. Наспех попрощавшись, они бросились по домам.
Глава 7
В предрассветной тишине раздавалось только мерное посапывание. И изредка слышался скрип напряженных пружин матраца. Но даже такой, казалось бы, резкий звук был бессилен отвлечь кого-то от столь сладкого сна. К сожалению, это блаженство длилось недолго. Воздух прорезал беспощадный звук трубы, оповещавший о начале нового дня. Все спящие подпрыгнули в своих, еще теплых, кроватях, словно их ударила молния.
Пробуждение не из лучших.
Не теряя времени школьники вырывались из мягких объятий одеял и натягивали холодную форму, висевшую у каждой кровати.
Форма лагеря отличалась от обычной ученической. В повседневной жизни школьники носили гимнастерки из белого плотного сукна и темные шаровары. Многие ученики подпоясывались ремнями с пряжкой. Для девочек были предусмотрены светлые рубашки, темные юбки и жилеты. Здесь же форма была иной, и даже девочки были обязаны носить штаны. Такая форма покупалась отдельно и носилась только здесь, в лагере. Для всех учеников она была единообразна и состояла из темно-зеленой однобортной куртки с отложным воротником и прямых брюк в тон. Покупка таковой формы полагалась обязательной, но стоила та дорого, поэтому бралась обычно с рук и была не в лучшем состоянии.
Одевшись, ученики повалили из казарм в большое здание, расположенное в центре лагеря – штаб. Каждое утро им было необходимо присутствовать здесь на построении.
С трудом проснувшись и нехотя заправив кровать, Брэзен тоже оделся и, слившись со спешащей толпой, поторопился в штаб. Войдя в просторный главный зал, он занял свое место в построении. Остальные подтянулись быстро. От пробуждения до построения прошло не более десяти минут.
Проверив присутствие каждого ученика, руководители лагеря начали первое обязательное лагерное мероприятие, а именно прослушивание радиоэфира. Был включен старый радиоприемник, который, попеременно кряхтя и чихая, начал рассказывать об обстановке в мире.
«Осада города Мали продолжается уже третью неделю. Шанмайская армия вплотную придвинулась к нашей границе, однако войска Червены не теряют оптимизма. Вчера состоялось собрание военного комитета. Несомненно, наши доблестные генералы смогут разрешить сложившуюся ситуацию. Также не стоит забывать о продвижениях наших войск на севере фронта. Вследствие вчерашних действий было отбито несколько городов и освобождены поселения. Все это говорит о том, что наши солдаты не теряют времени и вскоре нас ждет окончание войны. Слава Червене!»
Несмотря на звучный голос, резавший слух, мало кто вслушивался, все были сонными, некоторые спали на ходу. После небольшой речи радиоприемник в последний раз чихнул и затих.
После этого следовала самая нелюбимая для Брэзена часть лагерной жизни – кросс. Лагерь располагался вдали от городов и любых населенных пунктов. Вокруг высились только горы, леса и чистый воздух, которого так не хватало в грязной столице. Такое расположение было идеальным, бежать отсюда, даже при большом желании, было невозможно. Здесь было тихо и спокойно, ничего не отвлекало детей от познания военной жизни.
Физические упражнения, в том числе кросс, являлись основой лагеря. Каждое утро начиналось с кросса по пересеченной местности. Стартовал он у штаба, затем дорога шла по траве к реке, затем вдоль нее. Далее начиналась самая трудная часть – гористая местность. Почва под ногами была каменистая и неровная, дорога уходила вверх под уклон. Было необходимо приложить немало сил, чтобы двигать грузное, сонное тело вперед. Но после подъема ребят ждал длинный пологий спуск. В конце трасса проходила сквозь редкий лес. Возвращаться следовало в исходную точку, к штабу.
Вместе со школьниками кросс бежали и сотрудники лагеря, которые то и дело останавливались, чтобы встряхнуть отстающих или наблюдать за пробежкой со стороны, дабы увериться, что никто не нарушает правила и следует строго трассе.
Для Брэзена физические упражнения были просто невыносимы, но пропустить их он не мог. Поэтому, сделав разминку, он вместе с остальными поплелся к месту старта.
Холодное весеннее солнце вяло вставало на востоке. Воздух подернулся первыми лучами. Было зябко. Несмотря на это, Брэзен и остальные двинулись в путь.
Спустя какое-то время отряд вытянулся вдоль трассы на многие метры. Брэзен был в хвосте. Он был уверен, что одним из тех, кто возглавляет вереницу, был Повалэч. Дыхания не хватало. Брэзен то и дело глотал свежий воздух, но это не помогало. От этого только жгло горло. Перед глазами все плыло, но подначивания следящих за отрядом офицеров заставляли его переставлять ноги. В голове было пусто. Думать было тяжело, все силы отнимал бег. Единственное, что Брэзен знал – нужно бежать.
Прибежал он полностью обессилившим. Ему было жарко, казалось, что тело просто плавится. Ноги болезненно дёргало. Еще долго он восстанавливал сбившееся дыхание.
После кросса и небольшой передышки школьников ждал долгожданный завтрак. Все к этому времени были уже зверски голодны, поэтому молочная каша исчезала из мисок с невероятной скоростью. В столовой слышался только звон ложек о тарелки.
Наевшись каши и запив это все теплым сладким чаем, пошли обратно в казармы. Нужно было взять тетради и подготовиться к урокам.
Вернувшись в казарму, Брэзен распластался на койке.
– Думал, что сегодня умру.
– Не преувеличивай. Ты всегда так говоришь, – из толпы мальчишек к нему подошел Повалэч.
– Нет, сегодня я и впрямь так думал.
– Тебе просто нужно больше заниматься. Гляди, и выносливость придёт.
Брэзен был слишком уставшим, чтобы спорить.
– Готов к занятиям?
– А что у нас сегодня?
– Ты что, опять не учил? Сегодня у нас занятия по оказанию первой помощи. Нужно знать, как накладывать повязки. Опять выговор получишь.
– Ну и что?
– Как что? Заставят отрабатывать.
– Тю, скажут пробежать пару километров, делов-то. Всяко лучше, чем сидеть зубрить.
– Ну ты, конечно, даешь.
Брэзен в который раз удивлялся физическим способностям своего друга.
Занятия прошли без каких бы то ни было эксцессов. Тут Брэзен был в своей стихии. Ответив на все вопросы преподавателей, он продемонстрировал свои обширные знания в накладывании повязок. Используя товарища как манекен, он смог мастерски наложить как спиральную, так и крестообразную повязку. Учитель остался им доволен.
После окончания занятий среди студентов стояло заметное оживление. Сегодня для многих был особенный день – впервые их станут учить обращению с реальным боевым оружием. Мальчишки были ужасно взволнованы. Наспех бросив свои тетради в казармах и разобравшись с горячим обедом, ученики прошли в отдалённое здание. Здесь их должны были научить разбирать и собирать оружие. Позади здание было оборудовано стрельбищем.
Брэзен не слишком разделял всеобщее воодушевление. Это ведь просто оружие, ведь так? Об остальных сказать такого было нельзя. Глаза детей горели.
Когда ученики собрались в полном составе, началась теоретическая часть. Им продемонстрировали само оружие. У многих невольно вырвался вздох восхищения. Это была стандартная винтовка армии Червены. Далее следовало длинное описание ее создания, особенностей эксплуатации и основных характеристик. Лекция была довольно долгой, но многие внимали с невероятной сосредоточенностью и неподдельным интересом.
После этого, выстроившись в очередь, дети подходили к винтовке, лежащей на столе. Инструктор, бывший солдат, при ученике проводил полный разбор и сборку винтовки. Задачей ученика было запоминать. Затем и сам ученик должен был это повторить. После успешной сборки ученик менялся, и процедура проходила по новой.
Когда наступила очередь Брэзена, он немного волновался. Все в Червене знали, как обращаться с оружием. Это было естественно. Но все же Брэзен боялся сделать что-то не так. Поэтому он внимательно следил за всеми действиями инструктора. Вынуть затвор, вынуть шомпол, снять крышку магазина, разобрать затвор. Собрать в обратном порядке. Все это он повторял в голове, как заклинание, боясь ошибиться. По итогу ошибки он не совершил. И только собрав винтовку вновь, выдохнул и расслабился.
За теоретической частью следовала часть практическая. Для этого дети вышли на улицу, на специально оборудованное стрельбище. Оно представляло собой расчищенную территорию, тянущуюся вглубь на несколько километров, по бокам огороженную земляным валом. На расстоянии нескольких десятков метров виднелась установленная мишень, которую было необходимо поразить. Так же по очереди ученики выполняли упражнения по стрельбе.
Стрелять раньше Брэзену, конечно, не приходилось. Дождавшись своей очереди, он вышел на линию огня. После небольших пояснений взял в руки винтовку. Первое, что врезалось в память, это тяжесть. Винтовка была тяжелой. Конечно он знал, что она весит почти пять килограммов, но раньше это были просто цифры. Теперь они легли в его руку реальной тяжестью. Это казалось чем-то невероятным.
Для первых занятий ученикам нужно было практиковать стрельбу из положения лежа – самое оптимальное положение для новичков. Поэтому Брэзен сначала присел, а затем лег на землю, устраиваясь. Левой рукой он обхватил цевьё, натянул винтовочный ремень, приставил приклад к плечу. Скула легла на прохладный приклад. Взгляд остановился на мишени. Время застыло. Брэзен ждал команды. Услышав приказ, он нажал на курок.
Плечо пронзила боль. Хоть он и держал приклад довольно крепко, отдача была ощутимой. Поднявшись и отдав оружие, Брэзен стал ждать своих результатов. Проверив его мишень, инструктор вынес свой вердикт: удовлетворительно. Итог был ожидаемым. Брэзен вернулся в строй.
К концу занятия все были вымотаны. Сказывалась общая усталость. Она навалилась на плечи и сильно тяготила. Но до отдыха было еще рано. На сегодня в лагерной жизни было запланировано еще одно мероприятие.
Все собрались на плацу. Сегодня день особый – День Почести. Такие праздники проходили с разной периодичностью, обычно раз в несколько месяцев. Они были созданы для памяти героев войны, памяти освобождения городов или памяти каких-либо крупных битв.
После того, как все построились в изящные линии, началось чествование. Для предания празднику помпезности играла громкая музыка в исполнении оркестра. Символично подняли флаг. Царило торжественное настроение. Несмотря на усталость, на лицах сияли улыбки.
После прослушивания гимна на импровизированную сцену, установленную на время чествования, поднялся капитан лагеря. По традиции он должен был держать речь.
«Дорогие жители Червены, – начал он. – Мы собрались здесь не просто так, мы собрались здесь, чтобы отметить этот светлый праздник – День Почести. Как вы все знаете, он создан для того, чтобы почтить память всех, кто погиб во время войны. Данный праздник не обошел никого стороной. Здесь собрались учителя и ученики, люди разных возрастов и поколений, но нас объединяет одно – все мы потеряли кого-то на войне. Отца, деда, брата, дядю… Но мы должны помнить, что их жертва не была напрасной. Они подарили нам страну, в которой мы сейчас живем, наше замечательную Червену. Мы этого не забудем. Мы встанем на ее защиту, мы продолжим дело наших предков. Настанет день, и мы отправимся на фронт. Многие из нас боятся этого, но не стоит. Наша жертва тоже не будет напрасной. Наши потомки будут так же помнить о нас, как и мы сейчас о своих предках. Почтим же их память. Хвала Героям! Хвала Червене!»
Над рядами проносились торжественные возгласы. Все вторили капитану. Дружное эхо.
После конца чествования и ужина день был окончен. Ученики были свободны в своих действиях. Большинство решили принять душ.
Брэзен был слишком слаб, чтобы пошевелиться. Он ничком лежал на кровати. Даже малейшее действие казалось непосильным. Непосильным было даже думать. В голове царила пустота. Но то и дело в этой пустоте всплывала речь капитана. Вот о ней думать Брэзен перестать не мог. Что-то в словах капитана его смущало и даже злило, но он никак не мог облечь свои чувства в мысли. Так и лежал, пытаясь разобраться.
Возможно, его смущало то, что все считали этот праздник светлым. Какой же это праздник? Столько людей погибло. Не подошли бы людям больше скорбные лица? Или его смущало то, что капитан говорил о войне, как о неизбежном? Словно они туда пойдут и обязательно погибнут. Или, вероятнее всего, он просто скучал по отцу. Он никогда не видел его, не знал, каким тот был. Единственное, что о нем сохранилось, так это рассказы матери. Этого было мало. Неизмеримо мало. Но ведь почти у всех его знакомых отцы на фронте или уже погибли. Тогда почему они не грустят? Почему улыбаются? Неужели они не скучают? А что будет с ними? Они тоже уйдут на фронт и оставят своих детей так же, как и отец оставил Брэзена? Но ведь отец Брэзена – герой, он воевал и защищал страну. Много мыслей сплелись воедино. Брэзен не знал, что он чувствует: гнев на отца за то, что тот бросил их? Или гордость за него? Обиду или одиночество? Все это казалось таким сложным. Пытаясь разобраться в своих мыслях, Брэзен все глубже падал в сон. Он даже не заметил, как сознание его покинуло.
Глава 8
– Может, еще передумаешь?
Повалэч посмотрел на Брэзена с мольбой в глазах.
– Нет, я уже все решил.
– Да сдалось оно тебе. Вот пойдем со мной в солдаты. Попадем на фронт, может, в роте одной будем.
– Нет. Я же уже говорил. Солдатом – это не моё.
– Ну ты, конечно, не такой силач, как я, – Повалэч шутливо ударил себя в грудь, – но солдаты разные бывают. Будем защищать Червену, авось и героями станем.
– Героями, говоришь… Не переубедишь меня. Во врачи пойду, и всё тут. Мое решение окончательное.
Повалэч вздохнул, не скрывая расстройства.
– Может, ты наоборот во врачи пойдешь? Сдашь экзамены, время еще есть.
– Я? И во врачи? Ты ж сам знаешь, что по части учебы я плох. Ни один экзамен не сдам. Да я ж с детства солдатом стать хотел.
Брэзен только кивнул. Дальше они продолжили идти молча.
На улице было немноголюдно. Тишину резал только голос диктора из динамиков. Под ногами иногда шуршали сухие листья. Был всего сентябрь, но они уже начали опадать. Несмотря на тепло, в воздухе стоял особенный запах начинающих преть листьев, который выдавал осень. В молчаливой тишине парни не заметили, как дошли о места назначения.
Войдя в здание, они оказались в просторном зале. Тот был заполнен подростками, которые нервно прохаживались из стороны в сторону или стояли с кипами бумаг, пытаясь что-то зазубрить. В воздухе чувствовалось напряжение. Оно было почти осязаемым.
Брэзен и Повалэч заняли место в углу, подальше от остальных. Брэзену предстояло сдать один из самых важных экзаменов в своей жизни, и, хоть он и готовился к нему месяцами, нервы все равно не выдерживали. Повалэч на правах лучшего друга вызвался выступить в качестве моральной поддержки. К тому же у него было свободное время – он экзамен не сдавал.
В зале было много учеников, но, по сравнению с тем, сколько учеников выпускалось вообще, это был малый процент. Подавляющее большинство предпочитало экзамены не сдавать. Для того, чтобы пойти в солдаты, никакие экзамены были не нужны. Ученику нужно было только закончить школу и обратиться в специальное ведомство. После этого его приписывали к определенной роте. Так поступали почти все парни, многие, как и Повалэч, мечтали пойти на фронт с детства. Девушек в солдаты не брали. Считалось, что женщине лучше находиться подальше от войн, однако они отнюдь не сидели без дела. Женщины работали на заводах. Так они поддерживали своих мужей и отцов. Парням тоже оставляли право выбора. Те, кто не хотел, или по тем или иным причинам не мог пойти в солдаты, были обязаны сдать экзамен. При высоких результатах им дозволялось поступить в один из немногочисленных вузов. Выбор профессий был ограничен, в основном это были медики, инженеры и политики. И, хоть выбор и был, все же большинство предпочитало судьбу солдата.
Брэзен был не из их числа.
– Ну что, определился, в какой вуз пойдешь?
– Не думал. Главное – сначала сдать.
– Да ну, с твоими знаниями точно сдашь.
Брэзен не был так уверен, но Повалэч не переставал любопытствовать.
– В Простый или в Обтижнэ, или в другой какой?
– Если баллы будут низкие, то в Простый, а если все сложится хорошо, то в Обтижнэ.
– Ну вот и порешили, ты, главное, расслабься, верь в себя.
Друг участливо похлопал Брэзена по плечу. Тот хотел еще что-то сказать, но в зале раздался металлический, безэмоциональный голос, доносившийся из громкоговорителя. «Все, сдающие экзамен, пройдите в свои аудитории. Повторяю. Все, сдающие экзамен, пройдите в свои аудитории».
– Ну, тебе, кажется, пора.
Повалэч ободряюще взглянул на друга.
– Выложись по полной.