Окно в Энцелад

Макс остановился и, сдвинув брови, требовательно уставился на нахалку. Девушка спрыгнула с капота и сделала шаг навстречу. Она, казалось, не замечала ни ветра, ни дождя.

– Максим Смолов? – спросила незнакомка, глядя на хмурящегося мужчину снизу вверх.

– Допустим, – буркнул он, – вы кто?

– Есть разговор. Может, сядем?

Она кивнула на машину.

– Я спрашиваю, вы кто?

Девушка стрельнула глазами по сторонам, затем со вздохом запустила руку в задний карман брюк и достала синий прямоугольник.

– Майор ФСБ Анастасия Гонцова, – отчеканила она, развернув удостоверение.

Макс вгляделся в фотографию казенного образца, на которой Анастасия была в униформе, затем попытался запомнить номер удостоверения, но девушка решила, что с него хватит, и захлопнула корочку, спрятала в карман.

– Такая молодая и уже майор, – одобрительно заметил Макс, – круто.

Анастасия прищурилась, всматриваясь в его лицо, но не увидела и намека на заигрывание, поняла, что его слова – не комплимент, а искреннее удивление.

– Я не такая молодая, как кажется, – ответила она, чуть смягчившись. – Присядем?

Макс кивнул и взялся за ручку двери, система «килесс» отперла машину. Он сел на место водителя, фээсбэшница опустилась на пассажирское сиденье и захлопнула дверцу. Стало тихо, сухо и тепло. Макс завел двигатель, и через пару минут в салон потекли струи горячего воздуха.

– Итак, что я натворил? – начал он, повернувшись к майору.

– Пока ничего, – сказала Гонцова, пристально вглядываясь в собеседника. – Наверное. Но у меня есть к вам несколько вопросов, и я ожидаю от вас честных, откровенных ответов.

– Постараюсь, – искренне пообещал Макс, покусывая губы, – но ничего не гарантирую.

Майор чуть нахмурилась, но, очевидно, решила не начинать разговор с прессинга. Сохраняя вежливый тон, сказала:

– Уж постарайтесь. Дело в том, что вам может угрожать опасность.

– Мне?

– Да.

– С чего бы?

Она, наверное, вообще понятия не имеет, что такое опасность, мелькнула невольная мысль. Однако внутри от ее слов похолодело.

– Максим… я могу вас так называть? Скажите, Максим, с вами в последние дни связывались незнакомые люди?

– Со мной регулярно, каждый божий день, связываются незнакомые люди, – честно признал он.

Гонцова нахмурилась и насторожилась.

– Кто именно?

– Да всякие… новые заказчики, бухгалтера корпоративных клиентов или…

– Нет, я не о том. Не по работе, а в частной жизни.

Макс отрицательно покачал головой.

– А с вашим сводным братом? Его же Александром звали, не так ли?

Он стиснул зубы и посмотрел в сторону. Анастасия терпеливо ждала ответа, не сводя с него глаз.

– Может, он вам что-то рассказывал? – не выдержала она через минуту. – Или его супруга?

– Нет, не знаю, – мотнул головой Макс, – никто не контактировал, насколько мне известно. Со мной уж точно никто.

Гонцова помолчала несколько мгновений, пристально рассматривая его, а затем развернулась к нему всем корпусом и достала из широкого бокового кармана телефон.

Макс прислушивался к завываниям из своего желудка и с нетерпением ждал окончания этого странного разговора. Под пронзительным взглядом молодой женщины он чувствовал себя неуютно. А тут она еще принялась копаться в телефоне, ничего не объясняя. Он стал прикидывать, как бы поскорее отделаться от фээсбэшницы и отправиться обедать, но та наконец оторвалась от сотового и спросила:

– Вы когда-нибудь встречали этого человека?

С этими словами она развернула к нему аппарат, демонстрируя фотографию.

На экране Макс увидел мужчину приятной наружности с коротко стриженными русыми волосами и длинной бородой. В его больших голубых глазах светилось нечто, что Макс мог бы описать словосочетанием «отеческая доброта». Несмотря на это выражение и на обильную растительность на лице, мужчина выглядел молодо, ему можно было дать не более двадцати восьми, тридцати лет. Он показался Максу знакомым, но где они могли встречаться, когда и при каких обстоятельствах, не припоминалось.

Макс так и сказал фээсбэшнице, на что та с легкой укоризной в голосе предложила:

– Взгляните еще, внимательнее.

Он приподнял брови, снова уставился на фотографию.

– Его зовут Дмитрий Иволгин, – подсказала Гонцова, как будто собеседник не мог вспомнить только имя, а затем добавила: – Москвич. Воспитанник Сретенской духовной семинарии.

Макс только пожал плечами.

– За новостями не следите?

– Точно! – воскликнул он, узнав в бородаче героя репортажа про туристов-неудачников. – Его же на днях показывали по телику. С ним еще девушка и мужик смуглый.

– Да-да, – покивала с облегчением майор и легким движением пальца перелистнула фотографию. Теперь с экрана улыбалась блондинка с бледным квадратным лицом и светлыми глазами. – А это Линн Хольмберг, гражданка Швеции. И наконец, – еще одно движение пальца, – Джеймс Монтана из Соединенных Штатов.

– Да, я их знаю, – признал Макс, – но только по репортажам из новостей.

– Они не пытались с вами связаться? Или с вашим братом?

Он недоуменно покачал головой, вылупился на фээсбэшницу и проговорил:

– Нет, с чего бы?

Она хмыкнула и спрятала телефон, села на сиденье ровно. Погрузилась в раздумья, глядя в окно на проносящиеся неподалеку автомобили. Дождь перестал, но ветер продолжал раскачивать линии электропередач, колыхать дорожные знаки и рекламные плакаты над проезжей частью. В машине стало тепло, даже жарковато. Макс расстегнул ветровку и снял промокшую бейсболку. Темноволосая женщина скрестила руки на груди и сидела неподвижно; жары она, казалось, не замечала так же, как совсем недавно не обращала внимания на холод. Наконец повернула лицо к собеседнику и сказала:

– «С чего бы», спрашиваете вы? А с того, что они последние несколько недель наводили справки о вашем брате. А на днях стали интересоваться и вами.

Макс выкатил глаза, разинул рот.

– Но откуда вы…

– Максим, вы же сами знаете: человек, как бы он себя осторожно ни вел в интернете, оставляет массу следов, особенно если это не профессионал, прикрытый специально разработанным софтом.

– Но почему?! – Макс закусил губу и принялся теребить заусеницу на пальце. По спине будто прошлись куском льда. —Я их никогда в жизни не видел, кроме как по новостям, клянусь вам! Я с ними не знаком, что им от меня нужно?

Она дернула узкими плечами, покачала головой.

– Пока не знаю, но надеюсь, вы поможете мне это выяснить.

– И как же?

– Подумайте, что им могло понадобиться от Александра? Или от вас?

Макс задумался, перебирая в голове все возможные варианты, а Гонцова добавила:

– Было бы любопытно покопаться в личном компьютере вашего брата. Возможно, в нем найдутся какие-то ответы?

Она вопросительно взглянула на Макса, ожидая комментариев, но тот покачал головой.

– Я не смогу выкрасть для вас его ноут, если вы на это намекаете.

– Зачем же красть, всего лишь одолжить мне его на несколько часов. Поговорите с Тамарой…

– Нет, не получится, – он сделал отрицательный жест рукой, но застыл, призадумался. В голове мелькнула неожиданная мысль: помощь пришла, откуда не ждали.

Гонцова заметила, что мужчина колеблется, будто собирается что-то сказать, но не решается.

– Вы что-то вспомнили? – подтолкнула она.

– Не уверен, – сказал Макс, – но возможно, ответы найдутся на флешке.

– Какой флешке?

Макс вкратце, не вдаваясь в детали, пересказал свою короткую эпопею с охотой за накопителем, на котором хранилось научное открытие Александра Смолова, и предположил, что работа его брата могла стать предметом внимания трех «туристов».

– Странно, – задумчиво произнесла Анастасия и принялась размышлять вслух: – Я навела справки, когда мы только взяли этих трех на заметку: исследование Александра не засекречено и не представляет никакой ценности для оборонки или государственной безопасности; в нем не содержится разработок каких-либо уникальных технологий; это, насколько я поняла, чисто теоретический труд в области нейробиологии. Если предположить, что «туристы» работают на иностранную разведку, то становится совершенно непонятно, что именно в работе Смолова могло их так заинтересовать?

– Может, если прочтем ее содержание, поймем? – предположил Макс.

Майор долго молчала, прежде чем повернула лицо к собеседнику и спросила:

– Где, говорите, осталась флешка?

– В третьем отделе полиции Петроградского района.

Она вновь достала телефон, что-то быстро застрочила, затем спрятала обратно в карман.

– Постараюсь раздобыть ее уже сегодня, – пообещала Гонцова.

Макс раздумывал, стоит ли сообщать фээсбэшнице о своих опасениях, что на флешку наложено проклятье? Открыл было рот, но тут же осекся, одернул себя, осознав, насколько смехотворно прозвучит подобное предостережение, и решил промолчать, чтобы не позориться.

– Что-то хотите сказать? – Анастасия прищурилась, пристально глядя мужчине в глаза.

– Нет, – помотал он головой, – только спросить… если можно?

– Спросить можно всегда, а вот получить ответ – неизвестно.

– Хм… но мне все же интересно, просто любопытно: почему ваша «контора» стала следить за этими тремя?

Майор ответила не сразу, видимо, прикидывала, допустимо ли разглашать служебную информацию, и если да, то в какой мере.

– Всего рассказать не могу, сами понимаете, скажу лишь, что иностранцы сильно «наследили» еще до приезда в Россию. Да и Иволгин тоже отметился в сети. У всех них цели сетевых поисков были одни и те же: нейробиология, Санкт-Петербургский Институт мозга, Александр Смолов. Уже тогда мы взяли их на заметку. Когда наши спецы из отдела кибербезопасности копнули глубже, выяснилось, что Иволгин, Монтана и Хольмберг вообще не знали друг друга до приезда в Абакан. Затем произошло их странное исчезновение в Кашкулакской пещере. А вернувшись из ее недр, они стали наводить справки и о вас лично, Максим. – Гонцова помолчала, задумчиво барабаня пальцами по колену, а затем продолжила: – У этих людей должен быть некий общий знаменатель, но мы его пока не находим. Кажется, что три совершенно незнакомых друг с другом человека принялись ни с того ни с сего заниматься одним и тем же делом, после чего приехали в одно и то же место, встретились там и с тех пор не расстаются. Странно, не правда ли?

– Еще бы! Обалдеть! – Макс покачал головой. – Мистика прямо…

– Да какая там мистика, – махнула рукой Гонцова, – просто мы не все знаем. Необходимо выяснить, над чем именно работал ваш брат.

– Разве вы не наводили справки? – удивился Макс.

Анастасия промолчала, размышляя о чем-то. Затем сказала:

– Да, наводили. Прежде всего, пробили по нашему регистру засекреченных работ. Что касается сути его исследования, то выяснить ее удалось лишь в самых общих чертах, да и то со слов коллег Александра, которые не многое могут объяснить популярно. Володарский – ассистент, не понаслышке знакомый с открытием вашего брата, – мертв. В названии что-то насчет некоей извилины в мозгу и ее излучения. Это тоже мало что говорит, а все подробности знал только сам Смолов.

Фээсбэшница взглянула на собеседника, но тот молчал и внимательно смотрел на нее, ожидая продолжения.

– Еще обнаружилась любопытная деталь, – продолжала она, – институтские базы данных оказалась поражены неким вирусом, который стер все подчистую. Если допустить, что «туристы» охотились за работой Смолова и вирус – их рук дело, то для чего уничтожать? Логичнее было бы выкрасть данные. А этого сделано не было, наши спецы точно установили: никакого копирования, только удаление.

– На фига было уничтожать данные? – удивился Макс.

– Хороший вопрос. Ладно, мы это выясним. Начнем с флешки – изучим содержание работы. Надеюсь, поймем. В крайнем случае обратимся за консультацией в РАН. И спасибо за помощь, Максим.

Она в первый раз улыбнулась. Тонкие губы приподнялись лишь едва, а улыбка засветилась скорее в глазах, которые теперь смотрели мягко, по-доброму.

– Не за что. И держите меня в курсе, пожалуйста. Я, конечно, понимаю – секретность, конспирация и все такое, но это же касается моего брата и меня лично. Да и флешка, вообще-то, принадлежит ему.

– Учтем, – пообещала Гонцова и вновь полезла в карман. – Вот моя визитка. Звоните, если вдруг решите что-то сообщить. До связи.

Она распахнула дверцу машины и выскочила под хмурое небо, заспешила прочь со стоянки быстрой уверенной походкой. Макс провожал ее глазами через зеркальце заднего вида, пока она не скрылась за углом здания.

Взглянув на часы, понял, что опаздывает к клиенту и времени на обед не остается. Чертыхнувшись, Макс вырулил со стоянки и покатил по Октябрьской набережной, надеясь, что получится разобраться с заказом легко и, главное, быстро.

***

Встретиться со Снежаной в пятницу так и не удалось: графики не состыковались. Остаток дня Макс провозился с клиентами, а потом наступил вечер, и она стала недосягаемой, как луна на небе. Иногда на Макса накатывало желание послать все приличия и договоренности к черту, заявиться к ней домой и вытащить ее за шкирку, забрать, увести навсегда. Никита, возможно, так бы и поступил. Но только не Макс. Не хотелось подставлять любимую женщину, вталкивать ее в пучину семейных скандалов, разборок с мужем; не хотелось навязывать ей решение в тот момент, когда она к нему еще не готова. Если речь идет о глобальных жизненных переменах, следует соблюдать такт и иметь терпение.

Терпение, мать его!

Это слово стало чуть ли не вторым именем Макса за последний год. Он призывал его по несколько раз на дню. Когда-то очень давно терпение его спасало. Пока не стало слишком жарко… во всех смыслах слова.

Вечером Макс заехал к родителям, где его угостили обалденной мусакой – ее искусно готовил отец. Он использовал говяжий фарш вместо бараньего, и от того блюдо не было слишком жирным. Мать предложила вина, настоящую греческую рецину, которая, по ее мнению, идеально подходила к мусаке, но Макс отказался: за рулем.

Пока он уплетал ужин, мать обняла его сзади, прижалась щекой к макушке и простояла долго – неподвижно, беззвучно, затаив дыхание. Ему стало приятно, тепло, уютно. Она никогда не делала различий между ним и Сашкой, проявляла любовь одинаково сильно к обоим и не стеснялась своих эмоций, даже когда мальчишки повзрослели. Макс всегда нежился в ее объятиях, чувствовал себя защищенным, укрытым от всех бед и невзгод. Но сейчас, когда ощутил, как на висок упала горячая капелька, стало не по себе. Женские слезы всегда вводили его в замешательство.

Вечер Макс провел дома со стаканом свежевыжатого апельсинового сока и с книгой в руках. Снежана прислала коротенькое сообщение, где извинялась за то, что не смогла вырваться на свидание. Сказала, что скучает и очень ждет встречи, но завтра будет совсем неконтактная: днем они готовят праздничный стол, а вечером ждут гостей. Макс ответил, что извиняться не стоит и он все понимает и что запасся терпением перед выходными, как верблюд водой перед долгим путешествием через Сахару. Заверил ее, что все нормально, и пожелал приятного вечера завтра.

Отбросив телефон в сторону, ощутил, что в глазах защипало, а в горле встал комок. Сжав челюсти до боли в зубах, сдержался, заставил накатившую волну тоски отступить. Не хватало еще перед Никитой позориться.

Субботу – пустую, унылую и скучную – Макс решил посвятить уборке. Привести в порядок однушку на сорок квадратов не заняло много времени: управился за сорок минут, вышло по минуте на квадратный метр. Возможно, Тамара с присущей ей скрупулезностью и маниакальной страстью к чистоте сказала бы, что он убрался тяп-ляп, и потратила бы на квартиру часа полтора, но Макс остался вполне доволен результатом своих стараний.

День казался бесконечным. Макс с нетерпением ждал понедельника, а потому то и дело поглядывал на часы; стрелки ползли медленно, неторопливо, словно издевались над ним и его желаниями. Порой ему казалось, что они насмехаются и строят рожицы.

Вспомнилась фээсбэшница Гонцова, которая обещала раздобыть флешку еще вчера; сейчас уже середина дня субботы, но от нее по-прежнему ни слуху ни духу. Ее молчание навевало беспокойство, но Макс предпочитал не думать о плохом, мало ли у работника спецслужбы может быть дел. Обещала позвонить, значит, позвонит. Или не обещала? Какая разница, так или иначе, она даст о себе знать. Надо просто подождать.

Наконец наступил вечер. Он стоял на кухне и готовил себе бутерброд, в гостиной бубнил новостной программой телевизор. Макс прислушивался краем уха, думая о своем, но замер и насторожился, когда начался репортаж о новых вспышках на Энцеладе. Оставив колбасу и сыр, он поспешил в комнату и присел на кровать, вглядываясь в экран.

– Сегодня ровно в полдень по московскому времени, – взволнованно говорила ведущая теленовостей, – на спутнике Сатурна Энцеладе вновь были зарегистрированы таинственные вспышки. Как и несколько дней назад, они наблюдались в области экватора. Астрономы зафиксировали три вспышки с десятисекундным интервалом. Событие взволновало научное сообщество, а российские уфологи, как и их коллеги по всему миру, заявили об очевидно искусственном происхождении данного феномена. Астрономы затрудняются объяснить природу зарегистрированного явления и не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть заверения уфологов.

Режиссеры вывели на экран изображение Энцелада, а рядом список его физических характеристик. За кадром голос ведущей продолжал говорить:

– Напомним: этот спутник Сатурна примечателен тем, что на нем под толстым слоем льда имеется обширный океан воды. На Энцеладе, несмотря на его малые размеры, присутствует тектоническая активность, которая позволяет воде не замерзать и оставаться в жидком и, предположительно, теплом состоянии, при том что температура поверхности спутника равна минус двести сорок одному градусу по Цельсию. Эти факты наводят ученых на мысль, что под ледяным панцирем может существовать жизнь.

Космическая панорама Энцелада сменилась изображением существа с зеленым треугольным лицом и огромными черными глазами.

– В научной среде, – продолжала рассказывать диктор, – звучат возражения против возможности зарождения жизни в океанах Энцелада, связанные с отсутствием солнечного света подо льдом. Однако, по словам российских астробиологов, этот факт не обязательно представляет собой препятствие для абиогенеза: ведь на Земле в глубинах океана, куда не проникает ни единого лучика света, обитают микроскопические организмы, которые питаются химической энергией подводных гейзеров. Одним словом, мнения расходятся, но природу загадочных вспышек, недавно обнаруженных на спутнике Сатурна, еще предстоит изучить.

– Ну и дела… – пробормотал Макс, глядя на экран, на котором выпуск новостей сменился рекламой памперсов.

Ровно неделя миновала с тех пор, как телескопы впервые засекли вспышки, и вот опять. Вряд ли теперь кто-то скажет, что они – результат метеоритной бомбардировки. Если нет, то что тогда? Инопланетяне? Так близко от нас? Получается, что настолько невероятное явление, как возникновение жизни, спонтанно произошло два раза на таком сравнительно небольшом расстоянии друг от друга, несмотря на всю невообразимую громадность космоса. Так бывает? Или, может, жизнь не так редка во Вселенной, как мы привыкли думать? Интересно, что случится еще через неделю?

С этими мыслями Макс вернулся в кухню к своему бутерброду.

Ночь прошла как обычно: кошмары мучали его два или три раза, однако каких-либо конкретных образов в этот раз не снилось; виделось нечто огромное, страшное и раскаленное, вызывающее дикий, панический ужас. Оно и заставило Макса проснуться от собственного вопля и подскочить в постели в холодном поту.

Выкурил успокоительную, как он ее называл, сигарету, а потом закинул в рот снотворное и отправился в постель.

Проспал почти до самого обеда и, проснувшись, некоторое время приходил в себя. Продолжительный душ, обильный завтрак и несколько чашек кофе наконец привели его в норму, но он едва не опоздал на похороны.

Церемония прошла по обычному в таких случаях сценарию: морг – церковь – кладбище – ресторан. Молитвы и отпевание, плач и причитания, тосты и красивые, но грустные речи. Макс поначалу отказался от стопки водки, которую перед ним поставили, но Тамара на него грозно зыркнула, да и отец нахмурил седые брови, – пришлось опрокинуть в себя «огненную воду» и мысленно извиниться перед Никитой. Сидя за поминальным столом и вяло ковыряясь вилкой в тарелке, Макс то и дело посматривал на телефон в ожидании сообщений от Снежаны, но любимая женщина притворялась, что ее не существует.

Расходиться стали к вечеру. Прощаясь, он пообещал Тамаре сделать на следующей неделе новую попытку забрать Сашины вещи из лаборатории. Невестка коротко поблагодарила и уехала со своими родителями. Макс, успевший к тому времени протрезветь, подбросил отца и мать домой и наконец вернулся к себе.

Укладываясь в постель, с тревогой отметил, что майор не перезвонила и сегодня. Что могло случиться? Занята или?..

Страх медленно вползал в душу и обкладывал ее изнутри ледяными плитами. Макс избегал суеверных мыслей и волевым усилием выдавливал из головы предположение о том, что Гонцова погибла при попытке прочесть содержимое флешки. Оно упорно цеплялось за нейроны и не желало исчезать, приходилось бороться и давить, давить. Почему она непременно должна была погибнуть, спрашивал он себя. Возможно, ей просто не до него, мало ли у майора ФСБ может быть дел. В конце концов, вчера и сегодня выходные. Может человек просто отдыхать? На дачу уехать, отвлечься от работы и вообще от всех дел? Конечно, может. Сидит, наверное, и вышивает. Или не вышивает, а просто бухает с подружками-фээсбэшницами. Или пытает пойманных шпионов. Мало ли…

Несмотря на самовнушение, Макс ощущал, помимо страха, невольное чувство вины. Он должен был предупредить девушку об опасности. Ну или хотя бы о своих предположениях, если уж допустить, что опасность он выдумал. Тогда, случись что, вся ответственность лежала бы на ней, но теперь…

Он решил завтра же связаться Гонцовой, благо свои контактные данные она оставила. С самого утра взять и позвонить, если сама не объявится. Успокоив себя этим решением, Макс выбросил тревожные мысли, взял в руки телефон и принялся просматривать новости.

А почитать было что: ведущие информационные агентства пестрили сообщениями о новой серии таинственных вспышек, зафиксированных сегодня в полдень по московскому времени на экваторе Энцелада, – с привычным уже десятисекундным интервалом. Подробностей не сообщалось, говорилось лишь, что ученые по-прежнему теряются в догадках и выдвигают различные гипотезы, но объяснить не могут ничего – не только обществу популярно, но и самим себе строго научно. Некоторые астрономы предложили в скором времени запустить к Сатурну новую автоматическую исследовательскую станцию, целью которой будет исключительно изучение Энцелада и его загадок, но где взять средства на подобную дорогостоящую миссию, никто не представлял.

Пролистав несколько статей и не обнаружив ничего нового, Макс погрузился в забытье и проспал без всяких сновидений до самого утра.

***

Понедельник встретил петербуржцев пасмурным небом и теплым, даже душным, воздухом, застывшим как кисель; на улице казалось, будто влажные, липкие ладони неприятно обволакивают кожу. Бабульки на скамейке у входа в подъезд шептались, что грядет буря, и бросали тревожные взгляды на северный горизонт, видимый в проеме между многоэтажками. Оттуда на город медленно и неотвратимо, будто каток для укладки асфальта, надвигалась огромная черная туча. Макс успел с раннего утра сходить в магазин за продуктами, а когда вернулся домой, хлынул ливень.

Сидя с чашкой кофе за компьютером, он боязливо посматривал в окно на отвесную стену воды, падавшую на землю с темного неба. Всполохи молний кромсали черноту здесь и там, а раскаты грома, похожие на звук камнепада в горах, наводили суеверный ужас. Когда гроза приблизилась и загромыхала над самой головой, Макс тяжело задышал и, крутанув тросточку жалюзи, отгородился сомкнутыми ламелями от мира за окном.

Пытаясь унять дрожь в руках, он допил кофе и взялся за телефон, набрал номер майора. Гудок, второй, третий… никакого ответа, даже автоответчик не включается. Десятый, одиннадцатый, двенадцатый…

Макс сбросил дозвон и уронил сотовый на стол, закрыл лицо ладонями, качая головой. Гонцова мертва! Не верится, просто не верится. Но так не бывает, черт побери! Что за дьявольщина творится?! Двадцать первый век, интернет, смартфоны, полеты в космос – и проклятье, убивающее всех, кто ослушается…

Он провел ладонями по выбритому до блеска темени и сцепил пальцы за затылком, уставился широко распахнутыми глазами в экран ноута, на котором отплясывал скринсейвер. Из-за окна докатился грохот, Макс невольно вздрогнул. Гром загремел вновь, и он не сразу расслышал телефонный звонок. Опустил взгляд на экран – незнакомый абонент. Миг спустя до него дошло, что это тот же номер, на который он только что звонил. Макс схватил телефон и нажал зеленую кнопку.