– В том, что случилось, нет твоей вины, матушка. Ар Вариары после его величества Миалла Первого утратили разум, как мне кажется. И я надеюсь, что они вернулись к разуму с моим сыном. Империя достаточно настрадалась от безумных решений своих правителей. Неважно тиранов или безумцев.
– Я тоже надеюсь на это, дорогая, – хмыкнула Театлин. – Я уверена, что твой сын и его дядя не позволят роду ар Вариаров уничтожить наследие их великого предка. Вариар Великий вложил в эту империю свое сердце и душу.
– Ты же его знала, матушка. Скажи, мой сын похож на него?
– Вариар был великим человеком и императором. Мне иногда кажется, что я была в него влюблена не меньше, чем в твоего деда, но он любил свою императрицу. Сколько бы ни пытались местные аристократы подложить своих дочерей под него, он не смотрел в их сторону. Даже то, что Лейв не могла дать ему больше детей ничего не изменило в его чувствах. Он радовался тому, что у него есть наследник, продолжатель его рода, Миалл, жизнь которому дала императрица Лейв. Вариар был справедлив, строг, но справедлив…
Театлин нырнула в воспоминания, рассказывая своей внучке, глядящей на нее во все глаза о том, каким был предок ее супруга. Она сожалела о том, насколько потерял род ар Вариаров силу и мудрость своего предка, решившись на близкородственный брак. Полуэльфийска верила, что у Маэля получится вернуть былое величие и славу императорской короне Мирэй.
Театлин говорила и говорила, но Эмрия не пыталась ее остановить. Из уст матушки история основания Мирэй звучала, как невероятная легенда. Время, казалось, неслось, словно перепуганная лошадь, сметая все на своем пути. Закончился рассказ о первых годах Мирэй. Эмрия успела принять ванну и переодеться в соответствующие ее новому положению одеяния, приняв из рук Театлин шкатулку со своей новой короной. Черное платье из тяжелого шелка, ниспадавшее широкими складками, украшала золотая вышивка, разбегавшаяся по широким рукавам и юбкам тонкими растительными узорами. На мрачной черноте ткани поблескивали мелкие аквамарины, складывающиеся в сложнейший узор. Волосы вдовствующей императрицы были заплетены в две толстые косы, сверкающие синими лентами, расшитыми сапфирами. Такие прически носили вдовы во время траура по своим мужьям, который должен длиться два года. Именно этот наряд станет ее парадным облачением, которое она не сможет сменить на иные одеяния других цветов. В ее волосах сверкала традиционная корона, положенная ее титулу. Лишь спустя два года она сможет сменить цвет и фасон одеяний, надеть другие украшения, которые украсят ее руки и шею, но корона навсегда останется той, что украшает ее чело сейчас. И снять ее Эмрия не имела права, даже в домашних покоях. Но тем не менее, Эмрия посчитала необходимым одеться именно так. Парадное траурное одеяние вдовствующей императрицы и корона на голове без оговорок заявляла о том, что эта красивая женщина облачена почти безграничной властью, которую не может ограничить и оспорить никто, кроме ее сына, императора этих земель, и его супруги. Но никого из них не было в столице в этот момент, и никто в Мирэй не посмел бы оспорить приказы Эмрии арэ Вариар, глядя на скалящихся золотых единорогов, вплетенных в цветочные узоры ее одеяний.
Переступивший порог ее покоев глава Имперского совета Лоэналь Аминирах Вират удивленно воззрился на свою внучатую племянницу. Он не ожидал, что его встретит ее величество вдовствующая императрица во всех полагающихся ей регалиях. Казалось, что она готовится принимать посланников или принимать признание поражения у врагов империи. Эльф буквально замер, сделав один шаг в покои.
– Рад приветствовать вас, ваше величество, – склонился он в приветственном поклоне.
– Ло… – начала было Театлин, но осеклась, увидев, как брат обернулся, чтобы увидеть то, что происходило за его спиной.
А там бушевала красивая черноволосая женщина, чья яркая красота была из тех, что быстро расцветают, но и почти мгновенно увядают, недолго радуя своим цветением, привлекая внимание мужчин, словно яркий, сладко благоухающий цветок, пчел. Ее темно-серые глаза с вызовом смотрели на Эмрию из-под пушистых черных ресниц, а на щеках расцветал румянец, и вдовствующая императрица терялась в догадках, какое именно чувство заставило их заалеть: ярость или смущение перед истинной хозяйкой покоев? Хотя Эмрия склонялась к тому, что это именно ярость, которая захлестнула ее в тот момент, когда она увидела, что императорские покои больше не принадлежат ей. Девица была разодета в пух и прах, словно собиралась на пир, который дает император, где ей предстояло блистать. Об этом буквально кричало ее платье из винно-красного бархата, тяжелыми складками укутывающее ее тело, демонстрируя между тем всему миру богатые прелести хозяйки. Об этом буквально кричало и золотое колье, охватывавшее ее шею, и сверкавшее изумрудами. Это было грубое украшение, одно из тех, что Эмрия когда-то вывела из моды.
– Поднимитесь, глава Имперского совета, – милостиво разрешила Эмрия, обращаясь к коленопреклоненному Лоэналю, между тем не спуская внимательного взгляда с незнакомой девицы.
Та вздрогнула и потупила взгляд, пытаясь потушить вызов, которым пылал ее взгляд.
– Я счастлив, что вы вернулись, ваше величество, – произнес тем временем Лоэналь. – Зачем вы звали меня.
– Я рада видеть вас на этом посту, анс Лоэналь. У меня к вам есть серьезный разговор. Государственной важности, но сначала давайте решим вопрос с дамой, что стоит за вашей спиной и пытается нам что-то сказать, – Эмрия кивнула на девицу, которая уже не знала куда деться, мечтая слиться с обстановкой. – Вы что-то хотели?
Все заметили, что вдовствующая императрица не произнесла традиционное обращение «мина», словно подчеркивая, что посмевшая занять ее покои девица не имеет права быть аристократкой и претендовать на то, чтобы к ней относились соответственно, как к дочери знатного рода.
– Нет, ваше величество, – склонилась та в глубочайшем реверансе, закусывая в отчаянии нижнюю губу. Настолько сильно, что Эмрии показалось, будто под белыми зубами девицы выступила кровь. – Я желала принести извинения. Меня по ошибке заселили в эти покои.
– Ничего. Я распоряжусь, чтобы вам выделили иную комнату, где вы дождетесь сопровождающих, которые доставят вас домой. Я более не задерживаю вас. Вы можете идти.
Легкий взмах руки вдовствующей императрицы дал понять, что она отпускает придворную даму и не желает ее больше видеть. Та отчетливо скрипнула зубами, то ли кляня себя за недальновидность, то ли проклиная Эмрию за столь жесткое решение, которое она почитала несправедливым. Но вдовствующая императрица не собиралась демонстрировать доброту и благородство, она понимала, что сейчас ей следует вернуть власть над дворцом в полной мере, прежде чем брать под свою власть столицу и всю империю. И если для этого придется быть жестокой, она готова на это. Пока Маэля нет в Арисе, ей предстоит взвалить на себя все тяготы управления огромной империей, которую все еще лихорадило из-за войны, что шла на ее границах. Но сейчас ее ледяной взгляд был прикован к этой красивой девице, которая посмела занять ее покои, а то и ее место рядом с супругом. Эмрия не сомневалась, что девица была фавориткой Маглора, пока она пребывала в ссылке в форте имперской гвардии в ожидании своей участи. Теперь же у этой красивой девицы не было поддержки венценосного любовника, и она осталась беззащитной перед грозной, как черная снежная туча, вдовствующей императрицей, чья власть теперь не вызывала сомнения. В какой-то момент показалось, что комнату заполнил морозный холод, еще мгновение – и мебель и стены покроет иней.
– В-ваше величество, – девица запнулась, обращаясь так к Эмрии в первый раз. – Позвольте мне остаться в столице, при дворе. Мне некуда идти. Владения моего отца находятся под врагами империи. Я просто не доеду до отцовского замка.
В ее голосе прозвучали нотки обреченности. Вызов и ненависть исчезли из ее взгляда, она стала какой-то жалкой.
– И в качестве кого вы желаете остаться при дворе? – Эмрия привычным жестом выгнула левую бровь, глядя на эту красивую женщину, которой оставалось не так долго цвести, и было понятно, что у нее осталось не столь много времени, чтобы устроить брак и покинуть родительский дом, прежде чем ее участью станет старый обедневший вдовец, позарившийся на богатое приданое.
– Я готова служить вам, верой и правдой, ваше величество, – с жаром ответила та, при этом стараясь спрятать яркий блеск глаз. – Начать с самых низов.
Эмрия приподняла уголок губ, одарив ее кривой ухмылкой.
– Видимо вы плохо учили правила и законы империи Мирэй, мина. У вдовствующей императрицы не может быть многочисленной свиты, особенно в период траура по почившему императору. И в моей свите нет свободных мест, – безжалостно ответила она. – Так куда вы хотите? Среди прислуги у нас тоже нет свободных обязанностей. Да и вряд ли вы справитесь с тяжелой работой, которую исполняют слуги.
– Я-я… – девушка замялась, ища варианты, куда она может пристроиться.
– И к молодой императрице я не могу определить вас в свиту. Дело в том, что ее сейчас нет в столице. К тому же, я не думаю, что ей понравится придворная дама, которая не прочь занять ее место в постели супруга. Более того, императрица сама будет набирать себе свиту, и я не планирую навязывать ей своих протеже. Но не спешите расстраиваться, я позволю вам жить во дворце пока идет война, но после этого вы немедленно покинете Арис.
– Благодарю, ваше величество, – девица склонилась перед вдовствующей императрицей, отчетливо скрипнув зубами. – Ваша милость безмерна.
Ей было тяжело сделать это. Для нее это было все равно что признать поражение, ведь она склонялась перед той, кого она считала поверженной, той, чье место она триумфально заняла. Она искренне верила, что именно она выгнала Эмрию из дворца, безраздельно заняв постель ее супруга и уже мысленно возложив себе на голову корону императрицы Мирэй. Расплата пришла почти мгновенно, когда император Маглор решил расстаться с жизнью, предчувствуя скорую гибель империи. Боги решили наказать ее за мечты о том, что не могло принадлежать ей. Взошедший на престол Маэль Первый был равнодушен к ее чарам, более того, выселил ее из апартаментов императрицы, которые она заняла сразу же, как из них выехала Эмрия, отправившаяся в бесславную ссылку. Вернуться ей удалось лишь недавно, когда из дворца вынуждена была съехать принцесса Ланда, сменившая свой статус на звание супруги наследника из рода ан Эльди Вирай. Любовнице бывшего императора пришлось применить все свои умения врать и манипулировать людьми, чтобы вернуть себе эти покои, которые грели ее душу, напоминая о статусе, который, как ей казалось, у нее был, и о потере которого она хотела забыть. И вот теперь вернулась истинная хозяйка не только этих покоев, но и всего дворца и даже империи. Девушка взглянула на корону в волосах Эмрии и закусила губу. Судьба отвернулась от нее, и ей оставалось только подчиниться ее решениям. «Почему Маглор не даровал мне титул императрицы и не расторг брак с ней? Почему?» – буквально взвыла она в мыслях.
– Но я могу найти вам достойного мужа, если ваши родители не в состоянии сделать этого, – вдовствующая императрица продолжила усмехаться.
– Вручаю свою судьбу в ваши руки, ваше величество, – отчетливо скрипнула зубами девушка, не смея отказаться и навлечь гнев императорского дома на свою семью и себя. – Ваша милость безмерна. Ваша мудрость дарует мне надежду.
Было видно, каких усилий стоило ей произнести это и смириться с властью той, кого она выгнала из супружеской постели, но так и не победила в борьбе за корону и право править империей Мирэй. Она ненавидела Эмрию. Это она прекрасно понимала, но ударить ее посильнее она не могла, осознавая свое бессилие.
– Можете идти, мина, – милостиво дозволила Эмрия. – Я более вас не задерживаю.
Девушка выпрямилась и быстрым шагом покинула покои вдовствующей императрицы, понимая, что все могло закончиться гораздо хуже, чем это было на самом деле. Дверь за ее спиной закрылась. Эмрия в этот момент позволила себе торжествующе улыбнулась. Приятное чувство сладкого и справедливого возмездия растеклось по ее жилам. Она так давно мечтала поставить на место всех этих зарвавшихся девиц, что побывали в постели ее мужа и считали себя, ни много ни мало, новыми императрицами Мирэй. Если бы она только могла, Эмрия приказала бы немедленно убить эту наглую девицу, или в крайнем случае запереть где-нибудь в самом дальнем ублиете и надолго забыть о ее существовании.
– Тебе понравилось, дочь моя, – голос Театлин выдернул ее из подбора наказаний для любовниц почившего супруга, которые еще не успели разбежаться из Ариса и попрятаться по замкам своих мужей и родителей, опасаясь мести со стороны Маэля и Эмрии. – Только не будь столь откровенна, сохраняй хладнокровие, иначе месть начнет горчить.
– Я поняла, матушка. Я постараюсь. Но я не позволю наглым девицам вытирать ноги о законы империи, которые написал мой дед. Они слишком уверовали в то, что Маглор мог сделать все, что пожелает его душа.
– Если мы закончили наказывать дурочек, что служили плотским желаниям Маглора, может перейдем к делу? – со вздохом произнес Лоэналь, все это время молчавший где-то в углу комнаты. – Я чувствую себя в плохом театре.
– Давайте перейдем на галерею. Пусть прислуга уберет комнату, а мы выпьем дамийского и насладимся прохладой, – Эмрия хлопнула в ладоши, и слуги незамедлительно ринулись исполнять ее приказы.
– Так, зачем ты позвала меня, Эмрия? Что было такого срочного, что твой гвардеец меня подгонял, словно я преступник какой-то? – проворчал эльф, опускаясь в одно из кресел, стоявших на длинном балконе. – Хорошо хоть копьем в спину не тыкал.
– Перестань давить на девочку, Лоэналь, – вступилась за Эмрию Театлин. – Она только вошла в свой дом, который пытались разорить такие вот дурочки.
Ее рука потянулась к ушам брата, но тот ловко прикрыл их руками, прекрасно помня, чем заканчиваются такие поползновения со стороны Театлин. Взгляд Лоэналя на мгновение потемнел.
– Рассказывай, Эмрия, пока твоя бабка не вцепилась мне в уши и не начала таскать по балкону, позоря перед подданными твоего сына и моими сородичами.
– Воста собирает армию, – без предисловий начала вдовствующая императрица.
– Это уже давно не новость, – хмыкнул в ответ Лоэналь. – Он занимался этим, еще будучи главой Совета.
– Я услышала на тракте, что он разослал по всем трактирам и городам империи своих людей, и обещает платить золотом, которое он украл у короны, за преданность и верность тех, кто вступит в его армию, – продолжила Эмрия. – И я подозреваю, что какое-то количество людей он смог подкупить. А что делаем мы? Как мы защищаем империю?
– А что мы можем сделать? – вздохнул эльф. – Казна и, правда, пуста. Он оставил нас без единого килара, да что там килара, в казне не было и тысячи вронтов. Но я потихоньку ее наполняю. Война осложняет все. Боюсь, что много мы сделать не сможем.
– А что с агентами Восты?
– Со шпионами Восты все очень сложно. По мере сил мы их отлавливаем. Многие подданные империи сами хватают их, связывают и передают городской страже. Проблема в том, что у нас не хватает своих агентов, которые могли бы вычислять вербовщиков. Дело в том, что твой супруг еще при жизни уничтожил сеть, созданную Великим шпионом, отдав построение новой сети на откуп Восты. Сама понимаешь, какие последствия это имело. В некоторых городах у нас вовсе нет ни одного нашего человека. И я до сих пор не знаю, кто из аристократов пошел против короны, а кто до сих пор на нашей стороне.
– Одну мятежницу я знаю точно, – с кровожадным блеском в глазах прошипела Театлин. – И когда я до нее доберусь, белый свет ей покажется немилым, она позавидует мертвым.
– Я тоже знаю ее имя, Театлин, – мысленно отмахнулся от сестры Лоэналь. – Ты мне этим именем все уши уже прожужжала.
– О чем вы? – удивленно выгнула левую бровь императрица-мать.
