– Ты в зеркало на себя смотрела? – гневный вопрос.
– Смотрела. Дважды, – отвечаю, уже теряя терпение.
– И ты пойдешь в этом?
– Да! А в чем дело? – все еще пытаюсь понять причину его недовольства.
– Хельга, – угрожающе начал жених, – я не желаю, чтобы все вокруг таращились на твою грудь и твою талию, затянутую вот в это!
Я демонстративно закатила глаза. На что услышала гневное:
– Переоденься!
Я тяжело вздохнула, вывернулась из объятий и вышла из комнаты. Вик остался стоять, где стоял. Оказавшись в коридоре, я прихватила уже приготовленную папку с эскизами и рулон с тканями, и уже собиралась выйти за дверь, но в последний момент меня довольно ощутимо схватили за локоть.
– Хельга! – до крайности возмущенный голос Вика.
– Вик, прекрати, пожалуйста, я уже опаздываю, – и, резко высвободив руку, я шагнула за порог.
Решила пройти до фабрики сегодня пешком, проветрить голову и успокоиться. Да, я злилась. И что это такое было, хотела бы я знать? Вот только сцен ревности в наших отношениях и не хватало!
А мне было очень сложно сейчас между прочим. Привычная студенческая жизнь к большому сожалению закончилась. И вот я уже иду не в знакомую и ставшую родной за пять лет обучения Академию, а на совершенно незнакомую фабрику с чужим коллективом и руководством с непонятными претензиями. И мне сейчас лишний нервоз совершенно ни к чему, и без того волнительно и страшно. Эти собственнические замашки Вика иногда просто бесят! Мне сейчас не выяснение отношений нужно, а совершенно иное – поддержка и участие. Я тяжело вздохнула.
“Вот скоплю денег, – мстительно подумала я, – куплю билет на аэростат и полечу к маме”.
Я мечтательно представила, как однажды ворвусь в родительский дом, прямо с порога крепко обниму и расцелую мамочку, потом в свою очередь распахнет мне навстречу объятия папа, а я прижмусь к такой надежной, широкой груди. И только стоило об этом подумать, на душе сразу стало тепло и очень уютно. Я даже немного успокоилась, тихонько улыбнулась сама себе и уже вполне беззаботно зашагала по улице.
На проходной быстро прошла знакомую процедуру вопросов – куда, к кому и почему, затем пробежала по территории и поднялась в приемную.
Ожидаемо, за столом в комнате сидела знакомая блондинка. Едва взглянув на вошедшую меня, Ерина просияла:
– Привет! Поздравляю с первым рабочим днем! – и тут же поинтересовалась: – Как настроение?
– Волнительное, – призналась я, – привет, Ерин.
Девушка сочувственно улыбнулась и сходу предложила:
– А пойдем чай пить.
– Не откажусь, – улыбнулась в ответ.
Секретарь выпорхнула из-за стола и направилась на кухню. Я вошла за ней в уютное помещение и сразу заняла место за круглым столиком, чтобы не мешать Еринке хозяйничать.
Наливая ароматный крепкий чай из красного заварника, блондиночка поведала:
– Можно немножко расслабиться, пока господина директора нет. Начальство обычно позже приходит.
Я притянула к себе кружку, наполненную янтарной жидкостью, обняла ладонями. Металлическая оплетка, в которой плотно сидела стеклянная чашка была горячей, но не обжигающей. Приятное тепло, от которого мои холодные руки очень быстро согрелись. Я с наслаждением отпила ароматного, невероятно вкусного чая, и действительно почувствовала, как отпускает волнение. Удивительный напиток.
– Ерина, – обратилась я к секретарю, – а ты покажешь мне мое рабочее место?
– О! Конечно, пойдем, – с готовностью ответили мне.
Мы вдвоем поднялись на второй этаж и завернули в противоположную от кабинета директора сторону. Как раз к тем самым помещениям со стеклянными стенами.
Блондиночка широким жестом открыла передо мной стеклянную дверь. И, как только я вошла внутрь, торжественно объявила:
– Вот твое рабочее место, Хельга!
Я с удивлением распахнула глаза. Кабинет, или правильнее сказать, художественная студия, был большой и очень светлый. Широкие, от пола до потолка окна открывали вид на урбанистический пейзаж. В середине помещения стоял шестигранный стол, заваленный различными образцами. Вообще образцы были повсюду: на специальной стойке, на шкафах, на столах и даже на полу имелась парочка длинных полотен.
А самым неожиданным для меня было то, что в студии уже кто-то был. Две девушки сидели к нам спиной, лицом к окну и, похоже, работали. Потому что перед ними лежали большие, раза в два больше обычного художественного листа, планшеты, на которых они что-то рисовали. Нарисованные черточки, точки и линии тут же отображались на широких экранах, стоящих перед художницами.
Я опешила. На фабрике уже есть две художницы! Две! А зачем же тогда взяли меня?! На обычном предприятии хватало и вовсе одного художника. А тут уже работают двое, а я, получается, третья. Какой в этом смысл? Я нахмурилась и закусила губу. Но обдумать эту мысль не успела.
Ерина бодро шагнула в светлое помещение и громко кашлянула, привлекая к себе внимание.
– Девочки! Я к вам еще одного художника привела, знакомьтесь.
Вот только теперь увлеченные работой девушки оторвались от своих планшетов и синхронно обернулись. Нас наконец заметили.
Я попыталась выдавить из себя улыбку, а Ерина как ни в чем не бывало схватила меня за руку и потащила в центр кабинета.
– Вот, – громко объявила секретарь, указывая на меня, – это Хельга. С сегодняшнего дня она будет работать с нами.
На меня заинтересованно смотрели в четыре глаза. Потом одна из девушек представилась:
– Таниса.
– Натали, – последовала ее примеру вторая.
– Рада знакомству, – улыбнулась я.
– Девчонки, – Еринка вдруг заторопилась, – вы тут все покажете новенькой, а я вниз побежала, боюсь, господин директор явится, а меня на месте нет, скандал будет, – и девушка стремительно повернулась на каблучках, и убежала.
А я осталась.
– Ну что ж, – произнесла Натали, поднимаясь со стула, – раз я старший художник, введу тебя в курс дела. Что наша фабрика производит уже знаешь?
– Да, господин Лиссан показывал мне образцы, – подтвердила я.
– Хорошо. А как рисунок замкнуть в бесконечность разобралась?
– Да.
Натали хмыкнула, и последовал очередной вопрос:
– Ты заканчивала Академию, да?