Судя по тому, как кривится Владыка, выбора не было. Но ведь такие вещи не озвучиваются в приличном обществе. А мы общество приличное, не стоит об этом забывать.
Джанна ласково улыбается:
– Дорогая, мы понимаем, ты все еще скорбишь по…
– Не надо, – отрезаю. – Не говорите о том, чего не понимаете.
Она беспомощно смотрит на мужа, ожидая его поддержки, потом на Эрионара, который сидит с застывшим лицом, а потом на меня.
– Эль… Прости нас, если сможешь… Но иногда… иногда просто нет выбора, и тебе приходится делать то, что приходится, а не то, что ты хочешь… Мой кузен отдал жизнь, чтобы спасти тебя и Эрионара. Это был его выбор. А своим поведением ты оспариваешь, что этот выбор был правильный.
Ее голос звучит тихо, но твердо, ведь она свято верит в свою правоту. Замолчав, она опускает глаза. Мужчины тоже молчат, а я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в кожу ладоней.
Если бы только они понимали, о чем говорят! Если бы им довелось испытать хотя бы сотую долю той боли, что испытываю я каждый день, глядя на застывшее в вечном сне лицо Айренира! Если бы хоть один из них любил так, как я…
Но я не говорю этого вслух. Все равно не поймут. Тихо выдыхаю, выпуская напряжение, и натянуто улыбаюсь:
– Смею напомнить, мы с Айрениром супруги, венчанные не только живыми богами, но и мертвыми. – Да-да, вон как испуганно распахиваются глаза Джанны! Она ведь не в курсе, что Айрэ провел со мной брачный обряд по обычаям развоплощенной богини Антхарейн. – И по закону дроу все решения должны принимать вместе. А по закону вашей мертвой богини, за мной, как за женщиной, последнее слово. Айренир же нарушил оба закона. Он ничего мне не сказал. И больше того, я не уверена, что это вообще было его решение.
– То есть? – Эрионар даже приподнимается от такого вопиющего богохульства с моей стороны.
– Молот Разрушителя. – Я обвожу всю компанию внимательным взглядом. – Неужели вы думаете, что лишили меня не только магии, но и способности мыслить? Герцог Анторийский – светлый эльф, а темную магию могут использовать только дроу. Кто бы не бросил в портал Молот Разрушителя, он точно не был Эриасом Карионом!
Все трое быстро переглядываются, а Эрионар чуть подольше задерживает взгляд на отце, что я тут же отмечаю.
– Расследование ведется, – произносит Леоверен, выдерживая его взгляд. – Если станет известно, что в этом замешан кто-то из дроу, я дам тебе знать. Но не забывай, главной мишенью Молота был не Айренир, а мой сын, – добавляет он жестко.
Это, конечно, спорное утверждение. Жертвой могла быть и я. Но пока герцог Карион не пойман, нет смысла строить гипотезы.
– Зачем вы хотели меня видеть? Ведь не только затем, чтобы в сотый раз извиниться?
Не удержавшись, позволяю себе усмехнуться, и вижу, как в глазах Леоверена сверкает предостерегающий огонек.
– Будь осторожнее в выборе слов, девочка, – цедит он сквозь зубы, не обращая внимания на то, что Джанна положила руку ему на локоть. – Мы и так позволяем тебе больше, чем ты заслуживаешь. Только потому, что ты виалле моего сына, я прощаю тебе эту дерзость!
– Отец, – останавливает Эрионар, – Эль права. Это вы просили о встречи с ней, а не она с вами.
Я перевожу взгляд с отца на сына и вдруг понимаю, какие же они разные, хоть и похожи внешне. Леоверен – единоличный властитель, жесткий и хладнокровный, не привыкший, чтобы ему перечили. Он всесилен и всемогущ, и даже боги не могут его игнорировать. Ведь именно от Леоверена зависит львиная доля магии в этом мире.
Эрионар намного моложе и мягче. Его душа еще не огрубела, не закалилась падениями и триумфами. Он все еще слишком близко воспринимает потери. Даже потерю Айренира, а ведь тот, по сути, был его соперником.
Я вспоминаю, что именно Эрионар сидел сутками возле меня, держа за руку, когда я металась на грани жизни и смерти. Это он буквально вырвал меня с того света. Он заставил мое сердце забиться, когда оно почти замолчало. Он ни о чем не спрашивал, ни на чем не настаивал, ничего не просил все эти месяцы…
Просто был рядом. Молчаливый, уверенный, готовый подхватить в любую минуту, если я вдруг упаду…
И даже сейчас он на моей стороне.
Мне на миг становится стыдно.
– Простите, – шепчу, признавая свою вину. – Я готова вас выслушать.
***
Не знаю, чего я ждала от этой встречи, каких таких откровений. Но все сводится к уговорам перестать жить прошлым, которое не вернуть, перестать закапывать себя в землю, вспомнить про обязанности перед Еретусом и про детей. О последних я, кстати, никогда и не забывала. А еще Джанна намекнула, а Леоверен выдал открытым текстом, что пора бы уже узаконить наши отношения с Эрионаром, то есть порадовать подданных пышной свадьбой. В качестве свадебного подарка Владыка асуров обещает помочь с восстановлением Запретного леса.
Но ни разу в их словах не мелькнуло и намека на то, что герцог Карион и его сообщники обнаружены. Эрионар тоже ничего не сказал. А я, в свою очередь, скрыла то, что знаю об этом от Даггерта.
– А что насчет моей магии? – интересуюсь, когда они замолкают.
– Эль, – растерянно смотрит Джанна, – это очень опасно…
– Без нее еще опаснее. Насколько я знаю, отсутствие магии сделало меня не только беззащитной, но еще и лишило долголетия. Сколько я проживу без нее? Как быстро начну стареть?
Все трое обмениваются взглядами.
– Этого никто не знает, – произносит Леоверен, хмуря брови, – твой случай первый за всю историю нашего мира. Но веры живут без магии до трехсот лет.
Горько усмехаюсь:
– К сожалению, я не вер. Без магии я просто человек, а люди живут очень мало. Тут их нет, я единственная, но в моем мире мало кто доживает до ста, причем к этому порогу человек приходит дряхлой развалиной. А старость начинается уже после сорока.
По мере того, как я говорю, лица моих собеседников меняются от недоверия к изумлению, а у Эрионара еще и к отчаянию.
– Так мало? – не верит Леоверен.
– Людям хватает, – пожимаю плечами.
– Но ты больше не человек! – возражает Джанна. Она обводит всех расстроенным взглядом и останавливается на сыне. – Эрионар, мы должны что-то сделать!
Конечно, должны. А я что, возражаю? Я как раз только «за». Но опыт подсказывает, что Эрионара такой поворот ни капли не радует. Слишком уж задумчивый у него вид, слишком расстроенный.
– Боюсь, у нас нет ни малейшего представления, как вернуть тебе магию, Эль, – наконец, признается он тихим голосом. – Я думал об этом, когда ты еще лежала в беспамятстве. Мы связали феникса, заточили в артефакт. Но твоя жизненная сила продолжала утекать, как вода сквозь пальцы, даже после того, как я разорвал твою аурную связь с Айрениром. Наши маги сказали, что это из-за детей. Без магии ты простой человек, а они – сиды, магия для них – источник жизни, как и для нас, асуров. Человеческая женщина не сможет их выносить и родить…
Он замолкает, глядя на меня с сожалением, а я вдруг понимаю то, что осталось недосказанным: наш обмен энергией. Аура Эрионара замкнута на меня. Я стала для него тем замыкающим звеном, той пробкой в бутылке, которая не дает жизненной силе асура выливаться вовне. И в то же время эта сила питает меня и детей…
Неужели Даггерт об этом не знал, когда предлагал мне отправится в Миррагдель без Эрионара? Или знал и потому сказал, что Повелитель меня не отпустит?
Я должна это выяснить прямо сейчас.
– Есть один способ, – говорю, подбирая слова. И чувствую, как все напряглись. – Вчера со мной связался Даггерт.
– Чего он хотел? – встревает Леоверен.
Эрионар останавливает отца движением руки:
– Пусть Эль расскажет.
Я благодарно улыбаюсь ему, продолжая:
