– Да нормально всё, а, что?
– Ночью ничего не происходило?
– Ну, на улице всю ночь, то скорые, то полиция ездили. Где-то недалеко горело что-то. Пожарные мотались. Орал кто-то. А, что?
– Да, что-то нездоровое в городе происходит. Уж, поверь мне. Ты сегодня никуда не выходи с внуком. И мужа никуда не пускай. Он, всё равно, на себя работает. За один день не обеднеет. А там, видно будет. Договорились?
– Пап, скажи честно, что-то серьёзное?
– Пока не знаю. Но, ты меня знаешь. Я по пустякам паниковать не буду. Закройтесь и никуда не выходите. Дай-ка мне своего мужа.
– Алло! Папа, я слушаю. – Зять взял трубку, словно всё это время был рядом.
– Сегодня из дома ни ногой. Дома сидите. И, смотри, Илья, ты мне за дочь и внука головой отвечаешь. Понял?
– А работа как же?
– Работа один день и подождать может. Дома сидите. Договорились?
– Хорошо.
Спускаясь по лестнице, услышал, как на третьем этаже, то ли ссорятся, то ли дерутся соседи. Ещё один пунктик в мою паранойю. Утро встретило меня свежестью и пасмурной погодой. На остановке оказалось слишком мало народу, все настороженно друг на друга поглядывали, ожидая маршрутки. Мимо с пугающей регулярностью проносились скорые и полиция. И все с включёнными «люстрами» и спецсигналами, оглушительно воющими и крякающими на всю округу и отдающимися болью в моей больной голове. Пару раз, даже, пожарные машины проехали. Моя маршрутка подошла минут через двадцать. Хмурый, невыспавшийся кондуктор, вяло пробормотал направление маршрута и захлопнул за мной дверь. На остановке «Новинка» через мутное окно я разглядел толпу людей, обступивших упавшего пешехода. «Вот, кому-то хуже даже, чем мне. Понедельник» – подумалось как-то вяло мне. На повороте к базарчику, на той стороне дороги, упёрлась смятым капотом машина «Скорой помощи». К месту аварии спешили люди, а из дверей скорой неуверенно выбирался, весь в крови, какой-то мужчина. У небольшого базара кондуктор, как обычно, выскочил, чтобы купить пирожков, а мы остались ждать продолжения поездки и глазея от нечего делать в окно. Мимо пирожковых и чебуречных, в сторону мясных рядов шёл нетвёрдой походкой мужчина, достаточно хорошо и дорого одетый. На фоне шаурмы и куриц гриль, этот персонаж выглядел чужеродным. Таких, обычно, чаще видишь в окнах проезжающих дорогих автомобилей.
«Надо же» – подумалось мне: «Водка демократизирует. Трезвым и близко бы не подошёл. Проезжая мимо, нос бы морщил. А выпил – и к народу потянуло. Только, вот, что это он с утра пораньше то? Или, всю ночь не просыхая? Что поделаешь? Сливки общества. Им всё можно». И тут, поравнявшись с явно спешащей на работу женщиной, этот, конкретно взятый, «сливок» вдруг вцепился в отворот лёгкой курточки женщины и, не обращая внимания на её испуганные крики, удары довольно увесистой сумкой по голове и возмущённые реплики прохожих, потащил к себе. Досмотреть эту сцену не дал кондуктор, вернувшийся со свёртком, одурительно на весь салон пахнувшим свежеиспечёнными пирожками. Маршрутка поехала, оставляя за собой, начинающий развиваться, скандал. Через туннель под железной дорогой проехали с трудом: две машины, столкнувшись, закрыли проезд, оставив небольшое расстояние у самой стенки. На противоположном направлении тоже, какая-то суета. Выходя на своей остановке, я обратил внимание на зарево пожара вдали, за бугром, примерно там, где должен быть авторынок. Да что же за день сегодня такой? Конечно, понятно, что понедельник. Но не настолько же!! На душе, отчего то, стало неспокойно, и по сердцу когтями прошла тревога за семью. Охрана на проходной находилась во взвинченном состоянии, нервно сжимая резиновые дубинки и единственное помповое ружьё на всех.
–Привет, Никита! – начальник ремонтного цеха Димка хлопнул меня по плечу, – Что тут вообще творится? Всю ночь в городе неизвестно что, у меня половина цеха на работу не вышла, все нервные какие-то. Сегодня рядом с моим домом какой-то псих на мою машину бросился. Еле вывернул, чтоб не сбить.
– Да я сам ничего не знаю. Но, чувствую, какая-то нездоровая фигня.
– Дмитрий Ильич! Дмитрий Ильич! – тяжело переваливаясь грузным телом подбежала к нам нормировщица Мария Сергеевна, – там Володя упал.
– Как упал? Откуда?
– Так шёл и упал. Тяжело дышит. Глаза не открывает и весь в поту, аж мокрый. Надо скорую вызывать.
–Так вызывайте. Что, сотки с собой нет?
– Туда дозвониться невозможно. Занято всё время.
– Тащите его в медпункт. Может, Сабрина разберётся. Всё-таки фельдшер.
На планёрку зашли не в полном составе. Не хватало зама технического и начальника автослужбы. Пока решали насущные вопросы, в окна долетел душераздирающий крик. Мы все бросились к окнам и увидели, как из подъезда здания, где располагались службы АХО, связи, ну и медпункт, выбегают напуганные люди, а следам за ними на негнущихся ногах нетвёрдой, заплетающейся походкой выходит давешний Володя, щедро забрызганный чем-то красным.
– Дима, это твой, кажется, Володя? – проговорил технический, наливаясь праведным гневом, – С каких это пор у тебя люди с утра пьяные по территории ходят?
Технический, по причине больного сердца, уже лет пять, как не пил, и даже запах перегара воспринимал, как тяжкое преступление. Все знали, что за нетрезвое состояние, да что там состояние, за запах, можно было вылететь с работы как пробка, не взирая ни на какие заслуги.
– Так он не был пьяный, Александр Николаевич! Ему плохо стало в цеху, сознание потерял. Я дал команду, чтобы его в медпункт отнесли. Давление, наверное.
– Ага, давление. Такое давление, что на ногах еле стоит и томатным соком рыгает!
Слушая этот диалог, мы отвлеклись от происходящего на улице, поэтому, вздрогнули, когда оттуда опять раздался крик, полный боли и ужаса. Картина, представшая нашим глазам, повергла всех в шок: Володя, завалив на землю уборщицу Катерину, буквально рвал зубами её горло. Со второго этажа кабинета технического был хорошо виден фонтан крови, бьющий из разорванной артерии жертвы. Ого! Кое кто из наших, не хуже «морских волков», «травил» прямо из окна кабинета. Кого-то пробил нервный смешок, однако, когда Володя оторвался от жертвы и, среагировав на звук, посмотрел на нас, волосы, наверное, у всех, на голове зашевелились. Он бросил тело и всё той же нетвердой походкой направился в нашу сторону, не отрывая глаз от нас. Мы, как один, в ужасе отшатнулись от окон. Технический нервно схватил трубку телефона и стал названивать в службу охраны.
– Алло! Алло! Охрана! Что там у вас происходит, мать вашу! Куда смотрите, дармоеды Сумасшедшие по территории бегают! Где… Что?! Ё… – он бросил трубку и растерянно посмотрел на нас: – там ничего не понятно, что-то мычит в трубке, а на заднем фоне выстрелы…
В этот момент откуда-то из глубины здания раздались крики, что-то с грохотом упало, и раздался топот. Мы высыпали в предбанник и в коридоре увидели бледных, трясущихся женщин из коммерческого отдела. Они, позабыв о былом почтении к начальству, оттолкнули технического и, протиснувшись в его кабинет, сбились в испуганную кучку в самом дальнем углу. Из сбивчивого рассказа выяснилось, что Светочка из их отдела во время традиционного утреннего чаепития вдруг упала на пол. Глаза закатились, дыхание тало хриплым и слабым. Девчонки принялись названивать в скорую, но дозвониться не получалось. Они сгрудились вокруг телефона и совсем упустили из виду свою умирающую коллегу. Потому, для них полной неожиданностью стал вид поднимающейся на колени Светочки. Окончательно их добил нечеловеческий взгляд ожившей покойницы, которым она одарила своих подруг. Ну и, уговаривать их, уже, не было нужды. Стартанули так, что, даже, шкаф уронили. Слушая перепуганных женщин, я не мог отделаться от проклятого ощущения дежавю. Что-то это всё мне напоминает. Только, вот, что? Казалось, вот-вот, я ухвачу нужную мысль, однако, мозг, размягчённый двухдневным злоупотреблением алкоголя, каждый раз неуклюже её упускал.
Тем временем, здание управления, опять, заполнили крики. Кричали на третьем этаже, однако, причины этого узнать, желания ни у кого не возникло. Я всё это время находился в каком-то ирреальном состоянии, не в силах поверить в то, что происходит. Такое впечатление, что я нахожусь на съемках какого-то фильма по мотивам зомби-апокаликпсиса. Отдельные фрагменты давно встали в общую картину, однако, мозг отказывался воспринимать эту мозаику целиком. Слишком невозможное объяснение было всему происходящему. Ну, Круз! Ну, накаркал, зараза! Эпоха мёртвых в реальной жизни! Пока всё идёт прямо по Крузу. Как с нас писал. И, как теперь донести это до остальных?
– Так, мужики, я понимаю, что звучит странно, но, по ходу, это эпидемия, – наконец, решился я. – И страшная эпидемия. Я такое только в фантастике читал, но всё сходится. Если это то, что я думаю, то человек под действием этого вируса вроде как умирает, а потом приходит в себя уже в таком изменённом виде. Это, уже, не человек. Он становится агрессивным и вечно голодным. Вирус передаётся при укусах или других повреждениях кожи при попадании слизистой заражённого в кровь жертвы. Короче, настал полный песец.
– Ну ты гонишь! – нервно хохотнул Алик. – Вчера не пил, часом? Сейчас менты приедут и во всём разберутся.
– До ментов не дозвониться, занято – мрачно произнёс технический.
– В городе целая бригада ВВ квартирует, – Алик старался держаться уверенно. – Это если не считать ещё и мотострелковой бригады. Скоро наведут порядок.
– Ну, твоими бы устами мёд пить – протянул Димка.
Технический молча прошёл вдоль кабинета к стеклянному шкафу, достал оттуда поднос с рюмками, и бутылку водки. Технический! Бутылку! Водки!
– Иногда такие гости приходят, что хочешь – не хочешь, а в кабинете накрывать надо, – пояснил он, глядя на наши ошарашенные морды. – Сергей, наливай, давай. Тут, похоже, без ста грамм не разберёшься. Вон, фрукты порежьте. И дайте мне, кто нибудь, закурить.
– Так, вы же не курите! Вам же вредно! Сердце и всё такое.
– Вредно жить – от этого умирают. Хватит болтать. Ну, по маленькой. А то от всего этого уже крыша едет.
Мы выпили, и за столом повисла тишина. Только хруст яблок на зубах.
– Ну всё, мозги прочистили и хватит, – технический убрал бутылку в шкаф. – Надо думать, что делать дальше.
Я выскочил из кабинета. В двери юридического отдела кто-то толкался и скулил. В ПТО слышалось рычание и чавканье. Короче, веселуха началась. Жена сняла трубку сразу же после первого гудка.
– Алло! Никита! Что там у вас? Как ты?
– Света, тут, если не большой песец, то полный Круз точно! Слушай меня внимательно и запоминай. На улицу не суйся. Вообще за дверь лучше не выходи. Что покушать – есть, воды набери во все ёмкости, ванную полную набери для технических нужд. Если до темноты не прорвусь к тебе, свет не зажигай. Свечкой пользуйся только в зале. Там не так видно: на балконе стёкла тонированные. Никому не открывай. Дверь железная, засов хороший. Не сломают. Не шуми и не показывай, что дома кто-то есть. И, жди меня. Я приду обязательно. Жди.
– Я боюсь, Никит…
– Я понимаю. Постараюсь прийти. Жди.
Телефон отключился, оставив меня наедине с мрачными мыслями. Обещать-то хорошо, а, вот, как выполнять? Рабочий день, я думаю, закончился. Пора и домой.
Я спустился по лестнице на первый этаж и попал из огня, да в полымя. Два охранника отбивались резиновыми дубинками от зомби, в которых я с трудом узнал женщин из отдела кадров. Зрелище жуткое. Разъярённая женщина – в принципе жуткое зрелище, а, если она, ещё, и зомбирована… Что же в городе творится? Думаю, ещё и похуже будет. А там – мои… Оскальзываясь на осколках от выбитых стеклянных дверей, в вестибюль влетел третий, размахивая помповым ружьём. Выход отрезан.
Так, успокоимся. Решаем проблемы по мере их поступления. Что мы имеем? В здании однозначно есть заражённые. И то, что они ещё не ходят по коридору, ещё ничего не значит. В кабинете технического оставаться нельзя. Выход один из него – значит, в любой момент, кабинет может превратиться в ловушку. Где искать более подходящее укрытие? В идеале бы, конечно, в бомбоубежище пробраться. Там двери бронированные, да и запасной выход есть. Да и зачищать его не надо. Пустое стоит. Вот, только, до него добираться через всю территорию, да и, сидеть там вечно не будешь. А выбираться назад необходимо в сторону проходной. И это, опять, через всю территорию. В другую сторону нельзя. Там за забором частный сектор и одному богу известно, сколько там зомби сейчас ошивается.
Актовый зал – тоже вариант неплохой. Там выход через конфененц-зал второй есть. Но, тоже не айс. Во-первых, второй выход ведёт во внутренний двор, где приснопамятный Володя где-то затаился, а, во-вторых, те крики, которые до сих пор оттуда доносятся, оптимизма не вызывают. Мой взгляд, как бы невзначай, упал на технического директора. Господи! Решение лежало на поверхности! Тут, рядом, на этом же этаже по пути к актовому залу, находится помещение центральной диспетчерской службы, а там – выход на балкончик с пожарной лестницей. Туда наш технический бегал курить, пока ему врачи не запретили. А лестница-то, выходит, как раз, в нужную сторону – к забору со стороны трассы. Так, с помещением определились. Осталось донести эту мысль до остальных, всё ещё ожидающих чего-то в кабинете технического. Да, ещё проблема: а если в диспетчерской уже полно заражённых? Придётся решать. У нас есть три охранника, судя по всему ещё держащих оборону на первом этаже. У них помповик. Ну и, надежда, что там, пока, всё нормально – есть. Там кодовый замок, никто не может туда зайти просто так. Помещение полностью автономное, даже со своим туалетом, так как во время дежурства диспетчерам запрещено покидать помещение. И, будем надеяться, что во время вчерашней вечерней пересменки на дежурство не заступил никто из покусанных.
