Дождь из высоких облаков
– Напрасно, Илюша. – Иван вразвалку прогулялся по холлу. – Ты собрался сделать ответственный шаг – жениться. Умный, образованный, интеллигентный человек, правильно воспитанный родителями. Такие люди женятся раз и навсегда. Узы брака для них священны! Тем более ты достиг положения в обществе, есть вот такая собственность. – Он посмотрел в потолок. – Единая и неделимая… Но я не об этом хотел сказать.
– Слушайте, Беспалый! – Илья начал приходить в себя. – Я не нуждаюсь в ваших советах и предостережениях. И вообще, ничего не собираюсь с вами обсуждать! Тем более свою личную жизнь. Какое вам до меня дело? Что вы суетесь?
– До тебя лично, господин издатель, и в самом деле нет никакого дела. – Иван похлопал его по плечу, заставив того увернуться от руки. – Но между нами, как во всяком любовном романе, встала женщина.
– Я знаю, Надя была вашей любовницей, – жестко проговорил Илья. – Но это меня ничуть не смущает!
– Похвально. Это делает вам честь, – серьезно отметил Иван. – И свидетельствует об искренности чувств.
– И еще я знаю, что Надя вас бросила! Да! Отвергла! Она сделала выбор! И потому вы сюда прибежали! Влезли по пожарной лестнице!
– Ты слишком много знаешь, Илюша, – ухмыльнулся Иван. – И как только жив до сих пор?
– Не юродствуйте, Беспалый! Вы проиграли!
– Может, тебе даже известно, почему отвергла?
– Представьте себе! – Илья заговорил с мстительным удовольствием. – Вы соблазнили Надежду, будучи в Североморске. И несколько лет обманывали. Вводили ее в заблуждение! Вы все время обещали уйти от жены и жениться на Наде! А сами и не собирались этого делать! И в результате ваша жена забеременела!
– В результате – да! – невесело засмеялся Иван. – Любопытная у тебя логика…
В этот момент в холл быстро вошел крепкий седоватый мужчина, причесанный и ухоженный, рука под мышкой, в ухе фишка с проводком, уходящим под воротник. Цепким, всевидящим взглядом он окинул присутствующих.
– Что случилось, Илья Николаевич?
– Ага! – обрадовался Илья. – Это мой начальник службы безопасности! Вы влипли, Беспалый! Уведите его, полковник!
– Это ты влип! – дерзко перебил тот. – И я сейчас могу уйти!
– Тебя уведут!
– Ну и пусть! А ты останешься и никогда не узнаешь, зачем я приходил.
Полковник выдернул из кармана наручники – Иван кротко протянул ему руки.
– Погодите! – остановил Илья. – Я ему еще не все сказал. Вызову позже.
– Буду за дверью. – Тот послушно удалился.
– Ну, говори! – поторопил Иван. – А то твой цербер ждет.
– Вы бессовестный человек. – Прежний задор у Ильи угасал. – Вы манипулировали чувствами Нади. Вы играли с ней в дурную игру! Надя мне все рассказывала.
– И ты, как батюшка, отпускал ей грехи? Наши с ней?
– Она мне доверяла! Она мне все доверяла… еще со школы!
– И это все?
Иван молча подошел к дивану, поднял свой плащ, и Илья подумал, что соперник сейчас уйдет, – удовлетворенно усмехнулся.
– Можете спуститься на лифте. Вас выпустят.
Но Иван достал из кармана коньяк, не спеша поставил на журнальный столик и швырнул плащ обратно.
– А известно ли тебе, знаток женских душ, – с расстановкой проговорил он, – что мы оба остались в дураках? И что у Нади есть третий, который умеет танцевать? И которого она по-настоящему любит? И будет любить всю жизнь.
Он сел на прежнее место и развалился на диване, наблюдая за реакцией. У Ильи вмиг запотели очки. Он сдернул их, став беспомощным, достал платок и начал протирать линзы.
– Стаканы давай! – Иван сорвал упаковку с горлышка и выбил ударом ладони пробку. – Чего стоишь?
Глава 3
Надежда вышла из троллейбуса где-то на Садовом кольце. Косой дождь и ветер били в спину, толкали вдоль мокрой улицы. Она прошла немного, свернула за угол и очутилась перед входом в танцевальный клуб. Швейцар в ливрее распахнул дверь и старомодно поклонился, гардеробщик принял плащ, метрдотель провел ее в просторный, освещенный посередине и полупустой зал, усадил за столик возле стены.
– Вы прекрасно выглядите!
– Спасибо.
– А вы сегодня танцуете?
– Нет, я сегодня отдыхаю.
– Приятного вечера!
Ее здесь знали…
Подбежал официант, музыканты вышли на подиум, взяли инструменты.
Испанский ритм, тот самый, под который они танцевали с Андреем, всколыхнул воздух, а дробный стук каблуков и кастаньет рассыпался по залу.
На круге оказалась профессиональная пара, которая провоцировала, зазывала немногочисленную публику. И скоро из глубины зала вышли еще двое – парень лет семнадцати и совсем юная девушка.
Он был очень серьезен, лицо застыло в маску от напряжения, а она, уже по-женски манящая, пыталась вдохновить его на радость танца.
Надежда сидела в тени, молитвенным жестом сложив ладони и прикрыв глаза…
Она вышла из электрички на платформе «Соколово» с большой сумкой и Графом на поводке. Пес закрутился, заметался по сторонам от иных, свежих запахов, прыгал в высокую траву, путался в ней и весело лаял.
На траве Надежда сняла босоножки и спустила собаку с поводка.
– Только не удирать!
Пес помчался по деревне, нюхая следы. Отыскал нужный дом, остановился и залаял.
Надежда тем временем скинула кофточку, надела темные очки и превратилась в дачницу. Она босиком вышагивала по траве с видом независимым и вдохновенным.
Во дворе дома уже поджидал Игорь Александрович. В шортах и майке, на голове бандана – заправский пират, ни дать ни взять. Но взгляд, величаво-отстраненный, делал его похожим на всемудрого отшельника.
Он открыл калитку, впустил пса, и тот запрыгал возле ног с радостным визгом.
– Но-но, ушастый! – строго сказал хозяин. – Соскучился, что ли?
– Привет, пап! – Надежда чмокнула его в щеку. – Ты нас не ждал?
Он перевел взгляд на сумку.
– Неужели в отпуск?
– Нет, пап. – Она поставила сумку и села на крылечко. – Слушай внимательно… Тут сухой корм для Графа. Но много не давай, он меры не знает. Опять колики замучают. И смотри, чтоб была вода…
– Есть! – по-солдатски отозвался отец.
– И еще, посади его на цепь, пап.
– На цепь?
– Боюсь, опять убежит – не найдешь.
– Нет, на цепь сажать не буду, – упрямо заявил Игорь Александрович. – Ничего себе, привезли собаку на природу!
– Тогда следи за ним. На ночь домой запускай.
– Книги привезла?
– Только два сборника, пап. Сальваторе Квазимодо Франц Верфель. Жана Фоллена не нашла…
– Опять из библиотеки?
– Пап, у нас же поэзию лет пятнадцать уже не издают. Тем более западную… Договорилась на три месяца.
– Да… – Он усмехнулся. – Значит, теперь будем жить вдвоем с лопоухим…
Отец сел рядом, и пес тут же полез к нему на колени.
– Тебе веселее будет. Но гулять обязательно на поводке! И недалеко!
– А тебе как будет?
– У меня работы много. Поздно приезжаю, он, бедный, скулит. Опять не вытерпел, на лестнице наделал.
Он взирал на дочь со спокойствием старца.
– На что мне собака?
– Ты же весной сам просил Графа?
– Если бы ты мне своего жениха привезла и показала. А лучше сразу внука. Я бы тогда успокоился.
– Пап, ну прекрати. – Надежда поморщилась. – Не надоело? Одно и то же каждый раз… – Но тут же засмеялась: – Я тебе одного жениха привозила, так ты его прогнал.
– Какой это жених? Чужой муж! Привозила она…
Надежда по-детски приласкалась.
– Не сердись, пап. Что делать, если нет уже свободных, смелых и решительных мужчин? Как ты, например? Сколько тебе было, когда ты на маме женился? Вот! А мама была в два раза моложе.
– Не заговаривай мне зубы. – Он оставался непреклонным. – Как вы наловчились увиливать! И в телевизоре вы точно такие же, ничего прямо не скажут… Любить вы не умеете, вот что.
– Ты опять обобщаешь…
Он не услышал.
– Образование получили высшее, а чувства у вас остались на уровне начальной школы. И хватает их только на собак да кошечек… Останешься вон с ушастым век доживать! И меня оставишь, с Жаном Фолленом…
– Не оставлю, – вдруг серьезно возразила она. – Кажется, я встретила того единственного. И неповторимого. Его зовут Андрей.
Отец поверил, но со старческой иронией махнул рукой:
– Потом опять что-нибудь найдется. Три жены, алименты…
– Он не женат, папа. И никогда не был…
– Молодой, что ли?
– Ему тридцать пять лет.
– И холостой? Не поверю. При нынешних-то соблазнах. Кто такой? Чем занимается?
– Не знаю, пап, – обреченно вздохнула дочь. – Говорит, ассенизатор.
– Ну! Понятно… Ничего про себя не рассказывает?
– Ничего. Ездит на джипе с мигалкой. Куда-то улетает, потом прилетает… Но как он танцует, папа! Мы с ним даже какой-то приз завоевали…
– На джипе с мигалкой и танцует? Прохиндей.
– Мне так не кажется… Он невероятно сильный человек, но при этом очень спокойный. А когда танцует – взрывной, ярый какой-то… И глаза все время печальные. Прохиндеи ведь не умеют печалиться, правда?
Отец не ответил, сдержанно приласкал собаку, пряча скупую одобрительную улыбку, и вдруг встрепенулся.
– А что мы сидим тут? Пойдем, угощу тебя свежими грибами.
– Мне уже пора. – Надежда встала. – Сейчас будет электричка… Давай книги, которые не нужны, и я поеду…
– Ладно, проводим, – согласился Игорь Александрович. – Ну что, лопоухий? Остаешься со мной? Вот уж мы с тобой побродяжим!
Они сидели в роскошном, английского стиля, кабинете Ильи, в одинаковой позе, облокотясь на приставной стол. За спиной Ивана топился камин. Перед каждым стоял стакан с коньяком и две открытых коробки с сигарами. Оба курили и гасили окурки о каталог. И окурков было порядочно – разговор шел давно, долгий и невеселый.
– Ну, давай, Илюх! – Иван поднял стакан. – Студенческий тост – за любовь.
Мрачный и уже пьяненький Илья молча чокнулся и выпил до дна не поморщившись, после чего выудил новую сигару и стал неумело прикуривать.
– Из семьи я не мог уйти сразу, – продолжал рассказывать Иван. – Из-за дочки… Маргарита слишком рано повзрослела. Все видела, все понимала… В смысле, наши отношения с женой… Не зря говорят, дочери тянутся к отцам. Тот самый случай, все время на моей стороне… И я однажды заметил, она начала дерзить Варваре…
– Варвара – это кто? – уточнил Илья.
– Моя жена.
– А-а… Ты мог уйти. И не ушел, потому что не любил Надю.
– Любил. И сейчас люблю. Не в этом дело…
– В этом, в этом, Ваня! – Илья резко пристукнул кулаком. – Тебе нравилось развлекаться с ней, ездить на дачу, на природу… А потом ты шел в семью как ни в чем не бывало… Ты никогда не думал о ней! О ней! Потому что думал о себе. И вот сейчас все это кончилось.
– Давно кончилось…
– Тем более…
Иван повесил голову.
– Наверное, ты прав, господин издатель…
– Не наверное – а прав! – Илья перевернул бутылку над своим стаканом, но в ней оказалось пусто, и удивленно пожал плечами: – Как можно любить одну женщину и спать с другой? И не год, не два, а целых пять?
– Илюха, ты мастодонт.
– Да, меня так воспитали! Вернее, я сам себя воспитал. В старых и добрых английских нравах.
– Тебя просто никогда не любили женщины.
– Как это – не любили? – возмутился Илья. – Сколько угодно! Особенно в последнее время!
– Они не тебя, Илюх, они твои бабки любили.
– Другое дело, я всю жизнь люблю одну Надежду!
– С пятого класса?
– С пятого! – Он схватил Ивана за рукав. – Пошли!
– Куда?
– Пошли-пошли!
Иван подчинился. Илья ногой распахнул внутреннюю дверь, пропустил Ивана вперед.
– Вот, смотри! Теперь это кабинет пиар-директора Надежды Петровой.
– Круто. Футбол гонять можно.
– Кабинет дождался свою хозяйку.
– Дождался?! – с насмешливым изумлением переспросил Иван.
– А теперь иди вот сюда! – Он ткнул рукой в окно. – Видишь салон? Я совсем скоро отведу ее туда!
Иван придирчиво осмотрел его с ног до головы, неожиданно ловко сдернул очки и так же ловко опять нацепил Илье на нос.
– Не исключено, – резюмировал он. – Но запомни: наша с тобой надежда на лучшую жизнь может сбежать от тебя в свадебном платье. Из магазина.
Илья поправил очки и рассмеялся:
– Это не простой магазин, Ваня! Из него обычно не сбегают!
– Почему?
– В этом салоне, в укромном месте, есть небольшой зальчик, – снисходительно поведал Илья. – И сидит там приятная тетка из местного ЗАГСа. За хорошие бабки обвенчает в три минуты. Под марш Мендельсона. А на втором этаже ра-аскошный ресторан. Для соответствующих торжеств. Сервис!
Иван молча подался обратно, в кабинет Ильи.
А тот с чувством превосходства последовал за ним, еще раз вознамерился налить коньяка, со стуком уронил бутылку на стол и нетвердым шагом двинулся к бару.
Иван педантично поставил бутылку на пол.
– Никогда не ставь пустую посуду на стол! – сказал вслед Илье. – А то будет тебе… сервис!
– У меня пусто не будет! – Тот уже открыл бар. – Гляди, нам все не выпить!
У Ивана был свой ключ, и потому он застал Надежду врасплох: она только что вернулась с работы и переодевалась в спальне. Прямые лучи летнего заходящего солнца били в окно, высвечивая комнату и ее полуобнаженную, загорелую фигуру.
Иван тихо снял ботинки, прислушался и в предвкушении радостной встречи на цыпочках прокрался к открытой двери спальни.
Заглянул, полюбовался…
– Разрешите ворваться. – И добавил громко и насмешливо: – С корабля на бал?
Надежда резко обернулась, испуганно схватила халат.
– О боже! Как напугал… – Торопливо оделась. – Между прочим, нужно стучаться.
Он постучал в дверь.
– Тук-тук! Здравствуйте! Вы меня ждали?
– Привет, ты откуда?
– Оттуда. – Иван обнял ее, хотел поцеловать в губы. Надежда увернулась, подставила щеку.
– И сразу же ко мне? – спросила легко и, отстранившись, ушла из его рук.
– Да, не смывши пыль дорог… – Ее поведение насторожило Ивана. – Мы разминулись с тобой на полминуты. Я из аэропорта в Останкино, а там говорят – только что ушла…
– Лучше бы ты заехал домой, Ваня, – посоветовала она, направляясь на кухню. – Смыл бы пыль, увиделся с женой и дочкой…
– И не увиделся бы с тобой. – Он шел следом. – Я тебе звонил из аэропорта – ты вне зоны.
– На метро ехала… А домой ты позвонил? – Она поставила чайник на плиту, включила газ.
Иван сел на табурет, расстегнул рубашку – жарко…
– Нет, разумеется…
– Готовишь сюрприз? Правильно. Когда неожиданно, всегда больше радости.
Раньше у них были совершенно иные встречи – жаркие, когда вцеплялись друг в друга еще у порога.
Иван открыл окно на кухне и закурил, наблюдая за Надеждой, хлопавшей дверцами шкафов: она была смущена, чувствовала себя неловко и от этого много двигалась, пытаясь скрыть бурю в душе.
Но он все это видел.
– Надя, не опережай события. – Это была их давняя, неисчерпаемая тема. – Все развивается по законам жанра. Варваре я уже сказал, еще до командировки…
– Есть будешь? – обыденно спросила она, гремя сковородками.
– Нет. И знаешь, она встретила это спокойно!
– А я так проголодалась. – Надежда высыпала из пакета в сковородку мороженый гуляш. – Целый день съемки…
– Я даже растерялся… Говорит: «Я давно об этом знаю и устала смотреть, как ты разрываешься».
– Не разрывайся, Ваня.
Он сделал паузу, вышвырнул окурок за окно.
– Хочешь, я останусь сегодня и навсегда? А завтра мы едем на речку купаться.
Мороженые овощи тоже полетели в сковороду.
– Ты уже однажды оставался… И обещал поехать на речку. А утром ушел.
– Потому, что позвонила Рита.
– И еще позвонит…
– Нет, она уже совсем взрослая… – Он скинул рубашку. – Итак, я остаюсь! Ну-ка, корми меня, жена! У меня появился аппетит!
– Твоя жена дома, Ваня.
– Я говорю серьезно!
– Я тоже.
– Не понял! – Он еще не терял азарта. – Муж прилетел с войны, голодный, пыльный, пропахший порохом. А она отсылает его бог весть куда! Ничего себе встреча!
– Отсылаю тебя туда, где взяла, – не глядя, проговорила она. – Там тебе будет лучше, Ваня.
Он увял, закурил еще одну сигарету.
– К тебе приходила Варвара?
– С какой же стати? Или ты сообщил ей мой адрес?
– Нет… Если только в Останкино.
Надежда чего-то испугалась и опустилась на табурет.
– Я сейчас представила… А вдруг она правда когда-нибудь придет? Кошмар… Что я скажу ей? Какими глазами смотреть стану?
– Успокойся. – Он попытался приласкаться. – Не придет. Она гордая женщина.
– Нет, я просто представила… Ваня, иди домой. Пожалуйста.
– Да что случилось?
Она на мгновение заколебалась – хотела сказать, что именно, но в последний миг передумала. Вместо этого задумчиво спросила:
– Знаешь, меня уже давно мучает одна мысль. Зачем Крикаль свел нас?
– Крикаль? – изумился он. – Ты считаешь, он свел?
– А кто отправил нас в ту памятную командировку? В Североморск? Прикрепил меня к тебе в качестве стажера?
– Это же естественно, – неуверенно ответил Иван. – Тогда ты была молодым специалистом…
– А мне кажется – неестественно… Ты просил его об этом?
– Я? Да боже упаси… Думал, это судьба свела.
– Сначала я тоже так думала… А потом начала вспоминать… И вот что странно: после Североморска Стас очень сильно изменился. По отношению ко мне. Стал приглашать в свою опочивальню, угощать чашечкой кофе, потом выдвинул на премию… Странно, да? И никогда не пытался ухаживать. Бескорыстный, как отец родной.
– Мне это никогда и в голову не приходило!
– Мне приходило… Но я подумала, коль вы с ним старые друзья, то каким-то образом это относится и ко мне. Ну, отраженным светом, особое покровительство, что ли…
– У нас со Стасом непростые отношения…
– Я это вижу. Тогда тем более странно. И мне кажется, ты знаешь, в чем тут дело. Но говорить не хочешь.
Он и в самом деле не хотел, поэтому спросил уже с раздражением:
– Надь, ты можешь объяснить, что произошло, пока меня не было?
– То, что и следовало ожидать. Когда-нибудь…
– Значит, что-то пошлое. Например, ты встретила другого.
– Что же в этом пошлого? – с вызовом спросила она.
– Надо было сразу и сказать… Кто такой?
– Не знаю. Очень хорошо танцует…
– Ах танцует! Тогда понятно… И что, выходишь замуж за этого танцора?
– Нет…
– И все равно мы с тобой расстаемся?
– Друзьями, Ваня, – деловито уточнила она. – Ты же сам чувствуешь: наше взаимное увлечение давно переросло в дружбу… Ну или во что-то подобное.
– Вот это сюрприз, – после паузы обреченно проговорил Иван. – Дружба – это, конечно, здорово…
Надежда подала ему рубашку.
– Тебя ждут дома, Ваня. Я же представляю, как там волнуются, особенно дочь…
– У тебя хорошее воображение. – Он взял рубашку и держал, будто не знал, что с ней делать. – А раньше ты этого не представляла?
– Все пять лет, начиная с Североморска. И знаешь, устала воображать…
– Варвара – жена чужая, – произнес он, глядя в окно. – Моей так и не стала…
– Вот как? – обидчиво изумилась она. – Прожили столько лет, родили ребенка. И чужая? Ты потом и обо мне вот так же скажешь…
– Нас с тобой связала судьба. На берегах холодного моря…
– А кто тебя связал с женой? Случай? Или тебя насильно женили?
– Я выкрал Варвару, – вдруг признался Иван. – Еще в студенчестве. Увел, можно сказать, из-под венца… О, какие страсти были! Ну и в результате она так и осталась чужой женой. Потому что между нами как будто все время присутствовал этот… ее бывший муж! Он, как призрак, до сих пор живет в нашем доме!..
– Значит, теперь я должна отвечать за твое прошлое? – после паузы жестко спросила Надежда.
Он удивленно поднял глаза – никогда не слышал от нее такого тона.
– Надя?..
– Извини, Ваня, я устала от неопределенности. Ступай домой.
Иван молча надел рубашку, затем в передней – ботинки, помедлил у двери.
– Надя, я ухожу!
– Оставь ключи в прихожей, – донеслось из кухни.
Брякнули о столик ключи, потом захлопнулась дверь, и от этого звука, как от выстрела, Надежда упала на стул и уронила голову в ладони.
В солидном баре выстроилось десятка четыре разнокалиберных бутылок.
– Это смотря сколько сидеть! – не сдавался Иван. – Но ты запасливый мужик! Во! Супер!
Илья вернулся с коньяком – держал бутылку как гранату и был настроен решительно.
– Я его закажу, – глухо объявил он.
– Кого?
– Этого… Который у Надежды… Третьего!
Иван отнял у него коньяк, раскупорил и разлил в стаканы.
– А закусить нечем? – спросил деловито. – Без закуски надеремся.
– Я закажу его! Только между нами…
– Кого, Илюша? Как закажешь, если ты его не знаешь?
– А ты мне скажешь кого.
– Не скажу. – Иван выпил.
– Почему?
– Я его тоже не знаю.
– Но ты же говорил, что шпионил, выслеживал и видел их вместе?!
– Выслеживал, видел. И не раз…
– В лицо видел?
– Издалека…
– Узнаешь?
Иван сел и откинулся на спинку дивана.
– Илюха, ты что? Мне хочешь его заказать?
– Нет, ты не потянешь на киллера… Ты должен будешь его опознать. А профессионалы сделают свое дело.
– Да, господин издатель, – насмешливо протянул Иван. – Похоже, ты начитался романов, которые издаешь… Или тебе вовсе нельзя пить. И на хрен тогда тебе столько коньяку?
Илья наперекор выпил полстакана, крякнул и опять взялся за сигару.
– У тебя нет мотива скрывать его.
– Я и не скрываю.
– Где они обычно появляются вместе?
– В ночном клубе на Садовом. Дважды видел там.
– Что они делали?
– Что делают в клубе? Выпивали, разговаривали. А потом долго танцевали.
– Танцевали?! Классические танцы?
– А что особенного? Между прочим, здорово. Как артисты.
– Значит, он профессиональный танцор, – голосом следователя заключил Илья. – С любителями Надя танцевать не станет.
– Я вообще впервые увидел, что она танцует!
– Потому что не любил ее! За пять лет ваших свиданий тебе ни разу не удалось разжечь в ней желания танцевать!
– Да тебе, Илюш, пора стихи писать!
Илья на издевку не обратил никакого внимания.
– Установить, где работает, – раз плюнуть. Дам поручение службе безопасности. В лицо запомнил?
– Ну, относительно…
– Составим фоторобот.
– Илюх, ты что, идиот? Или прикидываешься? Он ездит на джипе с крякалкой и мигалкой. В основном по встречной полосе.
– Крутых мы видали…
– В том-то и дело, он не крутой. – Иван подпер голову кулаками. – Вежливый, с манерами… Танцует!.. Ну и пусть танцует. А мы с тобой споем, Илюха. Что-нибудь раздольное… Или нет, давай Хазбулата… Хазбулат удало-ой, бедна сакля твоя…
Надежда ехала уже на маршрутке, одна в салоне. За окном проплыло электронное табло «01 час 55 мин. Понедельник, 21 окт.». Она сверила часы и попросила остановить за перекрестком.
Вышла возле нового многоэтажного дома, пересекла гулкий пустынный двор, уверенно набрала код домофона на одном из подъездов и стала ждать.
– Это я, Марина, – сказала в оживший микрофон. – Пусти переночевать?
Вошла в подъезд, поднялась на лифте – на пороге квартиры уже ждала заспанная подруга в халате. Говорили громким шепотом:
– Ты откуда среди ночи, чудо?
– Гуляла, привет.
– Есть хочешь? – Марина закрыла дверь.
– Еще выпить и поспать.
– Может, тебе и мужчину?
– Спасибо, воздержусь. – Надя скинула мокрый кожаный плащ, перебралась в шлепанцы. – Что-то ты сегодня распущенная…
Они устроились на кухне.
– Потому что одна дома! – засмеялась подруга. – Все мои мужчины на даче остались.
– А что мы шепчемся? – засмеялись обе.
– Воспитанные потому что!
– И мой женишок на даче? – спросила Надя.
– Он за отцом как хвостик!
– Да ведь уже холодно и сыро…
– Что ты! Они там водой обливаются! – Марина зябко передернула плечами. – У них очередное увлечение. Каждое утро и вечер по ведру ледяной воды… А отец у тебя тоже на даче?
– Давно не была, надо бы съездить к нему… Все время ощущение – что-то случится…
Марина, видя ее напряженное, беспокойное состояние, попыталась перевести разговор на другое.
– Слушай, Надь, все хочу спросить… Сколько ему лет? Он, кажется, даже воевал?
– Не поверишь… Восемьдесят.
– Ого! Значит, отец сотворил тебя после пятидесяти?
– Примерно да, как вышел на пенсию…
– Вот это были мужчины! Я тут Димку пыталась склонить… Он, знаешь, что сказал? Мне, говорит, уже тридцать четыре. В таком возрасте человек разумный уже не размножается.
Отвлечь другой темой не удалось.
– Мне кажется, у папы появились навязчивые идеи, – задумчиво проговорила Надежда. – В прошлом году он на десять дней исчезал. До сих пор не знаю, где был. Соседу по даче сказал, в Москву поехал… А сам куда-то ездил. Не нравятся мне эти походы…