Средь бесконечной череды созвездий. Книга 4. Лагатерра
Нам же с куратором оставалось лишь проводить их удаляющиеся спины задумчивыми взглядами, после чего тот гостеприимно указал мне на противоположный коридор, и мы направились к спальне.
Свет за нашими спинами чуть потускнел, судя по всему, его тут зря не тратили, а мы, миновав один коридор, спустились по лестнице вниз и, миновав второй, снова поднялись по лестнице вверх.
Путь до намеченной для меня комнаты оказался отнюдь не близким. Ведь находилась она в самом конце сферического комплекса. Так что мы пересекли семь блоков, множество коридоров и не меньшее количество лестниц.
Это был целый лабиринт с энным количеством проходов, ответвлений и тупиков. И отнюдь не во всех из них горел свет. А другие освещались совсем тускло.
Должна отметить, что это путешествие по кажущимся бесконечными коридорам и бесчисленным лестницам некоторых с непривычки могло бы и напугать.
Но не меня. Пусть у меня и возникал по пути нашего следования простой вопрос: это была игра на нервах? Или развитие пространственного ориентирования? А может быть, шанс ускользнуть от кого-то или чего-то? Тогда кого и чего?
Хотя-я-я…
Я бы, идя назад, не запуталась. Так что этот вопрос меня волновал меньше всего, на данном этапе по крайней мере. А там посмотрим…
Впрочем, не только клубок коридоров и лестниц с переходами между комплексами вызывал недоумение.
Вот несоответствие стилей в интерьере тоже вызывало вопросы.
Ну почему, например, каменная лестница в стиле рококо соседствует с мятной прозрачностью стен из углепластика? М-м-м?
Я лично не понимала эту тенденцию.
Посему в голову лезла мысль о какой-то катастрофе, в результате которой и было возведено новое здание школы, в которое, в свою очередь, и были помещены те предметы интерьера, которые сохранились из прежних времен.
Хотя никаких сведений на этот счет у меня не было. Поскольку не было их в официальных источниках. Были лишь навеянные этим несоответствием собственные мысли, пришедшие в мою голову.
А пока я раздумывала об архитектурных тонкостях этого строения, мы подошли к коричневой деревянной двери, перед которой мой провожатый на секунду замер, а затем, внимательно оглядев меня, решительно нажал на серебряную ручку, жестом давая мне знак войти.
Спорить я не стала, осторожно шагнув внутрь.
Идеи в голову лезли разные, конечно. Ведь не факт, что за этой дверью действительно находилась жилая комната, а не каземат или палата, обитая мягкой тканью.
Кто знает?
Но за высокой дверью действительно находилась жилая комната.
Маленькая прихожая с двумя вешалками и двумя подставками для обуви. Два зеркала. Два умывальника. Два полотенца. И две раздвижные двери, отгораживающие прихожую от небольшого прохода с толстым цветным половичком на полу, ведущего в собственно комнату.
Сама же комната была средних размеров. С огромным окном в белоснежной, чуть светящейся раме и широким подоконником, во всю стену, прикрытым темно-коричневыми рулонными шторами. К широким стенам были прикреплены деревянные книжные полки, изготовленные из клена.
Два стола кремового цвета, плотно примыкая друг к другу, стояли у самого окна, являясь продолжением подоконника.
Около них находились два офисных кресла цвета молочного шоколада с высокими удобными спинками.
На самих столах имелись две настольные лампы, прикрепленные к столешницам.
Прямо у стен прихожих стояли два шкафа-купе с огромными зеркалами на одной из дверец.
С ними соседствовали две полутораспальные кровати с обитыми тканью изголовьями и мягкой спинкой фисташкового цвета, примыкающей к стене цвета лайма.
Толстое покрывало болотного цвета лежало, аккуратно сложенное, в углу кровати. Рядом с ним – серый плед. К стене крепился светильник в стиле барокко, а под белоснежным потолком имелась люстра в стиле модерн.
А на красновато-коричневом деревянном полу лежал толстый шерстяной ковер цвета весенней листвы.
Около кроватей имелись также небольшие стеклянные журнальные столики. Рядом с ними на полу лежало несколько подушек темно-серого цвета. А на кровати, кроме большой подушки, имелся валик серого цвета и пара пестрых подушечек небольшого и среднего размеров.
На стене возле шкафов крепились смарт-системы4.
А изголовье моей кровати упиралось в стену, за которой имелась белоснежная дверь, ведущая в банный отсек.
Кровать же соседки касалась шкафа коричневого цвета с двумя ажурными дверцами.
Как потом выяснилось, это был буфет.
Кстати, о соседке.
Едва я вошла и только-только начала осматриваться, как дверь банного комплекса тихонько приоткрылась и оттуда юркой змейкой выскользнуло золотоволосое создание примерно моего возраста.
Быстро забравшись на кровать, она удобно расположилась на ней, свернув калачиком свой хвост и чуть прикусив его конец острыми белоснежными змеиными клыками, с любопытством воззрилась на меня своими огромными, в пол-лица, раскосыми глазищами ярко-зеленого цвета, с узкими вертикальными зрачками.
– Здрасти, – немного озадаченно произнесла я, не стесняясь, разглядывая свою соседку по комнате.
Точеные черты слегка удлиненного лица. Узкий подбородок. Тонкий курносый нос с чуть великоватыми ноздрями. Немного полноватые ярко-красные губы. Небольшой рот. Аккуратная голова с копной отливающих жидким золотом кудряшек. Черные ровные брови дугой. Густые, длинные, черные ресницы, слегка затеняющие глаза. Чуть выступающие скулы. Почти прозрачная, чуть смугловатая кожа. Слегка удлиненная тонкая талия и несколько широковатые бедра, переходящие с их середины в приличной длины змеиный хвост коричневого цвета с черно-желтым узором. Длинноватые (на мой взгляд) тонкие руки с узкой кистью и ярко-алыми, острыми, ухоженными ногтями на тонких пальцах смотрелись вполне себе изящно.
Одета девочка была в мягкий фланелевый халат лимонного цвета.
Надо сказать, что, засунув в рот кончик своего хвоста, изучала она меня не менее пристально, чем я ее.
Нашу игру в гляделки прервал мой сопровождающий:
– Василика, это теперь твоя соседка. Сейчас дроны доставят ее одежду. Она сходит в душ, и я отведу ее в столовую, – сообщил он нам план действий.
– Привет, – голос незнакомки был мелодичен, чист и звонок, словно колокольчик прозвенел в этой маленькой комнате.
Я чуть растянула губы в улыбке, прекрасно понимая, что со стороны ламии все может быть иллюзией, служащей лишь ее интересам. Но пока мне не сделали ничего плохого, не стоило и бычиться.
Потому я с интересом уточнила у нее:
– А тебе сколько лет? Мне скоро восемь.
– А мне уже восемь, – весело рассмеялась соседка.
И ее смех хрустальным перезвоном разлетелся по комнате.
Я улыбнулась чуть шире, собираясь узнать у девочки, в каком она классе.
Но нас прервали дроны, доставившие мне постельное белье, одежду, обувь и книги.
Пришлось идти в душ.
Там, собственно, все было обычным.
Пара душевых кабин с такими глубокими поддонами, что в них можно было принимать ванну. Два туалета. Два бытовых блока.
Каменная, полупрозрачная, бутылочно-зеленого цвета плитка на полу. Матовые стены бирюзово-синего цвета.
Дрон, доставивший мне косметику и полотенца.
Да. Все было как обычно, за исключением банного автомата. Вот его здесь не было. Так что пришлось мне самой тереть себе спинку. По старинке. Мочалочкой.
Наскоро приняв душ и высушив феном волосы, я шустро облачилась в темно-серый брючный костюм, натянула на ноги мокасины и вышла из душевой, вновь оказавшись в комнате.
Что было неплохо. А то мало ли, может быть, здешнее пространство имеет тенденцию изменяться?
Но нет.
Это была все та же комната, с той же ламией на кровати, где меня в той же позе, в которой я его и оставила, и с тем же выражением полной невозмутимости на лице и дожидался сопровождающий.
Увидев меня, он сделал короткое приглашающее движение рукой, и мы, провожаемые любопытным взглядом моей соседки, отправились в столовую. То ли на поздний ужин, то ли на ранний завтрак.
Но это было и не важно, поскольку мой живот, был совсем не против любого перекуса. Хоть ночного, хоть утреннего.
Глава 5. Док
Мы чуть вернулись назад, прошли парой уже знакомых мне коридоров и свернули в очередной проход. Затем миновали еще несколько и наконец, спустившись по каменной, грубо сделанной лестнице и открыв деревянную двухстворчатую дверь с мозаичным верхом, оказались в столовой.
К слову, больше напоминающей уютное кафе.
Этакую харчевню.
С бежевыми тюлевыми занавесочками на окнах и тяжелыми темно-зелеными гардинами, висящими по бокам. С цветами в горшках на широких подоконниках. И с белоснежными ажурными скатертями на каменных темно-коричневых столешницах.
Тут же, у столов, по одному с каждой стороны, стояли тяжелые деревянные стулья с высокими резными спинками, обитые кожей, изготовленные из дерева коричневато-красного цвета.
Они, несомненно, придавали интерьеру брутальности, вот только мало подходили для школьной столовой.
Впрочем, как и факелы на стенах. Пусть и не горящие в данный момент.
Центральное освещение, однако, было вполне современным. И теплый желтый свет просто струился с белоснежного потолка, гармонируя с медово-желтым цветом стен. Но не со стилем интерьера, на мой вкус.
Хотя и цвет стен, на мой взгляд, как-то был не очень…
Дополнял интерьер мраморный пол из темно-синей, с василькового цвета прожилками плитки.
Я обвела взглядом помещение.
У стены стояла пара автоматов, в которых можно было разжиться напитками и легкими закусками.
Чуть ближе к окну правый дальний угол занимал буфет.
А другую, противоположную сторону помещения, оккупировал раздаточный стол с кухонным окошком за ним и окном для сбора использованной посуды сбоку.
Прямо по коридору, чуть дальше входа в столовую, был проход в туалеты и с десяток умывальников, размещенных с двух сторон вдоль стены.
Одним словом, все стандартно.
Помыв руки и войдя в столовую, я вопросительно посмотрела на своего спутника.
Тот жестом указал мне на один из столов, на место рядом с окном и лицом к двери. Что мне понравилось.
– Теперь это твое место. Запомни его. Оно официально закрепляется за тобой, – чуть торжественно сообщил мне неорган, гордо вскинув голову.
– Спасибо, – решив быть вежливой, при наметившейся пафосности субъекта, откликнулась я.
– Сейчас тебя накормят, – сухо отозвался он, направляясь в сторону кухни.
Я сглотнула слюну, глядя на его удаляющуюся спину, в предвкушении перекуса.
Но с ужином меня слегка обломали.
Не успел неорган сделать и двух шагов, как в столовую вошел еще один индивидуум.
Худощавый, среднего роста, светлокожий, с чуть длинноватыми молочно-белыми волосами.
«Седой», – почему-то сразу решила я.
Не белобрысый, а именно седой.
Вошедший внимательно посмотрел на меня. И взгляд его свекольного цвета глаз был вполне дружелюбен. Но у меня почему-то сразу же зачесалась спина.
Так что я без всякого официального представления незнакомца могла сказать, что он – доктор.
– Что-то хотел, док? – обратился к нему мой сопровождающий.
– Да. Пусть девочка до еды пройдет со мной в медотсек. Надо сдать анализы, – ровным доброжелательным тоном, обращаясь скорее ко мне, чем к спросившему, сообщил тот.
Я с интересом оглядела новое действующее лицо.
Густые черные брови, прямой нос с чуть искривленной носовой перегородкой, идеальной формы рот. Чуть выступающие скулы и кости челюсти. Ямочка на подбородке. Некрупные кисти рук. Голубоватый оттенок кожи и белков глаз.
«Тоже неорган. Хотя и гуманоидного типа», – определила я, поднимаясь из-за стола.
Перекус откладывался, а анализы приближались…
Ох и не любила я это дело. Да только деваться было некуда.
Так гуськом наша компания и направилась в медкабинет.
И возглавлял сей поход, конечно, доктор.
***
Так, в тесной компании, мы миновали несколько коридоров, притормозив у автоматической двери, чуть светящейся бело-голубым светом.
Возле нее неорган остановился, отступая к стене, а мы с доктором шагнули внутрь.
Едва я переступила порог медкабинета, как за нами с доком задвинулась стальная дверь, отгораживая нас от всего, оставшегося за ней.
Словно разделяя два мира.
Я поежилась. Обследования я не любила со времен Гатилайи. Да и вообще медицину не любила.
Пока я осматривалась, док накинул белую куртку, и я услышала спокойное:
– Присаживайся. Закатай рукав. Покажи язык. Чем болела?
То есть мы шли по стандартной схеме.
Я кратко отвечала, доктор где-то фиксировал мои ответы.
Но затем он коротко приказал:
– Раздевайся до пояса и садись в кресло, – кивнув на гинекологическое.
О! Это было нечто новое. До сих пор все его товарки обходились анализами и пальпацией моих костей.
Ну да ладно. Кто я такая, чтобы спорить?
И я кротко раскорячилась, водрузив по приказу доктора свои ножки повыше. Молча. Не споря.
Слегка возмутилась, только углядев в его нежных руках гинекологическое зеркало.
Нарочито откашлявшись, я с неприкрытым любопытством уточнила у эскулапа:
– Кхе-кхе… Скажите, пожалуйста, уважаемый доктор, а куда вы эту штуку, что держите в своих руках, собираетесь мне запихнуть? В попу? Так-то во мне еще не побывал ни один мужской орган, включая их имитацию. Или вы решили лишить меня девственности этим инструментом заранее? Чтоб потом ни одному мужику мучаться не пришлось, надрываясь над девственной плевой? Расчистите, так сказать, кому-то путь в мои глубины?
Произнося эту тираду, я очень постаралась, чтоб в моем тоне не промелькнуло ни единой ехидной нотки.
Только кротость, смирение и понимание нужности процесса расчистки пути неизвестному мне мужику вовнутрь себя любимой заранее, так сказать.
Тем более что мысль об извращенцах в этой школе у меня, естественно, промелькнула. Как и испуг.
Так что я внутренне напряглась, пусть внешне и постаралась этого не показать.
Однако мой скромный вопрос возымел свое действие. И врач, отложив инструмент в сторону, предпочел все же заглянуть мне между ног сначала визуально, без резкого применения технических средств, что называется.
Увиденное там его, судя по всему, слегка потрясло.
Потому как он густо посинел, уголок рта нервно дернулся, и он, тихо извинившись, взял у меня анализ менее травматичным для девичьей чести способом.
Чему я была несказанно рада.
Как и тому, что у него не развился нервный тик. Ну-у, в первую нашу встречу по крайней мере.
Так после получаса различных манипуляций я наконец вновь оказалась в столовой.
Где нежнейшая творожная запеканка, бутерброд с мясом, сдобная булочка с яблоком и компот слегка примирили меня с действительностью.
Впрочем, тишиной и покоем наслаждалась я не долго.
Не успела я вытереть рот салфеткой, как мой провожатый сообщил:
– Нас ждут в кабинете доджа. Пойдем. Он хочет с тобой побеседовать.
Что ж, побеседовать нам, судя по всему, и правда было необходимо.
Посему я молча встала из-за стола. Молча отнесла посуду в посудомоечную. И молча последовала за неорганом по очередному лабиринту лестниц и переходов.
Теперь уже в директорский кабинет.
Глава 6. В кабинете доджа
Наверное, нет смысла говорить о том, что мы вновь отправились в путь по многочисленным коридорам?
Лично меня это не удивило.
Я уже поняла, что лабиринт является фишкой данной архитектуры. Те же клубки, которые мне подбрасывали Звездочеты, по сути, только масштабирование покрупнее будет.
Наконец, преодолев старинную деревянную лестницу, мы спустились вниз. По моим прикидкам, так на нулевой этаж.
И отправились вперед по длинному, белоснежному коридору к единственной маячившей впереди двери, выполненной из коричневого дерева. Простой. Без орнамента. И судя по всему, очень старой.
Едва мы притормозили около нее, как одна из глухих створок приоткрылась, и док, умудрившийся нас обогнать, распахнул ее в молчаливом приглашении войти, тут же отступая вглубь кабинета.
Я бросила быстрый взгляд назад, оценивая млечную белизну пустого коридора.
И поняла, что не верю в нее. Уверена, что за кажущейся гладкостью стен скрывалась не одна дверь. Просто пригласили нас именно в эту.
Мрак и полутьма кабинета доджа, освещенного лишь небольшой настольной лампой, резко контрастировали со светящейся, слегка слепящей глаза белизной коридора. Отчего несколько терялась ориентация в пространстве. Да и разглядеть собравшихся было непросто.
Правда, не для катанианки.
Впрочем, никаких эмоций по этому поводу я демонстрировать не стала. Ну, пришли и пришли. Там светло, тут темно. И что? Да ничего. Просто данность.
Поэтому вошла и остановилась, сделав полшажочка вбок.
Молча. Выжидательно глядя перед собой.
Отметив тем не менее, что, кроме уже знакомых мне действующих лиц, в кабинете, в широком кресле, стоящем рядом со столом доджа, сидел еще один неорган.
Иссиня-черная кожа, гладкая, словно шелк. Змеевидные отростки, заменяющие волосы, на гордо вскинутой голове. Узкие, заходящие на виски прорези глаз под густыми, шевелящимися, увенчанными на концах шарообразными утолщениями выростами, служащими ему ресницами. И чуть скучающий цепкий взгляд ярко-желтых глаз, направленный на меня.
Впрочем, около восьми осьминожьих щупалец, служащих амфибии ногами, лежали, обвившись вокруг старинного кресла, спокойно, что являлось двояким признаком и было, с одной стороны, демонстрацией спокойствия, а с другой – показателем напряженного ожидания и готовности к действию.
И действовать он был намерен явно в отношении моей скромной персоны. Что, в свою очередь, несколько настораживало меня, как возможный объект предполагаемых действий.
Да. Настораживало. Но не слишком.
Пока что нападать на меня никто не собирался.
Потому я стояла, чуть расслабившись, выжидательно уставившись куда-то прямо, сквозь свет лампы, скрывающей от меня собственно директора этого заведения, и стараясь сделать взгляд понаивнее, так, на всякий случай, кося под дурочку.
Тем более что сам кабинет и его обитателей я уже успела осмотреть.
В принципе ничего особенного.
Брутальный старинный стол красного дерева. Сидящий за ним в кожаном офисном кресле додж. Справа от него пребывал в широком, старинном кресле осьминогоподобный тип. Слева, сложив руки на груди и прислонившись к подоконнику, замер доктор. Рядом со мной стоял змеевидный неорган. Он же мой куратор.
Толстый ковер на деревянном паркетном полу. Картины в позолоченных рамах, висящие на стенах, за креслом директора. Книжные шкафы вдоль стен. Сводчатый расписной потолок. Деревянное колесо – люстра – под этим потолком.
И, на мой взгляд, здесь явно имелись и скрытые от посторонних глаз стеллажи и двери.
Одним словом, все в рамках нормального интерьера старинного учебного заведения, пусть и базирующегося в отнюдь не старинном здании.
Да и это не вопрос. Бывает.
«А почему оно тут так бывает? Это я выясню попозже», – решила я, с любопытством рассматривая орнамент на потолке.
Надо же ведь было чем-то заняться, пока взрослые дяди играли в молчанку с семилетней девчонкой.
Ну, если они мне таким образом давили на нервы, то зря. Я-то эти самые нервы давлю лучше всех их вместе взятых. Ни одна блохастая псина с такой скоростью блох не ловит, ни один винодел так тщательно не давит виноград, как я – чужие нервные клетки.
Но собравшиеся в этой комнате об этом не знали, иначе не устроили бы весь этот театр с висящим в воздухе молчаньем, со светом, бьющим в глаза… В глаза, привыкшие к Голубому Солнцу, хочу заметить.
Это улыбало.
Но я же не буду им говорить об этом. Я, по своей врожденной скромности, умолчу о некоторых особенностях своей личности.
Потому просто стояла, молча осматриваясь в кабинете.
Наконец додж прервал затянувшуюся паузу:
– Значит, девочка, ты утверждаешь, что тебя насильно отправили сюда? – с присутствием в тоне некоторой доли скептицизма, спросил он.
– Да, – коротко подтвердила я, глядя на собравшихся чуть исподлобья.
– То есть ты заявляешь о том, что Военный Целитель выстрелил в тебя дротиком с транквилизатором и поместил в капсулу, отправив сюда? – вновь слегка недоверчиво уточнил додж.
– Да, – так же коротко ответила я, отмечая про себя незначительное увеличение вибрации в его голосе после моего ответа.
– И ты ничего не знала о том, что за твое обучение внесена полная оплата? Что оно оформлено надлежащим образом? – почти равнодушно попросил прояснить этот момент директор школы.
– Не знала, – подтвердила я.
Додж побарабанил пальцами по столу, кинув короткий взгляд в сторону врача.
– В ее крови обнаружены следы транквилизатора. А на теле присутствует след от укола, – лирическим тенором, правда, без единой эмоции в голосе, отозвался тот.
В комнате вновь воцарилось несколько натянутое молчание.
Наконец осьминогий тип нарушил его, произнеся горловым баритональным тенором:
– Как тебя звали на Кате?
«Вау! – отметила я про себя. – Шали им и об этом поведал?»
И ничуть не смущаясь, сообщила собравшимся:
– Рафика Серра Эль Грей из Оазиса Красных Песков, затем Рафика Эстер – Эллоэйя Аракс – Шарэди, по версии Гатилайи.
Просто отрапортовала, можно сказать.
После чего в директорском кабинете вновь воцарилась тишина.
Осьминогий свернул и развернул щупальца, додж опять начал пытаться сотворить из стола барабан, куратор изобразил пару волнообразных движений туловищем.
И тут раздался знакомый голос Амфибии, прошипевший чуть раздраженно:
– К какой когорте у Диких ты относишься?
– Дагара. Группа Тао, – отозвалась я, косясь на провал в стене, откуда и показался мой встречающий.
О том, что, пожалуй, отношусь еще и к Звездочетам, я решила не распространяться, помня о реакции Кохэна на мои слова. Не стоило накалять обстановку. Она и так была неоднозначной.
Додж сверкнул на меня глазами.
– Мы уточним этот вопрос у Диких, девочка. Но нарушать покой Дагара ночью я не стану, – сквозь сжатые челюсти проскрипел он.
– А у вас это и не получится, – отмахнулась я от него.
И отметив общее сверкание глаз неорганов, явно пытающихся возмутиться моей бесцеремонности, взмахнув ресницами и слегка потупившись, сообщила им, придав голосу чуток наивности:
– Они в рейде. А у других я бы не стала расспрашивать.
И пристально посмотрев в глаза Осьминогому, жестко добавила:
– Я не знаю, сам ли Целитель это проделал или были еще желающие отправить меня сюда, но я и сама хочу побеседовать на эту тему с Дагаром.
Неорганы коротко переглянулись, оценивающе осмотрев меня с головы до ног, после чего додж приказал моему куратору:
– Отведи ее в спальню. Завтра она идет на занятия. Подъем в шесть утра. Пусть поспит.
Тот молча посторонился, выпуская меня из кабинета прямо в объятья многочисленных коридоров.
Глава 7. Явление
Правда, на этот раз мы пошли другим путем. Сократили его, можно сказать. И пройдя пару коридоров, вышли прямо в центральный холл школы, где я решила нарушить молчание, поинтересовавшись у своего спутника:
– Скажите, пожалуйста, а кто этот осьминогий тип?
Куратор пару секунд помолчал, а затем равнодушно произнес, не сбавляя шага:
– На этот раз, девочка, я отвечу на твой вопрос. Но только на этот раз.
Он остановился и, не оборачиваясь, тем же тоном продолжил:
– Привыкай подавать голос только тогда, когда к тебе обращаются старшие. Это правило. За его нарушение следует наказание. Оно не распространяется на учеников школы и учителей во время урока. Но только во время урока. По его окончании это правило вступает в силу и для учителей.
И бросив на меня холодный испытующий взгляд из-за плеча, уточнил:
– Понятно?
Я коротко дернула плечом, сопроводив его коротким кивком головы.
Мне, конечно, очень хотелось узнать, что за наказание меня ожидает. Выпорют? Без еды оставят? Запрут?
Но я пока решила не выпускать свое любопытство на волю. Успею еще. И потому скромно промолчала, изобразив на физиономии что-то типа смущения и потупив взор.
Оценивающе окинув меня взглядом, неорган вновь отвернулся, совершил пару волнообразных движений туловищем и без тени эмоции в голосе продолжил:
– Список правил Школы ты найдешь у себя в комнате на столе. Как и список ее работников с их регалиями.
Коротко хмыкнув про себя, я не стала ничего комментировать, чуть притормозив и скептически оглядев своего сопровождающего с головы до ног, пока тот не видит.
«А то ж накажут, – поехидничала я мысленно. – Не тем же взглядом наградила бедненьких».
Вообще, данное правило меня несколько удивило. Уж очень от него попахивало спесью и ее пестованием.