«Мы наш, мы новый…»

– Ты чего разулыбался?, с усмешкой спросила Хорхе, внезапно появившееся Мария.

– Опять мечтаешь, как будешь совать свой стручок в дырявое ведро, этой конченой шлю..хи, Хуаниты?, начала распаляться Мария.

– Да успокойся ты, вспоминал Михалыча и его предложение, пойти по стопам Команданте Че, стал оправдываться Хорхе.

– Это, хорошо. Дочуркам, как раз, не хватает отца-героя, неожиданно легко поддержала его Мария и продолжила:

– Всяк лучше отца-тракториста. И мне будет лучше. Я решила завязать с проституцией.

Последняя фраза прогремела, как настоящий гром в ясном небе.

– То есть, как завязать? А, жить мы, на что будем?, простодушно спросил Хорхе. Хотя, в последнее время, Хохе стал неплохо зарабатывал и острой необходимости «работать» Марии не было.

Мария же продолжила спокойно пояснять своё решение:

– Объявился мой дедуля, дон Эскобаль, который удрал, со всеми плантаторами, в Америку, в 60-е. У него, из-за того, что его сын погиб за дело нашей Революции, нет наследников, кроме меня, дочки его сына. То есть, я его единственная внучка.

– Ты, наверное, слышал, про объявленное народное примирение и амнистию. Разрешили всем сбежавшим, в том числе и воевавшим на той стороне, возвращаться. Плантаторам даже могут вернуть их земли. Но не во владение, а в использование. Вот дедушка и приехал.

– Меня нашли его адвокаты и привезли к нему в отель Плаза, в центре Гаваны, самый лучший.

– Так вот, он принял предложение коммунистов и готов взяться за своё хозяйство, но уже не тростник выращивать, а фрукты и овощи для Европы. А ещё, он будет строить отели на берегу океана, для туристов из Европы. Ему тут нужен свой человек. Такой как я. Всё таки я его единственная родная кровь.

– Так вот, моих восьми классов, кое какого образования, не достаточно. В Гаване открылось подготовительное отделение для поступления в Университет, я туда иду учиться, а осенью поступлю в Университет, на экономическое отделение, или, как они там зовутся, – факультет.

– И вообще, собирай наши монатки, мы переезжаем в Гавану. Дедушка купил нам там квартиру из пяти комнат.

– Хотя нет, ничего не бери. Всё там купим новое. А наше всё, просто раздай нашим друзьям и трактор свой тоже. Ну, или назад его в МТС отдай. Денег у нас теперь много, говорила и говорила его Мария, рассказывая сказочные новости, одна лучше другой.

И в конце, окончательно его удивила, сказав:

– Я, на счёт отца-героя, для наших дочурок, не шутила. Так что, как всё тут закончим и переедем в Гавану, ищи своего Михалыча и просись к ним в отряд.

Сборы были не долгими. Раздавать нажитое было делом быстрым, но тяжелым морально. Ведь каждый песо, а затем копейка, были на счету в семье Хорхе и Марии, и давались им непросто.

С трактором получилась история. За него Хорхе отвалили аж восемьсот рублей. Именно столько он за него уже внёс. И всё ему вернули, за вычетом процентов по лизингу, около ста рублей.

С трактором особенно тяжело было ему расставаться. И хоть это не живой конь, например, которые ещё вовсю используют в колхозах, тьфу, в фермерских хозяйствах, а стальной, но чувства вызывает, как живой.

Хорхе не был писателем и не знал, что все его переживания тянут, как минимум на рассказ, под названием «Прощание кубинца со стальным конём».

Хотя, нельзя назвать Хорхе совсем уж далёким от литературы человеком. Наоборот, его, ещё младенцем, качал на руках величайший американский и мировой писатель современности, тогда ещё «живой классик». А дедушка Хорхе, был прообразом некоторых персонажей этого, всегда грустного, бородача с трубкой или сигарой. Весёлым тот становился рядом с хорошенькой сеньоритой или после стаканчика Кубинского Рома. Хорхе, конечно, этого помнить не мог. Но это помнил его погибший отец и ныне уже покойный дедушка. И они рассказывали это заезжим туристам, а Хорхе всегда сидел рядом и внимательно слушал. Потом отец или дедушка показывали на него пальцем и многозначительно молчали. После этого туристы странно оживлялись и начинали с ним фотографироваться, а дедушка или папа брали с них за каждый снимок по одному их вонючему доллару, тьфу.

Ещё печальнее Хорхе сделалось, когда ещё при нём, с его «стального друга» стали скручивать «пускач» и топливный насос. Это вызвало у него ассоциацию, как на бойне, с ещё живой лошади, снимают уздечку, а затем сдирают подковы. Было желание вернуть им деньги и сберечь своего «трудового побратима» от такого вандализма или, как он тут услышал слово «каннибализировать». То есть разобрать на запчасти. Но слово, как раз точно передавало суть, «убийство себеподобного с последующим поеданием». Фррр, Хорхе аж передёрнуло от этой воображаемой картины. Но ничего сделать и помочь «другу» он уже не мог. Его ждала совсем другая жизнь.

К вечеру, добираясь «на перекладных», они были уже в Гаване, в районе Порта. От туда, решили отправиться в их новую квартиру, в новом районе Столицы, Кубинского Региона Мирового Союза. А уже завтра, они отправятся на знакомство Хорхе и дочек с дедушкой Марии.

Везде в Гаване висели красные полотнища с серпом и молотом. Хорхе знал, что это бывший флаг и малый герб СССР, который теперь стал флагом и малым гербом Мирового Союза. Такие же висели и у них там, на Райкоме и Поселковом совете.

Район, где была их новая квартира, Хорхе и Марии очень понравился. Всё было чистое и новое.

Таксист вначале отказался их везти, засомневавшись в их платежеспособности. Но Мария завернула ему такое забористое словосочетание из испанских и русских матерных ругательств и одновременно демонстрируя полный кошелёк купюр, что он быстро согласился и промолчал потом всю дорогу. Что для таксистов совсем не свойственно, как сказала Мария затем Хорхе.

Дом и сама квартира поразили Хорхе. Он просто не верил своим глазам. Хорхе и их прошлое «семейное гнёздышко» считал одним из лучших в их посёлке. Там, стараниями Марии, был создан уют и даже можно было говорить о комфорте.

Тут же было всё, как в кинофильмах. То есть сказочно и невероятно. Хотя, если бы простой советский житель Европейских Регионов, увидел бы эту квартиру, то особо не удивился бы. Обычная пятикомнатная квартира, с двумя санузлами. Один из которых совмещён с ванной. Оборудована квартира всей техникой: холодильник, стиралка-автомат, посудомойка, плита и духовка электрические, микроволновка, кухонный комбайн, три цветных телевизора с видеомагнитофонами, музыкальный центр. Все комнаты с мебелью. Две комнаты отведены под детские, есть большая гостиная, одна спальня для хозяев, а другая для гостей. Кухня тоже была большая, с удобными шкафчиками и мраморной столешницей, имелся обеденный стол с шестью стульями и видеодвойка на стене. В наличии, в квартире, также были вся посуда, столовые приборы, постельное бельё и полотенца. На окнах были жалюзи и шторы. Санузлы и кухня блестели кафелем. В комнатах на стенах были обои пастельных тонов и паркетный пол.

Наличествовало централизованное отопление и горячее водоснабжение. Хотя это, для Кубы, малоактуально, по причине субэкваториального и тропического климата.

Квартира их «встретила» прохладой из системы встроенного кондиционирования. На улице, несмотря на вечер и близость океана, было очень жарко и душно. Всё таки разгар лета и город. У них там не так эта жара чувствуется. Но для них это всё малозаметно, они тут родились и выросли. Для них зимние двадцать градусов тепла кажутся «сибирским морозом». А рассказы их колхозного агронома, отучившегося в далёком СССР, в Киеве, в Сельхозакадемии, о морозах минус 20 и снежных сугробах, всем казались просто выдумкой или страшным наказанием.

Дочуркам квартира пришлась по вкусу тоже. Не смотря на их возраст, в три и четыре годика, девочки понимали, что тут намного лучше, чем в прежнем их жилище. Но пока решили жить в одной детской.

Мария, перед тем как выйти в ближайший магазин и купить продуктов, чтобы приготовить семье ужин, провела обучение Хорхе по пользованию таким сантехническим прибором, как унитаз. Хоть Хорхе и утверждал, что он знает и пользовался в новых домах специалистов, которые выросли у них в посёлке за последний год, «как тростник после тропического ливня».

– Я просто напомню тебе, дорогой, – мягко, но настойчиво, она убедила его подчиниться ей.

Мастер-класс с перепроверкой усвоенного материала, показал своевременность и необходимость такого обучения, ввиду полного отсутствия, хоть каких ни будь навыков и опыта у обучаемого. Дочки пока «ходили» на горшок и пользоваться им умели.

После чего, Мария, с «чистой совестью», покинула их новую «обитель».

– Хорошо ходить по Столичным магазинам имея деньги, подумала про себя Мария, рассматривая изобилие на полках обычного продуктового супермаркета.

– Раньше в такой и не сунешься. Тут карточки не отоваривали. А где отоваривали, там были либо длинные очереди, либо ничего из нужного не было.

Приходилось часами выстаивать или ехать в ближайший город.

– В Гаване, конечно, по карточкам можно было всё купить и раньше. Но так она делала только перед своим отъездом домой, после «смены», как она называла эти периоды своей «работы».

– Во время «работы» она старалась раскрутить клиентов на обед или ужин и хорошо поесть. Хорошее время было в самом начале её карьеры. Перед самым замужеством её в Гавану привезла тётка. «Первый раз» очень дорого стоит. Поэтому долго выбирали клиента, готового отвалить аж 1000 песо, это около 100 рублей. Но не это ей запомнилось, а работа домработницей в доме чиновника. Тот жил в одном из особняков, в правительственном квартале Гаваны.

– Там она была и домработницей и его любовницей. Ох и добрый был дядька. Покупал ей одежду. Ела она там всё, что и он, без ограничений. Тогда же, она там и научилась пользоваться всем в нормальном доме. Но через год она была уже в положении и место «ушло» другой юной шлю…е.

Из грёз воспоминаний Мария вернулась к цели своего похода:

– Так, вот пока и хватит, а то не дотащу. Нужно было Хорхе с собою взять. Ничего бы с девочками за час не случилось бы, – поздно она подумала об очевидном.

– Хотя, вот эти все крупы выложу ка я назад, нам на ужин хватит и макарон с сосисками. Пирожные и мороженое с кофе съедим. Ну и на ночь, и на утро девочкам будет молоко. И овсянка на утро, тоже. Немного фруктов. По одному банану и апельсину, каждому. И помидоры на салат. Ну и, конечно, нам с Хорхе, для такого случая, бутылочку Рома, а девочкам по «сладкой шипучке». Вроде бы всё.

– Так, за всё 5 рублей 25 копеек. Как за мой час «работы» почти, ха-ха. Ром потянул аж на 3 рубля. У нас в посёлке, за рубль, у старухи Розы, можно было литр купить, отличного настоящего Рома. Столица, ептить …, дальше шло ругательство, с использование оборотов из русского-матерного.