«Мы наш, мы новый…»
– Поля, ты где так хорошо научилась всему?, только и смог я спросить через час «активных действий», уместив в этом простом наборе слов, все те качества, которыми Поля меня «сразила на повал».
– Да, работала в «массажке» в Москве, там и «прокачали» меня основательно, нехотя та ответила, и тут же спросила с тревогой в голосе:
– А что, сильно заметно? Меня там вообще то хвалили. Не слезала, тьфу, не сходила с «Доски Почёта» и «Наши передовики». Повышенные нормы выполняла, стала она хвалиться своими достижениями.
– Да, нет, всё отлично, мужу твоему будущему очень повезло, семейный бюджет не пострадает от «массажисток», своя будет, подхватил я её тон и продолжил делать ей довольно сомнительные комплименты.
– Вот и я так думаю, с энтузиазмом она со мной согласилась и продолжила, – не зря же меня и девочек, направили туда по «комсомольской путевке» в составе первой «Парттыщи». Думаешь, как сразу в Москве появилось восемьсот «массажек»? Ну, да. Был в начале порыв энтузиазма. Но он быстро спал. А нам нужно было вырвать из рук империалистов это грозное оружие и поставить его на нашу службу. Чтобы во всеуслышание заявить: «Секс в СССР – есть!». И тут, как всегда, за трудное дело взялся Комсомол. Прошли первичные отборы в комсомольских организациях. Выбирали из тех, кому уже есть 18 лет, хотя можно и с 16, но там нужно получать разрешение. Морока, короче. Ну, и конечно, по красоте. Потом смотрели характеристики, успеваемость, поведение, место учёбы или работы. Я даже в «Конкурсе Красоты» МГУ участвовала. Получила приз «Мисс Красивые ножки». Потом направление в «кис». И год оттрудилась там. За это короткое время стала комсоргом нашей бригады, вывела её в передовики, потом выбрали меня комсоргом «салона» и парторгша всего «киса», дала мне рекомендацию в КПСС. Сейчас я кандидат в члены Партии. В конце учёбы в МГУ, получила, как «Отличник общественного обслуживания», льготы по распределению. Многие мои такие же успешные коллеги по «массажке», выбрали «медвежьи углы» в Европейской части СССР, а моим родителям, один добрый человек, сюда посоветовал. И я последовав совету, своих папы и мамы, поехала в этот Челябинск – 100 и не жалею, с гордостью в голосе, как настоящий Советский журналист, Поля закончила повествование, ещё одной славной страницы, своей замечательной, молодой жизни, такой же, как и у многих других комсомолок, в СССР.
– Полина, да ты настоящая передовая комсомолка, освоила и вторую древнейшую женскую профессию, после которой только идёт журналистика, продолжил я её хвалить, – супруг будет гордиться твоими достижениями.
Поля, лежала голышом в свободной позе на диване, на простынке, а я развалился напротив в кресле. Она покраснела от смущения и потупив взгляд, тихо спросила: – ты так честно думаешь?
– Конечно, если он не дурак, а тут дураков нет, начал я её горячо заверять, переместившись к ней на диван с намерением ещё раз пройтись по пройденному материалу, для закрепления в памяти её выдающихся навыков в устном изложении.
Наслаждаясь её искусством и в порыве восторга, я ей прошептал:
– Бросай ты думать о далёких мечтах, а обрати взор на местных гениев, какого захочешь, тот замуж тебя и возьмёт.
– Пвавмдвааам?, спросила она, не бросая начатое.
– Правдаааа, взвыл я в завершении.
В конце, Поля, облизав губы и восстановив дыхание, решила «ковать железо» прямо на мне. И под мерное её перемещение и скольжение, тихо с придыханием произнесла: – Пушкина хочу.
– Так, «погиб, поэт, невольник чести…» почти 150 лет тому назад, вырвалось у меня, а сам подумал: «Ну и завихрения у девочки на сексуально-филологической почве. Ну, да, а что ты хотел? Вся жизнь в Мире литературы и поэзии, родители филологи, небось, над девичей кроваткой и «образок», в виде портретика потомка «Арапа Петрова» висел, бередил девичье сердечко.
– Настоящего Пушкина хочу, выкрикнула она, при очередном её крутом спуске с моей «горки». И тут бы уже и моя «кукуха» окончательно вылетела бы, если бы при следующем, самом глубоком её спуске, она не добавила: «Олькиного».
Здесь я, с облегчением, придержал её сзади, за прелестные выпуклости и крепко прижал к себе, в полном восторге, от ощущения, здорового удовольствия и психической нормальности Поли и себя самого.
Поля пришла в себя намного быстрее меня, «опыт не пропьёшь», мелькнула у меня в голове, совершенно не к месту, поговорка. Она смотрела сверху, прямо мне в глаза, своими бездонными голубыми глазищами и молча требовала от меня положительного ответа.
– Да, только и смог я из себя выдавить и то с трудом, физическим.
С этими моими словами она меня страстно поцеловала и тут же, по военному, вскочив с меня, начала быстро приводить себя в порядок. Начав с душа. Я же только начал, медленно, приходить в себя.
Как бы то ни было, я привёл тоже себя в порядок. Потом Поля отвела меня в гостиницу, в мой номер. В котором я ещё не был. Но вещи мои уже были там. По дороге я вспомнил о «чековой книжке» с отрывными договорами. И когда мы с Полей зашли в номер, сразу предложил ей это подписать.
– Что это?, она спросила не читая и одновременно расписываясь с нужном месте.
– Да, это твой отказ от материальных претензий ко мне, выпалил я, свою трактовку этого документа.
– Толково, похвалила она кого то неизвестного, наверное юриста. – Мы такие в «массажке» сразу подписываем, продолжила Поля. Только, Дэн, это нужно делать «до», а не «после», укорила она меня серьёзно.
– Виноват, исправлюсь, отчеканил я ей и принял стойку «смирно».
– Давай, что ли, чаю выпьем?, а то ужине ещё не скоро, предложила она и потянулась к телефону на трюмо.
– Алло, это из номера…, ах да, вам же видно, хорошо, нам чаю, и да, конечно, скороговоркой, но уверенно она сделала заказ, видимо делала это не первый раз.
Чай и «к чаю» принесли довольно быстро. Я только и успел переодеться более официально, зная о намечающемся торжественном заседании.
За чаем мы продолжили наш разговор:
– Ты тоже в МГУ училась?, задал я «дежурный» вопрос Полине.
– Что значит «тоже»?, отреагировала она встречным вопросом.
– Так я туда на второй курс перевёлся вот буквально «на днях», выпалил я.
– О, молодец, а куда?, спросила она.
– Да на «пропаганду», ответил я.
– Ого, чекистом будешь?, она, с уважением посмотрев на меня, толи спросила, толи, констатировала очевидный факт.
– Да нет, просто так нужно, скупо ответил ей.
– Уже с зав. кафедры МЛена познакомился?, пошла она дальше, прихлёбывая чай и смакуя конфету «Птичье молоко».
– Какого млена?, переспросил я, решив, что Полина, с набитым ртом, что-то не то сказала.
– Так сокращённо «Марксизма-Ленинизма», а у Вас там не так?, пояснила она аббревиатуру и спросила заодно про наше сокращение в КПИ.
– У нас «Мел» зовут, пояснил я, и тут же добавил, – но это строго между собой, оглядываясь и шепотом. В былые времена, за такое, парни рассвет встречали уже в казарме, учитывая, что у нас там 99 % студентов это ребята.
– Ясно, у нас тоже так было, а девочек просто «за порог», а сейчас всех «за порог», в армию берут только по блату, не то хвалила она такой порядок вещей, не то осуждала и повторила вопрос:
– Ну, как тебе наш главный с МЛена, уже познакомился?
– Неее, пока только с секретаршей Катей и замшей, Ольгой…, забыл, как её, не важно, ответил я, тоже попивая вкусный «министерский чай», то есть чай в стакане и в подстаканнике, с лимоном и сахаром-рафинадом на отдельных блюдцах. И заедая вкусными бутербродами.
– Аааа, Катюха классная, хоть и не студентка ни разу, но на призыв «парттыщи» тоже откликнулась, а сейчас, по ходу, даже после «демобилизации» никак остановиться не может, решила уже на общественных началах всем доказать, что секс в СССР не только есть, но и бесплатен и доступен каждому, ха-ха
– А, как у Вас с этим тут?, спросил я с неподдельным интересом.
– Да сейчас уже всё наладилось, ответила серьёзно Полина, и продолжила, – а сперва … чуть до греха не дошло. А, что? Навезли сюда несколько тысяч молодых парней, а баб, нет. Ну, так, на разного рода любителей, с десяток было. Мы, можно сказать, первый женский десант были. Я и два десятка девочек, по распределению, с разных театральных ВУЗов. Потом прибавилось. Из других ВУЗов и Училищ. Семейные понаехали. Меня Горком на этот прорыв и бросил. Я сразу объявила мобилизацию среди комсомолок и партийных в первую нашу «партсотню». Тут, как раз, приехали представители «лизки» и «киски». Помещения уже были готовы. Пришлось и мне потрудиться. Потом, «за длинным рублём», потянулись и профессионалки с «Большой земли», они сейчас и создают основной штат «массажек». У нас же тут и северный коэффициент есть, да и городок закрытый, молодой, большая часть неженаты, денег особо им тратить некуда. Вот и оставляют сверху девочкам «на чай». А, ещё, все интеллигентные и обходительные. Вот и полетели письма с описанием «земли не пуганных «очкариков»-холостяков», ха-ха. Сейчас у нас «профессионалки» работают вахтовым методом, по предварительному отбору. Но, правда, бывают и «субботники», как сегодня, например, большая делегация из одних, почти, мужиков. Так, что вышел и мой актив на помощь. Вот я с тобой работаю. Правду говоря, пришлось за это побороться. Две очень настырные десятиклассницы у меня есть, с разрешениями и характеристиками, так просто не пошлёшь. Очень хотели броситься своими «амбразурами на твой штык», ха-ха. Еле отбила их атаку. Закрыла ими двух мэ-нэ-эсов. А то, возомнили из себя уже богинь после того мартовского аврала. Да там на дырку в заборе мужики бросались, не то, что на живую бабу. Рассказывали, что в один из приездов, осадили саму Ольгу Георгиевну. Ну, она, от неожиданности, наверное, нескольких «пожалела», а потом пришлось вызывать охрану и отгонять водомётом других, возжелавшим «комиссарского тела». Почти «Оптимистическая трагедия» вышла. Вот тогда видимо и решили срочно этот вопрос решать. Я за те дела получила два выговора и пять благодарностей. Выговора по линии парторганизации Города. Ну отмобилизовала там чьих то жён, так никто ж из них и слова не пикнул. Ну, а благодарности от всех остальных и даже из ЦК. Был тут пару раз их инструктор. Эх-хэ-хэ. Все бы такие были.
– Ну, а как с другой общественной работой тут у вас?, продолжил я так полюбившуюся моей собеседнице тему.
– Да тоже, уже всё Слава Богу, ответила Полина серьёзно и продолжила:
– Как с этим, всем, улеглось, так меня официально назначили замом «Вожака» и зав отделом культ-массовой работы Горкома ВЛКСМ, одновременно. Эх, Коля, Коля. Слишком он правильный. Только во вторые жёны меня зовёт. А так, ни-ни. Даже в качестве отбора в туре местного «Конкурса Красоты» не стал именно меня «отбирать». Помогал старшеклассницам в повышении их уровня, в «углублении и расширении», как он выразился. Ну, да ладно. У меня работы и без него хватает с кем. Я же занялась самым неблагодарным делом, как где-то, кто-то считает. А именно, организацией работы с «неформалами». Тут же, вместе со всеми, приехало несколько десятков «рокеров», с два десятка «качков», с десяток «панков» и «хыппи». Я пока мало вижу разницы между ними. Так вот, разбавила я их своими активистками, мало среди них девушек, и те замухрышки. И создала военно-патриотически клуб «Военный следопыт». Уже возила самых лучших на День Победы в Москву, на Поклонную Гору, на открытие «Вахты Памяти». Это начало раскопок на местах сражений, поиск останков наших павших воинов, определение их имён и фамилий, поиск их родственников, и в конце, торжественное захоронение, уже не безымянных Героев. Но это если повезёт найти «смертник», пластиковый цилиндрик с данными бойца. Но большинство их не носили. Считали плохой приметой. Тогда смотрим по останкам писем, документов, надписям на форме и т.д. Но пока, для нас это только теория. Тут же никаких боёв не было. Поэтому пока тренируемся просто осторожно и аккуратно ходить по лесу и болоту. Раскапывать послойно землю, жить в лесу, в палатках. Одним словом романтика. Даже замухрышки себе уже парней нашли. И потянулись к нам такие же. Не всем же в «красавицы» или «массажистки» и такие нужны. Обычные. Которые потом становятся гражданками, полезными обществу, каждая на своём месте. У нас смена через неделю в лагере следопытов подо Ржевом. Ой, страшные там были бои. Останки просто под небом лежат, говорят. Жуть. Боюсь я за своих. Выдюжат ли?
– Уверен, что да, подбодрил я Полину. Тем более, там будут опытные товарищи и сразу Вас одних не пошлют «на раскопки». Постепенно, будут Вас вводить в курс и поручать самое простое. А там, уже кто из твоих проявит желание и энтузиазм, возможно и сам в вскорости станет профессиональным «копателем», как я слышал, они себя зовут. Ведь это тоже было неформальное объединение и самые плохие из них зовутся «чёрные копатели». Им, к сожалению, нет дела до останков воинов. Они ищут уцелевшие вещи, оружие, если очень повезёт то и награды. Я Вам советую, на это, тоже обратить внимание. Можно потом, у Вас тут, и музей Войны сделать, из этих, Вами найденных, предметов, подсказал я Полине и задал следующий вопрос:
– А, как у тебя с твоими прямыми обязанностями?
– Всё уже, тоже хорошо, ответила она и продолжила:
– Конечно, вначале трудно было, и «прорыв в идеологии ликвидировать» и работу СМИ в Городе налаживать. Ведь, что самое главное в работе СМИ?, задала она вопрос и сама ответила:
– Это его содержание. Оно, во первых, должно быть, во вторых, должно быть идеологически правильным, и самое, на мой взгляд, главное, содержание должно быть интересное. Ну, с идеологией у меня не забалуешь. Содержание организовали мне «рабкоры». Которых я мобилизовала явочным порядком из всех организаций. Возложив на них нагрузку по новостям из их среды каждый день, короткий очерк раз в два дня, интервью «с интересным человеком», раз в неделю, и раз в месяц хороший рассказ о буднях. Как бонус, разрешила бывать друг у друга в гостях с этой целью. Ведь известно, что «глаз замыливается» и ты не видишь ничего интересного в своей работе. А приходит человек «с улицы» и совсем другое дело. Самые незначительные мелочи уже либо новость, либо просто вызывающие интерес и расширяющие кругозор. Так что и газета у нас интересная и телепередачи идут круглые сутки. Есть свой «КВН» и «Что? Где? Когда?», а в них участвуют есть и чисто женские команды. В ка-вэ-эне она из «массажисток», а в «знатоках» из «следопыток». Уже приезжали к нам из Москвы, перенимать опыт и Сам звонил из ка-вэ-эна, хвалил за сильную команду, которая там у них уже в четверть финал вышла.
– Со «знатоками» не так всё успешно. Но я девочек успокаиваю, да и они и сами видят, что у них конкуренток там нет и парни-знатоки на них ох, как заглядываются.
– Наши «театральщицы», нехотя демобилизовались из партстони, с прибытием профессионалок, и уже замахнулись, одновременно, на сериал и на репертуар в театре, из пяти пьес.
– Я уже сделала в Горком заявку на танцовщиц и балерин. Пора и в эту область внедряться. Есть запрос в обществе. Поступают жалобы от трудящихся, на отсутствие в городских «заведениях досуга», даже чего отдалённо похожего на стриптиз или просто эротические танцы. Не говоря, про нашу Советскую «Красную Мельницу», на нашей улице «Красных фонарей». Правда пока, их там только два, но «лиха беда начало». Ещё пол года назад ничего не было, а сейчас уже два. Пока справляются, а потом «фонариков» добавим, и «мельница» будет, с прибытием танцовщиц и балерин из Столицы, ха-ха. Нехватку восполняем за счёт самодеятельности. Но не всё можно охватить. Пожаловались тут на меня, «за чёрствость» те жёны, парт-хоз руководителей, за которых я выговор схлопотала. Жалуются, что нет им удовлетворения «их возросших потребностей», после того аврала, у нас. Требуют открыть и женские отделения в «массажках». Те уже обращались к своему руководству. А они ответили, что не видят смысла посылать профессионалов. И предлагают закрыть вакансии местными кадрами, а там посмотрят, как дело пойдёт. Выручили меня мои ребята из «следопытов». Пока справляются.
На этой патриотической ноте, довольно резко, как ревун боевой тревоги, прозвучал звонок телефона, стоящий на трюмо, в моём номере.
– Алло, сказал я в поднятую мною трубку телефона.
– Извините за беспокойство, Дэн, но Вас просят прибыть в «Центральный Дом Учёных» в актовый зал, проговорила трубка приятным девичьим голоском.
– Спасибо, будем, ответил я невидимой незнакомке, уже представив ей «по голосу», похожей на солистку популярной группы «Витраж», Свету, как её там, не помню.
– Ну, что?, спросила встревоженно Полина.
– Да ничего. Приглашают нас на торжественное заседание, успокоил я Полину.
– А, ну тогда побежали быстрее. Мне ещё нужно проконтролировать съёмку для телевидения, ну и свой актив, скороговоркой проговорила Полина, а на слове «актив», подмигнула мне, по-комсомольски задорно.
Здание «Дома Учёных» как и всё в Городе, было шедевром архитектуры будущего. Внутри тоже всё поражало. Народ уже практически весь сидел в зале.
Когда мы зашли внутрь, то Полина, извинившись, убежала. А меня тут «атаковали» две пигалицы, чуть меня младше, видимо из тех, кто приготовился броситься своими «амбразурами» на меня и о которых говорила Полина.
– Дэнчик, привет, поздоровались они со мною хором, звонкими, комсомольскими голосками.
– Приветики и Вам, красавицы, поддержал я из игривый тон и достал из своего делового портфеля «блокнот» с договорами.
– О, это тот самый?, не оставляя игривого тона спросила одна из них.
– Да, тот самый «переносной отказник», сказал я строго.
– Мы согласные, серьёзно ответили комсомолки, опять одновременно.
– Ну, тогда расписываемся и пошли… в зал, послушаем о Ваших достижениях, вначале обрадовав, а потом, немного их разочаровал, своим предложением.
В зале нас с ними разделили. Меня, под мои нерешительные возражения, какой то мужик потащил на сцену в президиум. Девочек усалил на первый ряд. Где, они очень органично смотрелись, в своих безумно коротких школьных платьях. Конец учебного года, выросли из них, наверное. Платья девочек были с белыми передниками, а их прелестные ножки в белых капроновых колготках. К тому же, они закинули их, бесцеремонно, ногу на ногу. Демонстрируя всему президиуму свои девичьи тайны. Там уже сидели несколько товарищей и Оля. Она была в окружении своих «гениев», Вадика и «Пушкина». Я ей и им кивнул, «мол, всё в порядке».
В зале сидели в основном мужчины, многие в погонах. В начале заиграл Гимн СССР и все дружно встали, и с удовольствием, все вместе его спели. Я в том числе, конечно. Из общей массы голосов, очень хорошо были слышны в президиуме звонкие девичьи голоса моих поклонниц из первого ряда и … Оли. У которой был очень мелодичный и глубокий голос, напоминающий сопрано. Так же, выделялся густым басом, голос местного Батюшки из местной же церкви, которая здесь со времён «Царя Гороха», и пережила всех правителей и хозяев Города, вполне себе успешно, судя по её свежему ремонту, который мне удалось заметить во время дневной экскурсии.
Затем, к трибуне подошла Оля и начала свою речь:
– Приветствую всех присутствующих в этом красивом зале нашего прекрасного «Дома Учёных». Вы все имеете, то или иное, отношение, к нашим выдающимся успехам. То, что они есть, уже нет никаких сомнений, после демонстрации всех наших изделий высокой комиссии, представляющей интересы, всех заинтересованных министерств, ведомств и предприятий СССР.
– С чем я всех Вас и себя поздравляю.
Тут раздались бурные аплодисменты, переросшие в овации. Где отчётливо было слышно: «Слава КПСС», «Слава Комсомолу», «Слава пионерии и октябрятам», «Слава Вершининой». А затем начали скандировать: «ВОГ, Партия, Комсомол».
Через пять минут, Оля подняла руку и в зале снова восстановилась тишина. Все заняли свои места. Даже девочки-школьницы сидели, ровно, как гвоздики, и лица их были, прелесть, как серьёзные, даже коленки ладошками прикрыли.
А, Оля продолжила:
– Конечно, без поддержки Партии и Правительства ничего бы этого не было. Ну, может и было, но не так быстро. И скорее всего, застряло бы в пыльных кабинетах и никчёмных диссертациях дельцов от науки. Но сейчас созданы все условия для быстрого и успешного создания, а также внедрения в жизнь самых передовых научных достижений. Как, например, наш холодный термояд или низко энергетическая атомная реакция. Не говоря уже о более грозных вещах.
– Для экспертной оценки наших изделий слово предоставляется Академику…, тут опять раздались бурные аплодисменты и имя учёного для меня осталось неуслышанным.
С этими словами и под аплодисменты, Оля от трибуны вернулась в президиум, а её место занял седой, но крепкий старичок и начал своё выступление:
– Я тоже безмерно благодарен Партии и Правительству за новый курс, как во всей нашей жизни, так и в науке и производстве, в частности. Я не буду тут подробно описывать все те сложности и трудности, что сопровождали появление чего ни будь нового, как в науке и технике, так и на производстве. Борьба с кибернетикой, с немецким и английским путём в развитии атома и ракетного движения, в военной теории, борьба с космополитами и так далее. Каждый раз отбрасывала нас на в хвост науки и прогресса. Делая самую образованную страну, самой догоняющей. Позор, товарищи. И мне и со мною вместе взятыми, всем моими коллегами академиками и учёными. Стыдно признаться, что даже, когда стало известно о работах по созданию атомного оружия в США, в средине Войны, я и другие, были против их начала у нас. Да-с, товарищи! Я, и, уже можно об этом сказать во всеуслышание, большинство учёных, физиков, математиков, химиков, и так далее, были в оппозиции к своей Стране и Народу. Не побоялись всемогучего Сталина. А он, нас «детей-несмышлёных», не то, что пальцем не тронул. Даже не лишил никого никаких благ. И, опять, подумать только, пытался нас всех переубедить, посредством честной дискуссии. Я сейчас представляю себе с ужасом, чтобы уже с нами было, если бы в этой двухсуточной дискуссии мы победили. Но нам там были продемонстрированы такие глубокие аналитические и научно-доказанные выкладки, что только упрямцы остались в своём мнении, и большинство проголосовало «ЗА».
Тут оратор прервался и отпил воды из стакана, а затем продолжил:
– Да даже сам факт того, что такой проект возглавил хороший, безусловно, учёный, но не академик, известный в широких массах, говорит о скрытой фронде. Он затем показал себя гениальным учёным. Но факт, остался в истории. То же и с ракетным движением. Не буду на нём подробно останавливаться, так как не имею к нему отношения. Но Самый Главный Конструктор едва не погиб в лагере перед Войной, будучи осужденным по одной статье с опальным маршалом, героем Революции, впоследствии возомнившем себя Советским Бонапартом. Но это я уже отвлёкся.
– Я это всё к тому рассказал, чтобы все присутствующие поняли, что это уже в прошлом. Но которое, тем не менее, нельзя забывать, чтобы оно не повторилось. Я имею ввиду его тёмные стороны. И несмотря на всё это, у нас были, есть и будут, самые передовые учёные и открытия. Особенно в сложившихся, новых, условиях, в науке и на производстве. Не нужно уже «новому» с трудом проламывать бюрократические стены и выпутываться из искусно расставленных капканов различных лже-учёных и дельцов от науки. Вымаливая у них снизойти и дать этому «новому» пробиться.
– «НИИ ВОГ», прекрасный пример сотрудничества частного капитала и государства на ниве науки и производства «нового». Когда любое новое только приветствуется. Даже есть конкурс вечных двигателей. Напомню участникам, что колесо, скорее всего было изобретено в качестве вечного двигателя. Потом, когда оно прекращало крутится, стали изобретать более совершенные оси, смазку и так далее. А затем, уже другой «изобретатель-прагматик», установил его на волокуши и создал обычную ручную тележку.
Смех в зале.
– Так вот, то, что сегодня было нам продемонстрировано, я могу это подтвердить с любой, самой высокой трибуны, любой Академии, заслуживает, как минимум пять нобелевских премий в физике и химии. Не говоря уже о Мировом приоритете нашей Советской Науки. Я закончил.
Опять начался шквал бурных аплодисментов, пока Оля, уже сидя в президиуме, снова не подняла свою изящную ручку и в зале снова восстановилась тишина, а она дала слово следующему:
– Следующий наш оратор, выдающийся военный, Генерал Армии, Вохр…, и опять из-за аплодисментов, я не услышал его фамилию.
Бравый Генерал почти подскочил к трибуне и бодро начал свой доклад:
– Я полностью согласен с предыдущим докладчиком и тоже могу, где угодно подтвердить, что изделия существуют, их заявленные предварительно параметры и характеристики сегодня были нам продемонстрированы и подтвердились. Это грандиозный успех товарищи. И тут же поднял руку, дабы остановить хлопки.
– Я военный и сейчас Вам расскажу о военной стороне данного гениального открытия и об уникальности в военном деле этих изделий.