Дальше повествование о нашей посиделке не столь интересно. Я о нём умолчу. Что было в доме декана – обозначу в двух словах. Встретились, снова прилично выпили, потом мне пришлось слушать всхлипывания Марьяночки о том, какие все вокруг сво… Терпел сколько мог, распрощался и ушёл. Наутро выслушал по мобиле оду в честь моей невероятной культурности в исполнении Марьяночки. Как я понял, суть культуры моей заключалась в том, что я к ней не приставал, а ведь мог, пользуясь её подпитием. Хмм, трезвая она ничего, а как выпьет – одно желание – от неё смотаться куда подальше. Я, конечно, этого не сказал, но поохал, что да, действительно, родители хорошо воспитали. В итоге распрощались довольные друг другом.
В последующие дни я пару раз появился во ВША. Не подумайте ничего плохого: не учиться я туда приходил, честно. Просто от нечего делать прошёлся знакомыми коридорами. Меня заметила Марьяночка, повисла на моей руке и дала понять всем окружающим, что это право у неё оспаривать себе дороже. Никто особо не спорил, но на меня так заглядывались, что первое время было неудобно. Друзья попытались завладеть моим вниманием и телом – но отбить у Марьяночки и то и другое оказалось делом сложным. Помогло обещание вечером встретиться. И только вдвоём, никого больше… Ушла…
Я начинал понимать, почему декан мне подсунул это «сокровище» в качестве взятки за ничегонеделание. А я, дурак, согласился. Короче, нагло воспользовались моей малолетней неопытностью. Использовали «вслепую».
Хотя следует отметить, что после столь явного интереса к моей персоне Марьяночки отношение студентов во ВША ко мне очень здорово изменилось. Первое, что бросалось в глаза, – меня слушали, за мной бегали, на меня молились. Второе – появились уважение и желание меня пригласить куда-нибудь на вечеринку. В карманах странным образом начали появляться записки довольно откровенного содержания. Судя по почерку – от девушек. Что ж, если за популярность нужно терпеть периодические прилипания доченьки декана – потерпим. Мы не гордые, мы практичные.
Работа! Снова работа!
День ото дня становилось скучнее и скучнее. Безделье откровенно утомило. Пару раз даже посидел на парах – не помогло. Однажды я маялся в саду нашей школы, спасаясь от дочери декана в тени деревьев и кустов. Надоела она мне.
Всё чаще начинал задумываться над несоответствием впечатления, построенного на внешнем восприятии и внутренней составляющей человека. Тяготил и тот факт, что воспользоваться открывшимися возможностями в плане общения Марьяночка мне не дала. Записки очень быстро исчезли. Девушки от меня отворачивались, шарахались, как от прокажённого. И чего она им устроила? Вот же стерва.
Друзьям я доставался с ТАКИМ боем, что они предпочитали мне скидывать сообщение и обходными путями уводить из дома.
Самое плохое было то, что родители в Марьяночке души не чаяли, и с их стороны помощи ждать не приходилось. Они сдавали меня с потрохами: где я, с кем я. Перестал сообщать маме, где собирались с друзьями. Так она по просьбе «этой душечки» звонила папеньке, а уж у него служба поиска поставлена на ура! И не было мне спасения…
Эти размышления о жизни были прерваны… Кем бы вы думали? Не угадали… Ко мне подошёл Максимыч. С извинениями за опоздание вручил мне отчёт. Хммм, он что не в курсе, что ВША я уже окончил? Похоже, что нет. Но сказал ему спасибо, взял распечатку и уставился в дерево напротив.
– Тебе нехорошо? – искренне заботясь, спросил Максимыч.
– Ай, – я не хотел ни о чём говорить. Мне было тоскливо. Как это объяснишь?
– Я вижу, что что-то не так, – Максимыч приземлился рядом на скамеечку, – расскажи, мне можно.
– Да? – я был искренне поражён его словами. – И почему это?
– Так ведь столько вместе пережили за последние дни. Почти сдружились.
Я слушал внимательно. И знаете, что самое интересное было в его речи? То, что он сам себе верил!
– Может, вы со мной сдружились, а я, простите, с вами – нет.
– Твоё бескультурье меня не огорчает, Ив. Ты всегда такой был, невоспитанный. Но вот твоё состояние и впрямь вызывает беспокойство. Знаешь, у меня сейчас несколько неотложных заданий. Увы, помочь тебе не смогу. Но, как только вернусь, обязательно!
Даже просиял. Эх, Максимыч, твоя жажда помощи окружающим и жертвенность просто удручают…
– А что за задания? – мне было до того тоскливо, что я даже поинтересовался этим.
– Два вполне обычных – молодые решили втайне от родителей связать себя узами Гименеи; одно немного странное, но на месте, может, понятнее будет.
Он поднялся, чтобы уходить. Но последняя фраза меня почему-то заинтересовала.
– А в чём странность?
– Да, на, сам прочти!
Он сунул мне в руки бланк официального запроса на ДД (доброе дело). Я открыл его, прочёл: «В посёлке Р. Иван Петрович Сереньков 1963 г. р. в ближайшее время должен быть спасён от самого себя. Выбор инструментов на ваше усмотрение. Главное – результат!»
– Ничего не понял, – честно признался я.
– Я тоже, – в тон мне произнёс Максимыч.
– Эх, жаль не мне оно, это задание, выпало. Вот хорошо было бы снова на Землю смотаться, делом заняться!
Я размечтался и не заметил, как у Максимыча загорелись в глазах опасные огоньки страстного желания… Ничего плохого только не подумайте – он хотел гораздо худшего… мне ПОМОЧЬ! Ой, мамочки! Ой, а ручонки так и тянутся ко мне! Блин, я ж, дурак, прочёл задание последним – если хлопнет сейчас – каюк мне! Ладошки моего незабываемого куратора соединились, пальчики соприкоснулись. Я зажмурился.
КОПЧИК! Сво… ты, Максимыч, за столько лет не научился нормально ангелов приземлять? Ещё раз сво… А для верности ещё три раза сво… Открыл глаза, осмотрелся. Должно быть, посёлок Р. Здравствуй, посёлочек. Покуралесим и тут, раз уж случай выпал. Чтоб я ещё раз с Максимычем о работе разговаривал? Да ни за что! Вот напомните мне мои слова, если вдруг нарушу обещание.
Вольная воля
На этот раз я был, как того и требуют инструкции, невидим и неосязаем. Проверил это быстро и просто – прошёл сквозь несколько домов, заглянул в десяток комнат, пошумел – попугал домочадцев. И за эти все шалости никто на меня не прикрикнул. А ведь не так уж всё и плохо. Можно поразвлечься, как планировал в прошлый раз.
Для начала осмотрелся. Посёлочек состоял из нескольких десятков одноэтажных домов. Часть из них была из дерева, часть – из кирпича. Парочка развалюх. С десяток сарайчиков. Красивые сады, цветнички, несколько огородиков. Цивильненько. Много собак… Последнее портило впечатление от отдыха. Эти зверушки реагировали на моё приближение или звонким лаем, или ластились к моим ногам. Т. е. обозначали моё присутствие, подрывая основы конспирации. Люди, правда, на это не реагировали, что успокаивало.
Чтоб такое сделать?
Тётенька идёт с авоськами. А мы ей камешек под ножки… Ап! Авоськи в разные стороны, она на коленочки упала, ручки раскинула! Вот умора. Ой, мальчик на велике – и ему камешек. Колёсики восьмёрочкой, локоточки и коленочки расквасил…
Смешно, но я повторился, вам не кажется? Надо быть профессионалом. А значит, в пакостях повторяться не стоит. Заглянем в дом какой-нибудь – там побольше вариантов будет.
Зашёл в ближайший. Пустая комната, снова пустая… О, а вот и экземпляр для творчества! Девушка за компьютером, явно в сети треплется. А мы сейчас проводочек от модемчика потянем. Ап! Связь прервалась, теперь на место поставим, чтоб она ничего не поняла. Расстроена. Ха! Набирает снова. Упрямая. Подождём. Теперь вспомним, что нам преподавали во ВША. Рученьки в системный блок и аккуратненько за схемочку потянули. Опаньки, сбойнул системничек. Теперь восстановление только после установки новых запчастей.
Ха-ха. Вот это практика! Вот это жизнь!
Ой, расплакалась. На кнопочку перезагрузки жмёт. Дурёха! На улицу иди, солнышком подыши, на воздух свежий полюбуйся. Ой, наоборот, но вы поняли. Здесь нам больше делать нечего. Пойдём дальше…
Ближайшие несколько часов я развлекался тем, что придумывал и воплощал в жизнь различные смешные ситуации. Народ начал кучковаться, перезваниваться, сообщая о моих творениях. Постепенно они пришли к выводу, что у них завёлся какой-то дух. Одни называли его «полтергейстом», другие – «барабашкой». Долго спорили, но к единому мнению так и не пришли. Захотелось перекусить.
Выбрал тот дом, в котором я заметил праздничный стол. Материализовал руки. Взял тарелку, пока народ поднимал очередной тост за именинника, наложил всякой вкусности на тарелку. Пристроился в уголке, с аппетитом всё это съел, полез за добавкой. Какой-то нахал чуть у меня из-под носа не увёл последнюю ножку вкуснющей курочки. Дал ему подзатыльник, подцепил вилкой желанный кусок. Добавил салатиков, разносолов. Хорошо я зашёл.
Решил немного выпить. Поискал глазами нектар – не нашёл. Присмотрелся к тому, чем набирались присутствующие. Какая-то прозрачная жидкость. Что ж, если они глотают это с удовольствием, почему бы и мне не попробовать. Взял фужер побольше, наполнил до краёв (чтоб дважды не ходить), вернулся на уже излюбленное место. Хрустнул огурчиком, глотнул жидкости…
К-хе! К-хе! К-хе! Воздуха! Дышать! Воды! Не помню, что из этого орал. Но вдруг стало невыносимо тихо. Огляделся. Народ замер кто в какой получилось позе. Смотрели кто куда. Фу, хоть это хорошо: меня, кажись, опять не заметили. Оставил тарелку и разбитый фужерчик на своих местах, тихонько ушёл с места приключения.
До вечера слонялся по посёлку, ещё чуток повредничал, оставляя о себе память на ближайшие недели-полторы. Присмотрел домик для ночёвки, залез с ногами на кровать, поворочался, покрутился. Решил, что, не поев, не усну. Сходил на кухню, в холодильнике отыскал всякой всячины, перекусил, успокоился. И, наконец, уснул. Ой, зря…
Опаньки
Сон меня поразил открывающимися перспективами на Земле. Начну с того, что сновидения нагло распихал мой отец и заявил: «Слушай внимательно, времени мало, не перебивай, запоминай. Ты влип в очень плохую историю. По Серенькову работает не только наша контора. Чтобы тебя не вычислили, я, как узнал, твою мобилу обрубил. Этот канал секретный, если смогу – ещё пару раз выйду на связь. Твоя задача – найти Митеньку. Наш постоянный резидент. Все вопросы задашь ему. Найдёшь его в том доме, где успел накуролесить. А сейчас уходи из этой комнаты. Не бойся…»
Связь прервалась в самый неожиданный момент. Меня пробил озноб, я проснулся и подскочил на кровати. Впервые в жизни я видел папу ТАКИМ обеспокоенным.
Я должен был идти. Только куда? В этом посёлке не осталось, наверное, ни одного дома, где бы я не отметился. Какая контора меня разыскивает? Что за ерунда?!
– Ну, и кто из вас, придурков, учудил всё это?
Странный шипящий голос за стенкой, в соседней комнате. Я прислушался, замер.
