Девушка из песни

Эвелин улыбнулась.

– Благодаря мне.

Мы собрались компанией, пятеро парней и пятеро девушек, и расчистили место в гостиной. Из колонок по-прежнему гремела музыка, но танцы прекратились, и у нас появились зрители. Я села в кружок между Эвелин и Кейтлин. Ривер, Ченс, Холден – новый всеобщий любимец – сидели напротив нас, а их окружили двое других футболистов, Донти Уэзерли и Исайя Мартин. Компанию завершали Джулия и еще одна едва знакомая мне девушка.

Миллер уселся вместе с Ронаном и небольшой группой людей у окна в углу гостиной. Он держал гитару на коленях и смотрел на меня с непроницаемым выражением лица.

Но его глаза. Они выглядели почти… печальными.

Затем он отвел взгляд и повернулся к Эмбер Блейк. Хорошенькой девушке с длинными светлыми волосами. Эвелин называла ее девочкой-гранолой. Такого прозвища удостаивались все защитники окружающей среды, вегетарианцы, которые, по ее мнению, составляли приличный процент молодежи Санта-Круза.

Эмбер и Миллер так близко склонили головы, что почти касались друг друга.

Может быть, только для того, чтобы хоть что-то слышать сквозь музыку.

А может, и нет.

«Думаю, он не так уж и расстроен».

– Да, эта игра старая и избитая, но не когда ее провожу я, – заявила Эвелин, отрывая полоски бумаги. – Чье имя назову, тот идет в чулан. Потом мы выберем кого-нибудь, кто присоединится к тебе в темноте. – Она лукаво усмехнулась. – Я предоставлю вам самим решать, что там делать. Когда время истекает, первый выходит, а второй человек остается в чулане, и мы выбираем другое имя. Все поняли? Как по цепочке. Если ты не идешь, то пьешь!

Компания выразила свое одобрение.

– Это обновленная версия «Семи минут на небесах», – продолжала Эвелин, записывая наши имена на полосках бумаги. – А значит, что мне плевать, окажется ли парень с парнем или девушка с девушкой. Вы все равно идете и знакомитесь друг с другом. – Она снова ухмыльнулась. – Насколько хорошо вы познакомитесь, зависит только от вас. У кого-нибудь есть таймер?

– Да, моя королева, – ответил Холден и поддернул рукав, чтобы показать часы от «Philip Patek». Я узнала безумно дорогой бренд, так как у моего отца были такие же.

Эвелин развернула клочок бумаги.

– Первая… Вайолет Макнамара. – Она наклонилась ко мне. – Я с тобой, девочка.

Я втянула воздух и медленно выдохнула. Краем глаза заметила, что Миллер снова наблюдает за мной с каменным выражением лица и мрачно сжатыми губами. Внезапно мне показалось, что я стою перед расстрельной командой. Меня охватило чувство вины, и я на секунду застыла, пытаясь распутать странный клубок эмоций.

Эвелин подтолкнула меня локтем, и я направилась к чулану.

Войдя внутрь, я ощупью пробралась вдоль полок с полотенцами, постельным бельем, ополаскивателями для стирки и прочими богатствами мистера и миссис Блейлок и уселась на ковер. Несколько напряженных мгновений спустя дверь открылась, и полумрак заполнила огромная фигура. Ривер закрыл дверь, приглушая шум вечеринки. Воздух наполнился ароматом древесного одеколона.

– Вайолет?

– Я здесь.

– Темно, как в заднице… – На меня надвинулась внушительная тень Ривера, а сам он сел у противоположной стены. Повисло молчание.

– Сумасшедшая вечеринка, да? – заметила я, ощущая, как начали тикать секунды наших семи минут. – Этот Холден странный парень.

– Э-э. Ага. – Ривер кашлянул. – Не от мира сего. Напоминает мне того вампира, Лестата.

– О боже, я сказала почти то же самое, только про другого вампира! Не знала, что ты читал Энн Райс.

– Я и не читал. В кино видел. Точнее… мама как-то смотрела. Наверное, что-то запомнилось.

– Ясно.

Снова наступило молчание, и неловкость возросла еще больше. Я хотела спросить, как он справляется с болезнью мамы, но ему, вероятно, хотелось отвлечься на вечеринке, поэтому я выбрала тему спорта.

– Как проходят тренировки по футболу?

– Хорошо. Но их слишком много. Ты ведь тоже занимаешься спортом?

– Европейским футболом. Но начнем только весной.

– Круто.

Снова тишина. Разговор походил на двигатель, который никак не хотел заводиться.

– Итак, Вайолет.

– Да, Ривер.

– Через несколько недель Осенний бал.

Сердце подпрыгнуло. Наконец-то.

– Да.

– Ты идешь с кем-нибудь?

– Нет! – выпалила я и ущипнула себя за руку, удивляясь, что после нескольких месяцев общения с Эвелин так и не переняла никаких навыков флирта.

– Круто. Тогда… не хочешь пойти со мной?

– Ага. Да. Буду рада. Спасибо.

Кожу опалило от жаркой смеси счастья и смущения, и мне показалось, что я, наверное, свечусь в темноте.

– Отлично. Позже обсудим детали, – сказал Ривер.

– Конечно.

Снова тишина, а затем кто-то постучал в дверь, заставив меня подпрыгнуть.

– Время закончилось! Вайолет, выходи. Ривер, оставайся на месте.

– Мне пора.

Я начала подниматься на ноги, когда тяжелая, сильная рука Ривера нашла мою ладонь. Я почувствовала, как он наклонился; темнота между нами сдвинулась, и он заполнил мое личное пространство. Я закрыла глаза. Сердце бешено колотилось. Губы приоткрылись.

«Вот он. Мой первый поцелуй…»

– Спасибо, Вайолет, – произнес Ривер, и его дыхание с нотками пива и более явственным ароматом текилы согрело мою щеку, прежде чем он коснулся ее губами.

По шее побежали мурашки, пустив приятную дрожь по телу… пока я не поняла, что поцелуй в щеку не был закуской. Он оказался основным блюдом.

Ривер прислонился спиной к стене и отпустил мою руку.

– Тебе лучше поторопиться, пока Эвелин не начала верещать.

– Ох. Да. – Я встала, одновременно одергивая подол платья. – Ладно… эм… Пока.

С вымученной улыбкой на губах я поспешила к выходу, игнорируя улюлюканья гостей и требования подробностей.

– Ну? – прошипела Эвелин, когда я снова села рядом с ней. – Что произошло?

– Это было похоже скорее на «Семь лет неловкости», – ответила я с улыбкой. – Боже, это было ужасно. Я не сказала ничего стоящего или остроумного. Просто молчала, как идиотка.

– Ты и не должна была разговаривать, – нахмурилась Эвелин.

– Он пригласил меня на бал…

– Да! Я так и знала!

– Да, но… Между нами не было никакой химии. Пшик! Я просто была сама не своя.

«Да и он не казался таким уж очарованным и увлеченным».

– Ты нервничала, потому что он горячий парень и давно тебе нравится. Нужно время. Пойти с ним на танцы – это только начало.

– Ты права. Я слишком много думаю.

Моя фальшивая улыбка стала искренней, и я облегченно вздохнула… пока не заметила, что Миллер наблюдает за мной. Он быстро отвел взгляд и вернулся к разговору с Эмбер.

«Это же… хорошо, правда? Может быть, он пригласит ее на бал. Возможно, мы пойдем все вместе».

Почему-то от этой мысли мне захотелось рассмеяться. Или заплакать. Или все вместе. Наверное, я слишком много выпила.

Компания начала терять терпение, и Эвелин выбрала еще одного человека, который присоединится к Риверу.

– Холден Пэриш!

Компания, особенно парни, заохали и стали подталкивать друг друга локтями.

– Что за детский сад, – упрекнула их Эвелин.

Холден отшвырнул стаканчик и, слегка покачиваясь, поднялся на ноги.

– Если я не вернусь через семь минут… подождите еще.

Все засмеялись, когда он скрылся в чулане.

– Повзрослейте уже, – бросила Эвелин хихикающим парням. – Моя игра. Мои правила.

Все выпили, кроме меня, и семь минут, отсчитанные Исайей, пошли на убыль. Через две минуты дверь чулана распахнулась, и оттуда пулей вылетел Ривер.

– Чертов придурок, – прорычал он и ринулся на кухню, как разъяренный бык.

Парни, казалось, собрались следом, но Эвелин была против.

– Игра еще не закончена. – Она выхватила следующую бумажку. – О! Это же я!

– Чушь собачья, – буркнул Ченс. – Просто кто-то жаждет нового парня…

Она показала своему бывшему средний палец, поправила топ-бюстье и исчезла в чулане. Но без Эвелин игра закончилась. Ребята встали и последовали за своим квотербеком на кухню. Джулия и Кейтлин хотели подождать Эвелин, но Миллер все еще общался с Эмбер всего в десяти футах от нас. Интимно.

Мне вдруг захотелось выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

«Да что с тобой не так? Ривер пригласил тебя на свидание. Это же твоя мечта».

Все еще чувствуя себя как на лодке, мягко покачивающейся на волнах, я осторожно добралась до шезлонга возле бассейна. Через несколько минут меня нашли Эвелин, Кейтлин и Джулия.

– Что ж, это была пустая трата моего времени, – сообщила Эвелин, кипя от злости. – Ривер прав. Этот Холден – гребаный ублюдок. Псих.

– Что произошло? – встревоженно спросила я. – Он что-то сделал?

Она посмотрела на меня, как на дурочку.

– Нет. В том все и дело. Вместо этого он просто сидел и пел.

– Пел?

– Да, Вайолет. Он очень пьян и… – Девочки начали хихикать, но Эвелин бросила на них мрачный взгляд. – Ой, заткнитесь. Мне тоже нужно очень сильно напиться.

Она бросилась прочь, а Джулия и Кейтлин расхохотались.

– Ви, ты все пропустила. Эвви выскочила из чулана, а Холден на глазах у всех опустился на одно колено, исполняя серенаду из песни Шона и Камилы «Señorita».

Я нахмурилась.

– Но это же сексуальная песня.

Кейтлин покачала головой.

– Она не сочла сексуальным, когда он пел ей: «Я люблю, когда ты называешь меня сеньоритой». Довольно эпичное зрелище. Этот парень сумасшедший.

Джулия кивнула.

– Богатый, но сумасшедший. А жаль.

Я выдавила из себя улыбку и встала.

– Скажете Эвелин, что я ушла? Думаю, с меня хватит. Вызову такси.

– Уже? Сейчас только десять часов.

– Да, я…

Из глубины дома послышались крики и внезапный звон разбитого стекла. Музыка внезапно смолкла, и громко и отчетливо прозвучал голос Холдена Пэриша:

– Все заткнитесь на хрен.

И вот тогда я услышала это. Слабый перебор гитары.

Я поспешила обратно в дом. Столовая Блейлоков соединялась с гостиной. Холден стоял на обеденном столе. У его ног валялись осколки бутылки из-под текилы, поблескивая на свету и царапая полированное красное дерево. Он снова рявкнул на тех, кто продолжал болтать, и по его команде комната затихла.

Для Миллера.

Мой лучший друг играл на гитаре и пел «Yellow».

Наша песня…

Другие ворвались из кухни следом за мной, Ченс требовал ответа, что, черт возьми, случилось со столом в столовой. Я едва его заметила. Как и все остальные. Хриплый, низкий, идеальный голос Миллера под приглушенный перебор гитары целиком завладел темной комнатой. Его тон и подача были ненавязчивыми, мелодичными. Он открылся. Талант, который так долго скрывали, теперь вырвался на свободу и очаровывал всех слушателей.

Включая Эмбер Блейк.

Она сидела перед ним, скрестив ноги, с мечтательной улыбкой на губах. Глаза Миллера были закрыты; он не смотрел на нее с тоской, но сердце подсказывало мне, что он действительно мог это чувствовать.

«Какое тебе дело? Тебе нравится Ривер. Он пригласил тебя на танцы!»

Но Миллер впервые пел на публике, вместе с Эмбер. Может быть, для Эмбер. И он выбрал нашу песню. Сердце наполнилось радостью и болью – как будто от лихорадки меня бросало то в жар, то в холод.

Зрителей переполнял восторг. Кто-то зажег зажигалки, кто-то включил фонарик на телефоне, и темнота словно наполнилась звездным светом. Было так легко представить на месте гостиной погруженную в темноту концертную площадку, где на сцене в лучах прожектора сидел Миллер и играл на гитаре.

Я оторвала от него взгляд и заметила нависшую тень Ронана, который скрестил руки на груди и небрежно прислонился к стене, но при этом внимательно наблюдал за Миллером. Готовый защитить. Я оглянулась на Миллера, который теперь наблюдал за мной.

Наши глаза встретились, и он безжалостно удерживал мой взгляд, пока пел.

– Ради тебя я бы истек кровью.

Должно быть, я слишком много выпила, потому что внезапно меня затошнило. Я не могла пошевелиться. Живот скрутило таким тугим узлом, что я едва могла дышать.

«Что со мной происходит?»

Песня закончилась, и наступила тишина, пока Холден, все еще стоявший на обеденном столе, не бросил в потрясенную тишину:

– Да это же охрененно!

Гости вдруг разразились радостными возгласами и аплодисментами, и именно тогда я вырвалась из оцепенения. Я тоже захлопала. Хлопала так сильно, что запекло ладони, улыбалась так широко, что начало сводить скулы. Сердце переполняла радость и восторг, но по щекам катились слезы.

Миллер стал свидетелем моей реакции. Выражение его лица смягчилось, и он начал подниматься, но я протолкалась сквозь толпу к парадной двери и скрылась в ночи.

8

Миллер

«Я потерял ее».

Сердце уже разлетелось на миллион осколков, когда я наблюдал, как Ривер идет за Вайолет в чулан. И снова треснуло, когда она убежала.

«Беги за ней. Скажи ей. Сейчас».

Я собрался последовать за Вайолет, но внезапно появился Фрэнки Дауд со своими друзьями, Майки и Тэдом. Они окружили меня и оттолкнули назад.

– Ну-ка, посмотрите, кто сорвал нам вечеринку. Куда-то торопишься, Стрэттон? – поинтересовался Фрэнки, толкая меня. Нос скрывала марля и лейкопластырь, под обоими глазами залегли темные круги.

– Отвали, придурок, – прорычал я.

Эмбер взяла меня за руку и тихонько шептала что-то о том, чтобы я вернулся и сел с ней. Я стряхнул ее ладонь.

Фрэнки усмехнулся.

– А то что? Снова велишь своему сбежавшему из тюрьмы охраннику мне вмазать?

Ронан встал позади меня, скрестив руки на груди и широко расставив ноги.

При виде Ронана у Фрэнки округлились глаза от страха, и он зарычал:

– Ты гребаный покойник, чувак! Ты понятия не имеешь, кто я такой.

– Я знаю, кто ты. – Казалось, будто голос Ронана шел из-под земли. – Мне точно известно, кто ты.

Туго натянутые струны напряжения между нами пятерыми были готовы лопнуть. А Вайолет уходила все дальше…

– Чувак! Какого хрена ты творишь?

Вечеринка затихла и все взгляды обратились к обеденному столу. Холден отбивал чечетку посреди разбитого стекла на столешнице из красного дерева, и изображал сопливую версию песни «Singing in the Rain». Он был пьян в стельку, но ухитрялся держаться вне зоны досягаемости Ченса, пытавшегося стащить его со стола. Комната оживилась, раздавались радостные возгласы и смех, многие достали телефоны.

– Родители меня на хрен прикончат! – бушевал Ченс. – Кто-нибудь, помогите мне снять этого придурка со стола.

Холден рассмеялся и отпрыгнул в сторону от руки Ченса. Из кухни появился Ривер.

– Шоу окончено, – произнес он холодным и низким голосом. – Проваливай на хрен.

Холден присел и протянул к Риверу ладонь, напевая:

–Какое прекрасное чувство, я счастлив опять.

Ривер зарычал и отшвырнул его руку. Попытался схватить его, но Холден с поразительной ловкостью сам соскочил со стола. Ривер и Ченс бросились за ним в гостиную, где Холден перемахнул через спинку дивана, приземлившись между парочкой гостей, а затем запрыгнул на кофейный столик. Пивные банки разлетелись во все стороны, бутылка разбилась вдребезги, и стекло заскрежетало под ботинками Холдена.

–Просто пою и танцую под дожде-е-ем…

Меня, как и всех остальных, настолько поглотила эта сюрреалистическая сцена, что я не обращал внимание на происходившее за спиной.

– Ты труп, ублюдок, – прорычал Фрэнки Ронану, и я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как этот псих вытаскивает полицейский электрошокер из заднего кармана своих вечно сваливающихся шорт.

– Эй, эй!.. – начал я, но отпрянул, когда Фрэнки бросился на Ронана. Тот весь вечер походил на каменную статую, но быстро сделал ложный выпад вправо и ударил Фрэнки по руке. Электрошокер отлетел в сторону, и Ронан, схватив Фрэнки за футболку, толкнул его в сторону Холдена. Толпа расступилась в сторону, а парни повалились на ковер, сцепившись друг с другом и размахивая кулаками.

Ривер и Ченс бросились их разнимать, но Фрэнки дрался, как бешеный пес, сплевывая кровь. Бинт на носу расцветал кроваво-красными розами.

– Сдохни, тварь! – орал он, вырываясь из рук Ченса. – Ты труп, слышал меня?! – Он схватил разбитую бутылку пива с кофейного столика у ног Холдена и замахнулся зазубренным концом на Ронана. – Я убью тебя, ублюдок!

Ривер и Ченс снова закричали на него, но Фрэнки замахнулся бутылкой, отгоняя их. Эмбер вцепилась мне в руку, а я как мог старался заслонить ее от развернувшегося хаоса, одновременно пытаясь оттащить Ронана. Но тот был неподвижен, как скала.

Фрэнки несколько раз взмахнул бутылкой, и толпа вмиг притихла. Все ахнули, когда по предплечью Ронана протянулась кровавая полоса.

Ронан посмотрел на красную линию пореза, а затем снова на Фрэнки.

– Это была ошибка.

Его руки сжались в кулаки, и я почувствовал, как он весь напрягся. Готовый наброситься. Его ранят еще сильнее, возможно, даже зарежут, но он не успокоится, пока не изобьет Фрэнки до полусмерти.

Или не убьет его.

Но тут в самую гущу драки со стола спрыгнул Холден. Он встал между двумя парнями, рванул на себе рубашку и обнажил перед Фрэнки левую сторону груди.

– Вот сюда, – буркнул он низким, холодным и пустым голосом. Холден постучал себя по груди, над сердцем. – Бей прямо сюда. Ну же. Сделай это. Сделай это!

Толпа притихла. Все уставились на него, и никто не двигался. Фрэнки пыхтел через нос, как бык, широко раскрыв глаза от шока. Бутылка в его руке дрожала.

Я медленно двинулся вперед и взял Холдена за руку.

– Эй, парень. Перестань. Эй…

Холден попятился, а Ривер забрал бутылку из рук Фрэнки. Напряжение на мгновение ослабло, а затем Холден вырвался из моих рук, одернул пальто, вытащил из кармана гвоздичную сигарету и весело произнес:

– У кого-нибудь есть зажигалка?

Затуманенные глаза Ченса чуть не вылезли из орбит.

– Какого?.. Убирайтесь! Вы трое. – Он помахал пальцем между мною, Холденом и Ронаном. – Убирайтесь к чертовой матери из моего дома.

Холден повернулся ко мне с насмешливым выражением шока на лице.

– Грубо, правда?

У меня вырвался недоверчивый смешок, а затем еще один, превращаясь в истерический хохот. Текила, которую я по глупости выпил, не сулила мне ничего хорошего. Даже не глядя на часы, и так было понятно, что сахар падал, я чувствовал себя словно под водой.

«А может, всему виной эта сумасшедшая ночь».

– Убирайтесь! – взревел Ченс.

Он дернулся в нашу сторону, и мы с Холденом бросились бежать, хохоча, как сумасшедшие. В дверях мы обернулись и увидели, как Ронан на прощание смерил Фрэнки злобным взглядом, а затем зашагал за нами.

– Ты мертвец, Венц! – крикнул Фрэнки нам вслед. – Ты гребаный покойник!

Мы спустились по ступенькам и оказались на просторной лужайке перед домом. Я споткнулся – а может меня просто покинули силы, – и повалился на траву, задыхаясь и продолжая смеяться.

Холден растянулся рядом со мной, и мы легли на спину, глядя в ночное небо.

– Кажется, нас не представили. Холден Пэриш.

– Миллер Стрэттон.

Мы пожали друг другу руки, и Холден кивнул в сторону нависшего над нами Ронана.

– А кто этот супермен?

Я засмеялся еще громче.

– Ронан Венц.

Холден порывисто протянул ладонь.

– Очень приятно.

Ронан скрестил руки на груди.

– Сумасшедшие ублюдки.

Нас накрыло еще одним приступом смеха.

– Как ты это сделал? – спросил меня Холден, вытирая глаза.

– Сделал что?

– Играл и пел вот так. Как… чертово чудо.

В груди разлилось тепло.

– Ничего особенного. Все давно знают эту песню. Ей уже миллион лет.

Холден пожал плечами, глядя в небо.

– Песню, может, и слышали, но ты обнажил душу и сердце. Люди не каждый день такое слышат.

Он ошибался. Я обнажил сердце не ради них, а ради Вайолет. А потом буквально бросил его ей в лицо. Слезы в ее глазах…

«Это была наша песня, и я ее отдал».

Входная дверь с грохотом распахнулась.

– Я сказал, убирайтесь на хрен с моей территории! – Ченс стремительно зашагал по дорожке. А за ним с мрачным и торжественным выражением лица следовал гребаный ублюдок Ривер, который, вероятно, подарил Вайолет в чулане ее первый поцелуй. По сравнению с разъяренным и пьяным Ченсом Ривер выглядел вполне трезвым.

«Да пошли вы».

Смеяться перехотелось, и я с трудом поднялся с травы. Холден вскочил на ноги и привлек внимание Ченса, запрыгнув на припаркованный на подъездной дорожке «Рейнджровер». Темноту ночи прорезал рев автомобильной сигнализации, замигали фары. Из дома поспешно вышла Эмбер, держа в руке мой футляр для гитары.

– Вот, – она протянула его мне. У нее были василькового цвета глаза. Светлые, тогда как у Вайолет темные. Ее волосы навевали мысли о солнце, а волосы Вайолет были чернее ночи. У Эмбер тонкие губы, а у Вайолет они пухлые и созревшие для поцелуя…

Ривер украл ее поцелуй. Все ее первые воспоминания получит он…

– Миллер?

– Ой, да, – спохватился я, забирая у нее футляр. – Странная ночь, черт побери.

– Ты прекрасно сыграл. Просто… невероятно.

– Да, спасибо. – Я понятия не имел, что ей сказать. Не с ней мне хотелось разговаривать.

Холден, смеясь, промчался мимо меня.

– Пора уходить.

– Пора уходить, – повторил я Эмбер, и меня снова стал разбирать смех. – Эм… увидимся?

Она слабо улыбнулась.

– Надеюсь на это.

Вдалеке завыли полицейские сирены, и Холден повел нас с Ронаном к черному седану, припаркованному на другой стороне улицы. За рулем сидел водитель в форме.

– Добрый вечер, Джеймс, – поздоровался Холден, когда мы забрались на заднее сиденье. – Не будете ли вы так любезны избавить меня и моих друзей от этого района?

Джеймс кивнул, и машина помчалась по темной аллее.

– Домой, сэр?

– Черт возьми, нет, – отмахнулся Холден. Он посмотрел на нас. – Есть идеи, джентльмены?

Я посмотрел на Ронана, и тот кивнул.

– В мое место, – произнес я и назвал Джеймсу адрес.

Джеймс припарковался на гостевой парковке возле моего комплекса «Лайтхаус», и мы вылезли из машины.

– Мило, – выдал Холден, разглядывая комплекс. – Афтерпати у mon amie Стрэттона?

– Не совсем. – Я кивнул на Джеймса за рулем. – Как долго он будет ждать?

– Столько, сколько потребуется. – Холден закурил гвоздичную сигарету и отмахнулся от дыма и наших любопытных взглядов. – Не бойся, Джеймсу хорошо платят.

– Ладно. Пойдем.

Мы с Ронаном двинулись к пляжу, перешагивая через острые камни и накатывающие волны прибоя. Если Холдена и огорчало, что его дорогая одежда промокла и испачкалась в песке, он не жаловался.

У рыбацкой хижины он осмотрелся, вглядываясь в темноту.

– Неплохо. Но небольшой ремонт не помешал бы.

Ронан развел костер перед хижиной. В тридцати ярдах от нас у берега пенился бескрайний черный океан, а над ним сияли миллионы звезд.

Я тяжело опустился на камень и вытащил несколько леденцов.

– Колеса? – поинтересовался Холден. – Делись с ближним, Стрэттон.

– Глюкоза. У меня диабет.

В его зеленых глазах мелькнуло искреннее беспокойство.

– Ты в порядке?

– Ага. Спасибо. – Я покосился на него. – Чем ты так разозлил Ривера Уитмора?

– Я сегодня многих позлил. Тебе стоит быть более конкретным.

– Квотербека. Когда вы играли в эту Семиминутную игру.

– Ах да. – Холден откашлялся, а потом пожал плечами, глядя на океан. – Не помню.

– Уверен?

– Похоже, ты разочарован.

– Я надеялся, что ты врезал ему по яйцам.

– Рассказать?

Тяжесть ночи и всего, что случилось – и не случилось, – давила на плечи, прижимала к земле. Все это меня утомило.

– Не сегодня.

– Вполне справедливо.

Ронан предложил нам пива из холодильника, который припрятал до этого в хижине.

Холден взял одно, я отмахнулся.

– Все еще неважно себя чувствую, – объяснил я и вытащил из рюкзака апельсиновый сок.

– Здесь хорошо, – протянул Холден через минуту. – Действительно хорошо, черт возьми. Как будто я могу просто… дышать полной грудью.

Я кивнул.

– И я.

– И я, – согласился Ронан.

– Парни, а вы часто здесь тусуетесь? – поинтересовался Холден, и я увидел в его глазах уязвимость. Защитные стены немного опустились. Пока что я видел его только в двух состояниях: холодным и собранным и дико пьяным. Впервые он больше походил на семнадцатилетнего парня без всяких масок.

– Почти каждый день, – я сделал глоток сока и переглянулся с Ронаном. Тот кивнул. – Ты тоже можешь приходить сюда. В любое время. Mi casa es su casa. Правда, это не дом. Как сказать по-испански: наша дерьмовая хижина – твоя дерьмовая хижина?