Предначертание. Том I
– Рина, ты точно в порядке? – Эйнар обладал поразительной способностью мгновенно подмечать тончайшие оттенки моего эмоционального фона, и стоило Симке отлучиться в уборную, как он не замедлил выразить свою обеспокоенность.
– Да, конечно, со мной всё хорошо, – торопливо подтвердила я. Меньше всего на свете мне хотелось выставлять парня виноватым в своем подавленном состоянии, но я понимала, что удержать его от приступа самобичевания мне уже вряд ли удастся.
– Это было твое наихудшее свидание, да? – грустно улыбнулся Эйнар, ожесточенно комкая в кулаке бумажную салфетку. Внутри у него клокотали страсти, но огненные потоки кипящей лавы не могли пробиться сквозь воздвигнутую стену. Внешнее хладнокровие давалось парню невероятно дорогой ценой, я физически ощущала, как звенят натянутой струной его нервы, и как напряжен каждый мускул на его бледном лице, и эта удивительная, почти нечеловеческая выдержка вызывала у меня безграничное, ни с чем не сравнимое восхищение.
–Если это свидание с тобой, значит, оно уже самое лучшее, – без малейшего лукавства ответила я, подвинула стул поближе к Эйнару и доверчиво положила голову парню на плечо, – что бы ни происходило, мне всегда одинаково хорошо с тобой!
– Не дело всё это, – Эйнар задумчиво провел тыльной стороной ладони по моим волосам и, не переставая терзать многострадальную салфетку, на миг прижался губами к моему виску, – я ведь не зря пытался тебя нигде не светить, никто в «Живых и мертвых» не должен был о нас узнать…
– А что тут такого? – не уловила суть проблемы я, – ну, узнали и узнали, что в этом плохого?
– Надеюсь, что ничего, но я бы слишком не обольщался, – породил во мне смутное волнение парень, – у меня полно врагов, Рина, много народу меня ненавидит, и я не могу допустить, чтобы это как-то отразилось на тебе.
– Всё настолько серьезно? – подняла голову я, – мне кажется, ты чересчур нагнетаешь обстановку, да и кому я нужна?
– Прости, но ты просто не понимаешь, о чем говоришь, – принялся рвать салфетку на мелкие клочки Эйнар, – люди в «Живых и мертвых» большей частью без тормозов, Калаш с Филином еще не самые отморозки, с Вадиком даже иногда общаться можно, но есть и чистое зверье, конченые наркоманы, те вообще никаких понятий не признают. Завтра весь район будет в курсе что мы с тобой встречаемся, и я переживаю за твою безопасность.
– В смысле? – вздрогнула я и тут же легкомысленно отмахнулась от накатившего страха, – да брось ты, ерунда какая-то!
– Была бы ерунда, я бы об этом и речи не заводил, – отчеканил парень, и у меня сразу же отпало желание доказывать обратное, – так уж получилось, что я нажил себе огромное количестве недругов, и некоторые из них все еще мечтают мне отомстить. На меня и так часто пытаются наехать по беспределу, а тут подвернулась такая удачная возможность меня достать. Не хочу тебя понапрасну запугивать, но случаи всякие бывали. Мою одноклассницу в прошлом году твари обдолбанные вшестером по кругу пустили, она потом в больнице умерла. Выглядело всё так, будто она поздно ночью домой возвращалась и нарвалась на этих нариков, но, если глубже копнуть, там совсем другая правда выяснилась. Девчонка эта с Димкой Штырём гуляла, а Штырь был в контрах с местным паханом, с авторитетом, то есть, но причастность Циррюльника к нападению на Аньку конечно же так и не подтвердилась, как бы Штырь землю носом не рыл. Говорят, пару нариков он замочил, но какой с них спрос, они ни сегодня-завтра сами бы все попередохли! И похожих примеров у меня еще минимум штук пять наберется, когда подружка или сестренка чья-нибудь в неприятности попадала, а в полиции даже заявление не принимали, мол, сама напросилась!
– Эйнар! – непослушный язык присох к небу и упрямо отказывался ворочаться во рту, я потрясенно взирала на парня широко распахнутыми глазами и не могла произнести не слова, будто злая ведьма наложила на меня непреодолимое заклятие.
–Теперь ты понимаешь, почему я ото всех скрывал наши отношения? – от салфетки осталась лишь кучка обрывков, и сейчас Эйнар вертел в руке чайную ложку, – я не могу все время быть рядом, чтобы тебя защищать. С Филином и Калашом я бы договорился, они держать язык за зубами умеют, если их грамотно замотивировать, но Стефа точно молчать не станет.
– У вас с ней что-то было? – ревниво поинтересовалась я, с изумлением констатируя про себя, что собственнический инстинкт у меня преобладает над инстинктом самосохранения, и стремление разобраться во взаимоотношениях Эйнара и Стеши-Стефы постепенно вытесняет иррациональный страх перед обитателями «Живых и мертвых».
– Да какой там было, я ей улыбнулся, а она нафантазировала себе невесть что, – открестился парень, – но Стефа всем объявила, что она моя девушка, караулила меня везде, а ее обижать не хотел, вот прямым текстом и не посылал. Ну а как с тобой познакомился, не до Стефы мне стало… На самом деле она нормальная девчонка была, пока в оторву не превратилась и на учебу не забила. Жалко ее, в «Живых и мертвых» у нее точно будущего нет – или замуж по залету выскочит, или сопьется, как ее мать. Ей бы после школы в колледж поступить, может быть, мозги бы и встали на место, но родителям на нее плевать, Вадик в армию уходит. Я не уверен, что она выпускные экзамены сдаст, на уроках уже, наверное, месяц не появляется, каждый день ее возле «Гамбринуса» вижу. Пару раз попытался с ней поговорить, как старший брат, образумить немного, но она, будто с цепи сорвалась.
– Значит, она тебя действительно любит, – пришла к закономерному выводу я, – я ее в чем-то даже понимаю. Если бы ты меня бросил, а бы тоже с катушек слетела.
– Да не бросал я никого, Рина, – устало напомнил Эйнар, – я у Стефы вроде как первая любовь, она считала меня идеальным – не дую, не синячу, в нашем районе это и вправду редкость. А тут вдруг такое разочарование – оказывается, у меня любимая девушка есть, еще и с другого района…
– Я тебя никому не отдам, имей в виду, – всем телом приникла к парню я, – и пусть эта Стефа зарубит себе на носу – ты только мой!
– Я волнуюсь за тебя, – одной рукой приобнял меня за талию Эйнар, – ты должна быть очень осторожна. И с этими тайными свиданиями нам придется завязать, не стоит тебе одной по темноте расхаживать.
– Ну что ты опять выдумываешь! – воскликнула я, – время еще детское, я уже к восьми дома буду, мы же не среди ночи с тобой встречаемся. Притом, никто из твоих недоброжелателей не знает, где я живу, им даже имя мое неизвестно…
– Захотят найти – найдут, – не стал обнадеживать меня парень, – Рина, я никогда не прощу себе, если ты из-за меня пострадаешь. Я вообще не должен был подходить к тебе тогда, у магазина, но ты так сильно мне понравилась, что я решил рискнуть. Послушай, я верю, что после армии меня возьмут на контрактную службу, мы с тобой сразу же поженимся и переедем подальше отсюда, но пока нам обоим нужно запастись терпением. Знаю, это сложно, и мне тоже очень тяжело так редко с тобой видеться, но, если ты любишь меня, если ты хочешь быть со мной, пожалуйста, делай, что я скажу.
– Эйнар, я тебя правильно поняла, ты предлагаешь нам больше не встречаться? –натуральным образом обомлела я, – как ты себе это представляешь?
– Пока не знаю, – со стуком швырнул об стол несчастную ложку парень, – но нам нужно выдержать хотя бы небольшую паузу, пока я не пойму, угрожает ли тебе опасность. Рина, возможно, это долго не продлится, я буду звонить и… Рина, да черт тебя побери, ты ведешь себя, как ребенок, у которого отнимают любимую игрушку, но я всего лишь пытаюсь тебя уберечь.
– А если ты убедишься, что твои подозрения небеспочвенны, мы что же, в следующий раз встретимся, когда ты из армии придешь? – я поймала на себе полный негодования взгляд Эйнара и резко сбросила обнимающую меня руку, – ты сознаешь, что другими словами ты предлагаешь мне расстаться?
ГЛАВА VIII
Эйнар был абсолютно прав, упрекая меня в непростительной инфантильности, однако, четко замаячившая на горизонте перспектива лишиться наших коротких встреч внезапно повергла меня в состояние помраченного рассудка, и я потеряла над собой контроль. Одна часть меня великолепно понимала, что закатывать истерику сейчас явно не стоит, и, если я начну реветь белугой и сучить ножками, подобное поведение только укрепит парня во мнении о моей недостаточной зрелости для серьезных отношений, но уже не могла остановить рвущийся наружу поток слез. Я зря лгала родителям, зря шантажировала Ирку Самыгину, зря упрашивала Симку присоединиться к моей авантюре, зря надеялась, что до того, как Эйнара призовут в ряды вооруженных сил, мы с ним проведем вместе еще много незабываемых вечеров. Все мои усилия, которыми я так гордилась, фактически прошли вхолостую, и, похоже, в глубине души я до сих пор оставалась избалованным подростком, потому что категорически отказывалась мириться с беспощадной реальностью и упрямо протестовала против несправедливого поворота событий. Я чувствовала себя преданной, мне казалось, что Эйнар просто не готов бороться за нашу любовь, и уговаривает меня сделать перерыв вовсе не из желания меня защитить, а скорее вследствие отсутствия решимости идти до конца. Мой хитроумный план, будто песочный замок, рассыпался в пыль, еще совсем недавно я была стопроцентно уверена, что предусмотрела мельчайшие нюансы, но суровая действительность не замедлила внести свои коррективы в мою безукоризненную схему, а я была слишком расстроена крушением надежд, чтобы трезво оценивать сложившиеся обстоятельства, и предпочла по-детски разрыдаться в подспудном расчете на чудесное избавление от всех возникающих трудностей. Но, к сожалению, это волшебное средство неизменно срабатывало исключительно с родителями, да и то происходило это в те годы, когда я еще не вышла из детсадовского возраста.
– Рина, хватит! – я ждала, что парень тут же кинется меня утешать, а я сквозь жалобные всхлипы поведаю, что мои слезы не высохнут, пока он не откажется от идеи радикально ограничить количество свиданий, но лицо Эйнара превратилось в непроницаемую каменную маску с лихорадочно горящими зелеными глазами, а в его звенящем голосе появились пугающие ледяные нотки, -перестань плакать! Я уже объяснил тебе, у нас нет другого выхода. Я знаю, ты выросла в иной среде и не отдаешь себе отчета, какая угроза над тобой нависла в тот день, когда мы только начали встречаться, ты даже не представляешь, что это за жуткий район, «Живые и мертвые», а я уже полтора десятка лет вынужден там жить, и мне очень хорошо известно, сколько местных точат на меня зуб. Я не рассказывал тебе и сотой доли того, с чем мне приходится сталкиваться каждый божий день, и не стану рассказывать впредь, так как это не те вещи, о которых нужно знать приличной девушке, вся эта грязь никогда не должна тебя коснуться, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы так оно и было. Но это дерьмо-моя жизнь, и я не могу изменить ее в одночасье. У меня нет ни денег, ни жилья, ни работы, я еще даже школу не закончил, и единственное, что мне остается, это изо всех сил стараться не ввязываться в разборки и дотянуть до армии без сотрясения мозга или переломанных костей, а в «Живых и мертвых» это задачка совсем не из простых. Знакомство с тобой дало мне стимул бороться, не опускать руки и верить в себя. Ночью, перед сном, я думаю о нашем будущем, как мы с тобой уедем из города и начнем новую жизнь подальше от этого кошмара, но для того, чтобы мои мечты сбылись, нам обоим нужно собрать волю с кулак и не поддаваться эмоциям. Я пойму, если ты скажешь, что такая судьба не для тебя, что ты хочешь жить сегодняшним днем и не согласна отказываться от счастья в настоящем ради неопределенного будущего рядом со мной. Я сразу предупредил тебя, что легко не будет, но я вижу, что ты лишь теперь поняла, насколько сложно тебе придется. Чувствуешь, что не выдержишь, лучше вставай и уходи, пока не поздно, и не надо меня жалеть, я справлюсь. Я благодарен тебя за каждую минуту, что мы провели вдвоем, но я не вправе отнимать у тебя выбор. Ты заслуживаешь большего, а мне нечего тебе дать.
– Эйнар, ты меня любишь? –несмотря на то, меня продолжал мучительно душить наглухо застрявший в горле комок рыданий, я подняла на парня резко высохшие глаза и вопросительно заглянула ему в лицо, искаженное отчетливо читаемой в каждой черточке болью, – скажи мне, ты любишь меня?
– Да, – односложно ответил Эйнар, – но это ничего не меняет. Хэппи-энд бывает только в сказках, а я, увы, не волшебник. На какое-то время я наивно поверил, что у нас всё может получится. Наверное, даже хорошо, что всё не зашло слишком далеко. Я освобождаю тебя от обещания дождаться меня из армии, это было глупо и эгоистично с моей стороны заставлять тебя приносить в жертву полтора года жизни.
– Не смей во мне сомневаться, слышишь! – потребовала я, – я тебя обязательно дождусь, я буду засыпать и просыпаться с твоим именем на губах, я буду день за днем отправлять тебе по письму, я клянусь, ты даже не заметишь, как пролетят эти чертовы полтора года, а когда подойдет срок, я встречу тебя на вокзале и больше никуда не отпущу…Если ты настаиваешь, что мы должны быть осторожны, пусть будет так, как ты говоришь, главное, что ты меня любишь.
– Я тебе докажу! – распрямившейся пружиной вскочил на ноги парень, – где Сима? Я хочу, чтобы она пошла с нами и была свидетелем того, что я собираюсь сделать.
– Эйнар, я не понимаю, – опешила я, – вон, Симка идет…Эйнар, куда мы?
– К тебе домой! – натянул вязаную шапочку парень, -пошли, Рина, ты меня не остановишь!
– Он с ума сошел? – осведомилась моя подруга, когда Эйнар волоком вытащил меня на улицу, даже не дав толком застегнуть пальто, нервно щелкнул зажигалкой и жадно затянулся табачным дымом.
– Ума не приложу, что он задумал, – красноречиво развела руками, – Эйнар, может быть ты всё-таки скажешь, к чему мне готовится?
– Это сюрприз, – улыбнулся парень, и от его загадочной улыбки повеяло таким теплом, что я вдруг сразу успокоилась. Все уже и так покатилось в тартарары, мой замысел с треском провалился, и если мы с Эйнаром какое-то время все равно не сможем встречаться так часто, как бы нам обоим хотелось, зачем мне брать грех на душу и обманывать родителей? Пусть отец лично убедится, что мой парень –исключительно достойный человек, а мама возьмет обратно все свои нелицеприятные эпитеты. Будь что будет, мне нечего стыдиться и нечего скрывать!
– Рина, ты что, плакала? – обратила внимание на мои припухшие веки Симка, – не говори, что пока я выходила носик попудрить, вы поссориться успели?
– Соринка в глаз попала, -взяла подругу под локоть я, – но со мной уже всё в полном порядке.
– Смотрю, ты больше не удерживаешь Эйнара от визита к тебе домой, – полушепотом констатировала Симка, – с чего это ты вдруг развернулась на сто восемьдесят градусов?
– Эйнар нашел нужные слова, заставившие меня изменить свое мнение, -переглянулась с парнем я, -Симка, я тебя только об одном попрошу, не ляпни сдури при родителях, что к нам эта гоп-компания прицепилась, а то с тебя станется.
– Оно мне надо? –оскорбилась моя подруга, – чтобы потом и мне заодно кузькину мать показали? Так что не волнуйся, Ринка, я –могила.
– Сима, ты бы тоже хотя бы неделю по вечерам дома посидела, – попросил Эйнар, -конечно, я не могу заставить тебя внять моему совету, но я вижу, что ты неглупая девушка, у тебя хватит благоразумия не пренебрегать мерами предосторожности.
– Вот это, блин, сходили погулять, – многозначительно хмыкнула Симка, -то есть мы теперь типа под колпаком? Ну, круто, что сказать, без охраны за порог не выйти! Я уже ощущаю себя героиней криминального боевика, за которой охотятся злые дядьки с пушками. Эйнар, а у твоих дружков пушки есть?
– Конкретно у этой парочки вряд ли, уровень не тот, – сбил пепел парень, – волыну даже у нас на районе просто так не купишь, это надо и подвязки иметь, и лавэ.
– Офигеть! – восторженно захлопала в ладоши Симка, – ты сейчас точно, как они, разговариваешь! Давай еще что-нибудь скажи, ну, такое, позаковыристее!
– С нормальными людьми я обычно предпочитаю разговаривать на нормальном языке, – принципиально отказался развлекать Симку Эйнар, – но бывает так, что человек кроме блатного жаргона ничего не понимает, вот и приходится изгаляться. Ты, надеюсь, к таким не относишься?
– Я, между прочим, будущий лингвист, и мне все это интересно с чисто профессиональной точки зрения, – парировала моя подруга, -вот поступлю через год в универ и напишу на эту тему диплом, а вы со своими приятелями из «Живых и мертвых» поможете мне материал собрать.
– Выбери другую тему, – с размаху швырнул окурок в урну парень, – я бы многое отдал за то, чтобы никогда не жить там, где я живу, и не общаться с теми, с кем я вынужден общаться, а у тебя такая возможность есть, вот и цени ее.
– Ну, совсем у тебя с юмором плохо, – сочувственно похлопала Эйнара по плечу Симка, -идем, наш автобус подъехал.
Я была уверена, что денег у парня осталось в обрез, но тем не менее он так и не позволил нам с Симкой оплатить проезд. Я отнекивалась и сопротивлялась, как могла, но Эйнар был непреклонен. В дороге мы с ним не перебросились ни единым словом, однако, по сосредоточенному выражению его глаз я догадывалась, что мысленно он уже беседует с моими родителями. Я не пыталась строить гипотезы относительно содержания предстоящего разговора, предоставив парню право самостоятельно выбрать наиболее приемлемую стратегию: чем ближе я узнавала Эйнара, там очевиднее для меня становилось его раннее взросление, а после того, как он озвучил мне подробный расклад по поводу происшествия на набережной и его потенциальных осложнений, я прониклась к нему невероятным уважением за твердость характера и умение анализировать последствия не только своих, но и чужих действий. Эйнар олицетворял для меня все самые важные мужские качества –ум, надежность, чуткость, ответственность, и, главное, он в очередной раз подтвердил, что любит меня. Я не могла предвидеть, во что выльется грядущая встреча с родителями, но сейчас мне было стыдно за малодушие, толкнувшее меня на ложь. Моя семья обязана была принять Эйнара, потому что он был этого достоин, и отныне я не намерена была скрывать нашу любовь от окружающих.
ГЛАВА IX
Над городом медленно плыл постепенно сгущающийся сумрак и к тому моменту, когда мы вышли из автобуса, дома и улицы полностью окутала испещренная бесчисленными огоньками электрического света темнота. Квартал у нас считался достаточно благополучным, а старых монументальных домах с высокими потолками и просторными комнатами проживали в основном потомки переселенцев первой волны, потянувшихся в это богом забытое место в эпоху активного освоения отдаленных территорий. В частности, мои предки были строителями, как раз занимавшимися возведением капитального жилья для постоянно прибывающих со всего Советского Союза людей. Вскоре крошечный городок, затерянный среди степей, оказался со всех сторон зажат в тиски гигантами тяжелой промышленности, в большинстве своем, к сожалению, приказавшими долго жить практически сразу после распада сверхдержавы, а рабочие и сотрудники инженерного корпуса составили основной процент непрерывно растущего населения. В начале 90-х на градообразующих предприятиях, не сумевших быстро перейти на рыночные рельсы, наступила страшная разруха, что вызвало мощный отток молодежи в более перспективные регионы страны, и наш город едва вновь не превратился в захолустье, однако, на заводы пришли иностранные инвесторы, оживили дышащее на ладан производство и тем самым помогли властям справиться с угрожающими масштабами безработицы. Некоторые гремевшие на весь СССР заводы так и не удалось реанимировать после нескольких лет разграбления и простоя, другие были радикально перепрофилированы с учетом современных потребностей, и лишь считаные единицы целиком сохранили прежнюю направленность. В основном, на плаву остались предприятия сырьевого сектора, экспортирующие продукцию переработки природных ресурсов за рубеж, и моему отцу посчастливилось оказаться в струе и не потерять работу наряду с менее удачливыми земляками. А вот Симкиным родителям не повезло, и они разом оказались выброшенными за борт, но не растерялись, а тут же ударились в торговлю – ездили за товаром в Китай и Польшу, по очереди стояли на базаре, а когда экономическая ситуация в стране относительно наладилась тетя Оля с дядей Петей уже имели свой маленький бизнес, на сегодняшний день приносящий семье моей подруги стабильный доход. В принципе, и у нас, и родителей Симки давно была возможность немного поднапрячься и купить квартиру в новом жилом комплексе, но значительного смысла в переезде в другой район никто не видел. Наши добротные дома строились, что называется, на века, и невзирая на почтенный возраст, неплохо сохранились, а после реставрации фасадов и замены внутренних коммуникаций, и вовсе, по выражению отца, «смотрелись бодрячком». Скооперировавшись с соседями, мы привели в порядок подъезд – выкрасили стены в жизнерадостный цвет, повесили шторки и расставили по подоконникам цветочки. Народ у нас подобрался дружный и, за редким исключением, весьма сознательный, поэтому у старшей по дому никогда не было серьезных проблем со сбором денег как на благоустройство двора, так и на ремонт в местах общего пользования, и в итоге заходить в подъезд теперь было одно удовольствие, да и высаженные вокруг дома молодые елочки круглый год радовали глаз жильцам. Мама неоднократно высказывала мнение, что в новостройке нам вряд ли достанется столь же выигрышный лотерейный билет в плане соседей, а отец со знанием дела заявлял, что качество строительства нынче уже не то, и даже если мы осилим покупку квартиры, еще половину этой сумму нам придется потратить на ремонт. Симкины родители с идеей сменить прописку по-прежнему не прощались, но судя по тому, как вяло продвигались поиски подходящей недвижимости, не сильно над ними и припекало, а, может быть, они ждали, пока Симка закончит школу и поступит в университет, чтобы всерьез нацелиться на переезд в столицу.
Школа, кстати, в нашем районе тоже издавна считалась одной из лучших в городе, а с присвоением учебному заведению статуса гимназии его рейтинг стал еще выше. Гимназия славилась сильным кадровым составом, регулярными победами учеников в престижных конкурсах и рекордным количеством золотых и серебряных медалистов. Контингент в классах, как правило, отличался однородностью, откровенных маргиналов в гимназию не допускали, и я могла только догадываться, что творилось в печально знаменитой 12-й школе, из которой этой весной выпускался Эйнар. На моей памяти, в гимназии не было ни ранних беременностей, ни кровопролитных драк, да и что там говорить, я за девять лет учебы настоящего двоечника вживую не видела, потому что даже демонстративно нарушающие школьный дресс-код неформалы, повергающие в ужас консервативную директрису сине-зелеными волосами, черным маникюром и пирсингом в носу, все, как один, происходили из уважаемых семейств и их мятежный дух не простирался за пределы внешней экстравагантности – я лично знавала чемпиона области по шахматам, предпочитающего и в пир, и в мир носить косуху с шипами в сочетании с берцами и балахоном, но при этом определенно идущего на «красный аттестат». После знакомства с Эйнаром меня всё чаще посещала мысль, что предыдущие шестнадцать лет я провела в стеклянном боксе в компании таких же тепличных экземпляров, надежно огражденных заботливыми родителями от тлетворного влияния реальности и совершенно не обладающих иммунитетом к подстерегающей снаружи жестокости. Я относилась к своему налаженному быту, как в данности, а Эйнар воспринимал привычные вещи совсем иначе, и я невольно испытывала угрызения совести за то, что мне всё так легко достается, и я не приложила ни малейших усилий для того, чтобы возвращаться в теплую уютную квартиру, с ногами устраиваться в любимом кресле и самозабвенно комментировать фотографии в соцсетях, пока мама не позовет меня к ужину.
Еще в прошлый раз я заметила, с каким искренним восхищением парень рассматривал чистый подъезд с цветочными горшками, а потому уже из окна нашей гостиной задумчиво наблюдал за весело резвящимися ребятишками, затеявшими слепить снеговика. В своих мечтах он несомненно жил именно в таком доме – с зеленым двором, огороженной парковкой и широким разнообразием горок, песочниц и качель, но вместо этого каждый день видел лишь могильные кресты, пьяных молодчиков на обломках детской площадки и заплеванную лестничную клетку с горой окурков. Я даже не знала, была ли у Эйнара своя комната, а если и была, удавалось ли ему хотя бы на миг остаться наедине с собой, но, похоже, парень не напрасно так ничтожно мало рассказывал о своих буднях и готов был хоть завтра уйти в армию. Позвав Эйнара в гости, я надеялась, что они с мамой хорошо поладят, и я в будущем смогу часто приглашать домой своего «официального» бойфренда, дабы эти визиты стали для него своеобразной отдушиной, однако, я не учла всех подводных камней, и парень неожиданно превратился в персону нон-грата. А потом мама еще и настропалила вернувшегося из рейса отца, и помимо того, что наши отношения были объявлены «вне закона», мне категорически запретили под любым предлогом пускать Эйнара на порог, но сегодня что-то заставило его пойти ва-банк, и было нечто такое в его бледном лице, от чего у меня тревожно замирало сердце. Невероятная, я бы сказала, обреченная решимость, присущая, как правило, либо героям, либо самоубийцам, отражалась в зеленых глазах и незримо сквозила в каждом движении, а с плотно сжатых в тонкую ниточку губ ни сорвалось ни слова, будто парень намеренно не желал отвлекаться на пустопорожнюю болтовню до наступления момента истины, инстинктивно опасаясь ненароком спугнуть свой твердый настрой. Несколько раз Симка безуспешно пыталась спровоцировать Эйнара на диалог, но тот упорно продолжал отмалчиваться, и в конце концов моя отчаявшаяся подруга оставила его в покое.