Десять дней октября

– Примерно с год, может полтора.

– Почему раньше не говорил?

Они обменивались фразами, не глядя друг на друга.

– Артём, ты не обижайся только, но как я мог тебе сказать? Мало ли какая там блажь могла быть? Кто дурью не мается?

– Я не маюсь, – резко сказал Сотников. – Думаю, ты тоже, да и Маринка твоя. Или нет?

Ильшат вздохнул:

– Но у вас же семья всё-таки, дочка. Может, твоя Эльвира перебесилась бы, и всё у вас дальше хорошо бы было.

– Ну да… А я, значит, всё это время с рогами хожу, скоро за троллейбусные провода цепляться буду, а ты на них смотришь со стороны и жалеешь меня: может, сами со временем отвалятся. Так, что ли? Спасибо, друг.

– Я так и знал, что ты обидишься, – потухшим голосом сказал Ильшат, глядя в тёмное окно. – Просто хотел, чтоб ты хотя бы сейчас обо всём знал. А то ведь к нему побежишь горем своим делиться. А он ещё и посочувствует.

– М-да… Тут ты прав, хотел к нему сначала, только телефон у него не ответил, – вздохнул Артём. Помолчав пару минут, он глянул на друга. – Ладно, Ильшат, я не обижаюсь, я понимаю, ты как лучше хотел. Просто слишком много событий за один вечер получается. Слишком много новостей, так сказать. Впрочем, ты прав, так картина становится более полной.

Он встряхнул головой и вновь вздохнул полной грудью:

– Я не обижаюсь, Ильшат, правда. Всё нормально. – Артём хлопнул друга по плечу и повторил: – Всё нормально. Давай спать ложиться, а то завтра вставать рано. Где ты меня положишь?

На следующий день была пятница. На работу они приехали вместе с Ильшатом, и Артём уговорил своего шефа Сергея Петровича Павленко дать ему на сегодняшний день отгул, а с понедельника оформить месячный отпуск.

– Ну ты даёшь! – вытаращив глаза на своего зама, начальник службы безопасности хлопнул себя руками по ляжкам. – Кто так делает? У тебя отпуск вообще-то через полтора месяца только! А если раньше надо, так хотя бы за неделю просил, что ли! Я сам вот хотел в начале октября на недельку в Сочи махануть пока там ещё тепло, жене уже пообещал.

– Петрович, ну пойми ты меня… – Хмурый Артём сидел перед шефом, время от времени просительно поглядывая на него. – Я ж тебе объясняю – если б не приспичило, разве бы я просил?

– Да что у тебя стряслось-то?

Чуть помедлив, Артём нехотя сказал (хотя, чего там было скрывать, всё равно пришлось бы ставить в известность):

– С женой я развожусь. Ушёл из дома вчера вечером. Мне надо где-нибудь перекантоваться какое-то время, обдумать всё.

– Ну дела! Ты это серьёзно?

– Серьёзней некуда.

Павленко был почти в два раза старше своего молодого зама и в глубине души относился к нему по-отечески. Поёрзав в своём начальственном кожаном кресле, покачав головой и покряхтев, он достал телефон.

– Нина, слушай… Тут у меня кое-какие заморочки на работе вырисовываются. В общем, с Сочи нынче, похоже, ничего не получится. Ну… Ну я же не знал. Меня о таких вещах тоже заранее никто не предупреждает. Ну ничего, на новогодние каникулы сгоняем. Ну… Ну давай. Всё нормально у тебя? Ну давай, целую.

Отложив мобильник, он задумчиво посмотрел в сторону, потом что-то черканул в ежедневнике и перевёл взгляд на Сотникова:

– Слышал?

– Петрович, спасибо тебе огромное, – Артём приложил руку к груди. Поднявшись, он подвинул ближе к шефу заявления на отпуск и на отгул. – Ну я тогда побежал, а то мне на вокзал успеть надо.

– Ты скажи хоть, где будешь-то?

– В деревню к себе поеду.

– Ладно, давай не теряйся. Будь на связи и сам звони, если что.

И вот уже райцентр. «МАН» вырулил на площадь перед маленьким зданием автостанции и остановился. Достав из-под сиденья сумку, Артём вышел из автобуса. Погода здесь была чуть получше – небо так же хмурилось, дул такой же холодный ветер, но хотя бы не было дождя. Голые тополя устало качали ветками, словно приветствовали вновь прибывших в их маленький городок.

Зайдя на станцию, Артём сразу купил билет до деревни. Времени оставалось ещё почти три часа, и он решил найти местечко, где можно было бы спокойно посидеть в тепле и перекусить. Он не был здесь уже много лет, поэтому не знал, где и что сейчас находится.

– Слушай, батя, – обратился он к щуплому мужичку, сидевшему с большим брезентовым рюкзаком на лавке у входа в автостанцию, – где тут какая-нибудь столовая или кафе есть? Чтоб поесть можно было и посидеть спокойно.

– А закурить у тебя есть? – быстро спросил Артёма мужичок, повернувшись к нему всем телом.

Тот ухмыльнулся:

– А бесплатно информация не предоставляется?

– Чего? – не понял мужик.

– Ничего, ничего… – Артём достал из пачки сигарету и протянул мужику. – Спички-то есть свои?

– А? Серянки-то? Это есть.

– Так, где, батя, поесть тут можно? – повторил свой вопрос Артём.

– А вот слухай… Туда вон прямо пойдёшь, – мужик махнул рукой с горящей спичкой в сторону. – там улица Ленина будет.

– Знаю такую улицу.

– Ну так вот… Направо по ней топай, дорогу не переходи, и там вскорости должна быть кафетерия.

– Прямо-таки кафетерия? – усмехнулся Артём.

– А вот уж тут ручаться не могу, но то, что кормят там, знаю точно. Сам как-то заходил с товарищем, правда, давно уже это было.

Закинув сумку на плечо и сказав мужичку спасибо, Артём отправился в указанном направлении.

В этом небольшом городке у него был ещё один армейский сослуживец, которого звали Игорь Старченко. В армии они дружили втроём: Артём, Олег и Игорь. Но после демобилизации Старченко вернулся в свой городок, и их пути разошлись. Артём виделся с ним в первое время пару раз: однажды, когда сам ездил в деревню и заскочил ненадолго к приятелю на работу, а потом, когда Игорь по каким-то делам приезжал в областной центр, но больше, кроме нескольких писем, контактов не было. Однако Артём помнил, где тот работает. «Может, к Игорьку заглянуть ненадолго?» – подумал было он, но тут же отказался от этой затеи. Время до автобуса хоть и оставалось, но всё же не так много, а визит мог затянуться надолго: натура у армейского дружка была деятельная, авантюрная, и он мог так быстро Артёма не отпустить, а то и сам бы увязался за ним в деревню, что в планы Артёма, естественно, не входило. «Ладно, на неделе потом сгоняю к нему на денёк, повидаемся», – решил он.

Минут через десять Артём дошёл до старого трёхэтажного дома послевоенной постройки, на первом этаже которого висела скучная и блёклая вывеска «Кафе Весна». «Ну что ж, мужик не наврал. Посмотрим, чем тут местный общепит дышит», – подумал он, входя в «кафетерию».

Внутри был длинный зал примерно с десятком столов, стоявших вдоль стены с большими окнами. В самом конце зала находилась барная стойка, возле которой мутно отражала потолочные люстры гнутая стеклянная витрина. В зале было пусто, за стойкой тоже никого не было. «Заходи, бери, что хочешь, и уходи», – усмехнулся про себя Артём, подходя к стойке.

– Есть кто живой? – он постучал костяшками пальцев по стеклу витрины.

Из-за неприметной двери, что была позади барной стойки, выглянула девушка в белом фартуке.

– Здравствуйте. Я вас слушаю, – тихо, без улыбки и вообще каких-либо эмоций произнесла она.

– Можно у вас покушать?

– Можно, выбирайте. – Девушка протянула Артёму лист бумаги с отпечатанным на принтере меню.

Сделав заказ, он сел за стол в середине зала. Часы, висевшие на стене напротив окон, показывали лишь начало пятого, однако было полное ощущение, что на город уже опустились вечерние сумерки.

Артём посмотрел в окно. Нечастые прохожие быстро пробегали мимо, пряча головы от ветра за поднятыми воротниками. Мокрые тополиные листья, сбившись в липкие грязные кучи, лежали вдоль бордюр. Проезжавшие время от времени машины взъерошивали их, те нехотя взлетали, но тут же снова тяжело шлёпались на асфальт. Облезлые и невесёлые фасады домов выглядели совсем уж мрачными из-за того, что стояли мокрые от беспрестанно идущих последнюю неделю дождей. Артёму показалось, что он не приехал на автобусе всего за каких-то сто пятьдесят километров от областного центра, а перелетел на машине времени лет на пятнадцать-двадцать назад. Если там, где он жил, в последние годы всё же чувствовалось какое-то движение: что-то строилось, что-то ремонтировалось, то тут словно всё законсервировали с начала девяностых.

Интерьер кафе был под стать внешнему виду. С потолка свисали большие шарообразные люстры, покрытые толстым слоем рыхлой пыли. При этом из семи светильников работало лишь пять. Снизу метра на полтора стены были покрашены голубой масляной краской, выше – побелка с желтоватым колером. В простенках между окон висели некогда яркие картинки с сексапильными красотками в купальниках. Лица и тела красавиц, как и их бикини, были все в мелких точках, по всей видимости, оставшихся от мух.

Осмотревшись, Артём взял в руки согнутую вдвое картонку, лежавшую на столе возле подставки с салфетками. Ярко-красные буквы на бледно-жёлтом, в цветочек, фоне гласили: «Кафе Весна! Праздничные обеды, свадьбы, поминки. В будние дни с 12 до 15 бизнес-ланч». «М-да уж… – он невесело усмехнулся, – ланч шагает по планете, вот и сюда докатился. Только насчёт бизнеса я что-то сомневаюсь».

Мысли снова вернулись к тому, что произошло вчера. У него в голове не укладывалось, что Олег мог вот так вот с ним поступить. Эльвира, та – запросто, стерва, она и есть стерва. Конечно, он давно подозревал, что она изменяет ему, но, как говорится, не пойман – не вор. Может, Ильшат, чего напутал? Да ну нет… Гарипов просто так говорить не станет. Если уж он решился и сказал ему об этом, значит, уверен был в своих словах. Тем более, говорит, что уже больше года знает об этом и несколько раз их вместе видел. Выходит, так оно и есть. Хотя, чему удивляться? Олег всегда был неравнодушен к женскому полу. Но одно дело завести обычную любовницу, а другое – жена друга. Что ж, выходит, такой друг. Артём вдруг вспомнил, как в армии на первых месяцах службы показал Олегу фотографию Эльвиры. Тот внимательно посмотрел на карточку, а потом, пожав плечами, сказал: «Ничего девочка, потянет». Артёма тогда неприятно резануло это «потянет», но он не стал придавать этому большого значения, а просто убрал фото и всё.

Олег, как и Артём, быстро женился после армии, но через четыре года развёлся и по сей день жил холостяком. Его жена ушла от него, забрав маленького сына, когда узнала, что муж завёл на стороне интрижку. Тот после распада семьи особо не страдал, всячески показывал, что жизнь для него не кончилась, был весел и жизнерадостен. Артём сначала пару раз высказал ему, что друг был неправ, но потом плюнул – пусть живёт как хочет. В конце концов, это его судьба и его жизнь. У Олега периодически появлялись и исчезали какие-то подружки, любовницы, причём, подчас весьма сомнительных качеств. Одна из них как-то на вечеринке, организованной Олегом по какому-то поводу, довольно недвусмысленно намекала Артёму на близость, но для него было диким даже подумать об этом – ведь это подруга Олега, его лучшего друга! Не только жена, но даже и любовница друга, какая бы она ни была, – табу! А вот для самого Олега, выходит, никаких таких табу не существовало.

Дверь в кафе резко распахнулась, и с громким смехом туда буквально заскочили два молодых парня лет двадцати. Один из вошедших, высокий и худой, одетый в лёгкую модную светло-синюю курточку, джинсы и яркие пёстрые кроссовки, явно примерял на себя роль лидера. Из-под воротника куртки выглядывала белая рубашка и тоненький красный галстук. Весело ухмыляясь, он обвёл взглядом помещение, на секунду остановил глаза на Артёме и двинулся к барной стойке. Его спутник, такой же щуплый, но ниже ростом и одетый заметно победнее, засеменил следом.

– Мать, плесни нам по сто пятьдесят водочки, – развязно сказал девушке долговязый. – А то холод сегодня собачий, замёрз я что-то. Ну и гамбургер какой-нибудь сообрази закусить.

Девушка исподлобья глянула на подошедшего:

– Где ты здесь мать увидел?

– Да ладно ты… Чего выделываешься? Плесни водочки, говорю.

– Подождёшь. – Девушка вышла из-за стойки с подносом и пошла к Артёму. – Вот, пожалуйста, ваш заказ. Приятного аппетита.

– А, ну да… Надо сначала обслужить клиента, – саркастично проронил обладатель красного галстука. Его спутник громко заржал.

Девушка вернулась за прилавок, налила в два стакана водку, положила на тарелку какой-то бутерброд и назвала сумму. Положив деньги на стойку, парень бросил через губу:

– Сдачу себе оставь. На чай.

– Не нужны мне твои подачки. Забери, – девушка положила перед ним мелочь.

– Гм, богатая? Серый, – кивнул парень своему спутнику, – забери, потом сигарет возьмём.

Артём искоса наблюдал за этой парочкой. Он не любил таких, презрительно называл их пижонами. «Самого́ соплёй перешибить можно, а строит из себя», – подумал он, по привычке следя боковым зрением за парнями и мысленно оценивая их физические возможности. У него сформировался этот навык, когда он, отучившись полгода и получив лицензию охранника, первые три года после армии работал примерно в таком же кафе, только немного побогаче. Тогда они каждого вошедшего посетителя сразу пытались прощупать взглядом, прикинуть, что от него можно ожидать и каков может быть расклад, если вдруг что-то пойдёт не так.

Ещё раз бросив взгляд на парочку, усевшуюся за ближний к витрине стол, он отвернулся и сосредоточился на еде, которая на удивление оказалась вполне достойного качества. Парни продолжали что-то говорить девушке, время от времени громко хохотали, но Артём уже не обращал на них внимание. На улице начался дождь, и стало ещё темнее.

От своих мыслей его отвлёк громкий женский возглас:

– Отвали, я тебе сказала!

За дальним столиком снова заржали. Артём посмотрел в их сторону. Тот, что был с красным галстуком, стоял возле стойки и тянулся к девушке рукой. Та, гневно глядя на него, отступала назад.

– Эй, ребята! – громко сказал Артём. – Дайте поесть спокойно.

– А? – долговязый повернул голову. Его глаза пьяно поблескивали. – Пардон, месье! Конечно, конечно… Приятного аппетита.

Он кивнул приятелю:

– Ладно, Серый, пошли отсюда. А то нам тут сегодня не рады. Но я не прощаюсь, – и он, скривив физиономию, подмигнул девушке за барной стойкой.

Та не удостоила его взглядом. Проходя мимо Артёма, парень манерно поклонился и ещё раз сказал:

– Приятного вам аппетита, месье.

Артём спокойно посмотрел на него и кивнул:

– Спасибо.

Когда парни ушли, он повернулся к девушке:

– А у вас что, охраны нет?

– Охране платить надо, – ответила та тихо, что-то делая за прилавком, – а от этих дебилов всё равно не отвяжешься.

Артём посидел ещё какое-то время, потом глянул на часы: была половина шестого. На улице начинали сгущаться уже обычные сумерки, и в некоторых местах даже зажглись фонари. Он рассчитался за заказ, подхватил сумку и, накинув капюшон, не спеша пошёл обратно на автостанцию, решив оставшееся время дожидаться автобуса там.

Пятьдесят километров до деревни скрипящий «ПАЗик» одолел за час. На улице стало совсем темно. Нет, не просто темно – это была та осенняя чернота, которая случается, когда небо затянуто низкими плотными тучами, когда не видно ни луны, ни звёзд, и взгляду абсолютно не за что зацепиться. В такие моменты, если нет поблизости какого-нибудь фонаря, приходится идти, опираясь лишь на внутреннее чутьё.

Дом дяди Гены был на крайней улице в деревне. По одну сторону там стоял редкий ряд домов, а напротив, сразу через дорогу, начинался березник. До самой улицы можно было вполне сносно дойти по центральной дороге, которую освещали не частые, но позволявшие хоть что-то видеть, фонари, а вот дальше начиналась кромешная тьма, и лишь светящиеся окна домов служили ориентиром, показывая, куда нужно двигаться.

Только Артём свернул с центральной дороги на дядькину улицу, как сразу же угодил в глубокую лужу. Он чертыхнулся, отряхивая вмиг промокшую ногу. «А вдруг дяди Гены дома нет? – мелькнуло у него в голове. – Вдруг ушёл куда-нибудь или уехал? Вот это будет номер. К Петру-то, считай, на другой конец деревни нужно будет топать. Я впотьмах тут все ноги себе переломаю, пока дойду».

Собаки, заслышав его шаги, подняли такой лай, что хотелось заткнуть уши.

– Да не к вам я иду, не к вам, – недовольно бурчал Артём, осторожно выбирая дорогу и пытаясь идти по краю, там, где была трава. Однако, как он ни старался, грязь вскоре тяжёлыми комьями налипла на туфлях.

– Ну, ёлки-палки, деревня родная… – продолжая ворчать себе под нос, он дошёл наконец до дядькиного дома.

Тот тяжёлым тёмным пятном смутно вырисовывался на фоне чуть менее тёмного неба. В окнах света не было. «Вроде здесь он жил, если я ничего не напутал. Но неужто и вправду дома его нет?» Артём осторожно нащупал калитку и, подойдя к окну, постучал в стекло. Собаки с разных сторон не унимались. Он постучал ещё раз, громче. Примерно через полминуты окно зажглось жёлтым светом, и Артём облегчённо вздохнул – дома!

Стукнул засов, и из-за двери послышался дяди Генин голос:

– Кто там?!

– Дядь Ген, это я, Артём!

– Какой ещё Артём?

– Ну я, Артём, племянник!

Брякнула щеколда, и входная дверь открылась, выпустив наружу полоску света от маломощной лампочки, висевшей в сенях.

– Артём? Тебя каким ветром занесло? На ночь-то глядя… Ну заходи.

Племянник разулся в сенях, чтобы не тащить грязь в дом. Дядька пропустил его вперёд, сам закрыл двери.

– Здоро́во, дядя Гена! – Артём протянул руку, когда они вошли в избу. – Слушай, всех собак на улице поднял, пока до тебя дошёл. У тебя-то нету?

– Нет, я собак не держу.

– Дядь Ген, – смущённо улыбнулся Артём, – приютишь племянника на несколько деньков? Вот, выбрался в отпуск отдохнуть маленько, развеяться, так сказать… Решил тебя попроведать, а то сто лет уж не виделись.

– Ну что ж, милости просим. – Дядька смотрел на позднего гостя чуть прищурившись. – Не ждал, не ждал, если честно. Конечно, живи сколько хочешь, я только рад буду. Ты голодный, небось? Сейчас я тебе разогрею чего-нибудь, поешь с дороги.

– Да нет, спасибо. Я в райцентре поел, не хочу. А чего у тебя свет не горит? Вроде не поздно ещё.

– Так я рано ложусь. Встаю рано, вот и ложусь рано. Чего высиживать да электричество зазря жечь? – дядя Гена усмехнулся. – А то смотри, может, хоть чаю тебе разогреть?

– Не надо, я, правда, не голоден. Я прошлую ночь только почти не спал, думал, в дороге высплюсь, но не вышло. Если ты сам уже лёг, то я бы тоже завалился куда-нибудь. Устал за эти дни как собака, – засмеялся Артём. – А завтра уж и поболтали бы обо всём.

Дядя Гена пожал плечами:

– Как скажешь… Сейчас постелю тебе.

Он был старше племянника ровно на тридцать лет. Жену свою похоронил семь лет назад, вскоре после того, как вышел на пенсию по льготному шахтёрскому стажу. Когда-то дядя Гена закончил с красным дипломом горный факультет политехнического института. Работал на крупной шахте сначала начальником участка, а затем и горным диспетчером. Но через семнадцать лет, к удивлению многих, уволился и вернулся в родную деревню, где устроился на гораздо менее оплачиваемую должность начальника гаража в местном совхозе. Тут он и работал до пятидесяти двух лет. Затем, когда совхоз в конце девяностых приказал долго жить, плюнул на всё и оформил шахтёрскую пенсию, благо, право такое у него было. У дяди Гены с женой был единственный сын Роман, который, отслужив срочную на Тихоокеанском флоте, остался после демобилизации жить на Дальнем Востоке.

Достав из шкафа постельное бельё с одеялом, дядя Гена застелил диван и бросил на него толстую пуховую подушку:

– Умывайся, там рукомойник в углу возле печки, мыло. Ну и ложись, свет погасить только не забудь.

Умывшись, Артём разделся и с удовольствием вытянулся на диване. Собаки умолкли, и он вдруг отчётливо услышал ту особую тишину, которая бывает ночами только в таких вот деревенских домах, стоящих где-нибудь на отшибе. Было только слышно, как тикают в прихожей старые ходики с гирями. Артём вздохнул и блаженно закрыл глаза. «Ну всё, – подумал он, – сейчас главное ни о чём не думать, никого не вспоминать, идут они все лесом. Отдохнуть хочу».