Агент сигма-класса. Больше, чем телохранительница
– Не спрашивай, – криво усмехнулась пиксиянка, прекрасно прочитав на моем лице эти вопросы. – Всё, что могу сказать, – в награду за успешное выполнение поставленной задачи на Карридо мне разрешили отойти от полевых заданий, и теперь я просто тренирую бета-агентов на «Безымянном».
Лоретт протянула мне связанный узлом прут, рукав её комбинезона чуть-чуть задрался, и на секунду под ним мелькнула полоска кожи. Или, если точнее, то, что раньше было ею: уродливые бурые рытвины, перечёркнутые многочисленными рубцами, будто кто-то пытался снять кожу с девушки.
– Ох… – вырвалось у меня.
Пиксиянка поправила рукав:
– Нечего меня жалеть, Джерри. Это всего лишь кусок кожи, пускай и большой площади. Вот я скажу «ох» на твоей могиле, если ты и дальше будешь отвлекаться от занятия, вместо того чтобы учиться…
Это было грубо, но действенно. Я выпрямилась и полностью сосредоточила внимание на металлическом пруте, завязанном в узел.
Пиксиянка молниеносно натянула рукав обратно и как ни в чём не бывало продолжила:
– Возвращаясь к нашему уроку. Твоя задача – научиться пользоваться своими способностями так, чтобы в тебе никто не заподозрил угрозу. Уж поверь, таких, как ты, нанимают не для статуса. В идеале ты должна будешь настолько слиться с окружением владельца контракта, чтобы тебя считали серой мышью, бестелесной тенью, ничего не значащей помощницей или комнатной собачкой. Ты – никто. А твоя внешность шестилетней девочки-ангелочка даёт тебе огромное, просто гигантское преимущество до тех пор, пока ты не начнёшь гнуть голыми руками железо на глазах у недоброжелателей.
– Но ты же сама мне дала задание согнуть этот швархов прут! – искренне возмутилась я.
– Аккуратно! Ключевое слово в моём задании было «аккуратно». В полевых условиях ты можешь выйти в туалет или спрятать руки под стол, а потом состроить невинные глазки и сказать: «Ой, случайно сломалось!» С твоей моськой тебе поверят. Но твои руки! – Она многозначительно указала на кровоточащую ранку на ладони. – У тебя из-за наноботов при огромной физической силе ещё и повышенный болевой порог, поэтому ты должна ответственно относиться к своему телу… – Ещё бы! – …и виртуозно владеть им, ювелирно напрягать каждую мышцу. Представь, тебе владелец подаст руку для рукопожатия, а ты не рассчитаешь силу и сломаешь её. Или случайно проломишь скафандр и станешь причиной его смерти в открытом космосе…
Лоретт неожиданно взяла меня за руку и сильно надавила на рану. Я почувствовала касание, но сродни тому, как ощущаешь десны и язык, когда отходит заморозка после укола стоматолога.
– …Чувствуешь? – спросила пиксиянка.
– Почти не чувствую боли.
– Это работа наноботов. Они пропускают сигнал в мозг, но лишь частично. Болевой порог нам дан, чтобы мы заботились о своём теле и не приносили ему серьёзных травм. Боль – это в первую очередь сигнал, что ты делаешь что-то не так. Например, если я голой рукой возьмусь за разгорячённый противень, то почувствую боль. Если продолжу держаться за него, то на этом месте появится ожог. Хороший агент должен уметь игнорировать боль тогда, когда ему это нужно, но помнить, что у всего есть своя цена.
Я растерянно кивнула.
– …Что ж, – подвела итог Лоретт, – двигаешься ты нормально, в жилой сектор тебя уже перевели, так что со следующей недели будешь ходить со всеми на общие занятия.
– Куда ходить?
– Учиться, разумеется. В группы по теории – с теми, кто только проходит курсы подготовки. На тренировки по физической подготовке думаю поставить тебя с полевиками, кто поддерживает форму между заданиями. Будет глупо с твоими возможностями держать тебя среди новеньких.
Это был наш самый длинный разговор с Лоретт за два месяца. Большую часть времени она предпочитала молчать или давать мне задания и наблюдать, как я с ними справляюсь, изредка отпуская колкие замечания. Причём задания были самыми разными и порой даже странными.
Тренер бета-агентов могла попросить меня пройтись по каюте с полным стаканом воды на голове или нарезать овощ левой рукой. Она регулярно требовала продемонстрировать, как я переворачиваю электронную бумагу. Поначалу мне показалось это глупостью, но, когда она попросила повторить эти же действия с закрытыми глазами, выяснилось, что я раздавила микросхемы.
Лоретт всегда была язвительной, немножко грубоватой и крайне неохотно шла на контакт. За всё время я смогла из неё вытрясти лишь то, что «Безымянный» – очень большой корабль с несколькими палубами. Это не просто флагман, а настоящий центр Особого Отдела. Именно здесь живут и учатся новички, сюда периодически залетают уже состоявшиеся агенты, чтобы подлатать себя или дождаться нового задания. На мой вопрос, почему всё проходит именно здесь, в космосе, а не на какой-нибудь планете, ведь содержать такую станцию было бы в сотни раз проще и дешевле даже на необитаемом астероиде, Лоретт посмотрела на меня так, будто я на её глазах решила добровольно подышать ртутью, и коротко процедила:
– Джерри, Особый Отдел – тайная организация. Формально нас вообще не существует. Как ты думаешь, где легче спрятаться – на поверхности планеты или в глубоком космосе?
Больше эту тему с пиксиянкой я не поднимала, да и как-то расхотелось перебрасываться лишними фразами. С тех пор как я увидела полоску её настоящей кожи, мне стало не по себе. Понятно, что пребывание на Карридо, да ещё и такое длительное – три года, – не остаётся без последствий, но теперь, всякий раз встречаясь с Лоретт, я чувствовала себя неуютно. Мне чудилось, что пиксиянка держит на меня зуб, ведь волею случая мне досталась новая внешность, а ей нет.
Каждый день утром и вечером меня навещал док. Я привычно отвечала ему, что чувствую себя хорошо, а уж для той, кто пережил смерть, так и вообще чудесно, но он всё равно проводил сканирование моего организма. Однажды заметил на моём лице тёмные круги под глазами.
– Ты плакала? – удивлённо спросил мужчина.
– Немного… во сне. Кошмары мучили, – соврала я.
На самом деле меня не мучили кошмары, наоборот – снились чудесные сны о родителях, сестре и её муже, о том, как они счастливы. И каждое утро я плакала, потому что мне безумно хотелось хотя бы на миг увидеть их, обнять, сказать: что бы ни случилось, я буду их помнить. Но почему-то признаваться в том, что отчаянно скучаю по родным, показалось неправильным. Особенно – после слов Лоретт.
Миттар спокойно выслушал меня, посмотрел, посветив тонким фонариком глазное дно и веки, и вышел из каюты. Вернулся уже с громоздким шлемом со множеством диодов и проводов, долго и тщательно выставлял на устройстве настройки, затем надел его на меня и включил, велев пару минут не двигаться.
Эти пару минут я не ощущала ничего, кроме легкого покалывания и чесотки сродни той, когда голову напекает знойным солнцем под шляпой и отчаянно хочется снять её и запустить в волосы пальцы.
После этой процедуры мне перестали сниться сны. Вообще любые. Ни кошмары, ни мечты, ни воспоминания. Я стала спать так, будто кто-то каждый вечер добросовестно вынимал из меня аккумулятор и ставил его на зарядку.
Что самое странное, после воздействия этого шлема плакать я перестала тоже. О родителях и Диане помнила, знала, что они живут на Танорге и раньше были мне самыми близкими людьми, но все эти воспоминания будто подёрнулись дымкой. Эмоции ушли глубже, чем вода уходит в недра земли в сердце пустыни. Путник может взять лопату и вырыть колодец в песке, но интуитивно будет понимать, что это бессмысленно. Без дождя вода в разрытой яме не появится. Так и я чувствовала, что даже если буду тщательно перебирать каждый момент в памяти, он уже не принесёт тех эмоций, которые я испытывала в прошлой жизни. Как будто какую-то часть меня заморозили и похоронили заживо.
В ночь перед тем, как Лоретт сообщила, что хочет видеть меня на групповых тренировках бета-агентов, я сквозь дремоту услышала шаги в своей новой каюте. Открыла глаза и резко села на гелевом матрасе.
Неожиданным визитёром оказалась Элизабет. Эльтонийка на этот раз была одета в роскошное сверкающее вечернее платье с длинным шлейфом, волочившимся за ней по полу, и немыслимым разрезом на бедре, доходящим практически до уровня пупка. Каким образом оно держалось на ней так, чтобы выглядеть прилично – отдельный вопрос, стоящий немалых размышлений. Такие платья я видела до сих пор лишь на знаменитых звёздах, когда смотрела прямые трансляции с фестивалей голоиндустрии. По замедленным движениям и тяжёлым шагам сразу стало понятно, что Элизабет крайне устала.
– Не спишь? Хорошо, – выдохнула она, даже не посмотрев в мою сторону.
Набрала на панели управления каютой быструю комбинацию, дождалась, когда материализуется барная табуретка, подошла к ней и выругалась, поняв, что в своей одежде просто не сможет забраться на высокое сиденье. В мгновение ока в её руке мелькнул словно ниоткуда взявшийся нож. Эльтонийка ловко откромсала внушительный кусок подола и спокойно уселась на табурет.
– Всё равно не моё платье. – Элизабет пожала плечами. – Пускай Каролайн вообще скажет спасибо, что я взялась за её задание. Майк отказался со словами, что у него не получится достоверно сыграть эльтонийку.
В последней фразе явственно проступили нотки возмущения.
– Каролайн – агент алеф-класса? – на всякий случай уточнила я.
– Да, а Майк – типичный бета. Ему бы только всё взрывать и взрывать… – Красотка поморщилась так, словно откусила хот-дог, а в него вместо обещанного кетчупа положили ненавистный майонез. – Мы работаем в тройке, обычно они двое – полевики, а я их страхую. Но не в этот раз… А, ладно. – Элизабет махнула рукой. – Я пришла не на жизнь жаловаться, а сообщить, что поговорила с начальством и согласовала для тебя курс сигма-класса…
Она внимательно на меня посмотрела, но я продолжила безмолвно сидеть на матрасе. А что мне оставалось делать? Выражать шумную радость по поводу того, что одно неизвестное будущее заменяется другим? Странно и глупо. Не факт, что и это сообщение не какая-то внутренняя проверка Особого Отдела.
– …А ты, я смотрю, не очень-то эмоционально восприняла эту новость, – протянула Элизабет задумчиво.
На этот раз я пожала плечами:
– Сигма так сигма. Я рада, что не алеф, но не очень понимаю, как это повлияет на моё дальнейшее обучение, а потому не могу прореагировать как-то более эмоционально.
Эльтонийка кивнула, принимая ответ.
– Это означает, что у тебя начнётся учёба уже с завтрашнего дня. Одежда у тебя уже есть, а всё остальное принесёт робот – я позабочусь. Расписание занятий будет на твоём коммуникаторе…
Она направилась к выходу из каюты и, уже переступая порог, загадочно бросила мне:
– …Приятно видеть, что у тебя есть задатки тени.
И вот что это значило? Видимо, таким образом Элизабет своеобразно похвалила меня за то, что я не стала прыгать на матрасе и хлопать в ладоши после её известия, ведь тень – это что-то беззвучное, не имеющее собственных желаний и практически невидимое. Что-то мне подсказывает, что прореагируй я на её слова по-другому, меня всё-таки против воли, но записали бы в алеф-класс.
Так ничего не решив, я повалилась обратно на мягкий гель. Утро вечера мудренее, если, конечно, в космосе применимы такие слова, как «утро» и «вечер».
Глава 5. Адмирал Даррен
Проснулась от странного звука, похожего на надоедливое жужжание пчелы на моей родной планете. Распахнула ресницы и увидела на прикроватном столике коммуникатор последней модели, лёгкий и тонкий планшет и несколько листов электронной бумаги и стилус.
Разумеется, вибрировал таймер на коммуникаторе. Я его выключила и машинально посмотрела почту – единственное сообщение от неизвестного пользователя с расписанием занятий. Точнее – несколько дат, время и буквенно-цифровые номера типа L-3-88, H-2-24, G-4-03. Памятуя о том, как самоуничтожилась карта памяти с данными о классификации агентов, я напрягла все свои извилины, чтобы запомнить эту информацию. К счастью, именно на числа моя память была очень хорошей. Вот если бы мне дали сплошной художественный текст такого же объёма, то я вряд ли смогла бы его воспроизвести без ошибок.
Дальше всё по привычке ещё из старой жизни – контрастный душ, каппы с очищающим средством, расчёска. Всё настолько обыденно и рутинно, что если не зацикливаться на том, что за окном вместо сияющих небоскрёбов и многочисленных квадрокоптеров – чёрный космос и редкие далёкие блёклые звёзды, то никакой разницы.
Над выбором одежды сомневалась секунды три, может, четыре. Уже когда я заселялась в каюту, в гардеробной на штанге висело шесть спортивных комбинезонов, несколько футболок и брюк, отличающихся от таноржских более плотными вставками в неожиданных местах. Внешне одежда очень походила на ту, которую носили на моей родине, разве что ткань чувствовалась немного иной. И всё оказалось настолько крошечным… Однако размер действительно мой, точнее – моего нового тела.
Облачившись в первую попавшуюся футболку и штаны, по цвету напоминавшие старые добрые джинсы, я привычно ткнула в кнопку закрытия двери гардероба, не посмотрев в зеркало. Всякий раз, когда где-то появлялось моё отражение, я замирала, и на душе становилось особенно тоскливо. Порой казалось, что всё случившееся со мной – дурной сон и я вот-вот проснусь тридцатитрёхлетней шатенкой Дженнифер Рэтклифф с интересной работой, счастливыми родителями и невыносимо любопытной младшей сестрой. И мы все встретимся на Зоннене, будем беззаботно плавать в море и загорать, есть вкусные мидии, запивая их свежевыжатым ананасовым соком, а потом вернёмся на Танорг.
Но в зеркале всегда отражалась маленькая угловатая шестилетняя девочка с огромными зелёными глазищами из-под рыжеватой чёлки, пухлыми щёчками и слишком светлой для представительниц моей планеты кожей. Мне было странно чувствовать себя на свой возраст, помнить свою жизнь, но видеть в отражении совсем ещё малышку. Печально и грустно осознавать, что даже когда эта девочка вырастет, она не будет похожа на ту Дженнифер, которой я была.
Единственный раз за прошедшие два месяца я целенаправленно посмотрела в зеркало, когда попросила робота подстричь меня и указала нужную длину – чуть ниже уха. Я и в своей прошлой жизни не особенно любила длинные волосы, а теперь и вовсе не видела смысла отращивать косы. Сигма-агенты должны быть бесшумными тенями своих владельцев, неуловимыми и невидимыми. Зачем им длинные волосы?
Из личной каюты я выбралась впервые. Точнее, впервые вышла из неё без сопровождающего и почти сразу же уставилась в пол, на котором зажигались полоски диодной ленты с указателями.
Когда Андрэ переводил меня из медицинского отсека в каюту, я обратила внимание, что он сверялся с электронными указателями.
A, B, C, D… Я нашла букву «L» и двинулась в ту сторону, куда указывала стрелка. Логика подсказывала, что Элизабет в свойственной агентам манере скинула мне самый минимум информации – дату, время и локацию. Но формат чисел «L-3-88, H-2-24, G-4-03» не был похож на время, должно быть, это номера аудиторий.
За этими мыслями не заметила, как дошла до лифтов. Высокий темноволосый мужчина в кобальтово-синем костюме уже нажал на кнопку вызова и скрестил руки на груди в ожидании скоростной кабины. Острый шип на кончике его хвоста в нетерпении барабанил об пол.
Это был цварг, определённо цварг. Мужчина стоял ко мне спиной, и лица не было видно, но почему-то, лишь бросив взгляд на его идеальную выправку, коротко стриженый затылок, внушительные плечи и роскошную золотую вязь на тёмно-синих рукавах, я почувствовала внутренний трепет. По телу пробежали сотни мурашек. От незнакомца прямо-таки исходили флюиды власти, чувствовалось, что он привык отдавать приказы, командовать, вершить чужие судьбы и брать на себя ответственность.
Я плохо ориентировалась в рангах офицеров Космического Флота, но обилие золотых нитей в нашивке говорило, что передо мной минимум командор. Стараясь вести себя незаметно, я встала позади него, раздумывая, будет ли приличным зайти в лифт вместе с офицером высшего ранга или же всё-таки рискнуть опоздать на занятие, но дождаться следующей кабины.
И в этот момент цварг витиевато выругался и со словами «швархи побрали бы этот медлительный Особый Отдел, здесь даже лифта дождаться невозможно» не глядя сделал шаг назад.
– Ой, простите, – только и успела я вымолвить, в последний момент отпрыгивая с траектории движения мужчины и его хвоста.
– Что?
Мой возглас невообразимо удивил офицера, он резко развернулся и посмотрел вниз. Я так и замерла, глядя на незнакомца, словно пойманный на краже воришка. Таких мужчин на Танорге я никогда не видела. Широкие скулы и волевой подбородок, чётко очерченные поджатые губы и нос с небольшой горбинкой, пронзительный взгляд невероятных фиалковых радужек с тёплыми золотыми крапинками, блестящие витые рога цвета обсидиана.
– Малышка, прости меня, пожалуйста. Как же я тебя не учуял, ума не приложу… Видимо, совсем старый стал. Ты как, цела? Я тебя не задел?
Мужчина, не задумываясь ни на секунду, встал на колено, чтобы быть вровень со мной. Удивительного оттенка глаза смотрели на меня с непередаваемой тревогой.
А я поймала себя на том, что открыла рот от изумления – ещё никто и никогда не опускался передо мной на колени. Разве что папа лет тридцать назад, чтобы научить завязывать шнурки. Но то папа и много лет назад, а тут – действующий офицер высшего ранга и прямо сейчас.
Моргнула, прерывая зрительный контакт, и перевела взгляд на крепкую фигуру цварга. Идеально отглаженная и сидящая, словно он в ней родился, форма Космического Флота ничуть не скрывала тренированное мужское тело. Да разве способна хоть какая-либо ткань скрыть накачанные руки, мощную грудную клетку, широкий разворот плеч?! Даже шея у этого цварга была как будто шире и крепче, чем все шеи мужчин-таноржцев, которых я видела в жизни. Крупный кадык, гладкие щёки, по-военному простая стрижка с выбритыми почти под ноль висками. Никаких цветных пёрышек, косичек с бусинами или хвостиков, которые так любят носить гражданские мужчины. Короткий тёмный ёжик волос выглядел настолько непривычно, что я с трудом совладала с желанием потрогать его. А ещё от цварга исходил еле заметный свежий аромат.
Когда-то я находила Любомира, моего второго молодого человека, весьма привлекательным, но его телу было очень далеко до фигуры этого офицера. Китель на талии офицера сидел очень плотно, подчёркивая то, что у его обладателя нет ни грамма лишнего жира, а ниже на брюках собралось несколько складок из-за позы. Я густо покраснела, неожиданно поняв, какое место с интересом рассматриваю.
– Малышка, ты почему молчишь? Испугалась меня? – продолжал вкрадчивым, мягким и тягучим баритоном расспрашивать незнакомец, явно не догадываясь, какие мысли бродили в моей голове.
Я впервые порадовалась, что выгляжу как ребёнок.
Если ещё несколько секунд назад от цварга веяло раздражением и опасностью, и мне хотелось быть как можно более незаметной, то сейчас я буквально чувствовала исходящее от него тепло. Нет, в данный момент я готова была поспорить на что угодно, что этот офицер не сделает мне ничего плохого. Не потому, что мы находимся на «Безымянном», и даже не потому, что перед ним шестилетняя девочка. Эта странная уверенность с каждым мгновением становилась всё крепче. Слишком обеспокоенный взгляд, искренняя забота, ни грамма фальши. От раздражения и недовольства не осталось и следа.
– Эй, маленькая, как тебя зовут?
– А-м-м-м… – Я сообразила, что надо всё-таки что-то ответить. – Джен… то есть Джерри. Меня зовут Джерри Клифф. А вас?
Мужчина неожиданно мягко улыбнулся, обнажив безупречные белые зубы. Эта улыбка подействовала на меня как тёплое солнышко, выглянувшее из-за многодневных сизых туч. Разом забылись все горести, преследовавшие меня последние дни. Неужели бывает так, что от улыбки незнакомца унимаются все плохие мысли, а сердце заполняется глупой и по-детски наивной надеждой, что всё будет хорошо?
– Даррен. Но ты можешь называть меня просто Дарр.
«Да-ар-рен», – повторила про себя, перекатывая звуки по нёбу. Какое необычное и сильное мужское имя – под стать тому, кто его носит.
– Приятно познакомиться, Даррен, – упрямо назвала нового знакомого по полному имени и протянула руку, что вызвало мимолётное удивление на лице цварга.
Однако он протянул ладонь в ответ и очень мягко пожал мою, явно стараясь не сделать больно. Меня так и подмывало сжать пальцы и показать, что я не настолько хрупкая, какой кажусь. Но я обуздала хулиганский порыв и просто в меру крепко пожала руку мужчине. Бровь мужчины выгнулась дугой, но в этот момент позади нас раздалась тихая мелодичная трель «ту-ду-ту-у».
– А вот и лифт приехал. Не испугаешься поехать со мной? – спросил Даррен, неожиданно весело мне подмигивая. Я фыркнула и прошла вперёд. Цварг зашёл следом. – О-ох, как же я давно не был на «Безымянном», – с тоской в голосе произнёс он, глядя на панель с многочисленными непонятными символами. – Джерри, тебе на какой?
«L-3-88» – услужливо подсказала память. Сектор L я уже нашла, этаж, видимо, третий, а аудитория – восемьдесят восьмая.
– На третий.
– Гм-м-м, мне тоже. – Цварг задумчиво почесал подбородок. – Снова они шифр поменяли… и чем их старый не устраивал?
Я улыбнулась краешком рта, юркнула под мощную руку цварга, вставая между ним и панелью, и очень быстро нарисовала на экране несколько символов, обозначающих третий этаж. За время, что я провела на «Безымянном», у меня была масса времени, чтобы разобраться с электроникой. Ничто не мешало мне вскрыть панель управления и хорошенечко покопаться в «мозгах» устройства, выяснив, какая кнопка или символ за что отвечают. Как я поняла, Особый Отдел использовал на «Безымянном» собственный язык, посчитав, что это самый надёжный способ шифрования.
Язык оказался до неприличия простым: никаких родов и склонений, очень простые по написанию числительные и всегда прямой порядок слов в предложениях. Я предполагала, что он специально разработан таким образом, чтобы агенты могли быстро его выучить и делиться друг с другом важной информацией устно или письменно, и даже если кто-то подсмотрит, то сходу ничего не поймет. Но как не забыть секретный шифр, которым ты практически никогда не пользуешься? Правильно, ради его поддержания вся электроника «Безымянного» управлялась именно на этом языке. Конечно, для новичков и таких, как я, делались исключения, и роботы понимали общегалактический, но я готова биться об заклад, что на первом же занятии всех новеньких учили внутреннему языку. Так или иначе мне удалось поразить Даррена уже дважды, введя на панели цифру «3» особым способом.
Двери лифта закрылись, и, слегка шурша антигравом, платформа поехала вниз. Я сделала мысленную пометку, что моя каюта располагается выше третьего этажа.
– Какая ты смышлёная, оказывается, – похвалил меня мужчина, но почти сразу же тёмные брови сошлись на переносице, а в голосе прозвучали резкие нотки. – А шифру мама научила, да?
Я оторопела от этого вопроса. Вряд ли все новички на «Безымянном» взламывают панели управления каютой, но мне очень хотелось пить, и я, само собой, полезла в базу данных команд компьютера. Элизабет ясно дала понять, что на корабле видеонаблюдение повсюду, и я подумала, что если сделаю что-то противозаконное, то ко мне тут же придут, а я отмажусь тем, что не знала. Поковыряться в настройках робота для любой коренной таноржки – святое дело, должно было прокатить.
Видимо, смятение на моём лице цварг принял за утвердительный ответ.
– Ох, ты ж, непаханые кратеры! Ничего Маркеланну нельзя доверить! Секретную информацию сливают даже детям, дисциплина на нуле… Да, малышка, а как зовут твою маму?
– Не знаю, – брякнула быстрее, чем мозг успел всё тщательно обдумать. На долю секунды паника затопила меня с головой, но, пораздумав над этим вопросом, я вновь повторила: – Не знаю.
Элизабет ничего не сказала насчёт моей истории и родителей. Мы с ней выбрали лишь имя и специализацию для Джерри Клифф.
Вновь раздалось мелодичное «ту-ду-ту-у», и двери лифта разъехались. Я бодро шагнула вперёд в поисках номерных указателей и числа «88», но в этот момент Даррен крепко ухватил меня за руку. Моя крошечная ладошка утонула в его – огромной, горячей, мозолистой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги