Для нее этот разговор прошел даже лучше ожидаемого, особенно подчеркивается приятное послевкусие как раз от того самого состояния Светы, скрыть которое от Мойры у нее не особо получилось. Вероятно, потому, что она увидела в ней те же чувства, что и сама испытывает в моменты одиночества и страха перед упущенным моментом – возможно, самым последним в жизни, где секунда вместе с любимым человеком превратится в вечность, разом обогатив всю жизнь смыслом. Мойра скромно улыбалась, выискивая глазами Наваро, желая просто его увидеть. Причем это было не стремление его обнять, закрепляя в очередной раз уникальную связь между ними: ей просто хотелось убедиться в его безопасности и здравии. Подобное выработалось за годы, все же его работа подразумевала определенный риск для здоровья и жизни, да и, как ни крути, за десять лет отношений у нее выработалась двойная любовь, если можно так выразиться. Даже в те моменты, порой крайне грустные и одинокие, в перерывах между отношениями и даже бракосочетанием и разводом, она в первую очередь боялась за его жизнь. Пусть он будет с другой женщиной – не важно: убедившись в его здравии, Мойра уже чувствовала счастье.
Лабораторный блок был вплотную к медицинскому, даже обладал общим переходным шлюзом, но ей захотелось чуть прогуляться. Выйдя сбоку, она повернула направо и прошла добрых пятьдесят метров до поворота, за которым еще через двадцать метров дверь справа. Но на самом повороте она столкнулась со вторым врачом, работающим под ее началом, которого зовут Станислав.
– Там сейчас у нас Света, я ее выписала, дай ей время, уйдет, когда захочет, – чуть более серьезно сказала Мойра, словив от хирурга короткий кивок.
– Я хочу еще раз проверить всю операционную, провести пару тестовых операций, заодно оборудование откалибровать еще раз. Дать знать, когда закончу?
– Если все будет отлично – то не обязательно.
Станислав был опытным хирургом, способным работать как своими руками, так и через автономную систему. Мужчина тридцати трех лет, несколько себе на уме, и пусть он обладал несколько величавой внешностью, но спокойнее и терпеливее его Мойра не встречала никого. В то же время он не был замкнутым или зажатым. Скромно улыбнувшись в ответ, Станислав вновь надел наушники и зашагал дальше, будто бы на простой прогулке. Мойра была крайне рада одобрению его на эту должность: проверенных и ответственных специалистов она знала много, но нужен был особенный. И если его досье было не до конца убедительным, то при живом собеседовании, перед которым она просмотрела с три десятка его операций без использования автономной системы, Мойра окончательно приняла решение.
Пока что все двери были открыты, никакого сканирования между блоками и переходным шлюзом не было, отчего Мойра по дуге залетела в лабораторный блок, со стороны более укрепленных за дополнительными перегородками даже между собой, камер изоляторов. Там она подметила Курта, махнувшего ей рукой. Он был главным генетиком: одного с Мойрой роста, со стрижкой под ежика и короткой бородой черного, как и волосы, цвета. Его лицо всегда было полно энергии, как и сам он, разумеется. В свои сорок лет выглядел на тридцать: худой, но с ярко выраженным взглядом, порой казавшимся усталым. В самой дальней камере справа лежат ошметки мяса, куски костей, даже части костюма – это все было пока в общем большом контейнере с прозрачными стенами, заморожено внутри себя, но сам изолятор был пригоден для посещения. Все выглядело не очень красиво, вокруг работали сканеры, а прямо на глазах автоматическая система собиралась взять образцы ткани с помощью специального манипулятора после того, как верхняя крышка будет откупорена.
– Ты хранишь это в заморозке?
– Иначе оно начнет очень быстро размножаться. Тело заражено бактериями иноземного вида.
– Разве эти камеры не рассчитаны…
– Я пока не хочу рисковать. Сейчас мы разбираемся с результатами исследований Вектора, благо Троица грамотно все рассортировала. Но информации много, а нас всего двое.
– Мы со Стасом можем помочь, больных у нас нет – Свету-то я выписала.
– Как она?
– Физически в целом здорова, но ты же понимаешь, в ее голову лучше сейчас не лезть.
– Надо будет ей спасибо, что ль, сказать – смогла антитела принести, скоро начну проверять их влияние. И сразу говорю, что бы кто ни придумал, рассчитывать на панацею не советую. Эта иноземная хрень – удивительно совершенный организм.
Мойра несколько неоднозначно посмотрела на Курта, на что тот чуть с ухмылкой спросил:
– Что? Это факт! Мойра, ты только представь, какой потенциал есть у этой Жизни, если она не просто смогла выжить в космосе, а потом и на Векторе, а именно самостоятельно подстраивается… да, блин, под все. Я лишь начал читать исследования, причем, смею заметить, десятилетней давности. И пф… Это… это пугает, – переключился на более серьезную ноту Курт, как раз в момент прихода Анны, решившей дать ему закончить, – у нее бешеный потенциал. Когда Цветок решили проверить, то он за сутки смог создать свою атмосферу, населив ее легкими бактериями, которые при вступлении в прямой контакт с подопытными животными извратили их за пару дней. А потом, когда те погибли, то стали удобрением, из которого потом вылезли иные мелкие существа. И это все за неделю!
– Мы вообще сможем сделать вакцину?
– Каждый год приходится прививаться от гриппа, потому что штаммы меняются. Сраный грипп, Мойра, которому – сколько? – сотни лет! По сравнению с этим грипп – да его, считай, и нет вовсе. Здесь дело не только в скорости – дело в формах. Кинь фрагмент этой Жизни на пригодную планету – и не пройдет и года, как она станет его планетой. Хотя есть ли для этого «непригодная» планета – вопрос открытый.
– Я все же хочу мыслить более позитивно, – взбудораженно, немного суетливо и явно не довольствуясь созданным Куртом мрачным настроем, произнесла наконец-то Анна. – Вы сказали одну правильную вещь: эта Жизнь обладает бешеным потенциалом, и когда мы сможем хотя бы примерно его измерить и вычленить нужные сегменты, то со всеми нашими болезнями, будь то грипп или рак, можно попрощаться.
– Вы ведь уже знакомы? – Курт хотел чуть разбавить обстановку, видя включившуюся в игру Мойру, решившую испытать самоуверенную девушку. – Анна…
– Знакомы. – Мойра не сводила взгляда с Анны. Скромной и невзрачной внешности, несколько с лишним весом при росте в метр шестьдесят, она выглядела старше своих молодых лет. – И я согласна, потенциал безграничен, но не растеряем ли мы человечность, пытаясь обуздать его?
– Человечность – немного примитивный термин, мы же сами его придумали. Да и не важно это будет, как только наука, как и всегда, принесет свои результаты, как, например, медицина. – Анне игра явно давалась с трудом, но она держалась молодцом, что также подметила Мойра, чуть-чуть позволяя краям губ создавать улыбку. – Все же познавалось через опыты и тесты, где были непредвиденные жертвы, здесь – то же самое.
– Вы правы, Анна. Разница лишь в том, что в основе медицины нет геноцида.
Курт хотел было вмешаться, но решил просто взять нейтралитет: уж слишком часто он влезал в разборки между женщинами, и ему хватило этого с лихвой, чтобы понять, когда стоит взять самоотвод.
– Его и здесь нет.
– Поясните.
– Ну, во-первых, геноцид по определению…
– Анна, вы считаете, я не знаю определений? Мы с вами прекрасно осознаем, в каком ключе я использовала такой оборот, не стоит принижать себя, вы же умная девушка.
– Все дело в сравнении. Если мы сможем извлечь хотя бы десять процентов от потенциала находки, используя для нашей выгоды, той же медицины, чтобы бороться с болезнями вроде рака или деменции, то в математическом эквиваленте количество спасенных в перспективе будет стоить той цены, которую мы заплатим сейчас один раз.
– А если это будет не один раз?
Обе все это время не сводили друг с друга глаз, но все же Мойра побеждала по всем фронтам, потому что в ее распоряжении были и возраст, и характер, а главное – терпение, которым ее речь так сильно выделялась на фоне нервничающей, торопящейся и всецело ощущающей эмоциональный проигрыш Анны.
– В любом случае цена приемлема. Цель – не только научиться бороться с новой Жизнью, а взять от нее все возможное. Уверена, что если посчитать всех людей, чьи жизни были загублены за всю историю человечества медицинской халатностью, то число будет огромно, но лишь обособленно на фоне спасенных за тот же период.
Мойра улыбалась: всегда приятно видеть окрепшую на глазах силу человеческого духа и интеллекта.
– Скажите, Анна, а как в таком случае понять, где та черта, переход через которую превратит исследование ради спасения в эксперимент ради фанатизма?
– Я… – резко начала Анна, но сразу умолкла, не найдя в своей голове ответа на этот вопрос.
– В этом и проблема, дорогая моя, в этом и проблема! Раз мы не можем создать границы, то мы должны – именно должны – воспринимать это с негативной точки зрения. Вдруг военные захотят использовать находку как оружие против врага? Достоин ли враг такой смерти? А кто будет выбирать врага? А если кто-то будет против возможных побочных эффектов от той же вакцины? Ну а если же это выйдет из-под контроля, то как это остановить? – Мойра подошла ближе, глядя в ее принимающие поражение маленькие глаза. – Сделать хуже всегда намного легче, чем сделать лучше. В нашем случае любое «хуже» может стать катализатором уничтожения всей известной нам жизни.
– Как ни посмотри, – более взросло решил закрепить мысль Курт, все же являясь руководителем Анны, – наша задача – не использовать это во благо, а понять, как бороться, потому что это куда проще и быстрее, а времени, как мы все знаем, у нас очень мало.
Анна никак не дополнила этот вердикт – лишь, кивнув спокойно, решила вернуться к изначальным делам, оставив Курта и Мойру одних.
– Не будь мы хорошо знакомы уже хрен знает сколько, я всерьез бы испугался тебя, – чуть наигранно произнес он, поглядывая на Мойру выразительно.
– Да брось, ничего такого не было, отлично пообщались.
– Конечно, строй из себя невинную овечку, я ведь не был три раза женат и не разбираюсь, когда женщина явно доказывает доминирование.
– Может, поэтому ты и был женат три раза? Кстати, напомню, у тебя все четыре ребенка – девочки, и как у тебя с ними общение?
– Ну, началось, еще и детей моих приплела! Между прочим, общаемся, и хорошо… на расстоянии. Не будь я со стальным характером, то так бы и остался с первой женой. Я ответственнее некуда!
– На работе – да, тут не поспоришь, только вот, уж извини, не в жизни.
– Да, тут и правда так, – решив капитулировать, признался он в том, что было чистой правдой. – Но мы оба знаем, что Анна права, – решил он отстоять этот момент.
– Да. Но мне было интересно ее узнать.
– Да, да, да, оправдывайся, чуть не разорвала девочку – а она, между прочим, гениальный генетик.
– На Векторе тоже были все гениальные, как и умные, ну и куда их это привело?
Только Курт хотел подчеркнуть разницу между теми, кто был на Векторе, и ими, как в их окружение влился Наваро, с интересом взирающий на них поочередно.
