Ян и Мила

Глава первая

Сегодняшний бой Яна обернулся сплошным разочарованием, несмотря на победу. На слишком легкую победу. Обычно бойцы оставляют на его миловидном лице парочку синяков, прежде чем, благодаря своей выдержке, тактике и отработанным ударам, он одерживает победу и забирает гонорар. Но сегодня все было иначе. Его оппонент искренне считал, что наличие карты модного спортклуба позволит ему заработать легкие деньги на подпольных боях. Но как только за ним закрылась дверь клетки, в которой проходили поединки, у парнишки подкосились ноги, и уже на первой минуте он жестом показал, что биться дальше не будет. Нерастраченный адреналин бушевал в крови Яна, и теперь ему надо было выпустить пар.

Он вдавил газ в пол, и чем больше показывала стрелка спидометра, тем меньше становилось его раздражение. Крыша его кабриолета медленно поползла вниз, и поскольку южное летнее солнце уже было низко, он смог наслаждаться приятным ветром, обдувающим его разгоряченную голову. Ян даже включил музыку, и мысленно напомнил себе, что победа все равно была за ним, но почему-то она ощущалась как поражение.

Сдернув с лица солнцезащитные очки, он ловким движением зацепил их за ворот своей белоснежной футболки, на которую он несколько минут назад поменял влажную от пота и испачканную кровью.

И только когда колеса его Мерседеса прошуршали по гравию подъездной дорожки, и он заметил отцовскую машину, припаркованную у дома, то вспомнил о том, что у них намечались гости. Вернее, гостья. Ян едва слышно выругался себе под нос. Он надеялся, что она не приедет. Как это случалось ранее, когда ее приглашали. Он был уверен, что это были только слова, и она, как и все предыдущие годы, найдет отговорку чтобы остаться в обдуваемом ветрами Питере. Да, конечно, он понимал, что Мила имеет полное право навещать своих родственников, но с последнего раза прошло уже четыре года, и почему сейчас, а не месяц назад, когда она была так нужна?

Смущение и желание избавиться от мыслей о их последней встрече каждый раз вынуждали его потереть лицо и насильно переключиться на что-то другое. Но на этот раз сделать это было сложнее.

Раньше, когда Мила приезжала каждое лето навестить своего дядю и деда с бабушкой, они были неразлейвода. Это он научил ее лазить по скалам, и задерживать дыхание под водой, это он с ревностью огораживал ее от потенциальных друзей и подруг и показал основы самообороны. Это с ним она выпила первую бутылку пива и так заразительно хохотала над ерундой, что он потерял голову. Черт побери юношеское безумие! Последующие четыре года он не был ангелом, но тот проклятый вечер до сих пор занимает верхнюю строчку антирейтинга достижений Яна.

Он еще раз мотнул головой, отгоняя от себя мысли, которые заставляли его ерзать на месте, но утешил себя тем, что все это было слишком давно, чтобы сейчас мучиться угрызениями совести.

Ян нацепил на лицо беззаботную улыбку и распахнул входные двери. Безупречная чистота в доме только подтвердила его догадку о том, что Мила все же приняла приглашение отца. Бабушка Агата считала святой обязанностью вылизывать полы до скрипа и хлорировать все, что не растворяется от агрессивного реагента. И сейчас к этому запаху примешивался аромат выпечки, чего не бывало уже с незапамятных времен. Очевидно, бабуля с раннего утра готовилась к гостье, но его поставить в известность у нее минутки не нашлось.

– Мила? Неожиданно! – как можно более небрежно бросил он.

– Почему же? Разве тебе не говорили о моем приезде? – Мила кинула вопросительный и несколько взволнованный взгляд на бабушку, но та только пожала плечами. – Что? Никто не сказал Яну, что я приезжаю? Это объясняет, почему ты меня не встретил. – Она и почесала за ухом старого пса, и улыбнулась.

Чертовски хитрая улыбка. Как и в то лето, она цепляла Яна гораздо больше ее огромных глаз цвета светлой морской волны. Хотя, надо отдать должное, теперь, в отличие от ее четырнадцатилетней, было на что посмотреть и кроме глаз.

Ян мысленно выругался на себя. Опять он думает о ней не как о двоюродной сестре. Хоть ее мать и была приемным ребенком деда и бабушки, все же на бумагах – как и для многих знакомых – Мила являлась его кузиной. А это неправильно. Совершенно неправильно. Даже для него, привыкшего раздвигать любые границы.

– Ты…немного повзрослела.

– А ты – нет.

Он вышел из комнаты, и она не увидела его ухмылки. Ян знал, что она заметила, как изменилось его тело за эти несколько лет занятий боевыми искусствами. Похоже, ее прибывание – каким бы долгим оно не оказалось – внесет долю веселья в его жизнь. Наконец, после смерти деда, этот дом наполнится чем-то еще, кроме скорби.

– Что за кошка пробежала между вами двумя? Раньше он закружил бы тебя так, что пришлось бы вырывать тебя из его цепких объятий. А сейчас он едва взглянул на тебя, – возмутилась Агата, подавая в огромной чашке отвар сине-зеленого цвета.

– Бабуля, все в порядке, просто прошло слишком много времени, и он уже не так рад мне, – произнесла Мила, невольно поморщившись от запаха. Хотя и сама не прочь узнать, с чем связано столь показное равнодушие. – Я уже столько раз тебе говорила, твои отвары не работают!

– Работают еще как, пей, увидишь, как от усталости и следа не останется.

Мила отпила обжигающую жидкость и с трудом заставила себя ее проглотить. Но сейчас ее внимание было все на Яне. Если уж на то пошло, то это она должна строить из себя жертву. Это он тогда поцеловал ее. Он испортил ее первый поцелуй. Потому что воспоминания о его губах вызывают не только сожаление, но и какое-то тянущее чувство, ощущение чего-то в корне неправильного, отчего все ее тело каждый раз покрывается гусиной кожей.

Хотя, Мила бы слукавила, если бы сказала, что хочет вычеркнуть этот момент из жизни. Трудно найти человека, более подходящего для первого поцелуя. Ян – мечта любой девочки-подростка. Несмотря на то, что его миловидное лицо очень обманчиво, а в глазах, в которые моментально влюбляешься, скачут черти, его тело, скульптурно вылепленное занятиями боевыми искусствами, не оставляет и малейшего шанса не сойти с ума для едва повзрослевшей девочки.

А то неловкое касание губ, а затем более уверенное движение языком, запомнились ей на всю жизнь. Но будь проклят тот первый поцелуй!

Мила сделала еще один глоток травяной настойки Агаты, чтобы успокоить гулко бившееся сердце, и, к своему удивлению, подумала, что, возможно, варево работает. Энергия поднималась в ней, словно на индикаторе уровня заряда батарейки, и она залпом допила горьковатый и откровенно вонючий напиток.

Встреча с Яном оказалась еще более непростой для нее, чем она ожидала. И почему только она решила, что все осталось в прошлом? Что они оба выросли и забыли глупости, которые не давали спать по ночам? По крайней мере, ей. Чтобы не показать бабушке, насколько взволновала ее встреча с двоюродным братом, к тому же так сильно преобразившимся, Мила поднялась.

– Мне не терпится все тут посмотреть. Я так соскучилась по этому дому!

И это была чистейшая правда. Этот дом занимал особое место в ее сердце. Все в нем: и огромный прохладный бассейн, выстланный плиткой, и массивный стол из старого дуба, за которым собиралась семья и друзья, и сад с плодовыми деревьями и гамаками, и даже душ под открытым небом, огороженный только высокими кустарниками – вызывало какое-то щемящее чувство ностальгии от возвращения в детство.

– Ничего не изменилось, – произнесла она вслух, едва остановилась около бассейна, в ряби воды которого отражался красный закат.

– Нет, только мы выросли, – неожиданно раздался голос сзади. – И в старый дуб в прошлом году попала молния. – Ян показал пальцем на место, где раньше стоял раскидистый дуб. Теперь от него осталась только половина, покрытая плотными зелеными листами.

– И деда нет, – со вздохом заметила Мила, когда наконец смогла произнести эти слова. Как и прежде, присутствие Яна давило на нее.

Светлые мокрые волосы сейчас казались темнее, делая его глаза еще ярче. Ее всегда удивлял этот цвет: что-то среднее между желтым и зеленым. Она помнит, как девочкой любила разглядывать их, воображая, что Ян – воплощение ягуара. Сейчас, казалось, его нисколько не смутило, что она так пристально смотрела на него.

– Что ты здесь делаешь, Мила?

– О, я вижу ты по мне соскучился! – нервный смешок вырвался из ее груди.

– Перестань, я всегда был тебе рад.

– Был, значит. А теперь?

– Если ты не будешь лезть в мои дела, мы с тобой поладим, – сказал он и по-дружески щелкнул ее по носу, как это всегда делал.

– Ян, я…я сама не уверена, что здесь делаю.

– Это очень на тебя похоже.

Мила кивнула головой. Она не была готова рассказать о том, что именно делает в этом доме. Вернее, сама еще ничего толком не знала. Всего неделю назад ей позвонил отец Яна, и сказал, что ей нужно быть здесь и что билет на самолет уже куплен. А дяде Мише сам черт проспорит, поэтому Мила даже не попыталась.

– Бассейн отличный, иди искупайся. Уверен, что тебе поможет прийти в себя. Ты слишком напряжена. Можешь на мой счет не волноваться, детка. Считай, что меня здесь нет. Просто не замечай меня.

Не просто будет сделать, но она снова кивнула. Он и раньше подавлял ее волю, но в силу возраста, она считала его скорее своим другом, чем человеком, которого стоит опасаться.

Ян накинул полотенце на плечо и добавил:

– Агата сказала тебе занять комнату деда.

– Спасибо. – Мила помедлила, подбирая слова. – Мне очень жаль, что его больше нет. Это место опустело без него.

На этот раз Ян кивнул.

– Ей очень нелегко без него. А ты прекрасное отвлечение. Возможно, это одна из причин, по которой она просила отца настоять на твоем приезде. Ты же понимаешь, он действовал не от своего лица?

– Да уж. Дядя Миша, кажется, не помнит даже твоего имени, не то, что моего. – Она опустила глаза, поняв, что, возможно, сказала лишнего. –Прости.

– Да все в порядке. Я уже большой мальчик, чтобы плакать от отсутствия внимания отца. Признаюсь, не думал, что ты примешь его приглашение.

– Почему?

– Ты четыре года избегала нас, и даже не явилась на похороны деда. – Он почувствовал, как обида снова закипела в нем. – А он тебя любил больше всех.

– Это не так.

– Это так, Мила. Я это говорю не для того, чтобы ты успокоила маленького обиженного мальчика и заверила его, что он был любимчиком.

– Я не могла приехать, – произнесла Мила чуть более резко, чем хотела.

– Уверен, у тебя на это была веская причина. Всем было все равно, приедешь ты на похороны или нет. А вот когда еще была возможность попрощаться с дедом – тебе стоило прилететь. – Последние слова он произнес чуть резче, чем хотел.

На глазах у Милы выступили слезы. Сколько она их пролила, когда узнала, что дед буквально увядает. Она хотела приехать. Очень хотела. Но не успела. Если бы не экзамены, ради которых она столько работала, не зная отдыха, и не мама, которая, уехав в индийскую глушь, оставила на нее некоторые дела благотворительной организации, то она примчалась бы в тот же день, как Агата ей позвонила. По крайней мере, так ей хотелось думать.

– Почему ты не приехала? – уже более мягко спросил он. Миле на секунду показалось, что его глаза наполнились влагой, а голос дрогнул, и она вспомнила, как Ян всегда старался заслужить внимание деда.

– Ты же знаешь Агату с ее предвидением? Оно хоть раз оправдывалось? – Она покачала головой, и сделала глубокий вдох. – Ведь он себя вполне нормально чувствовал! Я говорила с ним по телефону…и он сказал… – Ее плечи поникли. – Я думала, что Агата как обычно паникует. Но не успела, Ян…

Никто не ожидал, что его не станет настолько быстро. Дед всю жизнь с особой нежностью относился к ней. Каждое субботнее утро, что она гостила у них, они ходили в кафе завтракать блинчиками и есть столько мороженого, сколько влезало. Утешал, когда она падала с велосипеда и играл ей на гитаре, когда она просила его об этом. Как же она танцевала под его песни! До упаду, или пока он не начинал хохотать так сильно, что она тоже падала на пол и заливалась счастливым детским смехом. Его басистый голос до сих пор эхом отзывается в ее сердце.

– Я не успела…– повторила она. Вытирать слезы уже не было смысла. Стекая, они оставляли мокрые соленые дорожки на ее щеках. – Я не думала, что он…

– Ладно, прости, – голос Яна смягчился. – Мы все по нему скучаем. Просто…ты для него была особенной.

Когда Мила начала всхлипывать, хватая ртом воздух, Ян чертыхнулся, и, поборов сомнения, наконец приобнял ее за плечи. Простое проявление сочувствия, знак того, что он понимает, и, возможно, прощает ее. Но почему по ее рукам словно пробежал электрический ток? Неужели она боится его?

– Ничего, он знал. Он знал.

Ее глаза, ярко-бирюзового цвета, полные влаги глядели прямо в его душу.

– Знал, что ты тоже его любила. – На его лице неожиданно появилась слабая улыбка. – Ну все, хватит. – Он достал из кармана платок, чем немало удивил Милу, и протянул ей.

– Неужели в наши дни парни носят платки? – сквозь слезы засмеялась Мила.

– Я умею удивлять.

Глава вторая

Ян был прав: бассейн был бесподобным. Вода была не слишком холодной, но и в то же время не слишком теплой, чтобы, окунувшись в нее, снять всю усталость и тревоги. Мила полностью расслабилась и позволила телу испытать подобие невесомости. Раньше они проводили в нем все свое время. Играя и дурачась. Уплывая от еще достаточно молодого и полного сил пса Чито на надувных матрасах и одевая по одной ласте, чтобы соревноваться на скорость. Или же сидели под водой, и тот, кто первый выныривал, должен был желание. Именно так Мила выпила свою первую бутылку пива – проиграв Яну.

Но сейчас они уже не дети. И он – она готова была дать голову на отсечение – даже не помнит об этом.

Мила подплыла к бортику бассейна и оперлась на него руками, ощутив на мокрой коже приятную прохладу от дуновения ветерка. Вокруг все же произошли незначительные изменения. Дорожка, ведущая от дома к бассейну, сейчас была из дерева, и Олеандры, посаженные Агатой пять лет назад, из кустиков превратились в высокие деревья, усыпанные гроздьями белых, красных и розовых цветков. Да и беседка за бассейном немного обветшала. Краска, когда-то ровная, потрескалась и немного выгорела на южном солнце. Но в остальном все было по-прежнему. Как и ее реакция на Яна.

Солнце уже село, но духота стояла невероятная. Было около десяти часов вечера, но казалось, что с тех пор, как ее самолет вылетел из пасмурного Санкт-Петербурга, прошла целая вечность. Она закрыла глаза и позволила запахам и звукам вернуть ее в детство, когда все было просто: бабушка и дед, Ян и их смех, лимонад в графине, запах пыли и солнца, паром поднимающийся от раскалённой земли, и вишня, которой они объедались. Тогда мама и папа еще жили вместе, а ей не приходилось варить кофе по вечерам в кафе через дорогу, чтобы оплатить занятия с репетиторами, которые оказались недешевыми, хоть и весьма продуктивными. К концу года она уже была уверена, что сделала все возможное, чтобы повысить свои шансы на поступление.

А потом они узнали о болезни деда. Она думала, что сдаст экзамены и прилетит к нему. Что его болезнь отступит. Что у них есть еще время, чтобы завтракать мороженым в кафе и смеяться над выходками Яна. Чтобы дед рассказывал смешные истории из своего детства, чтобы молча глядеть на августовское звездное небо, поджидая падающие звезды и молчать в уютной задумчивости.

Тот звонок она никогда не забудет. Сухой голос Агаты сообщил ей о том, что похороны деда состоятся через три дня, и что, если ей захочется, то она может попрощаться. Но Мила испугалась. Поступила как эгоистка. Она решила для себя, что ей нужно сдать этот чертов экзамен, к которому она готовилась весь год, тем более деду она уже ничем помочь не могла. Но глубоко в душе понимала, что не хотела запомнить его таким. Безмолвным и недвижимым. Артур был веселым, добрым, иногда серьезным, но всегда в хорошем настроении. Как же он обожал шутить над друзьями Яна! А потом вместе с Милой смеяться над их реакцией на лимонад с солью или печенье с горчицей, которые он им подавал, приговаривая, что Агата гордится своей выпечкой, и что для нее очень важно, что ее хвалят – неправда ли печенье объедение? Так он отучил друзей Яна есть или пить что-либо в их доме без спроса. Он навсегда в ее памяти останется таким. С широкой и немного хитрой улыбкой, мягким взглядом, который говорил ей каждый раз, как сильно он ее любит.

Легкий ветерок скользнул по лицу Милы и ей на секунду показалось, будто это дед ее чмокнул в щеку. А может, так и было? Она даже не замечала, как ее слезы падали и смешивались с водой в бассейне. Желая оградиться от боли в толще воды, она погрузилась в него с головой. А когда спустя, как ей казалось, вечность, она вынырнула, то встретилась лицом к лицу с Яном.

– Я думала, ты уже ушел, – смущённо пролепетала она, надеясь, что он не заметил проявление ее слабости и мысленно порадовавшись, что фонари, освещавшие бассейн четыре года назад куда-то исчезли.

– Агата заставила меня составить тебе компанию. – Они оба прыснули от смеха. Сколько раз она слышала эту фразу, когда Ян приходил к ней только потому, что бабушка была убеждена, что он должен развлекать ее круглосуточно? –Так что мне придется тащить тебя с собой сегодня на вечеринку.

– Не знаю, Ян. Я устала ужасно. Перелет, и потом все это. – Она обвела рукой вокруг. – Я бы хотела провести тихий вечер здесь с Агатой.

Ян понимающе кивнул, и пряди его длинной мокрой челки упали на лицо. Что-то в этом моменте было знакомое, словно какой-то невидимой связью вынимало из глубин памяти давно забытые ощущения. Эти моменты, когда они чувствовали друг друга на расстоянии, когда не нужны были слова, чтобы знать, что чувствует другой. Надо же, сколько времени прошло, а эта связь все еще существует. И возможно, только в ее представлении.

– Отец что, уже уехал? – наконец произнес Ян.

– Я думаю, что да. Он сказал, его не будет несколько дней, и что он и так еле нашел время, чтобы встретить меня. А еще, что я обязана дождаться его. – Мила вздохнула. Интересно, не договорить это то же самое, что и соврать? Или нет? Михаил рассказал ей по дороге, что она должна присутствовать, когда будут оглашать завещание – именно за этим он ее позвал. Она чувствовала себя крайне неуютно, считая себя недостойной получить чего-либо от деда. К тому же Ян мог решить, что она только за этим сюда и приехала. – По дороге из аэропорта твой отец рассказал, что работает над новым выпуском. – Она решила уйти от скользкой темы. – Что-то про детские дома?

Ян кивнул. Это был первый выпуск программы, в работу над которым отец его привлек. Вернее, Ян хорошенько провинился, развлекаясь с едва знакомой девушкой в сарае, когда отец зашел туда в поисках лопаты – сюрреалистичная ситуация, учитывая, что в его руках ничего тяжелее книги никогда не видели. И тогда он решил, что Яну стоит увидеть жизнь с другой стороны. На следующий же день ему позвонили и поинтересовались, не пропало ли у него желание стать волонтером в детском доме.

– Это хороший проект, – тихо произнес он. – Он поможет многим.

Мила кивнула.

Тема детских домов была для ее семьи болезненной и близкой одновременно. Бабушка и дед удочерили ее маму, когда той было всего семь лет. И мама до сих пор избегала разговоров о своем детстве. Даже когда Мила просила ее рассказать, что та помнит об этой части своей жизни, она только отмахивалась и говорила, что ее никто не обижал и что мало что осталось в ее памяти.

Ее мама всегда старалась отправлять деньги со своей крошечной зарплаты в тот приют, из которого ее взяли. И уверена, что если бы отец не был столь категоричен, то у нее уже давно был бы приемный брат или сестра. Наверное, благодарность Агате и Артуру настолько глубоко сидела в сердце ее матери, что она полностью отдала себя благотворительности и помощи обездоленным и нуждающимся. Полностью – значит без остатка. Для Милы и ее отца в том числе.

Ян нырнул под воду и остался там настолько долго, что Мила уже начала нервничать. А когда он наконец появился на поверхности, она засмеялась.

– Я вижу, ты тут без меня тренировался?

– Конечно, я же не хочу проиграть соплявке.

– Ты опять за свое, да? Сколько тебе говорить, что я не соплявка. – Мила хотела было игриво толкнуть Яна, но отдернула руку, не решившись прикоснуться к его мокрому обнаженному телу. – Я уже совершеннолетняя, между прочим. Так что соплявка – это уже не актуально.

– Ничего себе? И как же мне тебя теперь называть? – Он повел бровью, как это всегда делал, чтобы придать своему вопросу особой выразительности, но сейчас это смотрелось особенно комично.

– Прошу звать меня Милой.

– Это скучно, соплявка.

С этими словами он снова исчез под водой и вышел уже на противоположной стороне бассейна.

– Увидимся позже, соплявка!

– А я думала, ты вырос! – крикнула Мила и засмеялась.

Да уж, мир крутится, наматывая годы, а этот дом как будто стоит на месте.

Глава третья

У Милы ушло несколько секунд, чтобы сообразить, где она проснулась. Комната была незнакомой. От огромной резной кровати из дуба исходил запах старого лака, прогретого солнцем. Высокий комод с такой же резьбой стоял с открытыми ящиками – видимо для того, чтобы Мила разложила в него свои вещи. Лучи утреннего солнца нашли зазор в зашторенном окне, и пробрались сквозь него, высвечивая прямоугольник пляшущей пыли.

Вчера вечером она даже не обратила на обстановку внимания, не говоря уже о том, что сил на разбор вещей у нее совершенно не было. Перелет, встреча с Яном и затем вечер в компании Агаты, которая то и дело плакала, вспоминая деда, – выбили ее из колеи, и она рухнула на кровать, даже не поняв, где находилась.

Дедушкина комната обычно была закрыта, чтобы нагретый воздух не поступал внутрь, а окна зашторены плотной тканью. По утрам он как правило работал, а после обеда на улице под навесом, уплетенным виноградом, отправлялся отдыхать, и выходил ближе к четырем часам вечера. В его комнате – а они с Агатой жили в разных комнатах – Мила была только однажды, когда ее, уливающуюся слезами, заметил дед, и привел к себе. Она до сих пор помнит их разговор, к которому он отнесся со всей серьезностью. Как же ее тогда удивило, что взрослый человек отвлекся от своих дел, и что ее душевные терзания на тот момент оказались важнее бумаг, над которыми дед работал. Он посадил ее на стул, налил воды из графина и, мягко улыбнувшись, попросил рассказать в чем было дело. Сейчас Мила с трудом вспоминала, что же такое сделал Ян, что она уливалась слезами. Но фраза, сказанная дедом, ей запомнилась: «Только близкий человек может поднять настроение за полсекунды и за полсекунды его испортить».

Что бы он сказал, узнав, что она так и не приехала на его похороны? Так и не попрощалась с одним из самых близких людей в ее жизни. А ведь других родственников, кроме тех, что со стороны отца, у нее не было. Да и те жили слишком далеко, поэтому общение сводилось на поздравления с днем рождения, да и те со временем стали сходить на нет.

Милу почему-то никогда не волновал тот факт, что между ними не было кровного родства. А то, что ее маму выбрали бабушка и дед сами, говорил только о том, что она, должно быть, была лучшей на свете. И, возможно, это даже давало ей более привилегированное положение, нежели у отца Яна, который был им родным. Ее мама никогда не испытывала недостатка внимания и искренне считала семью своей. Искала ли она своих настоящих родителей – Мила не знала, потому что эта тема была под запретом.

Мила открыла окно и впустила утренний воздух, пропитанный ароматами трав. Она и забыла, какими жаркими бывают дни на юге. Где-то вдалеке кричал петух и гавкала собака. И это практически в центре города. На ее лице растянулась улыбка. Она скучала по этому дому. И сейчас сама не могла ответить на вопрос, почему же избегала его столько лет. Натянув на себя футболку и шорты, она наспех умылась и выбежала на кухню.

– Соплявка, как спала?

– Ты опять за свое, – наигранно разозлилась Мила. Словно не было четырех лет разлуки, не было ничего, что произошло с момента их поцелуя.

– Вот что я не понимаю, так как это тебя допустили в комнату деда, – лицо Яна стало серьезным. – Баба…– он запнулся, – Агата не давала нам с отцом ничего трогать, а тебя пустила туда пожить. – Он взял яблоко со стола и подкинул его в воздухе. Подойдя ближе, он наклонил голову вбок. Его глаза сверлили ее. – Знаю, я уже спрашивал, и кажется, не один раз, но все же…Что ты здесь делаешь, Мила?

– Я же тебе говорила, я не знаю. – Она сделала шаг назад, возвращая себе личное пространство и отдавая себе отчет, что это вполне можно было назвать отступлением. – Твой отец пригласил меня. Он сказал, что Агате без деда скучно, и что ей очень надо, чтобы я приехала. Зачем? – я не знаю.