Хрестоматия для 10 класса
Фру Линне. Нора, я решительно ничего не понимаю.
Нора. И не надо тебе понимать. Я ведь и не сказала, что заняла деньги. Могла же я добыть их другим путем. (Откидывается на спинку дивана.) Могла получить от какого-нибудь поклонника. При такой привлекательной наружности, как у меня…
Фру Линне. Ты сумасбродка.
Нора. Теперь тебе, верно, безумно хотелось бы все узнать, Кристина?
Фру Линне. Послушай, милая Нора, ты не выкинула чего-нибудь безрассудного?
Нора (выпрямляясь на диване). Разве безрассудно спасти жизнь своему мужу?
Фру Линне. По-моему, безрассудно, если ты без его ведома…
Нора. Да ведь ему нельзя было ни о чем знать! Господи, как ты этого не понимаешь? Он не должен был и подозревать, в какой он опасности. Это мне доктора сказали, что жизнь его в опасности, что одно спасение – увезти его на юг. Ты думаешь, я не пыталась сначала всячески выпутаться? Я заводила разговоры о том, что и мне хотелось бы побывать за границей, как другим молодым дамам. Я и плакала, и просила; говорила, что ему не худо бы помнить о моем «положении», что теперь надо всячески мне угождать; намекала, что можно занять денег. Так он почти рассердился, Кристина. Сказал, что у меня ветер в голове и что его долг как мужа не потакать моим капризам и прихотям, – так он, кажется, выразился. Хорошо, хорошо, думаю я, а спасти тебя все-таки нужно, и нашла выход…
Фру Линне. И твой муж так и не узнал от твоего отца, что деньги были не от него?
Нора. Так и не узнал. Папа ведь умер как раз в эти дни. Я-то хотела было посвятить его в дело и просить, чтобы он не выдавал меня. Но он был уже так плох – и мне, к сожалению, не понадобилось прибегать к этому.
Фру Линне. И ты до сих пор не призналась мужу?
Нора. Нет, боже избави, что ты! Он такой строгий по этой части. И кроме того, с его мужским самолюбием… Для него было бы так мучительно, унизительно узнать, что он обязан мне чем-нибудь. Это перевернуло бы вверх дном все наши отношения. Наша счастливая семейная жизнь перестала бы тогда быть тем, что она есть.
Фру Линне. И ты никогда ему не скажешь?
Нора (подумав и слегка улыбаясь). Да… когда-нибудь, пожалуй… когда пройдет много-много лет и я уж не буду такая хорошенькая. Ты не смейся. Я, разумеется, хочу сказать: когда я уже не буду так нравиться Торвальду, как теперь, когда его уже не будут развлекать мои танцы, переодевания, декламации. Тогда хорошо будет иметь какую-нибудь заручку… (Обрывая.) Вздор, вздор, вздор! Этого никогда не будет!.. Ну, что же ты скажешь о моей великой тайне, Кристина? Гожусь я на что-нибудь? Ты не думай, что это дело не причиняет мне больших забот. Мне, право, иногда совсем не легко бывает оправдывать в срок свои обязательства. В деловом мире, скажу я тебе, существует взнос процентов по третям и взносы в погашение долга, как это называется. А деньги всегда ужасно трудно добывать. Вот и приходилось экономить на чем только можно… понимаешь? Из денег на хозяйство я не могла особенно много откладывать – Торвальду нужен был хороший стол. И детей нельзя было одевать кое-как. Что я получала на них, то целиком на них и уходило. Милые мои крошки!
Фру Линне. Так тебе, верно, приходилось отказывать себе самой, бедняжка?
Нора. Понятно. Ведь я же была больше всех заинтересована! Торвальд даст, бывало, мне денег на новое платье и тому подобное, а я всегда истрачу только половину. Все подешевле да попроще покупала. Счастье еще, что мне все к лицу и Торвальд никогда ничего не замечал. Но самой-то мне иной раз бывало нелегко, Кристина. Ведь это такое удовольствие хорошо одеваться! Правда?
Фру Линне. Пожалуй.
Нора. Ну, были у меня, конечно, и другие источники. Прошлой зимой повезло, я получила массу переписки. Каждый вечер запиралась у себя в комнате и писала, писала до поздней ночи. Ах, иной раз до того, бывало, устанешь! Но все-таки ужасно приятно было сидеть так и работать, зарабатывать деньги. Я чувствовала себя почти мужчиной.
Фру Линне. Но сколько же тебе таким путем удалось выплатить?
Нора. Вот уж не могу сказать тебе в точности. В таких делах, видишь ли, очень трудно разобраться. Знаю лишь, что выплачивала столько, сколько мне удавалось сколотить. Но часто у меня прямо руки опускались. (Улыбаясь.) Тогда сяду, бывало, и начну себе представлять, что вот в меня влюбился богатый старик…
Фру Линне. Что? Какой старик?
Нора. Ах, никакой!.. Что он умирает, его завещание вскрыто, и там крупными буквами написано: «Все мои деньги получает немедленно и чистоганом любезнейшая фру Нора Хельмер».
Фру Линне. Но, милая Нора, что же это за старик?
Нора. Господи, как ты не понимаешь? Никакого старика и не было вовсе. Это просто одно мое воображение. Я просто тешила себя этим, когда не знала, где добыть денег. Ну да бог с ним совсем, с этим скучным стариком. Теперь мне все равно. Не нужно мне больше ни его, ни его завещания. Теперь у меня нет забот, Кристина! (Вскакивает.) О господи, какая прелесть! Подумать только: никаких забот! Не знать ни забот, ни хлопот! Жить себе да поживать, возиться с детишками! Обставить свой дом так красиво, изящно, как любит Торвальд. А там, подумай, не за горами и весна, голубое небо, простор. Может быть, удастся прокатиться куда-нибудь. Пожалуй, опять увидеть море! Ах, право, как чудесно жить и чувствовать себя счастливой!
В передней слышен звонок.
Фру Линне (встает). Звонят. Мне, пожалуй, лучше уйти.
Нора. Нет, оставайся. Сюда вряд ли кто придет. Это, верно, к Торвальду…
Служанка (в дверях передней). Извините, барыня, тут один господин желает поговорить с господином адвокатом.
Нора. То есть с директором банка, хочешь ты сказать.
Служанка. С господином директором. Но я не знаю – ведь там доктор…
Нора. А что это за господин?
Крогстад (в дверях). Это я, фру Хельмер.
Фру Линне, пораженная, вздрагивает и отворачивается к окну.
Нора (делая шаг к вошедшему, с волнением, понизив голос). Вы? Что это значит? О чем вы хотите говорить с моим мужем?
Крогстад. О банковских делах, в некотором роде. Я занимаю маленькую должность в Акционерном банке, а ваш муж будет теперь нашим директором, как я слышал…
Нора. Значит…
Крогстад. По личному делу, фру Хельмер. Ничего больше.
Нора. Так будьте добры пройти к нему в кабинет. (Равнодушно кланяется, затворяет дверь в прихожую, затем подходит к печке посмотреть, хорошо ли она топится.)
Фру Линне. Нора… кто это был?
Нора. Частный поверенный Крогстад.
Фру Линне. Значит, действительно он.
Нора. Ты знаешь этого человека?
Фру Линне. Знавала… Несколько лет тому назад. Он ведь одно время вел дела в наших краях.
Нора. Да, правда.
Фру Линне. Как он изменился!
Нора. Он, кажется, был очень неудачно женат.
Фру Линне. Теперь ведь он вдовец?
Нора. С кучей детей… Ну вот, разгорелось. (Закрывает дверцу печки и слегка отодвигает в сторону качалку.)
Фру Линне. Он, говорят, занимается самыми разными делами?
Нора. Да. Очень возможно. Я совсем не знаю. Но довольно нам думать о делах. Это скучно.
Из кабинета Хельмера выходит доктор Ранк.
Доктор Ранк (еще в дверях). Нет, нет, я не хочу мешать. Я лучше загляну к твоей жене. (Затворяет за собою дверь и замечает фру Линне.) Ах, извините! Я и тут, кажется, помешаю.
Нора. Ничуть. (Представляет их друг другу.) Доктор Ранк – фру Линне.
Ранк. Вот как. Это имя я частенько слышал здесь в доме. Кажется, я обогнал вас на лестнице, когда шел сюда.
Фру Линне. Да!.. Я поднимаюсь очень медленно. Мне трудно…
Ранк. Ага… Маленькая порча внутреннего механизма?
Фру Линне. Скорее простое переутомление.
Ранк. Только? Так, верно, приехали в город отдохнуть… бегая по гостям?
Фру Линне. Я приехала сюда искать работы.
Ранк. Что же, это особенно верное средство от переутомления?
Фру Линне. Жить ведь надо, доктор.
Ранк. Да, как-то принято думать, будто это необходимо.
Нора. Ну, знаете, доктор!.. И вы ведь тоже не прочь пожить.
Ранк. Ну да, положим. Как мне ни плохо, я все-таки готов жить и мучиться как можно дольше. И все мои пациенты тоже. И все нравственные калеки то же самое. Сейчас вот один такой сидит у Хельмера…
Фру Линне (тихо). А!..
Нора. Кого вы имеете в виду?
Ранк. Частного поверенного Крогстада, человека, о котором вы ничего не знаете. У него подгнили самые корни характера, сударыня. Но и он там начал твердить как нечто непреложное, что и ему надо жить.
Нора. Да? О чем же он пришел говорить с Торвальдом?
Ранк. Право, не знаю. Слышал только что-то насчет Акционерного банка.
Нора. Я не знала, что Крог… что этот частный поверенный Крогстад причастен к банку.
Ранк. Да, он занимает там какую-то должность. (Фру Линне.) Не знаю, водятся ли и в ваших краях такого сорта люди, которые, точно в горячке, шныряют повсюду, разнюхивая, не пахнет ли где нравственною гнилью, чтобы затем быть на виду для определения на какую-нибудь выгодную должность. Здоровым же приходится смиренно оставаться за флагом.
Фру Линне. Да ведь больные-то больше всего и нуждаются в попечении.
Ранк (пожимая плечами). Вот то-то и оно-то. Благодаря таким взглядам общество и превращается в больницу.
Нора, занятая собственными мыслями, вдруг заливается негромким смехом и хлопает в ладоши.
А вы что смеетесь над этим? Знаете ли вы, в сущности, что такое общество?
Нора. Очень мне нужно ваше скучное общество! Я совсем другому смеюсь… Ужасно забавно! Скажите, доктор, теперь все служащие в этом банке подчинены Торвальду?
Ранк. Так это-то вас так ужасно забавляет?
Нора (улыбаясь и напевая). Это уж мое дело. Мое дело. (Прохаживается по комнате.) Да, в самом деле, ужасно приятно подумать, что мы… то есть Торвальд приобрел такое влияние на многих, многих людей. (Вынимает из кармана мешочек.)
Ранк. Те-те-те! Миндальное печенье! Я думал, это у вас запретный плод.
Нора. Да, но это Кристина мне принесла немножко.
Фру Линне. Что?.. Я?..
Нора. Ну-ну-ну, не пугайся. Ты же не могла знать, что Торвальд запретил. Надо тебе сказать, он боится, что я испорчу себе зубы. Но что за беда – разочек! Правда, доктор? Извольте! (Сует ему в рот печенье.) Вот и тебе, Кристина. И мне можно одну штучку, маленькую, или уж две, так и быть. (Прохаживается опять.) Да, я, право, бесконечно счастлива. Одного только мне бы ужасно хотелось еще…
Ранк. Ну? Чего же это?
Нора. Ужасно бы хотелось сказать при Торвальде одну вещь.
Ранк. Так что же вы не скажете?
Нора. Не смею. Это гадко.
Фру Линне. Гадко?
Ранк. В таком случае не советую. Но при нас можно смело… Ну, что же это вам так ужасно хотелось бы сказать при Хельмере?
Нора. Ужасно хотелось бы сказать: черт подери!
Ранк. Что вы, что вы!
Фру Линне. Помилуй, Нора!
Ранк. Скажите. Вот он идет.
Нора (пряча мешочек с печеньем). Тсс-тсс-тсс!
Хельмер, с перекинутым через руку пальто и держа в другой руке шляпу, выходит из кабинета.
(Идя к нему.) Ну, милый, спровадил его?
Хельмер. Да, ушел.
Нора. Позволь тебя познакомить. Это Кристина, приехала сюда в город…
Хельмер. Кристина?.. Извините, но я не знаю…
Нора. Фру Линне, милый, фру Кристина Линне!
Хельмер. Ах вот что! По-видимому, подруга детства моей жены?
Фру Линне. Да, мы старые знакомые.
Нора. И представь себе, она пустилась в такой дальний путь, чтобы поговорить с тобой.
Хельмер. То есть как это?
Фру Линне. Не то чтобы, собственно…
Нора. Кристина как раз отличная конторщица, и ей страшно хочется попасть на службу к дельному человеку, чтобы еще поучиться побольше…
Хельмер. Весьма разумно, сударыня.
Нора. И когда она узнала, что ты назначен директором банка – об этом было в газетах, – она сию же минуту полетела сюда… Правда, Торвальд, ты ради меня ведь сделаешь что-нибудь для Кристины? А?
Хельмер. Да, возможно. Вы, вероятно, вдова?
Фру Линне. Да.
Хельмер. И опытны в конторском деле?
Фру Линне. Да, порядочно.
Хельмер. Так весьма вероятно, что я могу доставить вам место…
Нора (хлопая в ладоши). Видишь, видишь!
Хельмер. Вы явились как раз в удачную минуту, сударыня.
Фру Линне. О, как мне вас благодарить!
Хельмер. Не за что. (Надевает пальто.) Но сегодня вы уж извините меня…
Ранк. Погоди, и я с тобой. (Приносит из передней свою шубу и греет ее перед печкой.)
Нора. Только не замешкайся, милый Торвальд!
Хельмер. С час, не больше.
Нора. И ты уходишь, Кристина?
Фру Линне (надевая пальто). Да, надо пойти приискать себе комнату.
Хельмер. Так, может быть, выйдем вместе?
Нора (помогает фру Линне). Какая досада, что у нас так тесно, нет никакой возможности…
Фру Линне. Что ты! Кто же об этом думает! Прощай, дорогая Нора, и спасибо тебе за все.
Нора. Прощай пока. Вечером ты, само собой, опять придешь. И вы, доктор. Что? Если будете хорошо себя чувствовать? Ну конечно, будете. Только закутайтесь хорошенько.
Все выходят, прощаясь и болтая, в переднюю. С лестницы доносятся детские голоса.
Это они! Они! (Бежит и открывает наружную дверь.)
Входит нянька Анна-Мария с детьми.
Входите! Входите! (Наклоняется и целует детей.) Ах вы, милые мои, славные! Погляди на них, Кристина! Ну не милашки ли?
Ранк. Болтать на сквозняке воспрещается!
Хельмер. Идемте, фру Линне. Теперь тут впору оставаться одним мамашам.
Доктор Ранк, Хельмер и фру Линне уходят; Анна-Мария входит с детьми в комнату; Нора тоже входит в комнату, затворяя дверь в переднюю.
Нора. Какие вы свеженькие и веселые. И какие румяненькие щечки! Прямо словно яблочки, розанчики!.. Так весело было? А, это отлично. Да? Ты катал на салазках и Боба и Эмми? Обоих зараз? Подумай! Молодец мальчуган мой Ивар!.. Нет, дай ее подержать, Анна-Мария! Дорогая моя, милая куколка! (Берет у няньки младшую девочку и кружится с нею.) Да, да, мама потанцует и с Бобом! Что? В снежки играли? Ах, жаль, что меня с вами не было… Нет, оставь, я сама их раздену, Анна-Мария. Дай, пожалуйста, мне самой – это так весело. Там тебе кофе оставлен на печке.
Нянька уходит в дверь налево. Нора раздевает детей, разбрасывая куда попало их верхние вещи и продолжая болтать с ними.
Вот как? Большая собака гналась за вами? А не укусила?.. Нет, собаки не кусают таких славных крохотных куколок… Ни-ни! Не заглядывать в свертки, Ивар! Что там?.. Да знали бы вы, что там! Нет, нет! Это бяка!.. Что? Играть хотите? Как же мы будем играть? В прятки? Ну, давайте в прятки. Первый пусть Боб спрячется… Ах, мне? Ну, хорошо, я первая.
Начинается игра, сопровождаемая смехом и весельем; прячутся и в этой комнате, и в соседней направо. Наконец Нора прячется под стол; дети шумно врываются в комнату, ищут мать, но не могут сразу ее найти, слышат ее приглушенный смех, бросаются к столу, поднимают скатерть и находят. Полный восторг. Нора высовывается, как бы желая испугать их. Новый взрыв восторга. Тем временем стучат во входную дверь. Никто этого не замечает. Тогда дверь из передней приотворяется, и показывается Крогстад. Он выжидает с минуту. Игра продолжается.
Крогстад. Извините, фру Хельмер…
Нора (с легким криком оборачивается и полуприподнимается). А! Что вам?
Крогстад. Извините. Входная дверь стояла непритворенной. Забыли, верно, закрыть.
Нора (встав). Мужа нет дома, господин Крогстад.
Крогстад. Знаю.
Нора. Ну… так что же вам угодно?
Крогстад. Поговорить с вами.
Нора. Со… (Детям тихо.) Ступайте к Анне-Марии. Что? Нет, чужой дядя ничего худого не сделает маме. Когда он уйдет, мы поиграем еще. (Выводит детей в комнату налево и запирает за ними дверь. С беспокойством, напряженно.) Вы хотите поговорить со мной?
Крогстад. Да, хочу.
Нора. Сегодня?.. Но ведь у нас еще не первое число…
Крогстад. Нет, у нас сочельник. И от вас самой зависит устроить себе веселые праздники.
Нора. Что же вам нужно? Я совсем не могу сегодня…
Крогстад. Об этом мы пока не будем говорить. О другом. У вас, верно, найдется свободная минута?
Нора. Гм… да, конечно, найдется, хотя…
Крогстад. Хорошо. Я сидел внизу в ресторане Ульсена и видел, как ваш муж прошел по улице…
Нора. Да, да.
Крогстад. С дамой.
Нора. И что же?
Крогстад. Позвольте спросить: это не фру Линне?
Нора. Да.
Крогстад. Только что приехала в город?
Нора. Да, сегодня.
Крогстад. Она ваша близкая подруга?
Нора. Да. Но я не вижу…
Крогстад. И я когда-то был с ней знаком.
Нора. Знаю.
Крогстад. Да? Так вы знаете? Я так и думал. Тогда позвольте мне спросить вас без обиняков: фру Линне получит место в банке?
Нора. Как вы осмеливаетесь выспрашивать меня, господин Крогстад, вы, подчиненный моего мужа? Но уж раз вы спросили, так знайте: да, фру Линне получит место. И это я похлопотала за нее, господин Крогстад. Вот вам!
Крогстад. Значит, я не ошибся в расчетах.
Нора (ходит взад и вперед по комнате). Я полагаю, нам можно все-таки иметь некоторое влияние. Из того, что родишься женщиной, вовсе не следует еще… И в положении подчиненного, господин Крогстад, вам, право, следовало бы остерегаться задевать, кто… гм…
Крогстад. Кто имеет влияние?
Нора. Именно!
Крогстад (меняя тон). Фру Хельмер, не угодно ли будет вам пустить в ход свое влияние в мою пользу?
Нора. Как так? Что вы хотите сказать?
Крогстад. Не угодно ли вам озаботиться тем, чтобы я сохранил свое положение подчиненного в банке?
Нора. Что это значит? Кто думает лишить вас его?
Крогстад. О, вам незачем разыгрывать передо мной незнайку. Я отлично понимаю, что подруге вашей не может быть приятно рисковать столкнуться со мной, и знаю тоже, кому я буду обязан изгнанием.
Нора. Но уверяю вас…
Крогстад. Да, да, да, одним словом, время еще не ушло, и я советую вам использовать ваше влияние, чтобы предупредить это.
Нора. Но, господин Крогстад, у меня нет ровно никакого влияния!
Крогстад. Никакого? Мне кажется, вы только что сами сказали…
Нора. Разумеется, я не в таком смысле. Я?.. Как вы можете думать, что я имею какое-нибудь такое влияние на своего мужа?
Крогстад. О, я знаю вашего мужа со студенческой скамьи. Не думаю, чтобы господин директор был тверже других мужей.
Нора. Если вы будете отзываться о моем муже неуважительно, я укажу вам на дверь.
Крогстад. Вы очень храбры, фру Хельмер.
Нора. Я не боюсь вас больше. После Нового года я живо покончу со всем этим.
Крогстад (более сдержанно). Слушайте, фру Хельмер. В случае необходимости я буду бороться не на жизнь, а на смерть из-за своей скромной должности в банке.
Нора. На то и похоже, право.
Крогстад. Не только из-за жалованья. О нем я меньше всего хлопочу. Но тут – другое… Ну да начистоту! Вот в чем дело. Вы, разумеется, так же хорошо, как и другие, знаете, что я однажды совершил необдуманный поступок.
Нора. Кажется, что-то такое слыхала.
Крогстад. Дело не дошло до суда, но все пути для меня точно закрылись с того времени. Тогда я взялся за те дела… вы знаете. Надо же было за что-нибудь ухватиться. И, смею сказать, я был не из худших в своем роде. Но теперь мне надо выкарабкаться из этого положения. У меня сыновья подрастают. Ради них мне надо восстановить свое прежнее положение в обществе – насколько это возможно. Место в банке было как бы первой ступенью. И вдруг теперь ваш муж сталкивает меня опять в яму.
Нора. Но, боже мой, господин Крогстад, совсем не в моей власти помочь вам.
Крогстад. Потому что вы не хотите, но у меня есть средство заставить вас.
Нора. Не расскажете ли вы моему мужу, что я задолжала вам?
Крогстад. Гм! А если бы рассказал?
Нора. Это было бы бессовестно с вашей стороны. (Со слезами в голосе.) Как? Он узнает эту тайну – мою гордость и радость – таким грубым, пошлым образом – от вас? Вы хотите подвергнуть меня самым ужасным неприятностям!..
Крогстад. Только неприятностям?
Нора (горячо). Но попробуйте только, вам же самому будет хуже. Тогда мой муж наконец узнает, какой вы дурной человек, и вас ни за что не оставит в банке.
Крогстад. Я спрашиваю, вы боитесь только домашних неприятностей?
Нора. Если мой муж узнает, он, разумеется, сразу заплатит весь остаток, и нам с вами незачем будет знаться.
Крогстад (делая шаг к ней). Слушайте, фру Хельмер, или у вас память коротка, или вы ничего не смыслите в делах. Видно, придется мне растолковать вам дело пообстоятельнее.
Нора. Как так?
Крогстад. Когда ваш муж был болен, вы явились ко мне занять тысячу двести специй.
Нора. Я не знала, к кому больше обратиться.
Крогстад. Я взялся достать вам эту сумму…
Нора. И достали.
Крогстад. Взялся я достать вам ее на известных условиях. Вы были тогда так заняты болезнью вашего мужа, так озабочены, где бы достать денег на поездку, что, пожалуй, вам некогда было разбираться в подробностях. Так нелишне напомнить вам их. Да, я взялся достать вам деньги и составил для вас долговое обязательство.
Нора. Ну да, которое я подписала.