Хрестоматия для 10 класса

Нора. Жаворонок заливался бы по всему дому, на все лады.

Хельмер. Ну, он и так не молчит.

Нора. Я изобразила бы тебе сильфиду, танец при лунном свете, Торвальд!

Хельмер. Нора… надеюсь, это не насчет вчерашнего опять?

Нора (ближе к нему). Да, Торвальд! Я прошу, умоляю тебя!

Хельмер. И у тебя в самом деле хватает духу опять поднимать этот вопрос?

Нора. Да, да, ты должен послушаться меня, должен оставить за Крогстадом его место в банке!

Хельмер. Но ведь, милая Нора, я решил взять на его место фру Линне.

Нора. Это страшно мило с твоей стороны, но ты можешь отказать кому-нибудь другому из конторщиков вместо Крогстада.

Хельмер. Нет, это просто невероятное упрямство! Из-за того, что ты тут надавала необдуманных обещаний похлопотать за него, я обязан!..

Нора. Не из-за того, Торвальд. Ради тебя самого. Этот человек пишет ведь в самых гадких газетах – ты сам говорил. Он может ужасно повредить тебе. Я смертельно боюсь его.

Хельмер. Ага, понимаю. Ты вспоминаешь старину и пугаешься.

Нора. Что ты имеешь в виду?..

Хельмер. Ты, разумеется, вспоминаешь своего отца.

Нора. Да, ну да. Вспомни только, что злые люди писали о папе, как жестоко клеветали на него. Право, они добились бы его отставки, не пошли министерство ревизором тебя и не отнесись ты к папе с таким участием и доброжелательством.

Хельмер. Милочка Нора, между твоим отцом и мной существенная разница. Отец твой не был безукоризненным чиновником. А я именно таков и таким, надеюсь, останусь, пока буду занимать свой пост.

Нора. Ах, никто не знает, что могут придумать злые люди! И теперь как раз мы могли бы зажить так хорошо, спокойно, счастливо, мирно, без забот – ты, и я, и дети, Торвальд! Вот отчего я и прошу тебя так…

Хельмер. Да как раз, заступаясь за него, ты и лишаешь меня возможности оставить его. В банке уже известно, что я решил уволить Крогстада. Так надо, чтобы теперь пошли разговоры, что новый директор меняет свои решения под влиянием жены…

Нора. А если бы и так? Что из этого?

Хельмер. Ну конечно, лишь бы упрямица добилась своего! Мне поставить себя в смешное положение перед всеми служащими?.. Дать людям повод толковать, что мною управляют всякие посторонние влияния? Поверь, я бы скоро испытал на себе последствия! И кроме того… есть обстоятельство, в силу которого совершенно невозможно оставить Крогстада в банке, пока я там директор.

Нора. Какое обстоятельство?

Хельмер. На его нравственные недочеты я бы еще мог в случае крайности посмотреть сквозь пальцы…

Нора. Не правда ли, Торвальд?

Хельмер. И, говорят, он довольно дельный работник. Но вот что: мы с ним знакомы с юности. Это одно из тех поспешных юношеских знакомств, из-за которых человек потом часто попадает в неловкое положение. Да, я не скрою от тебя: мы с ним даже на «ты». И он настолько бестактен, что и не думает скрывать этого при других. Напротив, он полагает, что это дает ему право быть фамильярным, он то и дело козыряет своим «ты»: «ты, Хельмер». Уверяю тебя, это меня в высшей степени коробит. Он в состоянии сделать мое положение в банке прямо невыносимым.

Нора. Торвальд, ты все это говоришь несерьезно.

Хельмер. Как так?

Нора. Ну да, потому что все это такие мелочные соображения.

Хельмер. Что такое ты говоришь? Мелочные? По-твоему, я мелочный человек?

Нора. Нет, напротив, милый Торвальд. И вот потому-то…

Хельмер. Все равно. Ты называешь мои побуждения мелочными, так, видно, и я таков. Мелочен! Вот как!.. Ну, надо положить всему этому конец. (Идет к дверям в переднюю и зовет.) Элене!

Нора. Что ты хочешь?

Хельмер (роясь в бумагах). Положить конец. (Вошедшей служанке.) Вот возьмите это письмо и сейчас же отправляйтесь. Найдите посыльного, и пусть он его доставит. Только живо. Адрес написан. Вот деньги.

Служанка. Хорошо. (Уходит с письмом.)

Хельмер (собирая бумаги). Так-то, госпожа упрямица!

Нора (затаив дыхание). Торвальд, что это было за письмо?

Хельмер. Увольнение Крогстада.

Нора. Верни, верни назад, Торвальд! Еще не поздно, Торвальд, верни! Ради меня, ради себя самого, ради детей. Слышишь, Торвальд, верни. Ты не знаешь, как это может отозваться на нас всех.

Хельмер. Поздно.

Нора. Да, поздно.

Хельмер. Милая Нора, я извиняю тебе этот страх, хотя, в сущности, он обиден для меня. Да, да! Или, по-твоему, мне не обидно твое предположение, будто я могу опасаться мести какого-то сбившегося с пути крючкотвора? Но я все-таки тебя извиняю, потому что это так мило рисует твою горячую любовь ко мне. (Привлекает ее к себе.) Так-то, моя милая, дорогая Нора. И затем пусть будет что будет. Коли на то пойдет, поверь, у меня хватит и мужества и сил. Увидишь, я такой человек, который все может взять на себя.

Нора (пораженная ужасом). Что ты хочешь сказать?

Хельмер. Все, говорю я…

Нора (овладевая собой). Никогда я тебе не позволю.

Хельмер. Хорошо. Так поделимся с тобой, Нора… как муж и жена. Так, как и быть надлежит. (Лаская ее.) Довольна теперь? Ну-ну-ну! Не надо таких испуганных голубиных глазок. Ведь это все же одни фантазии. А теперь ты бы проиграла тарантеллу и поупражнялась с тамбурином. Я пойду к себе и закрою все двери, так что ничего не услышу. Можешь шуметь сколько хочешь. (Оборачиваясь в дверях.) Да, если Ранк придет, скажи ему, где я. (Кивая ей, уходит к себе и запирает за собой дверь.)

Нора (растерянная, испуганная, стоит как вкопанная и шепчет). С него станется. Он так и сделает. Сделает – во что бы то ни стало… Нет, никогда в жизни, ни за что! Нельзя допустить этого! Скорее все другое! Спасение!.. Выход!..

Звонок в передней.

Доктор Ранк!.. Скорее все другое! Скорее все другое – что бы то ни было. (Проводит руками по лицу и, сделав над собой усилие, идет и отворяет дверь в переднюю.)

Доктор Ранк снимает с себя шубу в передней и вешает ее. В течение следующей сцены начинает смеркаться.

Здравствуйте, доктор Ранк. Я вас по звонку узнала. Но вы теперь не ходите к Торвальду, он, кажется, занят.

Ранк. А вы? (Входит в комнату.)

Нора (затворяет дверь в прихожую). О, вы знаете – для вас у меня всегда найдется свободная минутка.

Ранк. Спасибо. Буду пользоваться этим, пока можно.

Нора. Что вы этим хотите сказать? Пока можно?..

Ранк. Вот именно. Это вас пугает?

Нора. Вы так странно это сказали. Что же такое могло бы случиться?

Ранк. То, чего я давно ожидал. Но, правда, я не думал, что это будет так скоро.

Нора (хватает его за руку). Что такое вы узнали? Доктор, скажите же мне.

Ранк (садясь у печки). Плохо дело. Качусь под гору. Ничего не поделаешь.

Нора (переводя дух). Так вы о себе?..

Ранк. А то о ком же? Нечего лгать себе самому. Я самый жалкий из всех моих пациентов, фру Хельмер. На этих днях я произвел генеральную ревизию своего внутреннего состояния. Банкрот. Не пройдет, пожалуй, и месяца, как я буду гнить на кладбище.

Нора. Фу, как вы гадко выражаетесь.

Ранк. Само дело из рук вон гадко. Но хуже всего, что еще до того будет много гадкого, безобразного. Теперь мне остается лишь единственное исследование. Покончу с ним и буду знать приблизительно, когда начнется разложение. И вот что я вам скажу. Хельмер со своею утонченною натурою питает непреодолимое отвращение ко всякому безобразию. Я не допущу его к своему одру…

Нора. Но, доктор Ранк…

Ранк. Не допущу. Никоим образом. Запру для него двери… Как только я совершенно уверюсь в наступлении худшего, я пошлю вам свою визитную карточку с черным крестом. Знайте тогда, что мерзость разрушения началась.

Нора. Нет, вы сегодня просто несносны. А мне-то так хотелось, чтобы вы сегодня были в особенно хорошем настроении.

Ранк. Со смертью за плечами?.. И так расплачиваться за чужие грехи?! Где тут справедливость? И в каждой семье так или иначе сказывается подобное же неумолимое возмездие.

Нора (зажимая уши). Вздор! Веселее, веселее!

Ранк. Да, честное слово, только и остается смеяться надо всем этим. Моему бедному неповинному спинному мозгу приходится расплачиваться за веселые деньки офицерской жизни моего отца!

Нора (у стола налево). Он был очень падок на спаржу и страсбургские паштеты? Да?

Ранк. Да, и на трюфели.

Нора. Да, да, и на трюфели. И на устрицы, кажется?

Ранк. Да, и на устрицы, устрицы само собой.

Нора. И на всякие там портвейны да шампанское. Обидно, что все эти вкусные вещи непременно отзываются на спинном хребте.

Ранк. И в особенности обидно, что они отзываются на злополучном хребте того, кто и не вкусил ни капельки от этих благ!

Нора. Да, это всего обиднее.

Ранк (пытливо глядя на нее). Гм!..

Нора (немного погодя). Вы чему улыбнулись?

Ранк. Нет, это вы усмехнулись.

Нора. Нет, вы улыбнулись, доктор!

Ранк (вставая). А вы еще лукавее, чем я думал.

Нора. Меня сегодня так и подмывает выкинуть что-нибудь такое…

Ранк. Заметно.

Нора (кладет обе руки ему на плечи). Милый, милый доктор Ранк, не покидайте нас с Торвальдом.

Ранк. Ну, с этой потерей вы легко примиритесь. С глаз долой – и из сердца вон.

Нора (испуганно смотрит на него). Вы думаете?

Ранк. Заведутся новые связи, и…

Нора. У кого заведутся новые связи?

Ранк. И у вас, и у Хельмера, когда меня не станет. Да вы уже на пути к этому, кажется. На что понадобилась вам вчера вечером эта фру Линне?

Нора. Ай-ай, да уж не ревнуете ли вы меня к бедняжке Кристине?

Ранк. Ну да. Она станет моей заместительницей здесь в доме. Когда мне придется отсутствовать, эта женщина, пожалуй…

Нора. Тсс! Не так громко. Она там.

Ранк. И сегодня? Вот видите!

Нора. Она пришла только помочь мне починить мой костюм. Господи, какой вы несносный. (Садится на диван.) Ну, будьте же умницей, доктор Ранк. Завтра вы увидите, как чудно я буду плясать, и можете воображать себе, что это я для вас одного, – ну, конечно, и для Торвальда, само собой. (Вынимает из картонки разные вещи.) Доктор Ранк, садитесь тут. Я вам покажу что-то.

Ранк (садится). Что такое?

Нора. Вот! Глядите!

Ранк. Шелковые чулки.

Нора. Телесного цвета. Разве не прелесть? Да, теперь темно, но завтра… Нет, нет, нет, вы увидите только до подъема. Впрочем, вам можно показать и повыше.

Ранк. Гм!..

Нора. Что вы так критически смотрите? По-вашему, пожалуй, они не впору?

Ранк. Об этом судить не берусь за отсутствием сколько-нибудь обоснованного мнения.

Нора (глядит на него с минуту). Фу, как вам не стыдно! (Слегка ударяет его по уху чулками.) Вот вам за это. (Снова убирает вещи.)

Ранк. А какие же еще сокровища предстояло мне увидеть?

Нора. Ни крошечки больше не увидите. Вы несносный. (Напевая, роется в вещах.)

Ранк (после короткого молчания). Сидя с вами вот так, запросто, я не понимаю… не постигаю… что сталось бы со мной, если бы я не бывал в вашем доме.

Нора (улыбаясь). Да, мне кажется, вы, в сущности, чувствуете себя у нас совсем недурно.

Ранк (тише, глядя в пространство). И волей-неволей покинуть все это…

Нора. Глупости! Не покинете.

Ранк (по-прежнему). Уйти, не оставив даже сколько-нибудь благодарного воспоминания, хотя бы даже мимолетного сожаления… ничего, кроме пустого места, которое может быть занято первым встречным.

Нора. А если бы я теперь обратилась к вам с просьбой? Нет…

Ранк. О чем?

Нора. О большом доказательстве вашей дружбы…

Ранк. Ну-ну?

Нора. Нет, видите, я хочу сказать – об огромном одолжении.

Ранк. Неужели вы в самом деле хоть раз доставили бы мне такое счастье?

Нора. Ах, вы не знаете, в чем дело.

Ранк. Так скажите.

Нора. Нет, не могу, доктор. Это уж слишком огромное одолжение – тут и совет, и помощь, и услуга…

Ранк. Чем больше, тем лучше. Но я не постигаю, что бы это могло быть. Говорите же! Разве я не пользуюсь вашим доверием?

Нора. Как никто другой. Вы мой вернейший, лучший друг – я знаю, знаю. Оттого и хочу сказать вам. Ну, хорошо, доктор. Вы должны помочь мне предотвратить что-то. Вы знаете, как искренне, как бесконечно любит меня Торвальд. Он ни на минуту не задумался бы отдать за меня жизнь.

Ранк (наклоняясь к ней). Нора, вы думаете, он один-единственный?..

Нора (слегка вздрогнув). Один…

Ранк….кто с радостью отдал бы свою жизнь за вас?

Нора (удрученно). Ну вот…

Ранк. Я дал себе клятву, что вы узнаете об этом прежде, чем меня не станет. Более удобного случая мне не дождаться. Да, Нора, теперь вы знаете. И знаете тоже, что мне вы можете довериться скорее, чем кому бы то ни было.

Нора (встает, спокойным, ровным тоном). Пропустите меня.

Ранк (давая ей пройти, а сам продолжая сидеть). Нора…

Нора (в дверях передней). Элене, принеси лампу. (Идет к печке.) Ах, милый доктор Ранк, это было, право, нехорошо с вашей стороны.

Ранк (вставая). Что я любил вас так же искренне, как другой? Это так дурно?

Нора. Нет, но что вы говорите мне об этом. И ведь вовсе не нужно было.

Ранк. То есть? Или вы знали?..

Служанка входит с лампой, ставит ее на стол и уходит.

Нора….фру Хельмер… я спрашиваю, вы знали что-нибудь?

Нора. Ах, почем я знаю, что знала, чего не знала? Я, право, не могу сказать вам… И как это вас угораздило, доктор! Все было так хорошо.

Ранк. По крайней мере вы теперь можете быть уверены, что я весь в вашем распоряжении и душой и телом. Так говорите…

Нора (глядит на него). После этого?

Ранк. Прошу вас, дайте же мне узнать, в чем дело.

Нора. Ничего вы теперь не узнаете.

Ранк. Нет, нет. Не наказывайте меня так. Дайте мне сделать для вас все, что только в силах человеческих.

Нора. Теперь вы ничего не можете сделать для меня. Впрочем, мне, пожалуй, и не надо никакой помощи. Увидите, что все это одни фантазии. Разумеется. Конечно. (Садится на качалку, смотрит на него и улыбается.) Да, скажу я вам, хороши вы! Вам не стыдно теперь, при лампе?

Ранк. Нет, собственно говоря. Но, пожалуй, мне сразу надо удалиться… навсегда?

Нора. Совсем не надо. Естественно, вы будете приходить по-прежнему. Вы же знаете, Торвальд не может обойтись без вас.

Ранк. А вы?

Нора. Ну, и мне всегда ужасно весело с вами, когда вы к нам приходите.

Ранк. Вот это-то и сбивало меня с толку. Вы для меня загадка. Не раз мне казалось, что вам почти так же приятно мое общество, как и общество Хельмера.

Нора. Видите, некоторых людей любишь больше всего на свете, а с другими как-то больше всего хочется бывать.

Ранк. Пожалуй, в этом есть доля правды.

Нора. Дома у себя я, разумеется, больше всех любила папу. Но мне всегда ужасно нравилось украдкой пробираться в комнату к прислуге. Там не поучали меня ни чуточку, и там всегда велись такие веселые разговоры.

Ранк. Ага, так вот кого я заменял вам.

Нора (вскакивая и подбегая к нему). Ах, милый, славный доктор Ранк, я совсем не то имела в виду. Но вы понимаете, что и с Торвальдом, как и с папой…

Служанка (входит из передней). Барыня… (Шепчет что-то и подает карточку.)

Нора (бросая взгляд на карточку). А! (Сует ее в карман.)

Ранк. Какая-нибудь неприятность?

Нора. Нет, нет, нисколько. Это просто… новый костюм мне…

Ранк. Как? Да ведь вот он лежит.

Нора. Ах, это не тот. То другой. Я заказала… Но Торвальду не надо знать…

Ранк. Ага, вот она, великая тайна!

Нора. Именно. Подите к нему. Он у себя. Задержите его пока.

Ранк. Будьте спокойны. Он от меня не уйдет. (Уходит в кабинет.)

Нора (служанке). Так он ждет в кухне?

Служанка. Да, пришел с черного хода.

Нора. Да ты разве не сказала ему, что тут посторонние?

Служанка. Говорила, да не помогло.

Нора. Так он не хочет уходить?

Служанка. Не хочет, пока не поговорит с барыней.

Нора. Так проведи его сюда, только тихонько, Элене. И никому не говори об этом. Это будет сюрприз мужу.

Служанка. Да, да, понимаю, понимаю… (Уходит.)

Нора. Беда идет… Идет все-таки. Нет, нет, нет! Не будет этого, не может быть! (Идет и запирает дверь в кабинет на задвижку.)

Служанка открывает дверь из передней, пропускает в комнату Крогстада и затворяет за ним дверь. Он в дорожной шубе, высоких сапогах и меховой шапке.

Нора (идя к нему навстречу). Говорите потише – муж дома.

Крогстад. И пусть его.

Нора. Что вам нужно от меня?

Крогстад. Узнать кое о чем.

Нора. Так скорее. Что такое?

Крогстад. Вам, конечно, известно, что меня уволили.

Нора. Я не могла помешать этому, господин Крогстад. Я до последней крайности отстаивала вас, но все напрасно.

Крогстад. Значит, ваш муж так мало любит вас? Знает, что я могу навлечь на вас, и все-таки отваживается?..

Нора. Как вы можете думать, что он знает об этом?

Крогстад. Нет, я, в сущности, и не думал. Не в характере моего милого Торвальда Хельмера было бы выказать столько мужества…

Нора. Господин Крогстад, я требую уважения к моему мужу.

Крогстад. Помилуйте, я с должным уважением. Но раз вы держите это дело под таким страшным секретом, я смею предполагать, что вы теперь лучше, нежели вчера, понимаете, что, собственно, вы совершили.

Нора. Лучше, чем вы могли бы когда-нибудь объяснить мне.

Крогстад. Еще бы, такой плохой законник, как я!..

Нора. Что же вам нужно от меня?

Крогстад. Я пришел только взглянуть, как у вас обстоят дела, фру Хельмер. Я весь день о вас думал. Ростовщик, крючкотвор, ну, словом, такой, как я, тоже, видите ли, не лишен того, что называется сердцем.

Нора. Так и докажите это. Подумайте о моих маленьких детях.

Крогстад. А вы с вашим мужем подумали о моих? Ну, да теперь все равно. Я хотел только сказать вам, что вам нет нужды слишком принимать к сердцу это дело. На первых порах я не стану возбуждать против вас судебного преследования.

Нора. Не правда ли? О, я знала, знала.

Крогстад. Все можно еще покончить миром. Незачем вмешивать сюда людей. Дело останется между нами троими.

Нора. Муж мой никогда ничего не должен знать об этом.

Крогстад. Как же вы помешаете этому? Или вы можете уплатить все сполна?

Нора. Нет, сейчас, сразу – не могу.

Крогстад. Или, быть может, у вас в виду какая-нибудь другая комбинация – вы достанете денег на днях?

Нора. Никакой такой комбинации, которою бы я могла воспользоваться.

Крогстад. Да она и не помогла бы вам все равно. Выложи вы мне хоть сейчас чистоганом какую угодно сумму – вам не получить от меня обратно вашей расписки.

Нора. Так объясните же, что вы хотите с ней сделать.

Крогстад. Только оставить ее у себя… сохранить. Никто посторонний и знать ничего не будет. Поэтому если бы вы теперь пришли к какому-нибудь отчаянному решению…

Нора. Именно.

Крогстад. Если бы задумали бросить дом и семью…

Нора. Именно!

Крогстад. Или додумались бы кое до чего еще похуже…

Нора. Откуда вы знаете?

Крогстад. Так оставьте эти затеи.

Нора. Откуда вы знаете, что я додумалась до этого?

Крогстад. Большинство из нас думает об этом – вначале. И я тоже в свое время… Да духу не хватило…

Нора (упавшим голосом). И у меня.

Крогстад (вздохнув с облегчением). Да, не так ли? И у вас, значит, тоже? Не хватает?

Нора. Не хватает, не хватает.

Крогстад. Оно и глупо было бы. Стоит только первой домашней буре пройти… У меня в кармане письмо к вашему мужу…

Нора. И там все сказано?

Крогстад. В самых мягких выражениях. Насколько возможно.

Нора (быстро). Это письмо не должно дойти до мужа. Разорвите его. Я найду все-таки выход, добуду денег.

Крогстад. Извините, сударыня, я, кажется, только что сказал вам…

Нора. О, я не говорю о своем долге вам. Скажите мне, сколько вы хотите потребовать с мужа, и я добуду вам сама эти деньги.

Крогстад. Я никаких денег не возьму с вашего мужа.

Нора. Чего же вы требуете?

Крогстад. Сейчас узнаете. Я хочу стать на ноги, сударыня, хочу подняться, и ваш муж должен помочь мне. В течение полутора лет я ни в чем таком бесчестном не был замечен, и все это время я бился как рыба об лед, но был доволен, что могу своим трудом подняться опять – мало-помалу. Теперь меня выгнали, и я уж не удовлетворюсь тем, что меня попросту примут обратно – из милости. Я хочу подняться, говорю я вам. Хочу, чтобы меня приняли на службу в банк с повышением. Вашему мужу придется создать для меня особую должность…

Нора. Никогда он этого не сделает!

Крогстад. Сделает. Я его знаю. Он пикнуть не посмеет. А раз только я сяду там рядом с ним – увидите: не пройдет и года, я буду правой рукой директора. Нильс Крогстад, а не Торвальд Хельмер будет править банком.