Пучина Сирены

– Тебя украли? – прямо спросил Кремень.

– Что? – Лун не ожидал такого вопроса и выпучил глаза. Затем он сообразил, как все выглядело со стороны: консорты никогда не путешествовали с королевами, с которыми их не связывала брачная метка или родственные узы. Лун даже пожалел, что его не украли – тогда он мог бы убить Бурю и остальных во сне и отправиться домой.

Несколько мгновений он испытывал соблазн сказать «да» и посмотреть, что будет. Но потом он решил, что Бирюзовому Морю это доставит больше неприятностей, чем Буре.

– Нет, – честно сказал он.

Видимо, колебания Луна прокрались в его голос, потому что Кремень с сомнением приподнял брови.

– Ты уверен?

Ответить убедительнее Лун не мог, и потому просто пояснил:

– Долго рассказывать.

Кремень кивнул. Поманив к себе одну арбору, он наказал ей вернуться в зал и передать Амаранте, что все в порядке. Затем он повел Луна в чертог консортов.

Чертог оказался уютным, хотя и не таким большим и роскошным, как покои консортов Тумана Индиго. Зал был маленьким, но благоустроенным, посередине лежали подушки, а по периметру располагались пять опочивален и умывальня.

Луну все равно пришлось все рассказать, но его, к счастью, сначала накормили, в то время как Буре и остальным наверняка пришлось долго и очень вежливо тешить разговорами задетое самолюбие Амаранты. Арборы принесли в чертог еду, и Лун поужинал с Кремнем и тремя другими консортами. Один из них принадлежал королеве-сестре, а двое других были еще свободны. Самый маленький, судя по виду, совсем недавно покинул ясли. Им подали чай, фрукты, хлеб и сырые бедрышки травоеда. В том, чтобы поедать свежеубитую добычу прямо в лесу, было свое очарование, но здесь Лун наконец смог расслабиться и отдохнуть. Он рассказал консортам правду, хотя и не стал уточнять, сколько циклов он жил на востоке один. Пусть лучше гадают, когда именно Туман Индиго нашли его.

Лун ждал, что его все равно спросят об этом, однако Кремень нерешительно произнес:

– И твоя королева тебя отпустила?

Ответить на это оказалось неожиданно трудно. Луну потребовалось немало времени, чтобы выдавить из себя «да». Кремень и консорт королевы-сестры переглянулись, а двое консортов помладше смотрели на Луна с широко распахнутыми, сочувствующими глазами.

Луну пришлось отвернуться; к его горлу подкатил ком, и у него сперло дыхание. Враждебность и презрение Бури и ее воинов он еще мог снести, но сострадание этих незнакомцев чуть не стоило ему самообладания.

Луну предложили провести ночь в одной из висячих кроватей, но он вместо этого лег на шкурах у очага в чертоге. Ему не хотелось оставаться одному, однако уж слишком тяжело ему потом давались расставания.

Чуть позже самый младший из раксура решил, что его обошли вниманием, тоже спустился и втиснулся между очагом и Луном, прижавшись к его груди. От юноши все еще пахло птенцом, и у Луна сжалось сердце. Он думал, что не сможет уснуть, но вскоре провалился в дрему.

Так крепко он не спал с того дня, как покинул Туман Индиго.

В Бирюзовом Море они оставались три дня, дожидаясь, когда наставники разрешат Награде летать. Лун провел это время с консортами. Он летал с ними вокруг колонии, гулял по висячим садам их небольшого, но густого исполинского терновника. Ему рассказали о том, как эти раксура мирно отделились от своего родного двора и основали новый в колонии, которая некогда служила охотничьим аванпостом. Выяснилось, что у них тоже есть праотец, но он почти все время проводит в старой колонии, и они редко видятся с ним. Днем и вечером к консортам приходили арборы, которые рассказывали разные истории и читали вслух. Лун даже начал подумывать, что, если его опасения оправдаются, ему все же стоит остаться в Опаловой Ночи. Если их консорты окажутся столь же дружелюбными, то ему вряд ли будет там плохо.

А если его опасения не оправдались, и Нефрита вылетела, как обещала, то она должна была уже на два дня их обогнать.

Чего Лун не ожидал, так это того, как сильно он будет скучать по Туману Индиго. Вся его жизнь была сплошной чередой расставаний, и в прошлом он уже встречал тех, по ком впоследствии страшно тосковал. Но на этот раз боль в его груди и не думала утихать, а каждая мысль о Нефрите, Утесе, Звоне, Елее, птенцах, Душе, Бубенчике, Толке, Реке, Коре, Крестце, Почке и других арборах причиняла ему сильнейшие страдания. «Это пройдет, – убеждал он себя. – Всегда проходило».

Но почему-то на этот раз все было по-другому.

Наконец на утро четвертого дня Лун неохотно оставил других консортов и присоединился к Буре и ее воинам. Буря бесстрастно кивнула ему, давая понять, что не забыла о его существовании. Ее воины выглядели угрюмыми. Похоже, их устроили с меньшими удобствами, чем Луна. Прежде чем он ушел из чертога консортов, Кремень сказал ему не волноваться и пообещал, что все будет хорошо. И хотя сам Кремень явно в это не верил, Лун все равно был благодарен ему за поддержку.

Наконец они снова отправились в путь, на запад.

Дождь шел каждый день; несильный, он не мешал им лететь в светлое время суток, но и по ночам не давал покоя. Они летели все дальше, и лес постепенно менялся; исполинские древа росли все реже, а на земле между ними все чаще появлялись скалистые выступы. Эти выступы становились выше, пока не превратились в высокие столпы, которые вздымались до платформ висячего леса. Ветер и дождь обточили их, превратив в узкие спирали из темно-серого камня с серебристыми прожилками, которые ловили лучи света и отражали их радужной россыпью.

Буря неохотно признала, что прежде никогда не залетала так далеко на запад и теперь ориентировалась лишь по карте, которую ей показала Зима. Воины, которые тоже никогда не бывали в подобных местах, чувствовали себя не в своей тарелке. Лун маялся от безделья и собственных тревог, отчего начал рассказывать им о страшных созданиях, которых встречал в похожих краях и которые были бы не прочь полакомиться раксура. Некоторые рассказы даже были правдивы.

Где бы они ни останавливались, Лун незаметно искал признаки того, что Нефрита уже обогнала их. Но он ничего не находил, а дождь скрывал любые запахи, которые она могла оставить. На одной из платформ, где Лун и его спутники остановились на ночь, они нашли следы лагеря, но тот был покинут уже несколько месяцев назад. Шквал поковырял остатки кострища когтями ноги и с надеждой спросил:

– Мы, наверное, уже недалеко? День-два лететь осталось?

Похоже, они приблизились к границе Пределов. В последний день исполинские древа стояли совсем далеко друг от друга, а на платформах не росло почти ничего, кроме травы. На лесном ковре тоже виднелось больше каменных столпов, чем зелени, словно исполинские древа медленно наступали на скалистую местность, но еще не успели захватить ее полностью.

– Мы быстро долетели, – согласилась Буря. – Возможно, доберемся до места завтра к вечеру.

Той ночью Лун не стал пугать воинов; он сам с ужасом и нетерпением ждал конца путешествия, и поэтому никак не мог собраться с мыслями.

Но на следующий день раздались раскаты грома. Они грохотали все утро и грозили помешать им двигаться дальше. А ближе к вечеру начался ливень.

Несколько часов они прорывались через него, а затем Буря приземлилась на ветку, укрытую кроной исполинского древа. Повысив голос, чтобы перекричать шум ненастья, она заявила:

– Думаю, мы уже почти долетели. Можем найти укрытие или попытаться прорваться к колонии.

Звезда оглядела воинов, но не для того, чтобы узнать их мнение, а чтобы прикинуть, хватит ли им сил. Лун был гораздо выносливее их, но даже он устал лететь против ветра, так что остальные наверняка были почти измотаны. С воинов стекала вода, они стояли с опущенными шипами и, наверное, чувствовали себя ужасно, но с ног никто не валился. Звезда решила:

– Лучше проведем ночь в сухости.

Рывок и остальные согласно кивнули. Буря вопросительно посмотрела на Луна. Будь он один, то остановился бы, нашел укрытие и переждал грозу, но ему не хотелось показывать чужакам свои слабости.

Так что они полетели дальше под дождем. Лун надеялся, что они обгонят грозовые тучи, но те, похоже, накрыли половину Пределов. Дождь не стих и к вечеру, когда серый дневной свет начал угасать.

Лун засомневался в том, что Буря трезво оценила расстояние до колонии. Затем грянул гром, и белая вспышка озарила небо. Лун вздрогнул так сильно, что сбился с крыла, и ветер швырнул его вниз и в сторону. Сбоку промелькнула медная чешуя, и в него врезался один из воинов.

Повинуясь инстинктам, Лун сложил крылья, чтобы не переломать себе кости. Схватив брыкающегося воина за воротниковый гребень, он заорал:

– Перестань махать крыльями, идиот!

Воин поджал крылья и вцепился ему в руки. Это был Шквал, оглушенный и напуганный. Впрочем, окрыленному хватило ума обмякнуть и позволить Луну помочь.

Лун пару раз с силой взмахнул крыльями и остановил их падение. Его голова и кости все еще гудели от раската грома. Стряхнув с век капли дождя, он поискал остальных и увидел, что они яростно борются с ветром, а Буря развернулась и летит к нему. Она увидела, что Лун поймал Шквала, и указала на крону ближайшего исполинского древа.

Все еще держа воина на руках, Лун последовал за ней и приземлился на широкой ветви в нескольких шагах от остальных. Воины дрожали. Лун поставил Шквала на ноги и, перекрикивая угасающий раскат грома, проорал:

– Нужно остановиться!

Буря подошла ближе, взяла Шквала за руку и посмотрела ему в лицо, чтобы убедиться, что он в порядке. Затем она одним крылом указала на юг. Ее голос был едва слышен за шумом ливня:

– Колония там, внизу!

Лун удивленно повернулся. В устье долины на фоне серого неба вырисовывались темные силуэты каменных столпов. Они росли из невысокого скалистого хребта, который замыкался в гигантское кольцо, почти полностью заросшее лианами и небольшими деревьями. Внутри кольца стояло исполинское древо, огромное, но страшно обезображенное. Давным-давно какая-то катастрофа расколола гиганта напополам, так что одна половина легла на хребет. Ветви бесформенной кроны все еще тянулись к небу, но под крутым углом, отчего они стали извилистыми, а в кроне образовались большие прорехи. Вторая половина ствола все еще стояла прямо, но, судя по голым ветвям, эта часть древа уже давно погибла.

Разглядывая пейзаж, Лун не сразу сообразил, что в нем не так: ни в одной половине древа не горели огни. Он не видел ни ровного золотисто-белого сияния зачарованных ракушек, камней или цветов, ни теплых отблесков пламени. Лун спросил:

– Ты уверена? Они там вообще живы?

Он не хотел язвить, но Буря, похоже, восприняла его слова именно так. В ответ она ощетинилась и спрыгнула с ветви. Ее воины, еще не отдышавшиеся, не ожидали этого и запоздало кинулись догонять королеву. Лун сделал глубокий вдох и полетел следом.

Они приблизились, но Лун все так же не видел признаков жизни. Впрочем, пелена дождя мешала разобрать какие-либо подробности. Серый дневной свет почти угас, и когда они перелетели границу скалистого кольца, оно уже окуталось глубокими тенями. Вся растительность, которую видел Лун, была дикой, неухоженной и ничем не отличалась от буйного хитросплетения лиан, мха и молодых деревьев, которое устилало лесной ковер. Внутри скалистой чаши потоки ветра неожиданно меняли свое направление; землю здесь покрывали гигантские корни исполинского древа, рощицы из деревьев поменьше и груды обрушившихся камней. В поваленной и все еще живой половине древа Лун не видел ни намека на то, что оно обжито. Ни света, ни движения. Платформы в его ветвях густо заросли дикой зеленью и кренились от ее тяжести. Лун надеялся, что Буря знает, куда лететь, ведь чаша была размером с небольшую долину, и они не видели ни часовых, ни указателей, которые бы вели к посадочной площадке. Вообще складывалось впечатление, что гостей здесь не жаловали.

Наконец Буря спустилась по спирали к нижней части упавшего ствола и ушла в сторону. Следуя за ней, Лун заметил то же, что и она: там, где ствол опирался на скалу, находился темный проем, у которого сияли два маленьких огонька. «Здесь и правда кто-то живет», – подумал Лун.

Они спустились вниз, к платформе. Древо частично вросло в скалистый хребет, и два зачарованных огня освещали круглую каменную площадку, которая выступала из-под ствола в том месте, где складки древесины обросли камни. Древо нависало над площадкой, отчасти укрывая ее от дождя, так что до пола долетала лишь мелкая морось.

Лишь когда его когти коснулись каменной плиты, Лун смог разглядеть, что находилось в тенях. Он увидел куски скалы, вплетенные в кору древа, и высеченные в них изваяния. Тут и там из складок блестящей древесины торчали серые лица, руки, плечи, туловища. Свечение по обе стороны от входа исходило от каменных цветков лотоса. Было невозможно понять, кого изображали статуи – раксура или земных обитателей. Лун видел лишь малую часть хребта, отчасти погребенного под накренившимся стволом; однако теперь он стал гадать, что увидит, если очистить скалу от наросшей зелени: гладкий камень или террасы? Возможно, это старое исполинское древо проросло среди еще более древних руин земного города.

Все стряхнули капли воды с шипов и чешуи. Услышав негромкий скрежет когтей о камень, Лун посмотрел в сторону входа. Глубоко внутри него отворилась дверь, за которой показался хрупкий силуэт, очерченный пятном теплого света.

Буря повернула голову к воинам и зашипела на них, напоминая о вежливости. Все они приняли земной облик, но, судя по напряженным позам, делать этого никому не хотелось. Звезда посмотрела на Луна и нетерпеливо махнула рукой, будто сам он бы не догадался, что тоже должен перемениться. Лун негромко зашипел, стиснул зубы и преобразился. Его одежда тут же намокла.

Из Опаловой Ночи вышла стройная и сильная воительница; ее темные волосы были убраны с лица и заколоты, а отблески света плясали на темно-бронзовой коже. Одета она была просто: в подвязанную рубаху и свободные штаны блекло-красных оттенков. С нарочито бесстрастным видом она представилась:

– Я – Высота из двора Опаловой Ночи.

Звезда шагнула вперед, встав рядом с Бурей.

– Я – Звезда из двора Изумрудных Сумерек. Наша королева-сестра приветствует вас. Она привела консорта из Тумана Индиго.

Высота едва заметно напряглась. Ее взгляд скользнул по воинам, которые стояли за Бурей и Звездой, но не задержался на них, а сразу же перескочил на Луна. Он ощутил, как по его спине пробежал холодок. В земном облике отличить молодого консорта от воина было непросто, и Лун, облаченный в потрепанные одежды и без украшений, не должен был выделяться. Однако Высота почему-то сразу же поняла, кто из них консорт.

Лун ждал от нее равнодушия, и даже надеялся на него. Ему предстояло войти в колонию двора, который немало похлопотал, чтобы вернуть его, и Лун совершенно не представлял зачем.

Высота сказала:

– Мы не ожидали, что вы прибудете так скоро. – Казалось, будто воительница не рада их прилету. Немного помолчав, она прибавила: – Пожалуйста, входите.

Отвернувшись, она повела их внутрь.

«Она ничего не сказала о Нефрите», – подумал Лун. Если бы та уже была здесь, то Бурю в Опаловой Ночи ждали бы еще раньше. Он едва сдержался, чтобы не спросить – но консорт должен был помалкивать, пока его не представят правящей королеве или пока его не пригласит другой консорт. После того как Луна добродушно приняли в Бирюзовом Море, ему не хотелось лишний раз нарушать правила и разыгрывать из себя безумного одиночку. Так что он пошел следом за Бурей и остальными, надеясь, что найдет ответы на свои вопросы, не настроив против себя половину двора.

Они миновали короткий, темный коридор и вошли в колонию. Проем был огромным, в него, не пригибая головы, мог бы войти и праотец. За ним открывался не менее огромный зал. Он был пуст и украшен лишь замысловатой резьбой на стенах. На полу стояли каменные светильники, которые бросали на полированное дерево красноватые отблески, но верхняя часть зала была окутана тьмой.

Здесь их ждали еще три воина, молодые мужчины, внешне сильно похожие на Высоту. Видимо, они были ее братьями по выводку. Они мельком посмотрели на воинов из Изумрудных Сумерек, но затем, так же быстро, как и Высота, перевели внимание на Луна и пристально, взволнованно уставились на него.

В зале было тихо, хотя Лун слышал слабые шорохи, доносившиеся сверху. В прохладном воздухе пахло древесиной, землей и незнакомыми раксура.

Высота сказала:

– Вас должна была встретить наша королева-дочь, но сегодня ее нет в колонии.

По спине Бури прошла рябь. Видимо, ей с трудом удалось удержать шипы расслабленными. А на Звезду и вовсе было забавно смотреть, уж очень она старалась скрыть, насколько оскорбилась. Изумрудные Сумерки явно нечасто сталкивались с таким приемом.

– Быть может, ваша королева-сестра может ее заменить?

Высота поколебалась, словно не желая в чем-то признаваться.

– Королева-сестра у нас есть… Из другого рода – у нашего двора их два… Но дела обстоят… непросто.

Звезда неуверенно покосилась на Бурю. Насколько знал Лун, королева должна была молчать, пока с ней не встретится другая. Прежде чем ситуация стала еще более неловкой, Высота прибавила:

– Но наша правящая королева точно вас встретит. – Не удержавшись, она снова посмотрела на Луна, а затем быстро перевела взгляд на Звезду. – Она с большим нетерпением ждала встречи с вами и с единственным выжившим консортом из ее последнего выводка.

Лун почувствовал, словно его огрели чем-то по голове. Он смутно осознавал, что Звезда и Буря потрясенно переглянулись, а затем Буря по-новому, оценивающе посмотрела на него.

Его мать была жива, и она правила этим двором.