Окружающая душу энергия, чей потенциал и объём увеличивается с помощью специальных тренировок, поддерживает жизненные силы и служит источником магической мощи магов и прочих существ.
После окончания земной жизни человек переживает так называемый распад.
Тело отправляется в землю, сжигается или пожирается. Как повезёт. Жизненная энергия вместе с телом рассеивается. А вот душа и её сила отправляются в «Чертоги зеркал».
Там, душа человека предстанет перед судом. Неподкупным и беспристрастным. А судьёй будет… сам человек. Видимо боги посчитали излишним заниматься судом над смертными, а потому предоставили им право осуждать себя самим.
Осуждать, но не оправдывать. При этом, даже самый бессовестный и лицемерный в том месте осознает всю мерзость содеянного. Заглушить совесть будет нечем и ничто не сможет отвлечь от отражения в зеркале, где из раза в раз будут повторяться события из твоей жизни.
Кто-то в зеркале будет видеть плоды своих трудов и наслаждаться с чувством заслуженного отдыха.
Кто-то будет сожалеть о том, что не сделал больше добра, пока был жив.
Кто-то будет стоять, рыдая о делах своих.
А кто-то будет испытывать такое отвращение к себе, что начнёт себя истязать всеми доступными способами.
Яркие картинки, рисуемые воображением, нагнетали такой ужас, что Горий побледнел словно труп. Махинации, ложь и воровство. Он представлял, что его ждёт. Точнее ждало бы. Если бы он не продал свою душу в лапы неведомого демона. Теперь эта тварь вольна поступить с ним как угодно и вряд ли это будет что-то более милосердное. Не стоит ждать от подобных существ милости. И это давило больше всего. Надеяться на очередной призыв не приходилось, ведь теперь на нём стояла метка и никто из прочих богов не захочет вмешиваться, даже не смотря на жертвы. Тем не менее, ещё одна попытка состоялась. Безуспешно.
Всё оставшееся до казни время заключённый провёл в сменяющих друг друга истериках и бессмысленных гляделках со стеной. Пока, наконец, дверь камеры не открылась.
Сил для сопротивления уже не оставалось, и стражники без труда доволокли его до виселицы на городской площади. Собравшаяся со всего города толпа изрядно шумела и затихла лишь когда начали зачитывать приговор. Сам приговорённый не услышал ни слова. Оказавшись под лучами утреннего солнца, тот мгновенно нашёл среди выстроенных аккуратными рядами скамеек, фигуру своей жены. Та сидела рядом со своим любовником. Не в состоянии выдержать пристального взгляда поседевшего за ночь мужа, она плакала в покрытое узорами плечо соседа.
Накинутая на шею толстая верёвка грубо напомнила о происходящем, вернув в реальность. Повертев головой, висельник почуял чей-то взгляд с левой стороны. Это был его предатель-помощник.
В его глазах не читалось ни стыда, ни сожаления. «И тем хуже для тебя, ублюдок!» – резко вспыхнувшая ярость взяла верх. Понять причин предательства не удавалось до сих пор. Тем более гнусным становилось это предательство.
– Последнее слово, – со стороны раздалась фраза, сопровождаемая толчком в плечо. Приговорённый так увлёкся, что проигнорировал предыдущие призывы. Так что палачу пришлось подойти. – Говори уже!
Высокий мужчина в маске палача поймал на себе презрительный взгляд. Привыкать к подобному ему не приходилось. Фыркнув в ответ, он мотнул головой в сторону мол: «Говори».
Толпа, заполнившая всё видимое впереди пространство, замерла, дабы услышать, что скажет преступник.
– Предателям – СМЕРТЬ!
Горий несколько раз продумывал свою последнюю речь. Первые попытки начались ещё задолго до того, как он оказался в темнице. Он полагал, что в жизни надо быть готовым ко всему. В том числе и к казни. Но сейчас он сказал совсем не то, что планировал. В нём говорила ненависть. И только те, кому эти слова были адресованы поняли их смысл.
Мозолистая рука палача потянулась к рычагу…
***
Гула восторженной толпы слышно не было. А ведь именно её ожидалось услышать после того как механизм уберёт пол из-под ног.
Никакой боли не было. Ни вчерашние поединки со стеной, ни кусание рук, ни выдирание волос с головы не досаждали своими неприятными последствиями. Едва удалось прочувствовать накатившую лёгкость и некую, как её хотелось обозвать «свободу», как возникла вспышка. Неведомая сила стала хватать Гория за руки и тянуть в сторону. Точно нельзя было сказать, куда его тянут, так как всякая ориентация в пространстве просто исчезла. Да и разглядеть обстановку времени не хватило.
Руки существа, обжигающие своими прикосновениями, больно впивались то в предплечье, то в ногу. Постепенно нетронутых мест просто не осталось. Спустя несколько десятков, а может и сотен подобных нападений стало ясно – как бы тварь не старалась, Горий оставался на месте. Он почуял некую уверенность и немного успокоившись, взял себя в руки. Попытки отбиться от обидчика прекратились и сменились попытками его изучить. Жгучая боль от контакта с неудавшимся похитителем намекала на его огненную природу. Среди быстрых движений и шума всё-таки удалось что-то разглядеть. Тонкие длинные руки с костлявыми пальцами, человеческая голова… крылья. Ну или что-то похожее на них.
Распозналась и речь, вернее недовольные или даже лучше сказать сожалеющие звуки издаваемые крылатым. Понимание намерений, наступившее следом, всё разъяснило.
То был ангел смерти. По слухам, их набирали из душ людей, что работой на бога смерти собирались искупить свои грехи. Но так как искупление – это дело сугубо прижизненное, бедолагам удавалось лишь заменить муки самоосуждения перед зеркалом истины бесконечной работой. А именно, их удел сбор душ только-что почивших людей, а также их отлов и, если потребуется борьба за них с другими сущностями. Именно в связи с последней задачей им была дарована большая сила. Серое пламя, именуемое ещё «мёртвым», позволяло им составлять серьёзную конкуренцию даже некоторым языческим богам. Однако данный служитель смерти, очевидно был не в состоянии что-либо сделать. Что было странно.
Прекративший бессмысленную возню остановился и встал напротив своей жертвы. Пламенные крылья тут же исчезли. В отсутствии их свечения представилось возможным более детальное изучение лица ангела.
Испещрённое морщинами лицо старика выражало неимоверную усталость и грусть. Но не по себе грустил он. Чувствовалось, что причиной его скорби был именно новоиспечённый труп.
Вдруг голову словно сжали большие тиски. Будто кто-то схватил сзади и с огромной силой дёрнул. Непродолжительный полёт спиной вперёд был сравним с падением с высоты.
***
Накрытое старой тканью тело мирно лежало на дощатом столике. Две фигуры в плащах печально смотрели то на столик, то на разгулявшийся не на шутку ливень за окном. Одна безмолвная минута сменяла другую. Разговаривал лишь дождь, сопровождаемый раскатами грома и вспышками молний прямо над крышей старенькой лачуги. С одним из раскатов лежавшая на столике фигура подскочила. Пыльное покрывало слетело до пояса оголив торс лежащего человека. Это был Горий.
Глубокий вздох, что он сделал, должен был вырваться наружу в форме протяжного крика, но комок в ноющем горле не позволил этого сделать. Руки обхватили шею.
– О, проснулся! – раздалось со стороны. Голос был женским.
– Наконец-то… – второй голос также был женским, но более низким и менее радостным. В нём читалось больше раздражение, чем радость.
Спустя несколько жадных вздохов и быстрых выдохов наконец удалось преобразовать выходящий воздух в звук. Им стало протяжное постанывание. Страшная боль в голове и шее на пару с общим помутнением в голове мешали понять, что происходит. Понятно было только одно – он здесь не один.
Женщины спокойно дождались, пока третий придёт в чувства. При этом, одна из них всё продолжала поглядывать в окно. Будто боясь, что кто-нибудь нагрянет.
Когда дыхание выровнялось, а боль в горле стала терпимой, Горий рассмотрел обстановку.
Тёмное старое помещение какого-то амбара пахло сыростью от бушующего дождя и поражало своим холодом. Ещё никогда не было так холодно.
– Обмёрз? Это нормально, – одна из присутствующих заметила сильную дрожь. – Костёр мы развести не можем. Нас заметят. Так что терпи. Укройся тканью.
Так он и сделал. Грубая, больше похожая на тонкий ковёр, материя была испачкана засохшей кровью.
Задать вопрос не получилось. Горло всё ещё не слушалось.
– Кровь, да. Причём твоя. Чего ты удивляешься? – продолжала всё та же женщина. – Верёвка тебе шею знатно вскрыла.
«Я всё-таки умер, – дошло наконец. – А тот ужас с ангелом смерти всё-таки был не сном. Неужели это правда?»
Отвлёкшись от раздумий Горий поднял глаза.
– Кто вы? – хрипло, но вполне разборчиво прошептали его синие губы.
– Уже и говорить может! – продолжала радоваться одна из них. – Я Гвенет. А это…
– Азалия, – недовольно перебила её другая, преодолевая расстояние между окном и столиком. – Мы слуги Талльма…
«Неужели он не обманул? Не может быть!» – в происходящее верилось с трудом.
– Что происходит?
– Мы выкрали твой тру… точнее тебя с городской площади, где ты висел в назидание другим и приволокли тебя в этот сарай. Ждать, пока хозяин тебя вернёт.
