Энн и ботинок Гудмена

– Доброе утро, – нарушил тишину холодный девичий голос. Все собравшиеся тут же отметили про себя отсутствие в нём привычных звонких ноток. К завтраку уже всё было готово, в центре стола поместили вазу со свежими пионами – любимыми цветами Энн. Когда она увидела их, в глазах её заискрился огонёк, а на устах почти что взыграла улыбка, но Энн тут же вернула прежнюю безмятежность. По обыкновению, была совершена молитва благодарности за новый день и пищу. Энн оглядывала стол, полный яств. Днём раньше она ела очень скромно, и сейчас ей хотелось вдоволь насладиться богатым завтраком, но наслаждение казалось неполным: нерешённый вопрос об отъезде всё также тревожил её.

– Энн, ты сегодня как не своя. И вчера тебе не заблагорассудилось присоединиться к нам. Ты, верно, заболела? – обратился к ней папа.

– Нет, не заболела физически, если вы интересуетесь этим, папа, но, вероятно, душевно. – Энн не отрывала взгляда от тарелки и потому не заметила, как Джеймс и Элеонора переглянулись, скрывая улыбки. Иначе она бы тут же уловила, что что-то здесь было не так.

– Возможно, твоя болезнь прошла бы скорее, если бы ты спустилась к обеду или ужину ещё вчера.

Энн подняла взгляд на маму в ожидании продолжения.

– Мы всё вчера обсудили и решили, что всё же лучше мне давать тебе уроки. Поэтому ты остаёшься.

Энн соскочила от радости, подлетая к маме, но тут же себя осадила и спокойно вернулась на место.

– Я очень рада услышать, что вы приняли такое решение. – Она изо всех сил старалась не ёрзать от радостного волнения, но все её манеры выглядели теперь театрально.

– О, неужели я так и не дождусь поцелуев и объятий моей леди Энн?! – игриво спросила Элеонора, и тут же Энн оказалась сначала рядом с ней, а потом и с Джеймсом, заключая их по очереди в объятья.

Завтрак прошёл за оживлённой беседой, и Энн не терпелось поделиться с родителями новостями о новом друге. Но она боялась, что рассказывать что-либо об Отто было ещё слишком рано, особенно теперь, когда её чуть не отправили к бабушке Аделаиде. Энн решила, что будет вести себя аккуратнее и следить за манерами более тщательно. Мысленно ещё во время завтрака она снова перенеслась к Отто: «Интересно, как ему книга. Удивительно, что он такой начитанный. Ну, во всяком случае, кажется таким. Если бы не тот факт, что за спиной у него ни гроша, ни имени, мама бы однозначно одобрила нашу дружбу. Думаю, дружба с ним, скорее, пойдёт мне даже на пользу. А может, у него и мысли о дружбе со мной не возникало. И всё же Отто кажется таким интересным, непохожим на других… надёжным. Подожди, подожди, Энн, как же ты можешь судить о его надёжности? Если таким он и кажется в моём воображении, в жизни он может оказаться совсем противоположным. – Затем Энн мысленно переметнулась к родителям: – Мама с папой выглядят такими счастливыми… как будто что-то произошло, или даже они сами изменились. Переглядываются друг с другом, как если бы я, сидя за одним столом с Отто». Энн глянула на окно, в комнату через него струился поток солнечного света. Сегодня можно будет выйти погулять, но в шалашную хижину идти было слишком рано, Энн была уверена, что земля и сама постройка ещё не обсохли. Да и мысль о возможной встрече с Отто вдруг привела её в странное волнение, от которого стало совсем некомфортно. Отчасти не терпелось его снова увидеть, и Энн бы провела полдня, воображая все сценарии, к которым эта встреча могла привести, но вдруг сама эта мысль показалась то ли скучной, то ли надоевшей. Вдобавок в ней теперь виделось что-то неприятное или даже опасное, отчего Энн почувствовала лёгкую тошноту.