Шестая попытка

Кирилл почувствовал ярость. То же испытывал и блондин, словно она принадлежала им обоим одновременно.

Мужчина с хвостом на голове вбежал в дом.

– Ты вернулся в тот дом! Не знаю зачем. Может, что-то забыл сказать или просто для того, чтобы еще раз взглянуть на нее… – Кирилл не сразу понял, что последние слова уже не причиняли боль. Напротив, они словно очерчивали картинку более точными линиями, наводили резкость в его размытом сознании.

Кирилл увидел лицо блондина, полное гнева. Мужчина пробежал мимо, так же как и амбал, не обратив на него никакого внимания, со сжатыми кулаками, с едва сдерживающейся яростью.

Анна осторожно убрала длинную прядь волос с лица Артема. Она понимала, что физические муки закончились, но сейчас ему предстояло что-то намного болезненнее. Если Артем не справится, то это может убить его.

– Ты вбежал в комнату…

– Не надо, Анна! – Олег Иванович положил теплую руку ей на плечо. – Это уже не поможет. Я думаю, Артем нас не слышит. Теперь только он сам может все вернуть на свои места. Ему придется пережить боль еще раз.

– Он справится? – несмело спросила Анна.

– Будем надеяться.

Олег Иванович устало опустился на табурет, а Анна осторожно села на кровать и взяла Артема за руку.

– Держись…

Кирилл поднялся на ноги и, с трудом делая некрепкие шаги, вошел в соседнюю комнату – просторную столовую, где застал картину, от которой похолодела кровь.

Его словно парализовало. Он мог только стоять и смотреть, не в силах ни двинуться с места, ни крикнуть, ни закрыть глаза, полный беспомощности и отчаяния.

Блондин кинулся на качка сзади, оттаскивая его разъяренное тело от Вари. Сделать это было трудно, так как амбал вцепился мертвой хваткой в горло.

Даша лежала на полу чуть в стороне, лицом вниз, и не двигалась. Блондин вдруг замер на мгновение.

Кириллу показалось, что его сердце остановилось на этот короткий, но кажущийся таким длинным миг. В глазах помутнело, и сразу же за этим он почувствовал, что может опять двигаться. Туман в глазах рассеялся. Кирилл увидел перед собой спину любовника. Правее от себя – Дашу, медленно поднимающуюся с пола. Чуть левее, в проеме дверей – себя, замершего в неудобной позе, с яростью на лице.

Удивляться не было времени. Кирилл стремительно развернул амбала на пол-оборота и, вложившись в удар всем своим телом, врезал тому по лицу. Удар вышел достаточно сильным, но для амбала в его состоянии практически неощутимым.

Но главной цели он достиг – отвлек амбала от Вари, заставив того разжать железную хватку накачанных рук.

– Вот ты где! Гаденыш!

Амбал стремительно, почти незаметно для Кирилла и вполне профессионально выбросил вперед правую руку. Боль обожгла лоб. Кирилл почувствовал, как земля вновь уходит из-под ног. Пока он опускался на пол, словно в замедленной съемке, точно знал, что произойдет дальше, словно переживал затянувшееся и очень неприятное дежавю.

Амбал бросился на поверженного Кирилла и начал беспорядочно наносить тому удары куда придется. Кирилл пытался прикрыть лицо руками, но его блок не останавливал мощные кулаки.

Разрывая оборону, амбал методично добирался до лица постепенно слабеющего Кирилла, который совсем не чувствовал физической боли. Он понимал, без анализа, вопросов или удивления, что каким-то образом оказался в теле блондина. Просто знал это. Но самое ужасное, он понимал также и то, что будет дальше. Не все, а буквально за пару секунд мог предвидеть дальнейшее действие.

В этот момент Варя пришла в себя. Кирилл чувствовал это, словно видел всю картину своим телом, застывшим в проеме двери. Даша с разбитой губой, из которой сочилась кровь, подползла к маме и обняла ее, прижавшись своим испуганным и дрожащим телом.

Это привело Варю в чувство. Она быстро обняла Дашу и, лишь бросив взгляд на разыгравшуюся трагедию, вскочила на ноги. В два прыжка она оказалась около амбала, схватила стул и со всего размаху ударила им по широкой спине. Видимо, она пыталась ударить по голове, но не дотянулась. Стул с треском рассыпался на щепки. Особого вреда амбалу этот удар не причинил, но зато отвлек от Кирилла.

– Нет… – Кирилл вытянул руку к Варе и застонал. – Нет, уходи…

Его глаза наполнились ужасом. Кирилл понял, что сейчас будет, за секунду, словно вспомнил, но сделать ничего не смог.

Амбал ударил Варю, даже не вставая, отмахнувшись от нее, как от назойливой мухи. Варя не удержалась на ногах и упала. Ее падение Кирилл вновь наблюдал как в замедленной съемке. Она пыталась удержаться, схватилась за шкаф с кухонными принадлежностями, но лишь опрокинула его. На пол высыпались ложки, вилки и ножи. А сама Варя, перед тем как упасть на пол, налетела виском на угол ею же сдвинутого шкафа. Она тяжело упала на пол и замерла с раскрытыми, но мертвыми глазами, смотрящими на Кирилла.

Любовник, увидев, что натворил, слез с Кирилла и бросился к Варе. Он не трогал ее, а лишь ревел раненым зверем, все сильнее наполняясь грозившей разрушить его самого и все вокруг яростью.

Кирилл медленно поднялся на ноги. Благодаря своей комплекции он не сильно пострадал от ударов амбала, но был изрядно помят. Хотя это сейчас мало волновало Кирилла. Как во сне, он не отрываясь смотрел в остекленевшие глаза своей жены, отказываясь принимать случившееся. И вдруг он понял, что будет дальше. Это наполнило его тело ужасом и страданием, парализующим все тело. Но изменить было ничего нельзя. Кирилл это уже понял.

В этот самый момент Даша, неистово крича, набросилась на амбала. Она кинулась ему на спину, обхватила двумя руками горло, сжала со всей своей детской силой и попыталась укусить. Амбал, склонившийся над трупом своей любовницы, ревел и сначала не замечал Дашу. Но когда та укусила его, не глядя схватил один из разбросанных по полу ножей и ударил им сверху, над плечом, словно отмахнулся от комара.

Кирилл почувствовал, как боль разрывает его изнутри. Он хотел бы не видеть этого, закрыть глаза, умереть и никогда не рождаться. Хотел бы не существовать в этот миг, вообще, чтобы не испытывать того, что он сейчас чувствовал – боль и отчаяние. Но вместо этого он, не в силах ни закрыть глаза, ни отвернуться, смотрел, как лезвие ножа вошло его дочери в плечо, чуть в стороне от шеи. Как кровь брызнула струйкой на пол и на ее лицо и грудь. Кирилл видел, как Даша упала на пол, прямо на спину. Она тяжело дышала и смотрела в потолок.

– Мама… мама… мама… – постепенно затухающим голосом повторяла она. Через несколько секунд Даша замолчала.

Один миг, растянутый до бесконечности. Кирилл больше не мог думать, чувствовать, понимать. Он схватил другой нож и полоснул амбала, все еще ревущего у тела Вари. Громила тут же вскочил на ноги и развернулся к Кириллу. Два безумных мужчины, у которых в глазах не было ничего человеческого.

Кирилл видел это все своим застывшим телом, но понимал, что видит себя. Амбал и Кирилл носились по столовой, переворачивая все вверх дном. Они наносили друг другу режущие удары, словно специально, издеваясь, откладывая последний удар на потом. Кирилл довольно хорошо владел ножом. Сказалось армейское увлечение. Амбал – хуже, но за счет комплекции и ярости их умение сравнивалось.

В какой-то момент любовник сумел выбить нож из рук Кирилла и ударом в челюсть уложить его на пол. Разъяренная груда мышц уселась на поверженного противника. Амбал уже готовился перерезать ему горло, но Кирилл в последний момент сумел схватиться за лезвие ножа правой рукой. Кровь струилась сквозь пальцы, но Кирилл, казалось, не замечал боль. Краем глаза, находясь в сильнейшем напряжении, он увидел на полу свой нож. В тот момент мысли не работали – только инстинкты, отвечающие за выживание.

С трудом дотянувшись до ножа свободной рукой, Кирилл подставил его на навалившегося качка и обнял амбала, словно старого друга, позволяя лезвию вонзиться в крепкое тело как можно глубже.

Соперник успокоился не сразу. Некоторое время он, словно не замечая ножа в своей груди, продолжал давление, но вскоре ослаб, выронил нож и повалился на Кирилла.

Отбросив нож любовника в сторону и с большим усилием скинув его тело с себя, Кирилл поднялся на ноги. В это мгновение в глазах опять помутнело и физическое ощущение своего тела вернулось. Кирилл понял, что вновь находится у входа в комнату, бессильный сделать хоть какое-нибудь движение.

Тишина в доме навалилась на него сразу же. Кирилл стоял и смотрел, как блондин упал на колени между телами Вари и Даши. Он расшатывался из стороны в сторону. Затем блондин с волосами, убранными в теперь уже довольно потрепанный хвост, встал и медленно прошел мимо Кирилла к выходу.

Все его тело было в крови, а в остывших глазах застыла пустота. Она буквально обожгла Кирилла, когда блондин на мгновение коснулся его своим неживым взглядом.

Блондин вышел на улицу. Кирилл слышал, как завелась машина и быстро отъехала от дома.

Казалось, что взгляд пустоты блондина заразил и его тело. Душевная боль, которую он пережил за эти мгновения, выжгла своим пламенем его душу.

Кирилл все еще не мог пошевелиться. Более того. Он даже не знал, зачем ему это делать.

Кирилл стоял в проеме двери, когда до его слуха донеслись звуки осторожных шагов. Через несколько секунд мимо него в комнату прошел полноватый и скользкий на вид человек. Кирилл сразу узнал его – тот самый, кого на дороге ударил по носу блондин. Голос, который столько мучил его, сказал чуть раньше, что этот тип – Аноним и нос разбил ему он сам, а не блондин. Это нонсенс. Ведь Кирилл все видел своими глазами…

По лицу Анонима блуждала мерзкая, довольная улыбка. Он ходил по комнате и все фотографировал: обстановку, разрушенную мебель, нож, следы крови, Варю с Дашей. В этот момент чувства вернулись к Кириллу. Он хотел взять Анонима за шкирку и выбросить вон из дома, но не мог пошевелиться. Кирилл уже не думал, почему его никто не видит и не слышит.

– Убирайся! – вновь попытался крикнуть во все горло Кирилл. – Оставь в покое Варю, пошел вон от Даши!

Но Аноним его не слышал. А Кирилл продолжал повторять эту фразу, криком, снова и снова.

– Убирайся! Оставь в покое Варю, пошел вон от Даши!

– Убирайся! Оставь в покое Варю, пошел вон от Даши!

– Убирайся! Оставь в покое Варю, пошел вон от Даши…

…Аноним вскоре ушел. Кирилла полностью отпустило. Он мог вновь шевелиться, однако в комнату не пошел, а вернулся в прихожую, к зеркалу.

Он уже не кричал, но продолжал шептать слова, похожие на заклинание:

– Убирайся! Оставь в покое Варю, пошел вон от Даши!

У зеркала Кирилл замолчал на несколько секунд, затем прошептал:

– Убирайся! Оставь в покое… Веру… пошел вон от… Саши!

Словно испугавшись собственных слов, он замолчал, но через несколько секунд повторил эти слова уже более уверенно:

– Убирайся! Оставь в покое Веру, пошел вон от Саши!

– Оставь… Веру… Пошел вон от… Саши! – по его щекам потекли слезы. – Вера… Саша…

…Перед тем как посмотреть в зеркало, Кирилл тяжело вздохнул. Он уже знал, что увидит в нем. Настало время принять это.

Одной рукой Кирилл коснулся холодной поверхности зеркала. Другой он осторожно потрогал свои волосы, собранные в хвост. Из зеркала на него смотрел блондин. Он медленно сел и оставался в полном бездействии несколько минут, затем поднял голову к потолку.

– Я вернулся… – и после долгой паузы добавил: – Артем вернулся!

И в этот момент его поглотила тьма.

Анна держала Артема за руку и внимательно следила за его состоянием. Она замечала малейшие изменения в нем: мертвенную бледность, переходящую в нездоровую, едва уловимую пятнистую румяность; почти отсутствующее дыхание, сменяющееся резким, тяжелым, пугающим вдохом и протяжным выдохом; окоченелость тела, переходящую в чуть заметное дрожание руки, словно от морозного прикосновения воздуха.

Она ожидала, что его состояние изменится в любую секунду, потому не отводила от него взгляда. Однако в тот момент, когда Артем сжал ее руку, Анна на секунду отвлеклась, поэтому от неожиданности дернулась, но руку не высвободила.

– Я вернулся! – сказал Артем ровным, спокойным голосом и открыл глаза. – Артем вернулся…

Олег Иванович бросил требовательный взгляд на Анну, которая, словно не желая этого, высвободила свою руку и уступила место лечащему врачу.

Олег Иванович тут же сел на кровать, наклонившись почти вплотную к лицу Артема.

– Артем, вы меня слышите?

– Да… – негромко ответил Артем уверенным голосом. И не скажешь, что его хозяин еще секунду назад мало был похож на живого.

– Вы понимаете, где вы?

Артем провел глазами по комнате.

– Видимо, в больнице. Что со мной? – на этот раз он говорил громче.

– С вами все в порядке. Теперь, я думаю, с вами все будет хорошо. Вы перенесли стресс, но все закончилось, – Олег Иванович бодро и с энтузиазмом похлопал Артема по плечу.

Анна смотрела на Артема, стоя за спиной Олега Ивановича. Шальная, неуправляемая слеза быстро, стесняясь сама себя, стекла по щеке. Словно застуканная за чем-то нехорошим, Анна поспешно стерла слезу ладошкой.

– Вы помните, что с вами произошло? – осторожно спросил Олег Иванович.

– Да… Помню… – глаза Артема увлажнились.

– Хорошо! Тогда отдыхайте! Мы с вами еще наговоримся. Вернусь к вам через полчасика. Подготовлю все необходимое для стандартной процедуры обследования. А пока отдыхайте!

Олег Иванович встал с кровати и отошел к двери, увлекая за собой Анну.

– Ему нужен покой! Советую, нет, даже настаиваю на том, чтобы вы пришли к нему завтра. Он окрепнет, больше вспомнит. Хорошо? – не дожидаясь ответа от Анны, Олег Иванович довольно настойчиво вывел ее из комнаты и закрыл за ней дверь.

В коридоре Олег Иванович оставил у двери одного санитара, а сам в сопровождении второго посеменил по больничному коридору в другую часть здания.

Анна присела на подоконник. Лестрейд недоуменно сверлил ее взглядом.

– Он очнулся… пришел в себя! – ответила на немой вопрос Лестрейда Анна.

– Ого! Отлично! Значит, можно допросить?

– Завтра!

– Что завтра, не понял? – нахмурил брови Лестрейд.

– Леонид, завтра – значит завтра. Доктор к нему не пускает. Все, отбой! Идите отдыхайте! Завтра утром к восьми часам, чтобы были у входа в больницу.

– Но ведь завтра выходной! – возмутился Лестрейд.

– Вот и отдохнем, – Анна улыбнулась Лестрейду, но видя, что тот никак не реагирует, стерла улыбку с лица. – Так, все, проваливайте! Не злите меня!

Лестрейд, бормоча под нос что-то занудно-ворчливое, удалился по коридору вслед за Олегом Ивановичем.

Анна раскрыла окно и вдохнула полной грудью прохладный вечерний воздух. Словно забыв о правилах, Анна достала из кармана пачку сигарет и прикурила, глубоко затянувшись. Дым предательски заполз в коридор. Стоящий у двери палаты с Артемом санитар почуял запах и подошел к окну.

– А вы знаете, что курить в здании нельзя? – поинтересовался он, но не грозно, а игриво, словно подкатывал к ней.

Анна скосила на него взгляд и улыбнулась.

– Знаю, но хочется… Угощайся! – она протянула сигареты санитару, но задела раму окна, и пачка вывалилась из рук прямо во двор.

– Ой! – в тон игривому голосу санитара промолвила Анна. – Так жаль! Импортные, мне коллега из Греции привез.

Санитар перегнулся через подоконник и нашел взглядом пачку.

– Я сбегаю! Посмотрите, чтобы никто не входил?

– Конечно! Спасибо! – Анна улыбнулась и добавила вслед убегающему по коридору санитару: – И покурите на улице. Не спешите!

Как только санитар скрылся за поворотом, Анна зашла в палату.

Как только за врачом и незнакомой ему девушкой закрылась дверь, Артем тут же попытался встать, но при попытке подняться на ноги кружилась голова. Надо было просто немного подождать.

Тишина плохо действовала на Артема. Мысли вновь возвращались к случившемуся дома. Теперь они не так пугали, как раньше, но все еще больно резали по живому.

Артем сидел на кровати, опустив ступни на прохладный расколотый кафель, и качал головой, как будто пытался отогнать от себя назойливые и причиняющие боль мысли.

Дверь в палату открылась, и кто-то проскользнул внутрь. Артем поднял голову.

– Вы кто? – хватаясь за возможность поговорить, спросил Артем все еще уставшим голосом.

– Меня зовут Анна Гаврилова, я расследую обстоятельства дела… – начала девушка, но вынуждена была замолчать.

Артем, лишь только услышал ее, схватился за голову и негромко, но очень болезненно закричал. Голос ворвался в его мозг, обжигая память, утягивая за собой в прошлое.

Как только девушка замолчала, боль растворилась в спертом воздухе палаты.

– Кто вы такая? Что вы со мной делаете? – Артем сверлил ее глазами.

– Я не очень понимаю…

И вновь голос Анны впился в его мозг болезненной хваткой, но тут же разжал ее.

– Молчите! – резко выкрикнул Артем, но тут же, словно извиняясь за свой тон, добавил, уже спокойно: – Не говорите пока ничего, прошу вас!

Артем осмотрел Анну с ног до головы. Красивая девушка, выглядевшая очень усталой, замученной и встревоженной. У Артема возникло ощущение, что он должен помнить ее, но почему-то забыл.

– Мы знакомы? Только прошу вас ответить очень тихо, едва ли не шепотом, хорошо?

Анна кивнула. Просьба была необычной, но, в конце концов, он столько перенес, может, ему так спокойней.

– Нет. Мы не знакомы, но я провела рядом с вами много часов, пока вы были в беспамятстве.

Сказанные тихим низким голосом слова на этот раз не причинили Артему вреда. Он почувствовал неприятное ощущение – не более.

– Я понял. И спасибо! – увидев вопросительный взгляд Анны, Артем улыбнулся. – Спасибо за то, что были рядом.

– Не за что! – Анна подошла ближе к Артему и села на табурет. – А что не так с моим голосом?

– Ничего! Очень приятный голос… – Артем опять улыбнулся. – Просто я слышал его недавно, вероятно в своих воспоминаниях, и он причинял мне боль, как и сейчас, когда вы вошли.

– Простите меня, я не хотела…

– Не стоит! Вы же не знали!

Повисла тишина. Анна смотрела на Артема, но стоило их взглядам встретиться – тут же отворачивалась в сторону.

– Доктор считает, что вы прятались от действительности. Ваш мозг, испытав сильнейший стресс, выдумал себе новую жизнь и жил ею. В реалии же ваше тело было обездвижено. Это все звучит странно, но я склонна ему верить. Что вы на это скажете?

Артем слушал вопрос Анны и понимал, что она права. Хоть он и не мог сейчас точно все объяснить, но суть была именно в этом. Все, чем он жил: дом, счастливая семья, – было лишь несуществующей реальностью. В настоящей жизни он не имеет теперь ничего.

– Да, я думаю, доктор прав.

На большее Артема не хватило. Объяснять что бы то ни было он сейчас не хотел.

Артем встал, немного покачнувшись, и прошелся по палате, наслаждаясь ощущениями холодного пола и самого движения.

– Вы приходили в себя, один раз. Помните?

– Нет, – Артем отрицательно покачал головой. – Но мне кажется, я вас видел. Именно тогда?

– Да, меня и… – Анна решила не вываливать Артему всю грязь об Анониме. Не сейчас. – В бреду вы чаще всего называли слово «комната». Что это значит?

Артем остановился перед Анной, протянул руку и погладил ее по волосам, едва касаясь их. Анна не без удивления наблюдала за этим, но не мешала ему.

– Волосы… мягкие. И руки… – Артем взял ладонь Анны в свою. – Я помню это прикосновение. Вы держали меня за руку, пока я?..

– Да… – немного смутившись, кивнула Анна и попыталась вернуться к вопросу о комнате. – Так все-таки…

– Комната? Да… – казалось, что Артем подбирает слова. – Это был сон во сне, что ли. Кошмары, которые мучили меня в каждом сне. Незнакомец, выбор и… Это уже не важно!

Артем вновь сел на кровать, опустив голову вниз, разглядывая пол под ногами. Он устал. Очень хотелось спать, но закрывать глаза и проваливаться в темноту… Сама мысль об этом вызывала мелкую дрожь.

– Ладно, извините, вам отдохнуть надо, а я тут со своими расспросами. Я завтра приду. Отдыхайте!

Артем почувствовал, не глядя, что Анна развернулась и пошла к выходу.

– Я не должен был уезжать! – слова Артема остановили Анну у дверей. – Не должен был! И я не успел. Понимаете? Вера и Сашенька… Они погибли из-за меня!

Анна почувствовала в словах Артема боль.

– Вы не виноваты. Я все видела. Вы пытались спасти их. Никто не виноват. Поверьте!

Анна бросила последний взгляд на Артема, сидящего на кровати, ссутулившегося, безвольно опустившего руки вдоль тела. Глаз Артема Анна не видела, но не сомневалась, что в них накопилось много невыплаканных слез.

Анна медленно закрыла дверь.

Сердце наполнилось тревогой за Артема. Она не хотела оставлять его одного. Уже было решившись вновь зайти в палату, она увидела санитара, возвращавшегося к своему посту.

– Спасибо за сигаретку! – Санитар протянул Анне изрядно опустевшую пачку.

– Понравилось? – безучастно, на автомате спросила Анна.

– Если честно, не очень… крепковато для меня. Да, кстати, там на улице ваш помощник. Говорит, вас на срочном вызове ждут. Ругается там, ворчит.

– Спасибо! – устало вздохнула Анна.

Она развернулась от санитара и не прощаясь быстро пошла по коридорам больницы.

Спустя пять минут Анна уже ехала с ворчащим Лестрейдом на очередное место преступления…

…Машина остановилась на светофоре. На углу находился книжный магазин. На одной из витрин, подсвеченной лампами, Анна заметила большой плакат – анонс встречи с читателями Артема Лаврова и беседа о его новой книге «Комната».

Она резко отвернулась от окна и принялась судорожно шарить в своей сумке.

– Где?

– Что где? – Лестрейд не сразу понял Анну.

– Рукопись Лаврова, «Комната». Где она?

– В бардачке, наверно, я туда ее закинул.

Анна извлекла из бардачка потрепанную рукопись и открыла ее в конце. Лихорадочно, словно боясь не успеть, она листала и пробегалась беглым взглядом по ее тексту. В одном месте она остановилась и прочитала абзац заново.

– Разворачивайте, едем в больницу! – резко приказала Анна.

– Ты что? Спятила? – Лестрейд выглядел крайне недовольным.

– Я сказала, в больницу! Быстро!

В голосе Анны было столько тревоги, что Лестрейд не стал перечить и ловко развернул машину…

…Артем сидел на кровати в расслабленной, но не очень удобной позе.

Анна в своих мыслях была права: у Артема накопилось много невыплаканных слез. Он так и не заплакал. Вместо слез и рыданий тогда, в доме любовника своей жены, который в забытьи принимал как свой, он отключил мозг. Это защитило от боли, и слезы не понадобились.

А сейчас очень хотелось плакать. От безысходности, делающей любой вздох трудным и бессмысленным; от пустоты, разрастающейся в груди с очередной прожитой секундой; от боли, растворяющейся в каждой его клетке.

И Артем заплакал. Он не сменил позу, продолжая все так же сидеть на кровати, опустив плечи и голову вниз, сгорбившись как древний старик. Слезы лились большими каплями: из глаз сразу на пол, словно дождь, набирающий силу.

Какое-то время Артем плакал молча. Слышны были лишь редкие всхлипы, когда удавалось сделать вдох. Но уже вскоре Артем плакал, не сдерживая себя. Он выл и ревел, вцепившись дрожащими руками в волосы, раскачиваясь вперед и назад.

На шум в палату заглянул санитар, но тут же деликатно скрылся, не желая взваливать на себя лишнюю работу.

Артем плакал несколько минут. Вскоре он ощутил, что слезы кончились. Желание плакать лишь усилилось, а вот из глаз уже ничего не вытекало. Артем замолк. Он вновь вернулся в свое странное и неудобное положение, опустив руки на кровать.

Тишина вернулась в свои владения, лишь изредка исчезающая, испуганная громкими всхлипами. Боль ушла. Осталась пустота. Артем всегда говорил, что это хуже, чем страдание. Теперь он мог сам в этом убедиться.

В какой-то момент Артем почувствовал, что в палате кто-то есть. Причем не где-то там, а именно за его спиной.

Артем поднял голову и прислушался. Он уже хотел было развернуться, чтобы проверить себя, но остановился. На лице у Артема появилась слабая улыбка, больше похожая на гримасу боли.

– А я едва не убедил себя, что это все же был кошмарный сон, – сначала голос Артема предательски дрогнул, но к концу фразы звучал уже уверенно.

За его спиной ничего не происходило, но Артем чувствовал холод. Даже пол, прохлада которого была так ему приятна несколькими минутами ранее, теперь казался невыносимо холодным.

– Садитесь, раз пришли… Давайте!

Слабые шаги отдавались в сердце Артема учащенным ритмом.

Из-за его спины, обходя кровать, появился Незнакомец, облаченный в неизменную легкую футболку серого цвета и изрядно потрепанные джинсы. Он кивнул в знак приветствия и уселся рядом с Артемом.

– Значит, все это было правдой?

– Более или менее… – уклончиво ответил Незнакомец. – Правда и ложь – слишком абстрактные понятия в нашем обиходе.