Два в одном. Барон поневоле

Уильям отложил ложку. Посидел в задумчивости и начал говорить:

– Оробат не зря обосновался на севере. Нам нужно понять цели заговорщиков, и мы поймем, что он тут ищет. Зачем он привлекал к своим делам контов, используя связи риньера Варонье? И убийства претендентов на престол начались отсюда. Я уверен, разгадка находится здесь, а не в столице.

– Ищите ее, Уильям, ищите. Иначе… – Полковник не договорил.

– У меня только одно логическое предположение, – тихо сказала Энея. – Здесь замешан канган…

– Риньера, – приглушенным голосом перебил ее сразу побледневший Румбер. Он наклонился к столу, поближе к женщине. – Даже думать забудьте об этом, не то что говорить… – Румбер налил полный бокал вина, поднес ко рту и, не пригубив, поставил на стол. – Вообще, с чего это вам пришло такое в голову, риньера? – спросил он.

– Если цель заговорщиков – сместить короля, то за этим должен стоять кто-то очень значимый. Кто обладает, первое, большими средствами, второе, влиянием и, третье, властью. Если предположить, как думает мой супруг, что заговор созрел на севере, то единственный человек, который подходит на эту роль, – канган.

– Странные у вас выводы, мадам Энея, – проворчал полковник. – По-вашему, выходит, что наместник убил своего сына?

– Юный Орангон не был сыном Жупре, – ответила женщина.

Полковник только что вновь поднес бокал к губам, чтобы выпить, и застыл. Он осторожно поставил бокал на стол и в упор посмотрел на риньеру.

– Откуда у вас такие сведения? – недоверчиво спросил он.

– Яна, сестра, когда нас выгнали из-за стола, подслушала разговор отца и Оробата. Оробат сказал, что Орангон сын короля. Король – любитель жен вассалов, – приехав к наместнику, напился, затем потребовал к себе его жену. Она пришла и провела с ним ночь. Еще он сказал, что они давно следят за королем и знают всех его детей.

– Выходит, – мрачно произнес полковник, – где-то есть еще как минимум один неизвестный широкому кругу претендент. И его явят миру после смерти короля.

– Не где-то, – высказался Уильям, – а тут, на севере, и его контролирует канган.

– Хм. Довольно странно, – отозвался полковник. – Убить пусть не родного сына, но того, кого все считают сыном. Жупре с таким же успехом мог контролировать его, а не чужого отпрыска.

– Это если не знать Жупре де Ро, – возразила Энея. – А он настолько же гордый, насколько жестокий. Может, он не простил короля и жену?

– Нужно разузнать у арестованных про кангана. Они что-то должны знать. Еще странно то, что они говорят почти одинаково, как будто заранее заучили ответы, – произнес Уильям. – В этом деле много странностей. Например, почему король проводит скрытое расследование? Он не привлекает жандармов, их осведомителей и тайных агентов… Он им не доверяет? И зачем это нужно де Ро, который достиг вершин власти. Он наместник севера, королем он не станет. Даже если он будет контролировать нового короля, что для него изменится? Нам не хватает понимания мотивов этих людей. Мы топчемся на месте, потому что не понимаем цели заговора, и даже если принять за версию участие в нем кангана, она ясности не вносит.

– Значит, – произнесла Энея, – нам предстоит решить уравнение с несколькими неизвестными.

– В каком смысле? – уточнил Румбер.

– Кто-нибудь задумывался, что произойдет, если будут истреблены все претенденты на трон? – спросила Энея.

– Что произойдет? – повторил полковник, нахмурив брови. – Король родит нового наследника.

– А если не успеет? – вкрадчиво спросила Энея.

Полковник даже дернулся, как от удара плетью.

– Что вы такое говорите, риньера… Такого в истории королевства еще не было… Хотя… Я понимаю, к чему вы клоните. Сменится королевская династия. Вы к этому ведете?

Женщина кивнула.

– А кому это выгодно? – спросил Уильям.

Полковник помрачнел, залпом осушил бокал с вином и ответил:

– Только церкви. Церковь всегда выступала за ограничение власти короля и установление своей безграничной власти. Пока у нее это не получалось. Короли умели сдерживать их амбиции. Духовная власть им, светская – королю. У короля армия и маги. Чтобы маги не взяли больше власти, чем нужно, существует церковь. А церковь всегда мечтала о полной власти в королевстве. Ее не устраивает роль кнута для магов.

– Тогда каким боком мы можем привязать наместника к заговору? – спросил Уильям. – Что-то не сходится.

– Если представить, что де Ро будет следующим королем, то все сходится, – произнесла Энея. – Он очень набожен и окружает себя такими же людьми. Его подержит армия и церковь.

– Да уж… – пробормотал Румбер. – Вот мы с вами и договорились до виселицы. Но вам-то, риньера, отрубят голову, как аристократке, а нас с вашим мужем повесят. – Он налил еще вина в бокал. – Позорная казнь, я вам скажу. – Задумчиво посидел, уставившись на вино, и неожиданно улыбнулся. – А я не жалею, что связался с вами, Уильям. Лучше уж висеть в вашей компании, чем быть сожженным на костре. Представляю, какая жизнь наступит в королевстве.

Уильям посмотрел на жену. Та положила руку на его руку, сжавшую вилку.

– Полковник, почему так мрачно смотрите на жизнь? – спросила она.

– Потому что до Хранителя высоко, девочка, а до кангана далеко. Нам не совладать с этой силой.

– Не так все страшно, господин Румбер. Вас трогать в ближайшее время не будут. Вам дадут возможность арестовать еще пару мелких контов, и вы это сделаете. Потом постараются купить. Это все займет много времени. Вы будете для виду торговаться. А я поеду к отставному прокурору Грибусу Аданадису. Если наша версия верна, то под угрозой жизнь его сына. Нет смысла убивать короля при живом претенденте, и не важно, что он указом короля отлучен от престола. При отсутствии других претендентов он станет королем. А вот если его убить, то заговорщики решат сразу все свои проблемы. Они избавятся от претендентов и отвлекут внимание следствия на столицу. Я уверена, что отставной прокурор поддерживает связь с королем. Я расскажу ему о нашей версии, и тогда события примут совсем другой оборот. Но перед этим нужно позаботиться о втором варианте.

– О каком? – Полковник с уважением посмотрел на женщину.

– Об эмиграции. Если наше дело не выгорит, нам нужно будет скрыться. Все средства нужно перевести в шуаньский банк и получить векселя на предъявителя. Подготовить маршрут, по которому будем отступать, и расставить там верных людей, смены лошадей для скорого передвижения… Уходить нужно на восток через степи, купить проводников-степняков. Нас если будут искать, то на юге. Это ближайший безопасный путь.

– Это понятно, – кивнул полковник. – Беру это на себя. Но вы уверены, что они дадут нам время на все это?

– Уверена. У Уильяма страшная для них бумага. Он может поднять шум. Перевести провинцию на военное положение. Арестовать наместника, и тогда это невозможно будет скрыть. Приедут разбираться высокие лица от короля, и он может рассказать им о своей версии происходящего. Информация в любом случае дойдет до короля. Как поступит король, тоже понятно. На всякий случай канган умрет под пытками, но расскажет все. И церковь хорошенько проредят, такое уже было в истории.

– Так, может, так и поступить? – неуверенно спросил Уильям.

– Нет, милый, так поступать нельзя. Мы тоже, как ненужные и неудобные для власти свидетели, будем устранены. Большая политика делается в тишине.

Полковник покачал головой.

– Ну и повезло же тебе, парень, с женой, прямо завидую. И почему вы не пришли ко мне, риньера?

– Потому, что вы не нуждаетесь в помощниках, господин Румбер, и… – Она немного поколебалась и, смеясь, продолжила: – Вы уже немолоды. С вами было бы скучно. Милый, – она обернулась к мужу, – подготовь к поездке твоих ребят, я поеду инкогнито под их охраной. Вы распространите слухи, что я была у вас заложницей, но вы меня отпустили. Так я не привлеку к себе внимания. И потрясите хорошо контов. У них должно быть припрятано золото. Если уж мы рискуем, так чтобы было за что.

– А ты успеешь? – спросил Уильям. – Заговорщики могут поторопиться убрать сына отставного прокурора. Мы, так сказать, висим у них на хвосте.

– А зачем им сейчас убирать сына прокурора? Поднимется ненужный шум. Нет, они будут тянуть до последнего, – не согласилась с его мнением Энея. – Сначала им нужно разобраться с нами. И господин полковник поможет оттянуть время. Главное, берегите себя.

Вечером Уильям, провожая жену, с нежностью смотрел ей в глаза. Он понимал, как сказочно ему повезло. И все началось с проезжего мага.

– Я благодарен Хранителю, – прошептал он, – что у меня такая жена.

Энея поцеловала мужа в щеку.

– Я тоже тебя люблю, дорогой. Береги себя. – Она обернулась к шуаню. – Луй Ко, береги моего мужа. Очень береги.

– Сделаю, – поклонился тот. – Не беспокойтесь.

Энея взошла в коляску и закрыла двери. Кучер прикрикнул на лошадей и, хлестнув их вожжами, заставил тронуться с места. Покачиваясь и тарахтя колесами на камнях замковой площади, экипаж покинул замок.

– Не беспокойся о ней, Уильям, – глядя ей вслед, сказал шуань. – Эта женщина сможет себя защитить. – Затем сменил тему разговора. – Меня не было неделю. Вы продвинулись в расследовании?

– Честно сказать, и да, и нет. Конты не отрицают, что вели разговоры о смене короля, но на вопрос «почему?» отвечают: так всегда было. Дворянские вольности урезали. Власти мало. Создается впечатление, что или их использовали втемную, или они что-то скрывают. Концы с концами не сходятся. Все это можно было принять за обыкновенный треп, если бы не убийства претендентов и их связи с тем, кто это координировал. Они словно сговорились и твердят одно и то же.

– А если в самом деле сговорились? – спросил шуань. – Может, они предполагали, что будет расследование и оно как-то их коснется. Тогда понятно, почему они твердят одну и ту же версию.

– Знаешь, Луй Ко, что мне еще кажется странным? Они все пыток боятся меньше, чем открыть правду.

– Их пытали местные палачи, – усмехнулся Луй Ко. – И я думаю, что больше всех знает дед твоей жены. Остальные просто для количества. Предполагаю, что всем им пообещали больше земель, больше власти, вот они и клюнули. Но всей правды не знают даже они. Позволь мне поработать с Варонье?

– Да, я сам хотел тебе это предложить. Пошли.

Они спустились в тюремный подвал, где, прикованный к стене, в темной маленькой камере валялся на полу могучий старик. Его лицо было разбито, правый глаз заплыл. Одежда из тонкого сукна разорвана. Разглядывая пленника, шуань усмехнулся:

– Палач знает свою работу. Он создал красивую картину пыток, но деда как следует не пытал. Жалел.

Алчибальд Варонье загремел цепями, сел и, прищурившись, посмотрел на «гостей».

– А ты, узкоглазый, сядь на мое место, – с трудом шевеля языком, проговорил он. – Здесь так удобно.

– Возьмите пленника и отведите его в пыточную, – приказал шуань двум сопровождавшим их солдатам.

В пыточной пленного конта привязали к столбу. Варонье все сносил молча.

Шуань некоторое время смотрел на старика. Тот стоял с закрытыми глазами. Обойдя его по кругу, Луй Ко заговорил:

– Вот я думаю, почему вы, риньер Алчибальд, больше боитесь того, кто вас втянул в эту авантюру, чем видеть страдания своей жены. Мне нет нужды пытать вас. Но то, как будут обращаться с вашей женой, вам придется увидеть.

Лицо старика дернулось, и он открыл глаз. Он ожег взглядом шуаня, но промолчал.

– Она моложе вас… Да… Красивая. Я узнал от ваших слуг, риньер, что вы дорожите своей женой. Любите ее. Значит, вы посвящали и ее в свои дела, и она нам расскажет то, что не хотите рассказать вы. – Шуань крикнул стражникам: – Приведите сюда риньеру Варонье. – Затем продолжил говорить с контом: – Она была стара для солдат, и ее обошла стороной участь пленных женщин. Но ваш палач тоже немолод, и он исправит эту несправедливость, а мы посмотрим, как это у него получится. Потом позовем конюха и свинаря. Я думаю, ей понравится ублажать сразу троих. А то вы, риньер, все в политике да в политике и некогда уделить внимание женщине.

– Ты не посмеешь, грязный червь!

– С чего бы это? – засмеялся шуань. – Внучек твоих посмели, а их бабушку нет?

В углу жался, пытаясь быть незаметным и слиться со стеной, палач.

– Старый пройдоха Енроп, ты обманул сыщика, сделал лишь вид, что пытал своего господина, – не оборачиваясь к палачу, мирно проговорил шуань. – Если не хочешь пойти за ним следом, тебе придется постараться с госпожой. Сможешь ее как следует ублажить?

– Не извольте беспокоиться, господин, все сделаю как надо, и вы, и госпожа останетесь довольны, – пролепетал палач.

Старик промолчал. Он закрыл целый глаз.

Вскоре в пыточную привели женщину, еще не старую, сохранившую следы былой красоты. Немного грузноватая фигура делала ее мягкой, но не портила. Она посмотрела на мужа и побледнела. Но стоически выдержала это зрелище. Молча остановилась посередине комнаты и опустила голову. Ее руки слегка подрагивали.

– Мадам, – обратился к ней шуань, – вашего мужа от виселицы уже не спасти. Предателей казнят через повешение. Ваш замок отойдет казне и все ваши деньги тоже. Вы останетесь нищей, никому ненужной, презираемой женщиной. Но это самое меньшее, что вас ждет. Но если вы мне расскажете о делах своего мужа, то я оставлю вам поместье на юге, которое вы так тщательно припрятали от нас. Я сделаю вид, что ничего не знаю. Если будете молчать, то с вами произойдет следующее. На наших глазах вас будет любить палач, конюх и свинарь, и так будет продолжаться до тех пор, пока вы не расскажете мне все.

Женщина вздрогнула и прижала руки к груди, словно защищаясь от шуаня. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но шуань ее опередил. Он поднял палец и тихо произнес:

– Не спешите говорить, потому что я пришел не шутки шутить, неверный ответ отправит вас в объятия Енропа.

– Отпусти ее, – прохрипел риньер Алчибальд, – и дай слово, что к ней никто не прикоснется даже пальцем, и я расскажу все, что знаю.

– Посмотрим, – весьма равнодушно произнес шуань. – Присядьте пока, риньера. А мы послушаем вашего мужа. Если он расскажет нам правду и эта правда нас удовлетворит, вас никто не тронет, вы будете в безопасности. Мы отпустили ваших внучек, отпустим и вас.

Уильям молчал, приглядываясь к женщине, не мешал шуаню проводить допрос. А она прижала руки к груди, с болью в глазах смотрела на мужа. Надо было отдать должное ее стойкости. Перед ней висел привязанный к пыточному столбу муж, а она не плакала, не билась в истерике, не падала в обморок.

Риньер Алчибальд криво усмехнулся. Выражение его лица больше напоминало маску боли и муки умершего, чем мимику живого человека.

Тяжело ворочая языком, он начал медленно, с паузами говорить:

– То, что я рассказал на предыдущих допросах, совершенная правда… Я не один такой, кто недоволен нынешнем королем… Сначала его отец… будь он проклят, потом он урезали права дворян… Сделали нас рабами и холопами короля. У нас забрали наши вольности, распустили высокий совет дворян. Разрешили смердам судиться с нами, наложили непосильные налоги и обязали служить… За что мне его любить? За то, что, напившись, он таскал дворянок, честных жен своих поданных, к себе в постель, пренебрегая чувствами и гордостью благородного человека, и мы вынуждены были молчать… Не такой король нужен этой стране… Мы хотели вернуться на путь предков… И когда ко мне прибыл мессир Оробат, его слова упали на благодатную почву. Он привез письмо от очень влиятельных людей… с рекомендациями довериться ему и всемерно помогать. Он подарил нам, честным контам, надежду. Планы этих людей… как вы можете догадаться, были простыми, но важными. Надо было убрать всех… кто принадлежал к династии первых королей, а для этого… нужно было избавится от всех… Всех носителей этой паршивой крови. Она, как яд, разъедала королевство. Ничего хорошего от этих претендентов ждать не приходилось. Один малолетка, неспособный вытереть себе задницу, другой пьяница. Я плюю на них всех…

– И вам нисколько не было жалко этих детей? – спросил Уильям.

Алчибальд вновь попробовал усмехнуться.

– Молодой человек, – снисходительно произнес он. – В политике нет места жалости, там есть только осознанная необходимость. Интересы страны выше интересов отдельного человека.

Алчибальд посмотрел на жену, и та коротко кивнула. Уильям, продолжая разговаривать с контом, пошел мимо женщины, не обращая на нее внимания.

– Вы решили, что ваши интересы, риньер, и есть интересы страны? – спросил он.

– Не мои интересы, интересы элиты… всех дворян – вот главная сила этого государства. Вам, простому человеку, этого не понять. Это нужно впитать с молоком матери, получать благородство поколениями. Потому вас и зовут чернью, что вы готовы быть рабами любого. В вас нет ни капли благородства. А мы… нет… мы не можем быть рабами. Все короли вышли из дворян и сами вознесли себя над нами. Уравняли нас с такими, как ты. Так что наша задача была простой: договориться с другим контами поддержать того претендента, кто будет принят дворянами и церковью. Нам не нужны маги, эта плесень на теле королевства. Мы их всех сожжем… По королевству запылают тысячи очистительных костров… – Рассказывая, старик воодушевился.

Уильям слушал конта Варонье и понимал, что перед ним фанатик, но фанатик несомненно умный. Он раскрыл планы по свержению короля и устранению носителей крови первых королей, но ничего не сказал про заказчиков, и это было странно…

«Он дает время своей жене! – догадался Уильям. – Для чего?..»

И резко повернулся.

– До встречи у Хранителя, дорогая, я скоро буду с тобой! – услышал он голос Алчибальда и мгновенно перехватил руку жены конта. Вывернул, и из ее ладони упал на пол стеклянный пузырек. Он покатился по камням, и Уильям наступил на него сапогом. Раздался легкий хруст, и женщина застонала.

– Отпусти ее, мразь! – Рев конта прозвучал в подвале неожиданно громко. – Ты обещал…

Женщина не вырывалась, она лишь тихо, обреченно заплакала.

– Я предупреждала тебя, Алчибальд, что это все плохо закончится.

Уильям отпустил ее.

– Присмотрите за ними, – приказал он солдатам. – Не давайте им ничего делать. Мы скоро вернемся. Луй Ко, нам нужно поговорить.

Они вышли из пыточной и зашли в каморку палача. Уильям плотно прикрыл дверь. Шуань удивился таким предосторожностям.

– К чему такая секретность, Уильям?

– Присядь, Луй Ко. – И, когда он сел на край кровати, тихо продолжил: – Мы свою работу выполнили…

– Но ведь мы ничего нового не узнали! – попытался возразить шуань. – Алчибальд ничего существенного не рассказал.

– И слава Хранителю. Пусть все важное он расскажет дознавателям короля. А про нас он скажет, что ничего важного нам не сказал. У нас есть лишь одни догадки, но они правильные, и Энея поехала в столицу донести их до отставного прокурора… Ох! Ее надо остановить! – воскликнул он.

– Так она поехала не прятать деньги?

– Нет. Дело в том, что мы и так догадались, что за всем этим стоит канган де Ро. И мы нашли того, кто знает заказчика убийств. Это Алчибальд Варонье. Теперь наша задача сдать его королевским прокурорам. Но он и его жена еще должны до этого дожить. Понимаешь? Не мы будем выяснять, кто заказчик убийств. Это очень опасно. Лучше вовремя остановиться. Поэтому садись на коня и догони Энею. Расскажи ей все. И пусть она расскажет только о Алчибальде. Так мы спасем свою жизнь.

– Понимаю, Уильям, ты молодец, что все это учел. А куда будем прятать эту пару? Если канган уже знает, что Алчибальд арестован, он может взять замок штурмом. Ему плевать на твои бумаги. На севере он король и бог.

– Я согласен. Поэтому оставим в замке полковника, а сами повезем эту парочку в безопасное место.

– Ты знаешь такое?

– Артам. Он в Хволе. Тайно их вывезем и там спрячем.

– Хорошо придумал. Согласен. А полковнику говорить об опасности будем?

– Конечно.

– Ну тогда я к твоей жене. А ты позаботься о свидетелях, – произнес шуань и подмигнул. – Не ревнуешь?

– У тебя глазки маленькие, узкие.

– И что?

– Говорят, у кого маленькие глаза, у того маленький… сам понимаешь что. Она не позарится, – серьезно ответил Уильям и, заметив удивление на лице шуаня, рассмеялся. – Поезжай, горе-любовник.

Проводив шуаня, Уильям поднялся в господские покои.

Полковника Уильям застал стоящего у окна. В узком проеме наливалась темнотой ночь, и восходящая луна серебрила крашенный белой матовой краской подоконник.

Румбер обернулся и посмотрел на вошедшего. Взгляд его был задумчив. У уголков рта резко очертились суровые складки.

«Нелегко полковнику, – подумал Уильям. Он держится, но понимает, что может потерять все – положение, достаток и саму жизнь.

– Тебе не кажется, Уильям, что наша жизнь похожа на ночь? – спросил Румбер.

– В каком смысле, господин Румбер?

– В том, юноша, что она такая же беспросветная, как ночь, и лишь надежда на лучшую жизнь освещает ее, как эта луна.

– А вы, господин полковник, философ. Так красиво говорите.

– Жизнь, Уильям, заставляет быть философом, ничего другого не остается. Вот что ты видел в своей жизни, пока к тебе в руки не попал этот ордер? Дрянную жизнь частного сыщика, перебивался редкими заработками, рисковал жизнью за серебро. Стучал жандармам… Да! Да! И это было. Я навел справки. И вдруг все переменилось, тебя вознесло на вершину. Выше тебя только король. И все, кто рядом с тобой, тоже вознесены… Но с высоты больнее падать. И у тех, кто высоко стоит, больше врагов. Чтобы преодолеть трудности, нужна воля и целеустремленность. Слава Хранителю, что у тебя такая жена, она не даст тебе отступить… Да. Завидую… Но я вижу, что ты пришел не за тем, чтобы слушать нравоучения старика. Рассказывай, что удалось узнать.

Уильям хмыкнул.

– Хм, суровый вы человек, господин Румбер. И проницательный.

– А как же! По-другому нельзя. Сожрут-с… – засмеялся полковник.

Уильям подошел к окну, посмотрел на небо с блеклыми проблесками звезд, на ущербную луну.

– Может, присядем? – предложил он.

– Ты думаешь, что я от твоих слов упаду? – иронично произнес полковник. – Говори, не тяни.

– В общем, господин полковник, мы свою работу выполнили. Мы нашли свидетеля, который знает заказчика убийств или того, кто знает этого заказчика. Он также знает всех высокопоставленных членов заговора против короля. Их цель сменить династию первых королей и ликвидировать всех носителей древней крови. Ими движет обида и ненависть к королю…

– Это Алчибальд? – поинтересовался Румбер.

– Да.

– А кто заказчик?

– А вот этого я выяснять не стал.

– Хм… Может, оно и правильно. Ни к чему нам знать лишнее. Только твоя жена об этом не знает…

– Я послал шуаня предупредить ее.

– Это ты хорошо сделал, парень. Какие дальнейшие планы?

– Алчибальд опасный свидетель, и его постараются убрать. Могут подкупить слуг или солдат либо взять штурмом замок. Мы с шуанем тайно увезем чету Варонье из замка. Вы выделите нам охрану, десяток солдат.

– Согласен. Куда повезете арестованных?

– Вам лучше не знать.

– И с этим согласен. Я простой исполнительный служака. Мне приказали, я делал. Пока все верно. Что мне делать?

– Находиться в замке и до прибытия королевской комиссии затягивать время на переговорах. Пусть думают, что Варонье все еще в замке. Ограничьте выход слуг из замка. Я поеду Бамергем и отдам приказ жандармам перейти в ваше распоряжение. Таким образом, Бамергем будет для заговорщиков закрыт. Все, кто туда приедет от кангана, будут арестованы. В случае необходимости вы можете вызвать подкрепление из городских стражников. Вояки они так себе, но их почти три сотни. Плюс отряд жандармов, это сотня.

– Понимаю. Но, думаю, до штурма дело не дойдет, – поразмыслив, отозвался полковник. – Здесь, на севере, мало войск. Мой полк. Полк кирасиров в Блюменге и пограничный полк в Хволе. Здесь нет опасности вторжения врагов. Основные силы королевства на востоке и юге. Так что моих сил вполне хватит. Кирасиры сильны в поле, но штурмовать замки они не приучены. А наша задача – потянуть время… Когда думаешь выезжать?

– Прямо сейчас.

– Ну, парень, – полковник двумя руками ухватил Уильяма за плечи, – удачи тебе. Не пропадай.

– Не беспокойтесь, господин Румбер. Мы справимся.

– Я на это надеюсь, Уильям. Сейчас отдам нужные распоряжения.

Арестованных вывозили из замка в строжайшей тайне, в двух каретах. По дороге к ним присоединилось два десятка солдат. Уильям ехал в карете с риньером Алчибальдом и двумя конвоирами.

Конт не изъявлял желания разговаривать, а Уильям в собеседники не навязывался. Остановились лишь раз, в лесу, чтобы справить естественные надобности. К полудню прибыли в Бамергем.

Оставив арестованных на полковой гауптвахте, Уильям отправился в жандармерию. Теперь он был уже не испуганный городской обыватель, боящийся тени жандарма, а уверенный в себе, прекрасно одетый, с жетоном прокуратуры на лацкане бархатного сюртука молодой мужчина.