Два в одном. Барон поневоле
Стражникам у ворот жандармерии он показал жетон и бросил:
– К начальнику Пятого отделения.
Узнать в этом господине прежнего сыщика было трудно, и ворота мгновенно распахнулись. Начальник караула, подобострастно пригибаясь, повел важного господина на третий этаж темного кирпичного здания. Не замечая вскочившего секретаря, Уильям толкнул дверь и вошел в кабинет жандарма. Не спрашивая разрешения, подошел к столу, сел и небрежно бросил на стол ордер.
– Дело короля! – отрывисто сказал он. – Вы проглядели мятеж в провинции. Что скажете в свое оправдание?
Растерявшийся жандарм тупо посмотрел на ордер и моментально вспотел. Полное, лоснящееся лицо стало пунцовым.
– Я не понимаю… – начал он, приподнимаясь с кресла.
– Плохо! Очень плохо, старший вахмистр, – сурово перебил его Уильям. – Сдается мне, что вы или глупы, или предатель. Разве Кварт Свирт не был у вас? И не давал указания на сей счет?
– Э-э-э…
– Что вы блеете как баран? – раздраженно осведомился сыщик и гаркнул: – Отвечать по существу!
Жандарм вскочил, вытянулся в струнку и захлопал глазами.
– Э-э-э… простите, господин… но я не понимаю, о чем идет речь.
– Речь идет о том, – раздельно и четко ответил Уильям, – что группа заговорщиков убивает претендентов на престол, и в заговоре участвуют конты провинции. Мной арестованы уже несколько контов, проводится дознание, но врагов еще много… А вы! Спите тут и жрете! – заорал во все горло Уильям. – Где ваша работа? Вы жандарм или публичная девка?!
У жандарма подкосились ноги. Он медленно опустился на пол, встал на колени и пополз к Уильяму.
– Ваше превосходительство! – лепетал он. – Не погубите… Все сделаю, что скажете… детки малые… смилуйтесь…
– Встаньте, – брезгливо сморщился Уильям. – И слушайте меня внимательно.
Жандарм сделал самое внимательное выражение лица, какое только смог. Он нахмурил брови, надул щеки, напрягся, прижал руки к груди и преданно уставился на сыщика.
– Встаньте, голубчик. Делом искупите свою вину. С этого момента вы переходите в подчинение к полковнику Румберу. Он осуществляет силовое прикрытие расследования. Город переходит на военное положение. Никакие приказы, от кого бы они ни исходили, кроме меня и полковника Румбера, не выполнять! Ни от ландстарха, ни от кангана! Это понятно? Всех посланных ими господ, отдающих вам приказы, задерживать и помещать под стражу до особого распоряжения. В городской тюрьме содержится под стражей убийца сына кангана. Если он случайно умрет, то следом за ним повесят вас и вашу семью. Кто это, узнаете у начальника тюрьмы. Подготовьте три сотни стражников для помощи полковнику Румберу. Они должны будут поступить в его распоряжение по первому требованию. Все Ясно?
– Так точно, ваше превосходительство! – Жандарм вытянулся и втянул в живот.
– Не подставляй семью и короля, вахмистр, – произнес на прощание Уильям и решительным, твердым шагом пошел прочь.
После его ухода жандарм без сил упал на кресло и заорал:
– Шульц!
Вбежал взволнованный секретарь.
– Шульц, найди мне новые штаны. И быстро, морда! А то повешу…
Ордер ушедшего господина наделял его неограниченными полномочиями, и жандарм понимал, что его жизнь всецело находится в руках этого страшного молодого человека. Заговор – это… это… Что это, додумать он не успел. Заглянул секретарь и показал штаны, держа их на вытянутой руке.
– Что ты там застрял, убожество! Давай сюда штаны и вызови ко мне начальника тюрьмы. Пусть быстрее ветра сюда спешит, или повешу.
Секретарь проскользнул в кабинет, положил штаны на стол и, пятясь, скрылся за дверью.
«Никогда так в жизни не боялся, – подумал жандарм. – Даже обделался. Умеют эти столичные навести страху. Ох, жизнь пошла тяжелая! Что будет? Что будет?..»
Подтеревшись изгаженными штанами и надев новые штаны, старший вахмистр надушился, чтобы убрать вонь. Огляделся, куда бы деть штаны, и увидел открытое окно. Скомкал штаны и со злостью выбросил в окно.
На свою беду начальник тюрьмы действительно летел как ветер. Он спешил, предупрежденный посыльным, что начальник не в духе и обещал его повесить. И когда он, тряся большим животом, подбегал к зданию жандармерии, сверху на него упали чьи-то штаны. В нос ударила вонь, и по лицу потекла теплая вонючая жижа. Ошалевший от всего случившегося начальник тюрьмы отбросил штаны в сторону и еще быстрее припустил дальше. Взбежал на третий этаж, потея и размазывая вонючую жидкость по лицу, ворвался в кабинет секретаря.
– Стойте! – закричал Шульц. – Что с вами случилось, господин Рользе?
Но тот лишь махнул рукой и прохрипел:
– Я к начальнику.
– Стойте! В таком виде вам появляться нельзя…
– Да пошел ты! – Начальник тюрьмы грязной вонючей рукой отстранил секретаря и вбежал в кабинет начальника Пятого отделения жандармерии.
Пятое отделение наводило ужас на всех жителей королевства. Это был политический сыск, и все, кто попадал к ним, на свободу не возвращались. Раз попался, значит, виноват. И признаешься во всем, что тебе скажут.
– Господин старший вахмистр… – начал было начальник тюрьмы, но его грубо прервали:
– Сволочь ты, Рользе! Прячешь у себя убийцу сына кангана и еще осмеливаешься приходить ко мне, нажравшись дерьма. Ты совсем страх потерял? Или у тебя девять жизней, как у кошки?
Начальник тюрьмы упал на колени.
– Простите, господин старший вахмистр. Я спешил к вам. Может, вырвал чуток…
– Чуток? Да ты весь в дерьме! И воняешь, как выгребная яма. Пшел прочь!.. Нет, стой! У тебя сидит человек, убивший сына кангана?
– Не знаю, ваша милость…
– Как не знаешь? Ты что шутки решил шутить?
– Не гневайтесь, господин старший вахмистр. Сидит у меня один человек. Его посадили по делу короля и запретили о нем говорить кому бы то ни было. Может, это он? Про остальных знаю, что они непричастны к этому.
– По делу короля? – успокаиваясь, повторил жандарм. – Хм… Может быть. Молодой парень с жетоном королевской прокуратуры, он посадил?
– Он самый, ваша милость.
– Хорошо. Переведи его сюда к нам, и о нем молчок. Все данные о нем удали.
– Не могу, ваша милость, дело короля. Не извольте гневаться. Он под надежной охраной.
– Здесь он будет еще под более надежной. Не зли меня, Рользе.
– Хоть казните, ваша милость, не могу.
Жандарм надулся и задумался. Этот хлыщ и Рользе запугал. Умеют же работать в столице.
– Хорошо, морда твоя вонючая, – не стал спорить жандарм. – Я тебя проверял. Значит, пусть он находится у тебя, но охранять его будут мои люди, понял?
– Все понял, ваша милость.
– Ну а если все понял, иди и приведи себя в порядок. Навонял тут, понимаешь… И это, перестань жрать всякую дрянь, а то твоя блевотина дерьмом воняет.
– Все сделаю, ваша милость, не сомневайтесь. – Начальник тюрьмы попятился прочь из кабинета. Прикрыв, дверь с облегчением вздохнул. Затем зло посмотрел на секретаря.
– Шульц, когда это у вас вошло в моду из окон обделанные штаны выкидывать? – тихо спросил он. – Дай команду жандармам, пусть уберут.
– Все сделаю, господин начальник тюрьмы.
После ухода начальника тюрьмы старящий вахмистр долго сидел задумавшись. То, что он проглядел заговор, это очень плохо. В Пятое отделение всегда на такие должности в провинциях набирали служак из простых людей. Лишь в столице сидели аристократы. Жандарм понимал, что в этом был заложен большой смысл. Аристократы – это каста, и они поддерживают друг друга, а простой человек не будет прикрывать делишки своего знакомого конта. И вот оказывается, что на вверенной ему территории провинции спецы из столицы раскрыли заговор аристократов. Им помогал командир полка легкой кавалерии, что говорило о большой секретности операции и, что самое страшное, что Пятому отделению не доверили эту информацию. Значит, его посчитали неблагонадежным.
«Ох, как плохо-то!» – горестно подумал жандарм. Он-то хватал мошенников, бродяг для плана и не мыслил трогать аристократов. То, что они болтали за столами, он знал от осведомителей из слуг. Но это было привычно. Нельзя было сказать, что Пятое отделение наводнили бездари, нет. Там служили преданные королю и своим интересам профессионалы. Жандарм подошел к сейфу и вытащил папки с донесениями. Здесь был компромат практически на всех дворян провинции, и большинство из них ругали короля.
«Видимо, кто-то из них донес в столицу о этих разговорах. Там связали эту болтовню с убийствами претендентов, и понеслось. Ищут крайних. Растрясут с пяток контов, отнимут имущество, и все успокоится. Высокое начальство получит повышение и часть денег из конфискованного имущества. Так уже было… Только я останусь в стороне от дележки пирога. Ах, полковник Румбер! Ах, плут! Как он быстро все просчитал… Ничего, я успею получить свою долю. Кто там больше всех болтал? Я знаю кто. – Жандарм в предвкушении потер руки. – Святоша риньер Остман. Вот с тебя мы и начнем помогать следствию. А если спросят, почему молчал, не принимал меры, скажу – разрабатывал свидетелей в поисках выхода на главных зачинщиков…»
В кабинет осторожно постучали, и в приоткрытую дверь просунулась голова секретаря.
– Тебе чего? – недовольно спросил жандарм.
– Ваша милость, к вам риньер Остман.
Старший вахмистр Пятого отделения Оргин Капуста любил, чтобы его величали как благородного человека. Поэтому обращение «ваша милость» приветствовал.
– Остман, говоришь? На ловца и зверь бежит. Пригласи и вызови парочку костоломов.
– Слушаюсь. – Секретарь скрылся, и в кабинет вошел с вальяжным видом риньер Остман.
Он остановился на пороге, принюхался. Поморщился и произнес:
– Что-то у тебя, Капуста, тут дерьмом воняет.
– Да был тут до вас, риньер Остман, начальник тюрьмы, он и навонял, – отозвался, расплывшись в широкой сальной улыбке, Оргин Капуста.
– Да? Интересно. А я как раз по его душу. У него сидит один человек. Он подозревается в убийстве сына нашего кангана, господина де Ро. Но на самом деле убийства не было. Непредсказуемый несчастный случай. И он, к сожалению, привел к смерти бедного мальчика. Такое случается. Это человек был свидетелем того, как все произошло, он помогал лесничему. Его светлость хочет видеть этого человека.
– Да, действительно, жаль мальчика, – согласился Капуста. – Какое несчастье. Мы все выражали свое искреннее сочувствие его светлости…
– Все-таки, Капуста, у тебя здесь невыносимо воняет. Что ты сделал с бедным Рользе? Он что, обгадился?
В дверь без стука вошли два здоровенных жандарма.
– А ты что думал? Что здесь бордель и можно снять шлюху? – довольно улыбаясь, спросил хозяин кабинета. – Ты у меня тоже сейчас обгадишься! – И, с ненавистью глядя на ошеломленного риньера, приказал: – Поучите этого господина, как следует вести себя в Пятом отделении, только не калечьте. Зубы можете не беречь. Тюремная баланда жидкая, и ее можно сосать. Хе-хе.
Не успел риньер Остман опомниться, как его сдернули со стула и кулак одного из жандармов полетел ему в лицо. Его били тщательно и сильно. Капуста наблюдал и довольно поглаживал живот сложенными на нем руками.
– Пока хватит, – распорядился он, заметив, что Остман может потерять сознание. – Посадите господина заговорщика на стул. Я хочу с ним поговорить.
– Капушта… Ты что творишь?.. Тебе жить надоело? Кхе-кхе… – откашлялся Остман и сплюнул кровавую юшку на пол. – С тебя шкуру шпуштят…
– Ты прав, Остман, надо предъявить тебе обвинение. Вот слушай. У меня есть сведения о твоей измене его величеству. В этой папке собраны материалы касаемо организованного тобой заговора против короля. Подстрекательные, крамольные речи…
– Бред. Я никогда не участвовал в заговорах. Это вранье, наговор завистников…
– Это ты сейчас так говоришь. А завтра ты расскажешь, кто, где и когда стал участником заговора. Но ты можешь облегчить свою участь. Вот бумага. Садись поудобнее и отпиши мне свои богатства. Все не надо. Пару поместий и счет в банке. Мне хватит.
Остман поднял руку и показал жандарму дулю.
– Вот видел, шука? – с трудом произнес он. – Я тебя живьем зарою в этом дворе…
– Господин еще не понял, куда он попал, – осуждающе покачал головой жандарм. – Отведите его в пыточную. Завтра утром я приду поздороваться с новым человеком…
Глава 3
Артем плавал в темноте. Ему было страшно и одиноко, хотелось выть, как брошенному хозяином псу. Темнота давила, лишала мужества, и он очень хотел видеть свет. Продираясь сквозь тьму, как через плотный кисель, он увидел слабый огонек, поплыл к нему и наконец увидел свет. Странный, тусклый. Это сопровождалось сильной головной болью. Он открыл глаза и непроизвольно ухватился за лоб рукой.
– Ты меня слышишь? – раздалось справа от него.
Артем посмотрел вправо и увидел санитара. Хмурый, тот сидел на траве и, глядя в бесконечную даль, грыз травинку.
С трудом преодолевая спазмы боли, Артем огляделся. Вокруг росла трава. Он находился на небольшая полянке, а дальше, куда ни кинь взгляд, простиралось голубое небо и больше ничего.
– Где мы? – спросил он.
– Да не важно. – Санитар выплюнул травинку. – Послушай меня, Артем. С тобой приключилась беда. Если ты не выберешься из этого подвала, тебя сожгут инквизиторы. Не сразу. Им нужен не ты, а Иль. Они отвезут тебя в столицу, чтобы выманить Иля. Но когда он не придет на твои молитвы, а он не придет, тебя, как бесполезный мусор, сожгут. Так что думай, как сбежать. Уходи к дикарям. Они тебя позвали, потому что ты им нужен. Уходи, как только сможешь. На Иля не надейся, он спрятался от Дракона. Понял?
– Понял, – ответил Артем. – Не дурак.
– Ну тогда возвращайся.
И снова темнота нахлынула на Артема, и он растворился в ней.
Артам выплыл из небытия и закричал от невыносимой боли. Ему казалось, что сейчас треснет голова. Дрожащими руками он осторожно ощупал ее. Под пальцами было что-то липкое.
«Кровь», – догадался Артам. Было темно и сыро. А еще стало страшно. Артам захотел пошевелить руками и понял, что связан.
«Куда это я попал и почему я связан? – впадая в панику, подумал он и заорал:
– Артем! Артем! – Страх и боль гнали его из бытия. Он хотел вовнутрь, где всегда тепло и спокойно, как у матери на руках. – Мама! – позвал он и, не желая больше страдать, юркнул вглубь.
Артема вынесла из спасительной темноты боль. Боль пульсировала, вызывая страдания. Преодолевая слабость, он попробовал наложить на себя исцеление, но не смог. Заклинания рассыпались. Нити плетений были похожи на трухлявые веревки, рвались под его пальцами и крошились. Оставив бесплодные попытки исцелиться, Артем полез в сумку. Но ее не было. Тут он вспомнил все, что с ним произошло. Его арестовали и скинули в подвал, специально вниз головой. Он летел считая ступени и в конце потерял сознание. Голова оказалась разбита и залита кровью. Он в крепостной темнице.
От сумы и от тюрьмы не зарекайся – вспомнил он русскую поговорку.
Санитар предложил ему бежать. Только как? Руки в кандалах, сам раненый. Далеко не убежишь. Магию он применять не может, так что скрыться не получится. А что-то делать надо.
Артем улегся в углу на сыроватую солому.
«Давно не меняли, – подумал он. – За всем не уследишь».
Головная боль стала понемногу отступать, но пришла тошнота.
«У меня сотрясение. Еще этого не хватало. Как все хреново! Кто меня дернул поехать им навстречу и послушаться приказа этого сопляка? Надо было сразу бежать. На что надеялся? На справедливость? Вот же дурень! На указ короля понадеялся, что служивых магов не имеют права трогать. Думал, успею. Придурок! – ругал он себя. – Кто тут следит за законами? Тут каждый прыщ сам себе король…»
– Эй, маг! – послышалось из темноты. – Ты жив?
Артем от неожиданности замер и прислушался.
– Кто тут? – осторожно спросил он.
– Меня Ремголом зовут, – вновь раздался голос из темноты. Я отставной сержант кирасирского полка из Блюменга… Ты был без сознания, то Артема звал, то маму.
– А ты где, Ремгол?
– В соседней камере.
– Чего ты тут делаешь, сержант? Я тебя сюда не сажал.
– Ты не сажал. Да эти инквизиторы, тьма их забери, меня сюда посадили. За тебя, кстати…
– За меня? – удивился Артем. – А я тут с какого бока?
– С такого. Я купцам, что ехали сюда, сказал, что твой знакомый, друг детства, а они меня инквизиции сдали по дороге. Как узнали, что тебя будут арестовывать, так сразу и сдали. Я на тебя донос написал, ты уж прости, заставили.
– Друг детства? – удивился Артем – Я тебя не знаю. Не было у меня в друзьях Ремгола.
– Конечно, не было. Это я, чтобы прибиться к каравану, так сказал. Мол, ты меня знаешь и слушаешь мои советы. Мол, поспособствую торговле. Они и купились. А оно вон как вышло. Зря я Уильяма послушал и сюда поехал.
– Уильяма? – еще больше удивился Артем. – Какого Уильяма?
– Того самого, который по твоей милости расследование проводит. Из Бамергема.
– Ох ты ж! – охнул Артем. – И как его расследование?
– Да никак. Попал в плен, бежал. Сейчас его ищут по всей провинции. В бегах.
– В бегах? Почему в бегах?
– Потому что наехал на одного конта. Думал, приедет к нему, покажет ему свой ордер, а тот и сдастся. А конт не будь дурак, засунул его в подвал к палачу. Если бы не я и шуань, закопали бы по-тихому на замковом кладбище. Мы его вытащили из тюрьмы и разбежались. Он сказал, поезжай, Ремгол, к магу Артаму, спрячься до времени у него в Хволе. Я приехал в город, а тебя там нет. Сержанты, спасибо, помогли, подсказали братишки, где ты. Вот с купцами я и хотел до тебя добраться, и пересидеть, значит, пока облава идет. Дурень этот Уильям, я тебе скажу. Бестолковый.
– Хм… Бестолковый? – переспросил Артем. – Он мне таким не показался.
– Так люди часто бывают не такими, какими кажутся. Вон ты тоже казался шишкой. А на деле один пшик. О-хо-хо! И зачем я сюда поехал? Зачем связался с Уильямом и его узкоглазым?..
Артем ненадолго задумался. Этот сержант может помочь сбежать. Вдвоем как-то сподручнее. Жаль, что у Уильяма ничего не получилось. Но не беда. Не всегда мы получаем, что хотим. Наверное, лучше было бы оставить ордер у себя. Его никто не торопил. Сейчас бы он пригодился. В крепости пять десятков солдат, и они бы его приказ выполнили. Но назад уже не отыграешь.
– Ремгол, – позвал он сержанта.
– Чего тебе, маг?
– Бежать нам надо, Ремгол.
– Бежать? Куда? Тут кругом лес и зверье. Без оружия и припасов пропадем. К людям не сунешься, сдадут, а скоро зима. Сдохнем.
– Я знаю куда. Не сдохнем. Есть люди, что нас примут. Ты отсидишься, я скроюсь. А если не сбежим, то нас сожгут инквизиторы. Так и так помирать.
– Это да-а, – вздохнул Ремгол. – Только как тут сбежишь? Заперты мы.
– Ты связан, Ремгол?
– Нет.
– Хорошо. Можно попробовать напасть на охрану, когда она придет. Нас кто охраняет?
– Стража инквизиторов…
Договорить Ремгол не успел. Сверху раздался скрип открываемой двери. В подвал тюрьмы робко заглянул дрожащий свет масляного светильника. Несмело отодвигая тьму, двинулся вперед. В тусклом свете сначала показались сапоги спускающегося человека, потом он сам. Следом шел второй. Они открыли двери камеры Артема, подхватили его с пола, согнули вниз головой и так потащили наверх. Вывели во двор крепости и повели в сторону кузницы. Там его ждали длинноволосый инквизитор и отец Ермолай. В углу смирно сидел кузнец.
– Привяжите заблудшего к потолочной балке, – распорядился длинноволосый. Он терпеливо подождал, пока Артема привяжут, и потом обыденным голосом спросил: – Маг Артам, ответьте святой инквизиции. Признаете себя виновным в применении черной магии? В наведении порчи и в том, что занимались запрещенной некромантией?
– Не признаю.
– Это хорошо, – кивнул инквизитор и обратился к стражнику: – Поработай, голубчик, кнутом для просветления памяти…
Стражник вытащил из-за голенища сапога плеть, хлестнул ею по воздуху, а следующий удар с оттягом пришелся по спине Артема. Артем почувствовал, как треснула кожа. От боли он выгнулся, дернулся и застонал. Следующий удар ожег его спину сильнее. Он вновь дернулся и застонал уже громче. Третий удар заставил его взвыть. Потом удары посыпались один за другим. В какой-то момент Артем, извиваясь всем телом, сильно приложился виском о столб, у которого он стоял, и потерял сознание.
– Хватит! – остановил палача длинноволосый. – Облейте его водой.
Артама выкинуло из забвения. Холод, страх, боль и непередаваемый ужас одновременно обрушились на него. Артам понял, что привязан и избит. Он завизжал и задергался, пытаясь освободиться.
– Смотри-ка, как его проняло! – услышал он знакомый голос и судорожно стал искать взглядом говорившего. Увидел отца Ермолая и, радостно ища у того спасения от мук, закричал:
– Отец Ермолай! Спасите!
– Опомнился, вражина. Поздно, еретик поганый. Сознавайся! Если хочешь получить спасение, расскажи всю правду о своих темных делах!
– Во всем сознаюсь! В чем хотите сознаюсь! – спеша и проглатывая слова вместе со слезами, затараторил Артам.
Отец Ермолай довольно посмотрел на длинноволосого. Тот лишь скривил губы.
– Ударь разочек, чтобы лучше память прочистить, – приказал он стражнику.
Тот размахнулся, и Артам, объятый ужасом, зажмурился и нырнул вниз.
Удар плети вернул Артема в сознание. Он вскрикнул и с ненавистью посмотрел на длинноволосого.
– Ну как, маг, ты сознаешься в том, что творил черную магию, наводил порчу и занимался запрещенной некромантией?
– Плевать я на тебя хотел и на твои вопросы, паскуда.
Длинноволосый от удивления широко раскрыл глаза. Еретик только что молил о пощаде, а теперь вновь выказывает строптивость. Он посмотрел на отца Ермолая и злобно выругался:
– Тварь! Сын шлюхи и пса… – Но быстро взял себя в руки и уже спокойным голосом приказал: – Сломай ему пальцы на левой руке, да помедленней. Хочу посмотреть, как этот еретик умолять меня будет.
Палач убрал плеть за голенище сапога и подошел к Артему поближе. Только он не учел ненависть к ним Артема. И подошел слишком близко. Артем решил, если уж погибать, то надо попробовать забрать с собой кого-нибудь из палачей. Он, не сопротивляясь, позволил стражнику, исполняющему роль палача, взять его за руку и неожиданно для того ударил мучителя головой по носу. В удар он вложил остаток сил и тут же потерял сознание. Но и палачу здорово досталось. Его нос провалился внутрь, он зашатался и упал у ног привязанного Артема.
Длинноволосый вскочил со скамьи, но тут же вновь взял себя в руки.
– Отец Ермолай, – обратился он к застывшему столбом инквизитору, – проверьте, как там обвиняемый и палач.
– Я?! Почему я? – осенил себя змейкой инквизитор. – Пусть кузнец проверит или вон он. – Меченосец веры указал на второго стражника.
Тот осторожно приблизился к палачу, попытался нащупать пульс и повернул голову с открытыми глазами к себе.
– Готов, – безразлично произнес он. – А еретик жив, – добавил он и сразу отошел на пару шагов от находящегося без сознания пленника.
Артам снова был выдернут на поверхность сознания и открыл глаза. Сначала у него все двоилось. Затем он смог сфокусировать взгляд и увидел отца Ермолая.
– Каюсь! – заорал он. – Каюсь, пощадите! Отец Ермолай! Помогите!
Меченосец веры от неожиданности взвизгнул, подпрыгнул. Спрятался за спиной длинноволосого и осенил себя несколько раз святой змейкой, приговаривая при этом:
– Хранитель сбереги! Хранитель сбереги! Изыди, демон!
А Артам продолжал вопить еще громче:
– Каюсь! Грешен! Пьянствовал, блудил, не поминал Хранителя!..
– Заткните ему рот, – приказал длинноволосый.
Стражник ударил Артама кулаком по зубам. Артам захлебнулся воплем и, ударившись затылком о столб, впал в беспамятство. Его голова безвольно повисла.
Артем пришел в себя. Не открывая глаз, он услышал разговор.
– Ты что, морда, убил его? Весь столб в крови!
– Да вроде нет, ваше святейшество.
Артем почувствовал запах чеснока, приоткрыл один глаз и увидел рядом с собой нос человека. Недолго думая он ухватил его зубами и с каким-то особым наслаждением крепко сжал челюсти. Он сжимал их все сильнее, и сердце его ликовало от крика боли мучителя.
Он откусил часть носа и выплюнул его в лицо стражнику. Торжествующе, как сумасшедший, рассмеялся. Стражник ухватился руками за лицо и, подвывая, крутился на месте. Затем размахнулся ногой и ударил Артема в живот, один раз, другой.
– На, сука! На! – приговаривал он, остервенело нанося удары и вперемешку со слезами заливаясь кровью.
Артем снова потерял сознание, но выплыл Артам, который завопил во все горло:
– Не бейте! Признаюсь во всем. Вместе с отцом Ермолаем пили и девок щупали. Потом плясали голыми… Потом в бане были с Илем. Это все он виноват…
Следующий удар выбил из него сознание. Артам повис на веревках.