Воины Игры. Шут Императора
Оба волка на несколько минут молча обдумывали ситуацию. Арвох неуверенно повёл плечом.
– Император, это же бред! Это непостижимо! Огли не может…
– Да ну? – Ахн-бис скептически вздёрнул бровь. – Взгляни на исследования генерала, Арвох! Он не ошибся! Все данные говорят о том, что наш Огли чья-то кукла! Он чья-то игровая фигура! Фактура характеристик совпадает с данными ДНК Огли! Сэ-тхи каким-то удивительным образом вычислил, что на флагмане находится гибрид! Среди рабов больше нет ни одного гибрида кроме Огли!
– Но раньше игровые фигуры теряли свою душу, уступая игроку тело. А когда игрок покидал его, кукла погибала.
– Мать Фердмах! Не в этот раз! Арвох, х-игрок, захвативший контроль над Огли не вселялся в него! Он контролирует его, но не управляет им, как это делали игроки в прошлом. – Ахн-бис вскочил с кресла и стал яростно метаться по комнате. – Они убьют Огли! Ты понимаешь, Арвох? Если Сэ-тхи обнаружил х-игрока, то есть игрока нового вида, значит, Игра не остановлена доктором Рохау! Из этого следует, что все х-игроки разделены на два лагеря, как прежде все игроки Земли, и враждуют между собой. Оппоненты того, кто захватил Огли, отныне будут охотиться на нашего маленького шута, пока не убьют! Возможно, мы имеем уже на Войоре кукол игроков из вражеского лагеря!
– Если этого не произошло за две недели с момента смерти Дмитрия, значит, новый хозяин дорожит шутом и не позволит никому причинить ему вред, пока…
– Да, пока… – Император закрыл лицо руками, едва сдерживая ярость. – Как же я сам не догадался, что такое Огли?! Я боюсь за малышку. Боюсь, достигнув цели, она станет мишенью всех х-игроков из обоих противоборствующих лагерей, как некогда моя несравненная Сахме и Эдгар…
Арвох отвернулся, кусая край своего ускха. В этот момент все его мысли кружились вокруг первой диверсионной бригады, отправленной волхвами на задание на Войор. Скоро ожидается прибытие второй бригады на имперский флагман. Но когда они доберутся до флагмана? Может пройти несколько лет, так как флот удаляется от Земли с завидной скоростью: Император спешит вернуться в форт на Мохване, опасаясь за жизнь Огли.
Лехсана, который, наконец, пришёл в себя, тем же вечером отправили в школу рабов, сменив одежду и статус в базах ЦП, чтобы избежать лишних вопросов от стражи школы. Огли отправили с ним. Арвох потребовал отдельное помещение для шута Императора, так как в школе рабов были не редкостью драки и убийства за спальные места. Комната оказалась на два места. Огли встретил тихий и весёлый мальчик.
– Я Корин Энндел.
– Я Огли. Шут Императора.
Дети проговорили всю ночь. Впервые Огли веселился от души и смеялся над искрометными шутками маленького конопатого землянина с ярко-оранжевыми волосами, невероятно закрученными в густые кольца.
– А что у тебя с волосами? – Огли осторожно притронулся к блестящим кольцам волос. – Они такие мягкие.
– Кучеряшки. Так у нас, на Земле говорят. Некоторые земляне рождаются с такими волосами. Мне нравится. Мама говорила, что это солнце меня целовало.
Мальчик внезапно перестал улыбаться и отвел заслезившиеся карие глаза в сторону.
– Ты плачешь, Корин? – Огли продолжал накручивать на пальцы кольца оранжевых волос соседа, наблюдая, как они снова скручиваются в забавные пружинки и сверкают в золотистом свете мохванских фонарей.
– Я не знаю, что с моей мамой. Я не видел её два года. Говорят, что она живёт на втором ярусе, куда не пускают мальчиков и мужчин.
– А как её зовут?
– Арина Энндел.
Рука Огли замерла. Он видел в памяти арахподов списки Сэ-тхи – очередь женщин на эксперименты по внедрению мохванских эмбрионов. Четвёртая в списке. Четыре дня. Нет, уже три. Женщины после этих экспериментов не выживали. Их изуродованные тела выбрасывались арахподам в колбы или отправлялись на кухню.
– Как ты думаешь, она жива? – Корин поднял влажные глаза. – Ты ведь был там, наверху. Был ведь?
– Был. Она жива. С ней всё хорошо, Корин. Я уверен, что скоро вы снова будете вместе.
Дети обнялись и затихли, вслушиваясь в ночные ритмичные шаги гвардейцев в широких и гулких коридорах школы.
Утром Огли оказался лицом к лицу перед толпой грязных подростков в обшарпанных и давно не стиранных, засаленных кадетских мундирах. Мальчишки угрюмо рассматривали новичка, ковыряясь в носах. Самый крупный из них едва доставал Огли до подбородка. Корин затих за его спиной, нервно грызя ногти.
– Мы слышали, что ты шут Императора. И ты не землянин. И не войори.
Огли молчал и исподлобья рассмаривал мальчишек и едва сдерживал тошноту – от них воняло гнилыми зубами и немытыми телами. Интересно, что им надо? Явно подошли не за тем, чтобы подружиться.
– Значит, ты мохванская шавка. И тебя не съедят, пока ты не надоешь своему хозяину. Кто тебя создал? Тебя собрали из кусков разных миров? Всем известно, что колдуны Земли увлекаются амальгамацией. Или Би-Ферзи тебя создали? Тогда все мохваны знали бы об этом. Ты всего лишь мешок с кучей бесполезных генов. Мясо!
– Инопланетные куриные потроха! Вона, волосы почти желтые! – подхватили остальные, тыкая пальцами шута в плечи, рёбра и гнусно хихикая.
– Длинный цыплёнок Меркурия! Ко-ко-ко! Резиновый цыплёнок с косичкой! Бантик не дать? Ха-ха-ха!
– Щипанная куриная задница с Нибиру!
– Волосы, как у бабы!
Огли нахмурился и растерялся. Он готов был вступить в честную схватку, но не ожидал, что его унизят и обольют презрением. Корин за спиной робко взял его за руку, то ли от страха, то ли поддерживая.
Подростки брезгливо отошли. Один из них плюнул шуту в лицо.
“Смерды”. Шут молча вытер лицо и отправился в тренажёрный зал, где готовили загранотряды из рабов. От злости он сжимал кулаки. С его золотистых ногтей сыпалась узорная чёрная пыль. Лучше уж стать мясом на войне, чем пополнить собой армию ничтожеств. Благо, его меч-хамелеон с ним. Можно до потери пульса теперь тренироваться, и никто ничего не скажет. Корин бежал следом, стараясь не попадаться на глаза другим ученикам и волкам.
– Так ты и вправду не человек?
– Да, это так, – Огли стиснул зубы. И почему он не человек? Почему он не родился обыкновенным земным мальчиком? Кто он на самом деле?
– Как это здорово, что ты не человек, Огли, – с восхищением выдохнул друг.
Огли изумленно остановился и посмотрел Корину в глаза.
– Почему?
Корин смущённо отступил и робко улыбнулся. Веснушки на его круглом лице подрагивали.
– Если бы я был таким, как ты, то пошёл бы спасать маму. И сбежал бы с ней с корабля мохванов. Но я не такой сильный и ловкий, как ты. Мне не удастся пройти мимо стражи незамеченным.
– Почему ты решил, что я сильный и ловкий? – едва сдерживая раздражение, Огли снова направился в тренажёрный зал.
– Я видел похожих на тебя существ. Войори. Правда у них кожа более сизая или голубая, что ли. И волосы всегда чёрные-чёрные, как ночь. Они очень сильные и быстрые. И большие. Ты как будто войори, только белый войори. И уши у тебя как у собаки, только лысые. А ещё у тебя в глазах звёзды. Это очень необычно и красиво.
Огли замедлил шаги и бросил украдкой взгляд на патруль у выхода из школы. Днём шесть волков. Ночью – два. Арина Энндел. Три дня.
Голубые глаза шута пробежались по потолку и опустились на рыжего землянина. Мальчик улыбался ему как самому близкому другу.
– А давай устроим весёлую жизнь смердам, – шёпотом, заговорщицки подмигнув, предложил землянин, беря Огли за руку.
– Это как? Я не хочу их веселить. У меня кулаки чешутся выбить им зубы.
– Э-э, да ты ничего не понял. Весёлая жизнь – это когда нам весело, а им плохо.
Лицо шута удивленно вытянулось.
– И?
– Идём в их комнаты, пока они тренируются.
Дети проникли в комнаты смердов. Корин с деловым видом приказал Огли следить за коридором, а сам быстро раскручивал болты на откидных кроватях.
– Готово, сматываемся.
Огли последовал за Корином.
– Что ты сделал?
– Кровати испортил. Чуть отвинтил болты, затянул пружины на все обороты и намазал стены мохванским клеем из реанимационных капсул.
Огли не сдержался и захохотал, сползая по стене.
– Тише, Огли, не шуми, а то наш замысел не воплотится, – Корин с деланно-сердитым лицом потянул шута прочь из коридора.
Но тот безудержно ржал, катаясь по полу.
– Ну, вот, сейчас нас заметят и кирдык всему веселью, – обреченно прошептал землянин, с укором наблюдая за другом.
Огли хохотал навзрыд, когда вечером озадаченные мохваны отдирали от стен приклееных вопящих мальчишек. Привыкшие спать без одежды, кадеты шустро запрыгнули на свои откидные кровати. Скрученные пружины сработали как катапульты и буквально впечатали голые тела в клей на стенах.
Возращаясь со зрелищного шоу в свои комнаты, Огли обратил внимание, что ворота школы не охраняются – все мохваны в бараках, отдирают от стен кадетов. В запасе ещё два дня.
– Корин, я никогда так не смеялся. А можешь ещё что-нибудь придумать, только так, чтобы мы могли прогуляться по кораблю, пока мохваны будут спасать кадетов? У нас должно быть в запасе не меньше часа.
Мальчик растерянно пожал плечами.
– Думаю, да. Я никогда не видел все ярусы мохванского корабля.
– Значит, договорились?
Корин радостно засмеялся и обнял Огли.
Случай с прилипшими учениками развеселил даже мохванов, а потому они не искали проказника. Ведь некоторых смердов удалось отодрать от стен только к утру следующего дня. Волки ржали всю ночь и весь следующий день, делясь друг с другом подробностями и лукаво поглядывая на шута – кто, если не шут? Они его не выдали.
Корин долго возился в душевых кабинах.
– Ну, что там? – Огли заглянул внутрь.
– Жди, – загадочно бросил друг и снова зашуршал, выкручивая душевые насадки. – Нанотехнологии на службе пиратов мохванского корабля.
– Когда это действо начнется?
– Через пару часов.
– Ты уверен, что это сработает, и у нас будет достаточно времени на прогулку?
– А то! – уверил его маленький друг.
Огли нервно облизнул губы. Так, надо прокрасться к мохванам на пост и связаться с Арвохом. Без помощи советника ничего не выйдет.
Корин, закончив свои маленькие пакости, удалился на обед, а Огли побежал на пост. Веси открылись перед ним. Мать Фердмах! У пульта сидел мохван с седой полосой на лбу и резко обернулся, бросив на шута удивлённый взгляд.
– Что тебе нужно? Зачем пришёл?
– Мне надо связаться с советником Арвохом, капитан Алтхан.
Домашний ребёнок Императора. Офицер поднялся и уступил своё кресло подростку.
Советник сразу отозвался по сети, появившись на полупрозрачном экране центральной связи.
– Арвох, меня тут обижают. Можно я погуляю с другом? – капризно выпятив нижнюю губу, заныл Огли.
Тот медленно кивнул головой, метнув острый взгляд на стоящего за спиной мальчика капитана.
– Я приду за тобой утром. Жди.
– Нет, – протянул Огли, скривив рот. – Я сейчас хочу, а не завтра. Если ты не придёшь за мной, я пожалуюсь Императору, и он высечет тебя кнутом, как в прошлый раз.
Лицо советника изумлённо вытянулось. Император никогда не поднимал на него кнут, и Огли знает об этом.
– Хорошо. Зайду за вами через час. Как там, кстати, поживают клеенные мальчики?
Генерал за спиной не сдержался и захохотал, вытирая выступившие слезы. Весь корабль уже знал о проделке якобы шута.
– Нормально, живые, – улыбнулся Огли, махнув рукой. – Думаю, через пару часов им снова будет весело.
Арвох прищурил глаза. Кажется, всё понял.
– Ты хочешь, чтобы как можно больше мохванов это увидели, – медленно проговорил советник, внимательно наблюдая за шутом. – Тебе что-нибудь нужно для шалостей, шут?
– Да, мне нужно два платья для девочек. Разные наряды, чтобы можно было выбрать из них подходящее. Пришли всех, кому ЦП позволит отлучиться со своих постов, советник Арвох! Я хочу, чтобы офицеры и гвардейцы повеселились от души, – весело ответил подросток и, подмигнув капитану, выскочил из помещения поста.
– М-да, я тоже так не смеялся много лет, – сдержанно улыбнулся капитан советнику, не заподозрив в разговоре подвоха и скрытого смысла. – Эти чудачества шута войдут в историю нашего флагмана.
– Это уж точно, – с усмешкой подтвердил Арвох и отключил связь.
Корин взволнованно и не осознанно схватил протянутый свёрток и повернул к Огли испуганное личико.
– Огли, этот мохван нас ведёт в кухню?
– Нет, Корин. Это мой воспитатель и помощник Императора.
– А куда он ведёт нас?
Огли не ответил, с улыбкой потрепал друга по рыжим непослушным кудрям. Какой же он маленький! Кажется, среди всех кадетов школы он младше остальных и, оттого беззащитный.
Арвох скосил глаза на обоих детей и, внезапно ухватив землянина за шиворот, резко поднял его. Он держал перепуганного малыша напротив оскаленной пасти.
– Арвох, что ты делаешь? – едва шевеля губами от ужаса, выдавил Огли, боясь двинуться.
– Даже самый спокойный и дружелюбный мохван, всегда остаётся мохваном – хищником, а я давно уже не ел человеческого мяса. Что ты скажешь, если я сейчас порву этого уродца и часть своей добычи принесу твоему отцу, который тоже несколько сотен лет не прикасался к мясу людей?
Корин от ужаса обмяк в гигантской руке киборга.
– Не надо, Арвох, – Огли осторожно шагнул вперёд. – Отпусти его, иначе Император узнает обо всём и…
– Ничего не произойдёт, глупый шут. Я просто, перепишу отчёт на имя любого мохвана, и мне всегда и всё сходило с рук. Ты хочешь его защитить?
– Да, – Огли потянул свою косу со вплетённой цепью. Он знал, что не одолеет мохвана, но был твёрдо намерен отбить у него землянина и дать тому сбежать.
Разглядывая трясущегося ребёнка в своей руке, мохван даже не смотрел на шута и тихо говорил:
– Вот видишь, ничего мы не можем поделать со своей природой и директивами ЦП. Мы – убийцы, людоеды, хищники. Ты не представляешь, как трясутся наши поджилки от счастья лишь от одного вида смерти в глазах разумных. Их глаза мутнеют, когда сердце перестаёт биться… А запах крови слаще любого мёда.
Огли сделал ещё шаг вперёд и начал осторожно раскачивать свой пайкчхик, целясь волку в горло.
Арвох усмехнулся и опустил Корина на пол.
– Пошли, время поджимает, – как ни в чем не бывало, мохван двинулся дальше по коридору, бросая на бледных мальчишек лукавый взгляд. – Здесь вход на третий ярус. Надевайте платья и вперёд. У вас на все дела осталось не больше сорока минут. Торопитесь.
Корин, похоже, пришёл в себя и заплакал, прижимая к груди сверток.
Зачем Арвох напугал их обоих? Огли с недоумением смотрел на советника. Теперь он не доверял ему, как прежде. Похоже, волк в состоянии полуразмыкания от старости.
Советник в этот момент отвернулся и исчез за поворотом.
– Быстрее, Корин! Надевай платье! – Огли тоже торопливо натягивал старый, девчачий, белый с красными цветочками наряд. Увидев, что друг всё ещё неподвижно сидит у стены, шут присел рядом и встряхнул его:
– Корин, я нашёл твою маму. Она здесь. Вы улетите отсюда и будете вместе жить долго на Земле.
Мальчик быстро вытер слёзы и, молча натянул смешное, не по размеру платье.
– Я похож на девочку? – Огли крутнул юбку вокруг колен, затянутых в медные защитные латы.
– Ты всегда похож на красивую девочку, – простодушно заявил друг, с восхищением глядя на высокую, с точёными чертами лица красивую блондинку. – Был бы ты девчонкой, я бы замуж тебя взял.
Лицо Огли перекосилось от возмущения.
– Пошли уже, Корин. И обещай: когда мы вырастем, ты никогда мне не скажешь подобного. Это отвратительно. Мальчики не могут жениться на мальчиках – это против природы.
– Ну, да, – без охоты буркнул под нос землянин и снова его глаза восторженно застыли на гладком, перламутровом лице шута. Ну, как же хороша могла быть эта девочка! Но это шут, мрачный беловолосый мальчишка-войори. Досада.
Они беспрепятственно вошли в отсек, где жили и работали женщины. Корин внимательно вертел головой, высматривая в серых толпах маму. Тысячи и тысячи женщин в одинаковых серых робах и косынках, скрывающих волосы.
– Нет, так мы её не найдем, – Огли расстроенно покачал головой.
– Что же нам делать?
Некоторое время Огли задумчиво оглядывал огромные коридоры и прилегающие к ним бараки, столовые, прачечные… М-да, в женском ярусе намного чище, чем в школе. И пахнет приятнее.
Внезапно, он увидел старуху в богатых одеждах, к которой подходили другие женщины. Похоже, она здесь главная… И она cмерд.
– Жди меня здесь, Корин. Не вздумай следовать за мной. Там cмерд. Тебе нельзя с ней контактировать.
– Понял, – кивнул малыш.
Оставив землянина у яркой стены со статуями мохванов, Огли пробился сквозь толпу и уверенно потянул за рукав безобразную старуху. Та столь резко обернулась, что шут едва не растерялся.
– Ты кто такая? Почему здесь болтаешься, а не работаешь? И почему ты не в рабочей одежде?
– Генерал Сэ-тхи послал за Ариной Энндел. Где она?
Старуха подозрительно сощурилась, придирчиво оглядывая очень красивую девочку-войори с редчайшим цветом волос и заостренными ушами, как у мифических эльфов.
– А почему он сам не пришёл?
– Готовит лабораторию с генералом Ахн-дасом, – брякнул наобум Огли, нагло глядя старухе в глаза.
Кажется, она поверила ему, ведь обыкновенные рабыни не могли знать имён офицеров и тем более, различать их.
Девочка, похоже, личная рабыня генерала Сэ-тхи. Бедняжка, долго у этого генерала никто не задерживается. Старуха тяжело вздохнула и, не отрывая восхищенных глаз от милого белого личика удивительной девочки, крикнула куда-то в толпу:
– Арину Энндел ко мне! Быстро!!!
– А ты из какого мира, детка? С какой планеты? – старуха осторожно коснулась корявым пальцем цепи в волосах девочки.
– С Войора.
– На Войоре много материков, но такой красоты я там никогда не встречала.
– А вы были на Войоре? – с деланным восторгом спросила девочка, следя опасливыми голубыми глазами за кривой рукой старухи, пробегающей по звеньям её боевой косы.
– Да, и не один раз. Так, откуда ты?
Огли едва сдержался, чтобы не сглотнуть от ужаса. Что-то ему когда-то рассказывал Сажмат. Есть на Войоре не изученные места…
– Я с островов Тёмного лабиринта.
– О, – старуха отпрянула, спрятав руки за спину.
Огли внимательно следил за её сморщенным лицом и мутными чёрными глазами. Кажется, что-то не то ляпнул.
– Да, там мохваны никогда не сбрасывали свой десант…
– Нас схватили в пустыне. Весь наш караван. Мы тогда не знали, что идёт война, – врал, как мог Огли и нетерпеливо стучал носком боевого ботинка, готовый врезать мерзкой старухе в зубы, если она вздумает позвать патруль.
Заметив сверкнувшую злость в голубых глазах войори, старуха отступила на шаг и криво усмехнулась – девочка смерд! Вот это находка для генерала Сэ-тхи! Неудивительно, что она до сих пор жива. Эта белобрысая долго протянет – волки любят изыски.
В эту минуту подошла женщина с печальными светло-карими глазами и, не поднимая взгляд, спросила:
– Вы звали меня, госпожа Дженн?
– Да, иди с этой девочкой.
Арина молча последовала за шутом и, похоже, не заметила собственного сына, погружённая в свои горькие думы. Огли знаками запретил Корину кидаться к матери.
– Иди тихо за нами, – шепнул шут, приближаясь к выходу их сектора.
Корин едва сдерживал слёзы и желание обнять маму. Огли удалось! Он нашёл его маму! Она теперь всегда будет рядом!
Мимо прошагал патруль. Один из волков удивленно оглянулся на светловолосую девочку-войори. Что здесь делает шут в девчачьем платье? Мохван развернулся в обратную сторону, чтобы догнать шута, но по сети пробежало сообщение о приглашении в школу кадетов. Якобы там шут устраивает поразительное шоу для мохванов. Его сослуживцы, переглядываясь и похохатывая над прошлой проделкой шута, подхватили его под руки и потащили в коридоры в сторону школы.
– Но шут здесь, в женском секторе! – возмущённо отбиваясь, воскликнул гвардеец.
– Ну и пусть. Сам советник Императора приглашает нас. Разве можно игнорировать его приглашение? Идём же!
Больше никто не помешал Огли довести Арину и Корина к спасательным гравимодулям. Растерянный от своего счастья, Корин едва не рыдал и, чуть приобняв шута, потянул маму в спасательный модуль. Огли поднял руку к блоку управления, чтобы закрыть шлюзы и выпустить корабль в открытый космос.
– Огли, давай с нами! Моя мама позаботиться о тебе!
– Нет, Корин. Мне нельзя на Землю.
– Я тебя никогда не забуду, Огли! – Корин плакал, забавно дёргая розовым подбородком. – И всё равно, ты самая красивая девочка во всей Вселенной.
– Я не девочка, – пытаясь содрать с себя платье, буркнул шут.
– Нет. Ты девочка. И я люблю тебя и женюсь на тебе. Прощай.
– Прощай.
Шлюз плавно закрылся. Ещё несколько минут Огли видел в иллюминаторах лица плачущих женщины и её смешного конопатого сына. Платье как-то само сползло на пол. Пора возвращаться в школу. Огли часто моргал, чтобы согнать набежавшие слёзы. Его единственный друг теперь на свободе. Они никогда больше не встретятся. Пройдя ещё сотню метров, шут заплакал. Тихо, украдкой вытирая рукавами кадетского мундира лицо. Он ни разу не плакал после болезни Лехсана. А почему теперь?
Он оглянулся на шлюз с затаённым желанием бросить отца мохвана и, прыгнув в гравимодуль, затеряться с другом на зелёной планете. Нет. Это не его мир. Все учителя говорили, что долго Огли там не протянет – слишком Земля тяжёлая для него: сильная гравитация, влажный воздух, миллиарды людей, среди которых преобладают смерды… Возможно, когда-нибудь Огли и Корин снова увидятся.
6. Все пережитые эмоции разом схлынули, когда шут вошёл в общий зал школы. Тысячи мохванов стоя и сидя на полу, дико хохотали, смотря на потолке трансляцию. О, мать Фердмах! Что Корин вытворил?! Огли поднял голову и замер, глядя расширенными от удивления и восхищения глазами на происходящее сейчас в душевой. Украденная коробочка с наноувойдами для ремонта кораблей в открытом космосе сделала шоу неповторимым: магнитные микроскопические роботы были порционно всыпаны в душевые насадки и, когда кадеты включили воду, их тела буквально облепили невидимые невооруженным глазом роботы, призванные с помощью определенной программы обтягивать сетью детали и стягивать их между собой. В душевой орала огромная куча слипшихся между собой нагих кадетов! Роботы не просто слепили их намыленные тела, а тщательно подбирали положение тел таким образом, чтобы получилась одна, плотно сжатая деталь. И сейчас наноувойды искали в душевой подходящую прореху или пролом, откуда, по их мнению, отвалилась эта деталь. Куча металась по всей душевой – стенам, потолкам, весям, вошедшим по неосторожности мохванам, валя их на пол и движимая беспокойными роботами.
Теперь Огли плакал от смеха, поражаясь изобретательности маленького, смешного, рыжего землянина. Его не смогли огорчить последующая волна ненависти кадетов. Загадочным образом они узнали, чьих это рук дело. Конечно, про Корина никто не вспоминал, и Огли доставалось за двоих. Но это не могло усмирить шута. Больше не опасаясь за здоровье и жизнь Корина, Огли вошёл в раж, переняв эстафету изобретательных издевательств у своего друга. Он не только жестоко шутил на радость волкам над Смердами, но также отстаивал своё право на место в жестокой школе рабов.
В течение года Огли сломал несколько учебно-боевых симуляторов, разработанных для кадетов землян. Приступы гнева подросток выплескивал на голограммных противниках, разрушая автоматы волков. Позже начали страдать тренировочные боты и увойды. Ровесники Огли боялись его после нескольких драк. Они, пытаясь отвоевать его комнату, однажды набросились на него толпой. Оказалось, что шут им не по зубам – худощавый и гибкий подросток пришёл в неописуемую ярость. Смерды окрасили своей кровью весь коридор и ретировались. На их лицах остались глубокие шрамы от цепи его опасной полутораметровой косы, а переломы и ушибы заживали несколько месяцев. Но, невзирая на неудавшуюся попытку, они снова и снова пытались сломить шута. Его царапины и небольшие раны заживали гораздо быстрее, чем у людей – это особенность медной голубовато-лиловой войорской крови. Ещё через год смерды оставили его в покое, когда подросток без разрешения входил в их комнаты, привязывал ровесников к кроватям, забирал всё, что ему нравилось, ломал это, выбрасывал, переворачивал столы в столовой прямо им на головы, избивал их в гардеробах, глумился, закрывая в туалетах и окуная их головами в клозеты. Его поведение никак не пресекалось тренерами, так как мохваны считали, что только истинный боец ведёт себя подобным образом, отвоёвывая себе место в первых рядах. Огли входил в зал для спаррингов с гордо поднятой головой и презрительно сощуренными глазами-звёздами. Его крупный рот кривился усмешкой-оскалом. Хватало одного его цепкого взгляда, чтобы понять, кто будет следующей его жертвой для издёвок и побоев.