Остров вчерашнего дня

– Только подпись странная, – заявила, прочитав это незамысловатое послание, Нина. – В английском оригинале послания подписывались, за исключением пары случав, именем Ulick Norman Owen или Una Nancy Owen. Ну, если опустить полные имена, то получалось: U.N. Owen, что можно прочитать и понять в английском как послание от Unknown, то есть от Анонима, Невесть-Кого, Человека-Без-Имени.

Дементорша слегка осклабилась, явно довольная ее выводами.

– В русских переводах это передавали по-разному. И как У.Н. Оним с пояснением в сноске, или А.Н.Оним. То есть аноним. А тут какой-то Eu. R. Dudd.

И сама же, чувствуя небывалое волнение, дала ответ:

– Ну да, одно дело – текст романа Кристи, а совсем другое – реальности тамошней литературной вселенной. Это в романе U.N. Owen, то есть звучит как «unknown», без имени, а в действительности это был именно что…

И она выговорила:

– Ю.Ар. Дадд. Прошу прощения за мое произношение, оно далеко не идеальное, я знаю, но сколько над ним ни работаю, улучшается незначительно. Кстати, это ведь тоже станет проблемой, если я туда отправлюсь, за англичанку выдать себя не получится, придется играть роль иностранки?

– И в «Убийстве Роджера Экройда», и в «Собаке Баскервилей» у вас это неплохо получилось, Нина Петровна.

Ну да, она там выдавала себя за иностранку, в одном случае – за секретаршу Эркюля Пуаро, а в другом – за помощницу Шерлока Холмса.

И ведь поверили!

Нина продолжила:

– Если я правильно понимаю, то это Ю.Ар. Дадд звучит похоже на английское же you are dead. Ну, то есть «вы мертвы»! Ничего себе псевдонимчик!

Дементорша подтвердила:

– Да, кто-то явно постарался. То ли судья, то ли мисс Брент, то ли еще невесть кто. К Агате Кристи это отношения не имеет – правда, в Америке ее романы выходили в издательстве «Dodd, Mead and Company», но оно перестало существовать уже лет тридцать с лишним назад, как и то, которое издавало романы Кристи в Британии, «Collins Crime Club». Вот отправляйтесь туда и выясните все, Нина Петровна. Вы ведь сможете?

Нина, все еще глядя на пожелтевшее приглашение на казнь, кивнула. И, подняв глаза на дементоршу, сказала:

– Думаю, смогу. Я попытаюсь, хотя гарантию дать не могу. Но только с одним условием…

Сузив глаза, дементорша заявила:

– Условия решили выдвинуть? Ну что же, давайте, Нина Петровна. Наверняка что-то касаемо вашего крайне подозрительного пришельца и вторженца доктора Дорна? Хотите, чтобы мы оставили его в покое и перестали держать его на мушке?

Нина, конечно же, хотела этого, причем страстно, но понимала, что вряд ли кто-то исполнит ее желание.

– Да нет же, не напрягайтесь вы так. Просто вы все время зовете меня по имени и даже отчеству, а как я могу величать вас? Вы вот торт принесли, мы чай вместе пьем, рассуждая о том, как спасти жизни десяти жертвам, а я не знаю, как вас зовут. Так как вас зовут?

Остолбенев, дементорша уставилась на нее, а потом ее лицо озарилось – правда, всего на мгновение – теплой человеческой улыбкой.

– Вообще-то как и вас – Нина!

…Заслышав голос судьи Уоргрейва у себя за спиной, Нина даже не вздрогнула, потому что хоть и не думала, что такое случится, подсознательно была настроена на подобное развитие ситуации.

Нечего без спроса копаться в чужих саквояжах, даже если это вещи убийцы.

Возможного убийцы – или невинной жертвы.

Пока что она не нашла ничего такого, что доказывало бы невиновность судьи, но и ничего, что бы прямо свидетельствовало в пользу его причастности к убийствам на острове.

Острове Альбатросов.

Медленно развернувшись (и все держа в руках коробочку со вставной челюстью судьи), Нина увидела Уоргрейва, который злобно уставился на нее, явно готовый устроить скандал и вызвать проводника, а потом наверняка и полицию.

– Милая барышня, вы что, язык проглотили? Я ведь задал вам вопрос и прошу дать на него ответ!

Нина, понимая, что нести околесицу о том, что она «случайно» открыла саквояж и «бессознательно» запустила в него обе руки, не стоит.

И что нападение – лучшая форма защиты.

Поэтому вызывающим тоном и звонким голосом она произнесла, глядя прямо в глаза судье:

– Ваша Честь, я думала, что вы ушли в отставку, а ведете себя по-прежнему как в зале суда во время перекрестного допроса не внушающего доверия свидетеля.

Уоргрейв, сглотнув, выпучился на нее, а потом заявил:

– Вы точно ведете себя как не внушающий доверия свидетель на перекрестном допросе, милая барышня, потому что явно тянете время, пытаясь сообразить, как лучше мне наврать. Но у меня нюх на ложь, уж поверьте!

«Ваша Честь» был безусловно прав, сказывалась долгая практика в судебной мантии и парике с молоточком в руке.

– Своего рода профессиональное заболевание, Ваша Честь? Как «угольное легкое» у шахтеров или сенсоневральная тугоухость у трубачей?

Судья Уоргрейв, приподнимаясь, заявил:

– Мое терпение лопнуло, милая барышня, я застукал вас с поличным при попытке обокрасть меня. Я немедленно оповещу проводника и потребую сдать вас на руки нашей британской полиции на ближайшей станции. Кстати, вы ведь иностранка?

Адекватным ответом на последний, весьма бестактный, вопрос было бы: «А вы, Ваша Честь, серийный убийца?»

Но если на остров всех пригласил все же Уоргрейв, то серийным убийцей он еще не был – они только ехали на место будущего преступления.

И если кого он и убил, так это первого «негритенка», вернее, конечно же, альбатроса: Морриса. Впрочем, Нина надеялась, что сумела своим анонимным письмом предотвратить это убийство.

– Сэр, вы хотите знать, что я искала в вашем саквояже? Так вот, буду с вами откровенна: револьвер!

Не только его, конечно, вернее, даже совсем не револьвер, но с правдой Нина решила повременить.

Потому что в этой литературной вселенной, как ей отчего-то думалось, все временили с правдой, и она решила не быть исключением.

Потому что ни портативной печатной машинки, ни особой бутылки, ни цианида, ни сургуча судья с собой не вез.

Хотя сургуч и цианид он мог транспортировать в небольшой, не замеченной ею коробочке или вообще в кармане пальто, положив в обыкновенный конверт.

А вот бутылку и тем более пишущую машинку он в кармане пальто везти вряд ли мог.

Но он мог элементарно сделать так, чтобы все эти необходимые для его жутких задумок предметы были доставлены на остров Альбатросов загодя, действуя через того же Морриса.

Простая, но все объясняющая мысль.

Опешив, судья уставился на нее, а потом, брякнувшись обратно на мягкое сиденье первого класса, столь разительно отличающееся от деревянного в третьем, сдвинул в сторону покоившееся рядом с ним свернутое летнее пальто, поверх которого возлежал котелок, и извлек скрытый этими вещами массивный том в дорогом кожаном переплете.

Нина заметила золоченые буквы: «Francis Bacon. The Colours Of Good And Evil». И чуть ниже цифры, вероятно, дату написания сего трактата: «1597».

Ого, судья, потенциальный маньяк-убийца, почитывал в свободное от убийств время философа Фрэнсиса Бэкона – одну из его работ под названием «Цвета Добра и Зла».

А философ тот был погребен в церкви Святого Михаила в Сент-Олбансе. Городке, где она вышла в этот мир, где убили Веру Клейторн и где родился автор «Маленького альбатроса», реальный писатель Морпурго – также Майкл, то есть Михаил.

Уф, и что это значит? Нина понятия не имела.

Наверное, судья морально готовился к уничтожению десяти вышедших сухими из мутной водицы собственных неразоблаченных злодеяний убийц.

Уоргрейв на глазах у Нины раскрыл трактат философа Бэкона, и Нина увидела то, что много раз видела в различного рода криминальных фильмах: внутри, в особой контурной выемке прямо в книжных страницах, покоился револьвер.

– Вот и мой револьвер, милая барышня. С шестью зарядами. Дополнительной амуниции я не брал. Вы удовлетворены?

Нина не ожидала от судьи подобной честности – театральной и от этого весьма и весьма подозрительной.

А будет ли он столь же откровенен, если она попросит его продемонстрировать ей место хранения сургуча, бутылки и цианида.

И в особенности печатной машинки.

– Более чем, Ваша Честь. Теперь я знаю, что вы везете с собой револьвер. На остров Альбатросов, ведь так?

Судья, усмехнувшись узкими бескровными губами, проскрипел:

– Милая барышня, я удовлетворил ваше любопытство, весьма, смею думать, непраздное, теперь моя очередь. Кто вы и отчего вам нужно знать, везу ли я с собой револьвер?

Принимая правила игры судьи, Нина в тон ему ответила:

– Ваша Честь, это ведь два вопроса, поэтому отвечу только на первый, а на второй после того, как вы ответите на мой, уже заданный. Меня зовут Вера Клейторн.

Не говорить же, что на самом деле она Nina Petrovna Arbenin, то есть теперь, конечно, пусть и без штампа в паспорте и смены фамилии, Nina Petrovna Dorn.

Она внимательно наблюдала за реакцией судьи – ведь если он и есть маньяк-убийца, зазвавший «альбатросов» на одноименный остров, то должен выказать свое удивление или вообще выдать какую-то реакцию.

В особенности если он понял, что она назвалась именем той, каковой отнюдь не являлась.

Интересно, а судья мог быть убийцей Веры? И не в будущем, там, после совершения всех иных злодеяний на острове, а в прошлом: в третьеразрядном пансионе в городке Сен-Олбанс в графстве Хартфордшир?

Нина уставилась на руки судьи – нет, в пансионе она видела руки молодого еще человека, а не эти, с набухшими венами, сморщенной кожей и пигментными пятнами.

Перстень-печатка у судьи, в самом деле, имелся, но на нем был какой-то античный воин в шлеме, а вовсе не перевернутая восьмерка.

Знак математической бесконечности.

Может, у него, конечно, куча перстней, или хотя бы эти два, но там, в пансионе, она видела руку иного человека, отнюдь не Уоргрейва.

Однако судья не выказал никакой реакции – вообще, что само по себе было так же крайне подозрительно.

Или нет?

– Благодарю, милая барышня. Что же, продолжим нашу увлекательную игру, вы задали вопрос, я отвечу на него, чтобы вы потом ответили на мой, также уже озвученный. Да, я еду на остров Альбатросов, хотя не понимаю, как вы об этом пронюхали. И, кстати, о том, кто я такой. Я ведь помню вас, мы столкнулись с вами в книжной лавке на Паддингтоне. Вы ведь там следили за мной, милая барышня?

Нина, понимая, что ни звать проводника, ни тем более полицию Уоргрейв не намеревается, решив вести свою собственную, наверняка опасную, игру, парировала:

– Ваша Честь, столько вопросов, и все без соблюдения порядка очередности. Отвечаю на ваш уже заданный: мне надо знать, везете ли вы с собой револьвер, потому что у меня такое задание.

И мило улыбнулась судье, который, пошевелив узкими губами, ответил:

– А вы, милая барышня, не такая простая, какой кажетесь. И сдается мне, что никакая вы не Вера Клейторн.

Ну точно, он имел представление, как выглядит настоящая Вера, и раскусил ее. Он – убийца с острова Альбатросов.

И из романа Агаты Кристи (или все же Ариадны Оливер?) «Десять негритят».

– А предваряя ваш вопрос, милая барышня, о том, как я узнал, дам вам бонусный ответ: потому что вы иностранка! Говорите бегло, но с явным акцентом.

Как мило, что британцы норовят каждый раз провозгласить это, как будто она сама не в курсе.

– Ваша Честь, вы крайне любезны. То, что я говорю с акцентом, причем, как не менее любезно отметили, сильным, я, естественно, до вашего замечания понятия не имела. Премного благодарна.

Несколько мгновений они помолчали, и Нина наконец произнесла:

– Хорошо, нарушим правила нашей игры, которую отложим на потом.

Если это потом, конечно, еще будет.

– Ваша Честь, я, как и вы, еду на остров Альбатросов. И мой клиент нанял меня в качестве… в качестве детектива для того, чтобы я еще до появления на острове всех гостей выяснила, везет ли кто с собой оружие и если да, то какое именно.

Звучало не очень убедительно, но что в данной ситуации сумело бы развеять сомнения крайне подозрительного судьи Уоргрейва.

В особенности если он и был убийцей?

Вот именно, вероятно, вообще ничего, так что версия была не лучшая, но и не самая плохая.

Пусть этот ушлый крючкотвор еще докажет, что она говорит неправду.

– Кто ваш клиент? – заявил судья тоном, каким наверняка обычно вел допрос во время заседаний, и Нина ответила:

– А почему я должна вам говорить?

Судья осклабился.

– Потому что, милая барышня, иначе я вызову проводника, а потом и полицию. Я – судья в отставке, я – столп общества, я – добропорядочный пожилой джентльмен, а вы – крайне подозрительная инородка!

И, не исключено, серийный убийца.

Во всяком случае, в самом недалеком будущем.

– Крайне рада за вас, Ваша Честь, но, уверена, что никого вы не вызовите. Потому что если бы хотели, то уже бы вызвали. Я ведь тоже еду на Негри… я хотела сказать, конечно, на остров Альбатросов.

Снова молчание, во время которого судья крайне внимательно изучал ее с ног до головы, как мясник рассматривает животное, которое предстоит забить.

Или маньяк свою жертву.

– Ну хорошо, – прервала Нина затянувшуюся паузу, – моего клиента зовут… Eu. R. Dudd.

Наконец-то в черепашьем лице судьи Уоргрейва что-то изменилось – он облизал тонкие губы и переспросил:

– Как-как?

Нина четко и с намеренно усиленным акцентом (она же иностранка!) повторила и спросила:

– Вижу, Ваша Честь, вам это имя знакомо, ведь так?

На что последовал его скупой ответ:

– Никогда ранее не слышал.

Нина могла поклясться, что он лгал. Значит, слышал. Значит, он и есть этот самый Eu. R. Dudd, разославший приглашения на остров Альбатросов.

В том числе и Вере Клейторн.

– Точно не слышали, Ваша Честь? Прошу вас хорошо подумать. Так как, слышали или нет?

Судья, буквально сжигая ее взором, заявил:

– Не припомню, милая барышня, чтобы со мной кто-либо и когда-либо в зале суда говорил подобным тоном!

– Ваша Честь, мы не в зале суда, а в скором на Плимут.

Они вновь помолчали, и судья вдруг спросил:

– Что хочет этот ваш… Eu. R. Dudd, милая барышня?

– Он такой же мой, как и ваш. Весьма щедрый джентльмен, если судить по солидному гонорару, полученному за это задание. Я ни разу в глаза его не видела, меня наняли через одно лондонское агентство, я специализируюсь, как вы видите, на деликатных заданиях.

Так оно и было – на деликатных заданиях в параллельных литературных вселенных.

– Что, теперь стали и дам привлекать? Куда только катится наша Британская империя! Король на полном серьезе хочет жениться на разведенной американке, а шпиками у нас теперь работают милые барышни.

– Гендерное равноправие, Ваша Честь! – ответила Нина, борясь с искушением сообщить, что к концу года Британская империя закатится еще глубже, когда король отречется от престола ради брака с этой самой разведенной американкой.

Впрочем, к тому времени судьи Уоргрейва не будет в живых, и матримониальные проблемы правящей династии его не должны были более занимать.

Судья же, скривив тонкие губы, ответил:

– Впрочем, задумка, надо признаться, гениальная. Если подослать милую барышню копошиться в саквояже почтенного судьи в отставке, то он может решить отпустить ее, а вот был бы это шпик-мужчина…

Да, если бы он застукал того же Блора, копошащимся в своих вещах, то тотчас сдал бы его на руки проводнику, вероятно, предварительно угостив своей тростью с массивным металлическим набалдашником, выполненным в виде то ли волка, то ли химеры.

Не тем ли самым, которым кто-то позднее приложился к черепу генерала Макартура?

– Ну, теперь вам известно, что я везу с собой револьвер, только вот отчего это желает знать ваш, как его… Eu. R. Dudd?

– Ваша Честь, рекомендую вам задать этот, без сомнения, животрепещущий вопрос самому мистеру Ю.Ар. Дадду. Ну, или миссис или даже мисс Дадд, потому как половая принадлежность моего клиента мне не ясна. Кстати, я поведала вам много интересного, так что, будьте добры, расскажите и вы мне, кто пригласил вас на Негри… я захотела сказать, на остров Альбатросов!

Судья, не став ерничать, извлек из того же трактата Бэкона тонкий светло-синий листок бумаги и протянул его Нине.

Она пробежала его глазами – как и в романе Агаты Кристи (или Ариадны Оливер?) судью Уоргрейва на остров Альбатросов у побережья Девона приглашала его старая приятельница, леди Констанция Калмингтон.

А вовсе не Eu. R. Dudd, которым, не исключено, являлся сам судья.

А, не исключено, и нет.

– Ваша приятельница, леди Калмингтон, крайне состоятельная дама, раз купила себе целый остров, Ваша Честь!

– Думаю, да. Ее покойный супруг был крупным и крайне успешным финансистом в Сити и наверняка оставил ей гигантское состояние, которое она теперь с наслаждением транжирит.

– И давно вы видели ее в последний раз, Ваша Честь?

Судья задумался – или сделал вид, что задумался.

– Гм, давненько. Нет, не в этом году, и даже не в прошлом. Она колесит по миру, одну неделю тут, две там. Наверное, мы встречались года три или даже четыре назад, когда ее супруг был еще жив.

Ну что же, это могла быть заранее обдуманная байка – или сущая правда.

– И вы решили принять предложение леди Калмингтон, не задумываясь?

– А почему бы и нет? Об этом острове Альбатросов много писали в прессе. Намекалось даже, что его купил король для тайных свиданий с миссис Симпсон. А так как мне не чужда сословная спесь, то я решил не упустить возможности и навестить леди Констанцию, в гостях у которой, кто знает, могут оказаться в одно со мной время и его величество с нашей будущей королевой!

Ну, не королевой, а женой бывшего короля и всего лишь герцогиней, хотя кто знает, как обернется эта душераздирающая история любви одного из Виндзоров, словно предвестник будущих любовных пертурбаций принцессы Дианы и ее невестки герцогини Мэган, в этом мире.

Может, в этом мире миссис Симпсон в самом деле станет королевой, а во время Второй мировой король заключит пакт с Гитлером.

Мисс Брент будет наверняка в восторге – не по причине королевы-американки, к тому же разведенной, а из-за союза с нацистами.

Хотя, не исключено, и по причине королевы-американки тоже. Хотя та ведь иностранка…

И даже говорящая по-английски с американским акцентом.

Oh my God!

Нина вернула судье приглашение, не исключено, написанное им же самим от лица леди Калмингтон, а Уоргрейв, захлопнув трактат философа Бэкона, заявил:

– И как этот ваш… Eu. R. Dudd обосновал необходимость установить, у кого из гостей есть оружие и какое?

– Посредством более чем солидного гонорара, Ваша Честь. Сами понимаете, что в нашей работе лишние расспросы не приветствуются. Но официальная версия такова, что мой клиент – весьма мнительный человек, помешанный на безопасности, и хочет знать, кто из приглашенных им лиц везет с собой на остров оружие. Потому что там будут пребывать инкогнито крайне значительные персоны, тревожить покой которых ну никак нельзя!

Если Уоргрейв не писал приглашения и к смертям на острове не причастен, пусть в самом деле думает, что туда пожалует король со своей любовницей.

Судья, медленно кивнув, вдруг быстро сменил тему:

– Так на какое агентство, как вы говорите, вы работаете, милая барышня?

Точно уловка из одного из судебных заседаний «Вашей Чести».

– Я ничего такого не сказала, Ваша Честь. Но, так и быть, в ознаменование наших доверительных отношений сообщу вам, что меня нанял…

Вера сделала паузу, понимая, что не знает ни одного названия детективных агентств тех лет – такими вещами она при подготовке литературного вояжа не интересовалась.

Как выяснилось, зря.

– …нанял мистер Моррис. Альфред Моррис. Вы же его знаете?

Судья, сверкнув глазами и пожевав губами, ответствовал:

– К счастью, нет, но репутация мистера Морриса мне отлично известна.

Это прозвучало как приговор, окончательный и обжалованию не подлежащий.

– Ваша Честь, а что из категории оружия вы еще везете с собой?

Судья, осклабившись, ответил:

– Только револьвер.

– Ваша Честь, вы всегда берете с собой револьвер, отправляясь на уик-энд, на котором вы полагаете встретить короля? Надеюсь, вы не готовите покушение на его величество или его… пассию?

Явно возмущенный ее предположением, судья Уоргрейв заявил:

– Я всегда беру с собой револьвер, потому что уж слишком хорошо знаю способную на все человеческую натуру. Сорок лет в судейской мантии меня многому научили. Человеческое существо – это вместилища огромного зла и очень небольшого количества добра. Бэкон вот об этом и пишет!

И он ткнул узловатым пальцем в трактат философа «Оттенки Добра и Зла».

– Если вы так цените Бэкона и его взгляды, то отчего изуродовали его трактат, Ваша Честь? Ах, я не хотела показаться бестактной…

В дверь купе почтительно постучали, и появился проводник.

Тот самый, который читал Нине нотации.

– Сэр, прошу прощения, я хотел осведомиться, не желаете ли вы что-либо выпить или перекусить?

«Ваша Честь» не желал, а проводник, явно узнав Нину, процедил:

– Мисс, ваше место в третьем классе! Вы пытались усесться во втором, а теперь перебрались аж в первый и докучаете джентльмену. Я вынужден взыскать с вас штраф, причем с учетом предыдущей ситуации в двойном размере.

Судья Уоргрейв, нахмурившись, проскрипел примерно так, как, вероятно, зачитывал в суде смертный приговор:

– Милейший, эта дама – мой личный гость. Вы имеете что-либо против? А если надо доплатить разницу, то я немедленно сделаю это!

Проводник, явно пристыженный, пробормотал извинения, уверил, что все в полном порядке, и тотчас ретировался.

– Спасибо, Ваша Честь. Но вы ведь могли запросто сдать меня ему на руки и вообще вызвать полицию.

Уоргрейв усмехнулся, и Нине эта ухмылка отчего-то очень не понравилась, несмотря на рыцарский жест судьи.

– Тогда бы вас точно ссадили с поезда, и вы бы пропустили уик-энд на острове Альбатросов. А этого, мисс Клейторн, мы никак не можем допустить, ведь так? Наш совместный уик-энд, если я смею это так сформулировать.

От этих слов Нине сделалось страшно, и она вдруг поняла, что ухмылка Уоргрейва похожа на волчий оскал.

Еще раз поблагодарив судью, Нина поняла, что вытянуть из него уж точно больше ничего не получится, и если он и есть Eu. R. Dudd, то не расколется, не признается и не раскается.

А станет планомерно осуществлять свой кровавый план на острове Альбатросов.

Поэтому не оставалось ничего иного, как вместе с судьей и прочими «альбатросами» отправиться туда и внимательно следить за развитием событий, стараясь наиболее печальные из них предотвратить.

Нина не знала, какого она мнения о «Вашей Чести»: виновен или нет?

Может, да, а может, и нет.

Что же, разведку боем она провела, и скоро поезд должен был сделать остановку на станции Оукбридж, где всем, приглашенным на выходные на остров Альбатросов, надо было сделать пересадку.

В том числе и ей самой.

Настало время распрощаться с судьей и отправиться в вагон третьего класса, чтобы продолжить общение со второй потенциальной подозреваемой – старой (ну, или не очень) ханжой и поклонницей фашизма мисс Брент.

– … Ты точно уверена, что надо, Ниночка? – спросил доктор Дорн, вернее, конечно, Женя, ее Женя, и только ее, когда они накануне литературного вояжа провели вечер вместе – праздничный ужин, приготовленный Дорном, прогулка по вечернему парку, а потом просмотр душещипательного фильма.

Он, сидевший рядом с Ниной на софе перед телевизором, положил ей руку на плечо, привлек к себе и нежно поцеловал в лоб.

– Женя, что значит надо? – спросила она, а муж (пусть и без штампа в паспорте!) спросил:

– Это ведь будет опасно.

– Да, Женя, будет.

– Даже очень опасно.

– Да, Женя, очень.

– Даже очень и очень опасно.

Нина вздохнула. Он был прав.

– Все верно. Но так надо…

Муж, снова поцеловав ее, заявил: