Шесть

Глава 1. Аста Олсен

Третий день пребывания в Антарктиде, на удивление, по интересности ничем не отличается от первых двух. Конечно, рассматривание пингвинов и айсбергов уже начинает наскучивать, но всё же сохраняется неподдельное любопытство. Чистая вода яркого синего цвета, нетронутая среда, окружённая льдом, пингвины, спокойно расхаживающие по материку, леопардовые тюлени и другие обитатели Антарктического побережья, интересные, хотя и малочисленные, растения – всё это не может не вызывать восхищение. Ничто и никто не принесёт больше эмоций и впечатлений, чем путешествие на ледяной материк.

Больше всего мне запоминаются крошечные кустики с жёлтыми цветочками – это колобантус кито, растущий преимущественно на северо-западе Антарктического полуострова. К сожалению, сейчас их растёт не так уж и много, поскольку приближается зима, а вместе с ней и полярная ночь. Кто-то считает, что Антарктида не создана для посещений в начале апреля: оно и понятно, потому что, во-первых, температура на материке в это время ниже, чем, например, в январе, и, во-вторых, световой день значительно короче – около девяти часов в самом начале месяца, и всего час ближе к концу апреля. Однако некоторых людей, в том числе и меня, всё же привлекает время, близкое к полярной ночи. Начало апреля – самый поздний срок посещения материка туристами.

На континенте есть ещё одно растение – луговик антарктический. Он не такой красивый и яркий, как колобантус, но тоже привлекает внимание: своей формой он напоминает маленькую метёлку. Если бы я увидела это растение где-то за пределами Антарктиды, то, наверное, даже не обратила бы на него внимание, но здесь он выделяется своим существованием. Помнится, перед тем как начать собираться в это путешествие, я вообще не предполагала, что здесь есть какие-то растения. Думала, посмотрю пингвинов и ледники и уеду. Но всё оказалось намного интереснее.

Заметив группу пингвинов, незаметно отдаляюсь от людей. Я уверена в том, что у меня и так очень много фотографий этих очень притягательных животных, однако это не мешает моему интересу. Конкретно в этом месте я ещё никого не фотографировала, поэтому считаю нужным исправить эту ситуацию. Быть может, особо любопытный пингвин подойдёт ко мне очень близко или даже потопчется по моим ногам… вероятность, конечно, маленькая, но такое уже бывало, правда, тогда я стояла «в засаде» почти что неподвижно.

Не доходя до своей цели примерно сорок футов, замечаю что-то блестящее на поверхности. Это «что-то» настолько яркое, что можно почти без особого труда отличить от сверкающего снега. Хмурю брови и иду в сторону предмета, привлёкшего мое внимание, думая, что мне всё-таки показалось. Подходя ближе к месту, вижу маленький предмет, ярко контрастирующий с белоснежным снегом. Наклоняюсь и поднимаю… камешек? Это осколок странного камня, причём абсолютно неблестящего. В непонимании оглядываюсь по сторонам и снова перевожу взгляд на находку. Что ж, значит, сверкание и правда показалось.

Засовываю этот осколок в карман и возвращаюсь к изначальной цели – к пингвинам. Едва ли сдвинувшись с места, ощущаю лёгкое головокружение, а затем в одно мгновение проваливаюсь в небольшую расщелину, до этого скрывавшуюся под толщей снега, и сильно ударяюсь головой. Всё тело пронзает тягучая боль, не давая пошевелиться. Я медленно поднимаю голову, чтобы хотя бы что-нибудь рассмотреть, но в глазах двоится, а само изображение скручивается, превращая всё в полнейший хаос. Чувствую тёплую кровь, медленно стекающую со лба, и, несмотря на это, пытаюсь подняться, однако попытки таковыми и остаются. Внезапно появляется холод, он пробирает до костей, приближаясь к самому сердцу, а голова с каждой секундой всё больше кружится. Я через силу перекатываюсь на спину и вижу огромное светлое пятно – должно быть, это небо. Постепенно в глазах темнеет, пока я вовсе не теряю сознание.

Прихожу в себя в своей каюте. Ощущение странное, будто бы меня вытащили из-под воды после длительного погружения. Тем не менее, я не чувствую никакой боли, мне не холодно, отлично помню произошедшее, да и в принципе можно сказать, что я просто… поспала. Или что-то вроде того. Но никак не провалилась под снег и ударилась головой.

– Как Вы себя чувствуете? – спрашивает мужчина, склоняясь надо мной и внимательно рассматривая моё лицо. Точно, медработник.

– Хорошо, – хочу приподняться, но меня останавливают.

– Вам нужен отдых, Вы и так чудом выжили. Вас нашли с обморожением и, если честно, думали, что уже поздно. Но похоже, везение на Вашей стороне, не так ли… Аста? – он немного отстраняется от меня. В ответ на его вопрос я киваю, и он улыбается. – Расскажите, пожалуйста, подробнее о своем самочувствии. Вы чувствуете какую-то боль?

– Нет, – в непонимании отвечаю я. Раз уж я чудом выжила, то не должно ли быть мне плохо?

– Нет потери чувствительности конечностей? – я отрицательно качаю головой, а он в этот момент окидывает меня внимательным взглядом. – И кожа уже не такая белая, странно. И даже голова не кружится?

Снова отрицательно отвечаю, и он не продолжает расспрос, в задумчивости глядя в иллюминатор. Я то и дело осторожно посматриваю на него, ожидая хотя бы каких-то слов или действий. Он же, по сути, должен мне что-то объяснить, сказать, всё ли у меня хорошо, что делать дальше, сохранять ли постельный режим. Он выглядит так, словно впервые сталкивается с подобным случаем. А может, в этом и причина?

– Сейчас Вам лучше не выходить наружу, иначе может быть повторное обморожение. Но не волнуйтесь, солнце уже почти село, так что Вы ничего не пропустите, – опережая мои возмущения, спокойно проговаривает он. – Повторное обморожение имеет эффект гораздо сильнее первого, так что лучше не подвергать себя такому риску. Также, когда Вы всё-таки выйдете наружу, постарайтесь не стоять на ветру, ни при каких обстоятельствах не снимайте перчатки, шапку и прочее. Если вдруг одежда или обувь намокнет, сразу возвращайтесь в каюту и сушите вещи. Всё понятно?

– Да, – просто отвечаю я. Эти инструкции я слышу в сотый раз, потому что их должен знать любой человек, живущий в холодных местах или планирующий посетить таковые. – Если буду плохо себя чувствовать, знаю, к кому обратиться, – улыбаюсь я, стараясь побыстрее выпроводить мужчину из каюты.

– Несомненно. Я зайду к Вам через полтора часа.

Он кивает и наконец выходит из каюты, оставляя меня одну. Я облегчённо выдыхаю и сажусь в кровати, зачем-то осматривая пальцы рук. Ничего удивительного и сверхъестественного я не замечаю, всё так же, как и было до этого… инцидента. Мотаю головой из стороны в сторону, но даже после этого чувствую себя хорошо. Наверное, мне не следует делать резких движений и лучше спокойно полежать, но ведь со мной все хорошо. Такое чувство, словно падение в ту расщелину было не со мной, иначе сейчас я бы столкнулась с какими-нибудь последствиями. То же обморожение или головная боль – я же всё-таки больно ею ударилась при падении. Это всё так странно!

Подхожу к небольшому зеркалу, висящему напротив кровати, и рассматриваю своё отражение. К собственному удивлению, не нахожу никакой раны, ни единого повреждения, вижу лишь старый шрам над левой бровью. Откуда тогда текла кровь? Точно же помню, что она была. Принимаюсь рассматривать кожу головы, перебирая светлые пряди волос, но и тут ничего, похожего на какую-нибудь рану, не нахожу. В непонимании смотрю на своё отражение, не зная, что и думать.

Отворачиваюсь от зеркала и вновь сажусь на кровать. Нужно вспомнить всё до мельчайших подробностей, и тогда я наверняка смогу найти ответ. Я шла к пингвинам, чтобы их сфотографировать, но отвлеклась на что-то блестящее, подошла к тому месту и подняла непонятный камень. Затем сделала шаг, в этот же момент у меня начала кружиться голова, и я провалилась вниз. Точно помню то, как ударилась головой и то, как текла кровь. Последнее, что почувствовала перед тем, как потерять сознание, был холод, который я ощутила весьма резко. Затем очнулась в каюте с прекрасным самочувствием. Нет, это какой-то бред, что-то здесь явно не так!

Во-первых, меня очень сильно смущает факт существования того странного осколка камня. Он блестел, причём его можно было обнаружить, даже не всматриваясь, что доказывает то, что он действительно был очень ярким. Однако, когда я отчётливо его увидела, он оказался абсолютно неблестящим камнем, более того, он не был похож на все те камни, что я видела до этого в Антарктиде. Даже не могу припомнить, видела ли я что-то подобное вообще где-либо.

Во-вторых, у меня начала кружиться голова, хотя причин для этого никаких не было. Ничего резкого я в тот момент не делала, просто нагнулась, подняла каменный осколок и спрятала его в карман. Хорошо, допустим, что головокружение – абсолютная норма, здесь нет ничего удивительного. Хотя мне всё ещё кажется это странным.

В-третьих, резкий холод. Я была достаточно тепло одета, чтобы не замерзать, но в тот момент меня словно бы кинули в сугроб без всякой одежды. И это было очень резко, хотя думаю, что холод должен был распространяться постепенно, а не сразу. Ощущения были очень странными, словно мои внутренности действительно покрывались льдом. Этот момент тоже кажется весьма загадочным.

В-четвёртых, самая главная причина, по которой я не могу поверить в случившееся, это то, что нет никаких последствий. У меня наверняка была какая-то рана, потому что я точно чувствовала кровь, даже видела её, хотя в этом уже не так уверена. Не могла рана так быстро зажить. Перестать кровоточить – да, зажить – нет.

А может, мне вообще это всё снится? Или я просто умерла, поэтому не чувствую боль? Для проверки как можно сильнее щипаю себя за руку, отчего мне становится больно. Хорошо, это не сон, и я жива. Тогда у меня остается множество вопросов к случившемуся.

***

Ещё одна странность происходит на следующий день, когда я вновь ступаю на материк.

Поскольку я не уверена в правдивости вчерашнего дня, то решаю устроить небольшую проверку, за которую меня наверняка убьёт медработник, если узнает об этом. Я немного отхожу от группы, старательно делая вид, что хочу запечатлеть прекрасный кадр, состоящий из синей воды и окружающих её льдов, и снимаю перчатку. Жду несколько секунд и прищуриваюсь, понимая, что я совершенно не чувствую холод. Присаживаюсь на корточки и прикасаюсь к снегу – такая же ситуация. Будто я трогаю предмет комнатной температуры: ощущаю лишь форму. Может, что-то не так с моими руками? Оттягиваю ворот куртки и всего, что находится под ней, и запускаю туда руку, ощущая тепло тела. Надеваю назад перчатку, всё же делаю хороший снимок потрясающего вида и возвращаюсь к группе людей.

Хорошо, руки по-прежнему что-то чувствуют, но только не холод. На фоне вчерашних событий это не кажется чем-то шокирующим: это можно списать на последствия обморожения, в отличие от сверхъестественного заживления раны. Хотя, если бы потерялась чувствительность, то она бы распространилась и на холод, и на тепло, а не на что-то одно. Наверное. В любом случае, я ещё больше уверена, что что-то не так, вот только не знаю, с чем именно – со мной или с тем инцидентом. А, возможно, со всем вместе?

Проведя последний день на прекрасном ледяном материке, возвращаюсь в каюту. Скоро мы отплываем от континента, поэтому я мысленно прощаюсь с пингвинами, тюленями и прочими обитателями Антарктиды, в том числе и с растениями. Хотя они и останутся на сделанных фотографиях, я всё же буду скучать по ним. Буду ли я хотеть вернуться сюда? Кто знает, может быть. Я люблю путешествовать, особенно по холодным местам.

Сажусь на кровать, опираюсь плечом об её изголовье, кладя правую руку на тумбу, и мысленно представляю путь обратно в Нуук. Антарктида, конечно, является незабываемым местом, и я ни капли не жалею, что смогла посетить этот прекрасный континент, но добираться до дома – дело очень непривлекательное. Столько пересадок нужно сделать: Ушуайя, Буэнос-Айрес, Барселона, Копенгаген, Кангерлуссуак и только потом Нуук. По-моему, проще сразу до России добраться… хотя у меня ещё не доделана виза, так что смысла в этом нет никакого. О нет, ещё же пролив Дрейка…

Внутри всё съёживается от мысли о проливе, и я чувствую очень странные ощущения в районе руки, мирно лежащей на тумбе. Перевожу взгляд и вижу медленно расползающуюся изморозь по деревянной поверхности. В ужасе вскакиваю на ноги, не отводя взгляд от тумбы. Изморозь дальше не распространяется, но и не исчезает. Перевожу взгляд на свою руку и вижу еле заметный пар, исходящий от неё.

– Что за… – вместе со словами из моего рта выходит морозный пар, хотя в каюте тепло.

Тут же закрываю рот и сжимаю руку в кулак, надеясь, что это поможет ситуации. Я не чувствую никакого холода, и в данный момент не понимаю, хорошо это или плохо. У меня тут вообще-то изморозь образовалась на тумбе, а от меня самой исходит морозный пар – вещи посерьёзнее ощущения холода. Как такое вообще возможно? Этого не может быть!

Разжимаю кулак и не замечаю ничего сверхъестественного. Обычная рука, пальцы, никакого пара нет. Медленно сажусь на кровать и осторожно изучаю поверхность тумбы: изморозь всё так же присутствует, витиеватыми узорами красуясь на деревянной поверхности. Я так и продолжаю всматриваться в эту удивительную картину, не зная, что делать в такой ситуации.

Это ведь я сделала? Это началось из-за контакта моей руки и тумбы, потому что когда я перестала трогать этот предмет мебели, то и изморозь перестала распространяться по поверхности. Значит, это действительно моих рук дело. Но тогда почему до этого ничего не происходило? Это началось так же внезапно, как и закончилось. Что-то здесь явно не так.

Неуверенно дотрагиваюсь пальцем до изморози и тут же его отдёргиваю, хотя ничего страшного не происходит. Тогда я снова соприкасаюсь с замороженной поверхностью, но уже не убираю руку. Положив целую ладонь, я понимаю, что не чувствую чего-то странного, и ничто странное не происходит. Словно так и должно быть. Медленно скольжу по морозным узорам, даже не задумываясь, куда направлять палец – интуиция и внутренние ощущения делают это за меня.

Снова убираю руку и задумчиво смотрю на ледяной узор. Отсутствие ощущения холода, внезапно исчезнувшая рана, морозный пар изо рта в тёплом помещении, изморозь на тумбе – это всё неспроста. Со мной точно что-то случилось в той расщелине, и от этого осознания вопросы множатся в голове. Что именно со мной произошло? Происходило ли это с кем-то ещё? И каких последствий я могу ожидать?

Мне нужно найти ответы на вопросы, нужно узнать, что со мной случилось. И, похоже, я знаю человека, который сможет мне помочь.

Глава 2. Марко Фернандес

Доделав очередную иллюстрацию на заказ, устало откидываюсь на спинку стула и потираю уставшие от работы за компьютером глаза. Тело немного затекло, так что я встаю, разминая мышцы, и подхожу к окну. Погода сегодня пасмурная, того и гляди вечером пойдёт дождь, который стал уже нормой за прошедшую неделю.

Отхожу от окна и начинаю собираться. Какая бы погода на улице ни была, всё равно мне нужно докупить некоторые вещи для предстоящей поездки в Австралию. Если верить прогнозу погоды, то температура воздуха сейчас там выше, чем в Ушуайе, на целых четыре градуса, однако всё же нужно прихватить вещи потеплее. Да и по мелочи закупиться.

Благо, я живу недалеко от торгового центра, так что долго идти не приходится.

Внутри меня встречает суета, не обращающие ни на что внимание люди и яркие витрины магазинов. Только я поднимаюсь на четвёртый этаж, как по всему зданию начинает разноситься пожарная тревога. Я был уверен, что сегодня всё будет так, как я запланировал, однако вновь жизнь идёт наперекосяк!

– Вы, должно быть, издеваетесь! – возмущаюсь я, пытаясь сориентироваться в пространстве и понять, где находится ближайший выход.

Нахожу нужную лестницу и спускаюсь. Оказавшись между третьим и вторым этажами, замечаю что-то под моими ногами, словно какой-то камень. Уже собираюсь отпихнуть его ногой в сторону и продолжить спускаться, но почему-то делаю всё в точности наоборот. Поднимаю маленький предмет и заинтересованно рассматриваю его: он имеет почти что чёрный цвет, а поверхность у него неровная, вся в микроскопических кратерах. Я бы сказал, это осколок необычного камня. Отчего-то внутри возникает странное ощущение, но я не обращаю на него внимание, пряча найденное в карман и спускаясь.

Толкаю тяжёлую дверь, зная, что за ней кроется небольшой коридор и выход на улицу, и неожиданно рядом со мной грохочет небольшой взрыв огня, от которого я стараюсь уклониться, закрывая лицо левой рукой. Огонь касается предплечья, прожигая одежду и касаясь кожи. Стискиваю зубы, сбивая пламя, и пытаюсь пройти вперед, но перед глазами всё начинает плыть, и я передвигаю ногами уже неосознанно, просто зная, что так нужно делать, чтобы добраться до выхода. Головокружение накатывает новой волной, чуть ли не сбивая с ног, однако я всё же добираюсь до выхода, буквально вываливаясь на улицу.

Снаружи становится ещё хуже: к сильному головокружению добавляются разноцветные круги перед глазами, выплясывающие никому не известный танец, и противная слабость, из-за которой невозможно подняться на ноги. С каждой секундой становится всё хуже и хуже, пока я окончательно не ослабеваю, полностью распластавшись по земле, и не теряю сознание.

Прихожу в себя в больнице, с перевязанным предплечьем. Сначала не могу понять, по каким причинам я здесь оказался, но спустя какое-то время восстанавливаю последовательность событий. Да уж, хорошо сходил за необходимыми покупками, нечего сказать! И почему именно сегодня случился пожар и именно в том месте? Что за странные совпадения? Как будто всё против меня, чёрт подери!

Встаю с больничной койки и направляюсь к выходу из палаты. Плевать, что нужно кого-то дождаться, чтобы проверили моё состояние и вынесли вердикт: ходить могу – значит, со мной все хорошо. Однако не успеваю сделать и пары шагов в коридоре, как меня останавливает врач.

– Могу я узнать, куда направляетесь? – строго спрашивает он. – Фернандес, верно?

– Я хорошо себя чувствую, так что я, пожалуй, пойду домой…

– Пока Вас не осмотрят и не дадут разрешение, никуда не уйдёте, – перебивает мужчина, а его взгляд выражает только спокойствие.

Чёрт с ним! Мне ничего не остаётся, кроме как сделать так, как он просит. Поэтому после надлежащего осмотра и чтения лекции о том, что мне сейчас можно и нужно делать, а что нельзя, меня отпускают домой. Очень рад, что не остался здесь ещё на несколько дней, потому что я терпеть не могу больницы и всё, что с ними связано.

Дома я начинаю чувствовать необъяснимый жар, как будто бы нахожусь в какой-то пустыне, где нещадно палит солнце. Это не тот же самый жар, испытываемый при простуде, это что-то другое, словно внутри разгорается пламя. Оно формируется в самом сердце и уже от него медленно растекается по рукам, ногам, туловищу, шее. Это очень странные ощущения. Чёрт, а если я умираю? Ну нет же! Наверное, это какие-нибудь последствия пожара. Не знаю, может, перегрелся или что-то в этом роде. Я не чувствую слабости, головокружения, мне просто жарко – думаю, беспокоиться не о чем. Это пройдёт, я уверен.

Наступает вечер, а жар так и не спадает, более того, он становится сильнее. Кажется, ещё чуть-чуть, и внутренний огонь сожжёт меня заживо. Из-за него по лбу стекают маленькие капельки пота, как будто я пробежал целый марафон. Находясь в ванной комнате, критически осматриваю себя в зеркало, но не нахожу никаких признаков болезни или чего-то похожего: обычное лицо, наверное, даже лучше, чем то, что я видел за последний месяц.

Неожиданно выключается свет, и я, нахмурившись, нащупываю лежащий рядом телефон и включаю фонарик. Проверяю выключатели во всей квартире и прихожу к выводу, что электричества нет. Раздражённо проклиная все на свете, подхожу к шкафу, где храню свечи – фонарик, конечно, хороший, но намного удобнее зажечь несколько свечей и поставить их, чем ходить с телефоном в руках.

Беру в руку длинную свечу и принимаюсь за поиски зажигалки или спичек. Как на зло, ничто из этого на глаза не попадается, хотя я точно уверен, где они лежат. Словно их кто-то украл, пока меня не было дома. Раздражение нарастает, а жар будто бы усиливается, совершенно не облегчая ситуацию.

– Чёртовы спички! Где они? – выкрикиваю я, сжимая в руках свечку, которая в это же мгновенье неожиданно загорается. – Это что ещё за чертовщина?

Чувствую, как жар немного спадает, но всё же остаётся весьма ощутимым. Я подозрительно смотрю на пламя и ставлю свечку на стол. Достаю еще несколько точно таких же и размещаю их рядом, откладывая телефон. Жду минуту, другую, но ничего не происходит, ни одна из свечей не зажигается. Собственно, оно и понятно, я ведь ничего не делаю. Но тогда непонятно, как зажглась первая.

– И в чём подвох? – задаю в пустоту вопрос, не понимая, что именно произошло несколько мгновений назад. Возможно, это случилось из-за моих слов о спичках? – Чёртовы спички, где они? – спокойно повторяю я, но ничего не происходит. Что ж, попробовать стоило. Хотя, я же держал свечу в руке, а сейчас они все стоят на столе. Наверное, поэтому и не сработало. Беру в руки одну из них и так же спокойно повторяю: – Чёртовы спички. Где они?

И снова ничего не происходит, и от этого я начинаю злиться. Раздражённо замахиваюсь свечой, чтобы кинуть ее куда подальше, как они тут же все загораются. В этот момент жар становится ещё слабее, я уже практически его не ощущаю. Смотрю на зажжённые свечи и усмехаюсь, складывая в голове простой пазл. Ну конечно… И почему я не понял это раньше?

Достаю ещё одну свечу и ставлю её не на стол, а на кухонную тумбу – для чистоты эксперимента, так сказать. Фокусирую взгляд на фитиле и представляю, как он зажигается. Внутри меня нарастает огненная волна, и я пытаюсь направить её на свечу. Секунда, две, три… и фитиль загорается, а внутренний огонь затухает. Удовлетворенно улыбаюсь, смотря на ровное пламя.

Переношу свечку к остальным, на стол, и в задумчивости смотрю на них, пытаясь придумать, что мне сделать. Осторожно подношу ладонь к одной из них и накрываю ей пламя. Никакой боли не чувствую, ничего того, что было бы неприятно, наоборот, это какое-то мягкое ощущение, словно касание до чего-то… невесомого. Остатки внутреннего пламени сливаются с внешним и становятся единым целым. Смотрю на ладонь и не вижу на ней никаких следов от огня. Затем медленно разбинтовываю левое предплечье и замечаю, что все ожоги исчезли.

– И кто бы мог подумать! – восклицаю я, начиная смеяться.

И что же это получается: теперь я управляю огнем? Чёрт возьми, да я всемогущ! Ну, по крайней мере, в вещах, касающихся огня. Только как так получилось, что у меня появилась сверхспособность? Из-за пожара? И что, теперь каждый, кто имеет дело с пожаром, получает такие силы? С трудом верится. Впрочем, это уже не так важно, важно лишь то, что я умею управлять огнём, а это многое значит.

Похоже, вместе с этой способностью я получил… регенерацию. Ожоги так быстро не заживают, да и прямое соприкосновение с пламенем наверняка повредило бы кожу. Если я действительно обладаю регенерацией, то дела обстоят ещё лучше: я смогу делать всё, что захочу, и ничто не станет тому преградой. Могу заставить людей страдать, а могу им помочь – в зависимости от их ко мне отношения. И эта перспектива мне очень нравится!

***

Прибыв в аэропорт Ушуайи, я первым делом направляюсь к автоматам с кофе: мне предстоит долгий путь до Канберры, длинною в более, чем сорок часов, я просто не смогу выдержать это, не выпив кофе. Казалось бы, можно ведь сделать прямой рейс от Ушуайи до какого-нибудь города в Австралии, но нет, лучше же сделать несколько пересадок! Если бы не моё желание посетить эту странную в хорошем смысле страну, я бы ни за что туда не полетел – слишком уж сложный путь!

Не дохожу до автоматов с кофе буквально несколько метров, как в меня с силой влетает какая-то девушка. Ловко удерживаю её за плечо, не давая упасть. Она поднимает на меня взгляд, выражающий нечто между удивлением и неодобрением, но никак не извинением.

– Смотреть нужно, куда идёшь, – холодным тоном произносит она, выдёргивая плечо, и поднимает упавший паспорт.

– Могу то же самое сказать тебе, – отвечаю я, невольно поражаясь такой наглости: она в меня влетела, так ещё и меня же сделала виноватым! – Я Марко Фернандес, – резко меняю тему, протягивая ей руку для рукопожатия. Её голубые глаза не выражают ничего, кроме холода и, кажется, презрения. – Понимаю, не с того начали наше знакомство, – обворожительно улыбаюсь, пытаясь растопить её лед, однако тщетно. Но это пока что.

– Аста, – она пожимает мою руку, и я чувствую, насколько её кожа ледяная.

Через мгновение она обходит меня и уверенной походкой направляется к залу ожидания. Я кидаю быстрый взгляд на автоматы с кофе: у меня была чёткая цель, но её снова разрушили! Ладно, кофе подождет, у меня есть дело поважнее: нужно подобрать верный ключ к расположению Асты.