Любви много не бывает, или Ступеньки в вечность
«Соделай меня достойным хотя бы одного ребенка – и отдам его на служение Тебе!»
Так появился на свет маленький Иоанн. Порадовались односельчане за Алексея, поздравили и продолжили жить как жили: пасти скот и собирать те небольшие плоды, что дарила скупая горная земля. Потом через три года опять новость пронеслась по Думацхо. У Алексея Апциаури вымоленный сын неожиданно заболел и скончался. Вся деревня посетила несчастную семью, чтобы утешить родителей. Среди всеобщего плача и криков в дом вошел какой-то слепой монах и обратился к безутешному отцу:
– Алексей, ты не забыл, что обещал отпустить сына в монахи?
– Я бы не обманул, но что теперь делать? Как оживить мертвого? – заплакал Алексей.
– Встань и поклянись, что если сын оживет, действительно воспитаешь его Божьим слугой и в знак того по мтиульскому обычаю на главном столбе дома поставь знак!
Встал Алексей, держа мертвого сына в руках, и как только сделал насечку кинжалом на столбе, умерший тут же открыл глаза. Вне себя от радости, Алексей поставил на столбе вторую зарубку.
Когда Иоанну исполнилось 5 лет, его отправили в местную школу. Он хорошо учился, но отличался от сверстников какой-то внутренней одухотворенностью – с детских лет держал посты…
Алексей содержал семью, разводя овец. В 1917 году кистины угнали его отару, и семья была вынуждена переселиться во Владикавказ.
Погруженный в мирские заботы, Алексей забыл свою клятву и решил подыскать своему 16-летнему сыну невесту. С этой целью он отправил Иоанна в одну грузинскую семью на смотрины, но тот куда-то сбежал.
Алексей очень рассердился, узнав о поступке сына, и закричал на него:
– Или ты подчинишься мне, или уйдешь из дома!
Загрустил Иоанн, но потом обрадовался:
«Теперь я буду свободен, и никто не помешает мне стать монахом».
Он попросил благословения у умирающей матери и ушел из дома.
Чуть с ума не сошел Алексей, вернувшись домой и не обнаружив сына. Много людей вывел на его поиски. Потом понял, у каких монахов может найти сына. Алексей обратился к отцу нынешнего патриарха Ильи II Георгию с просьбой:
– Может, тебя послушает и откажется от монашества.
Но ничего не вышло.
Потом, встретив отца, Иоанн признался:
– Что делать, если больше всего я люблю Бога и мне нет места в миру.
И ушел в Шиомгвимский монастырь[24].
Там в это время был настоятелем иеромонах Ефрем (впоследствии патриарх Ефрем II). Его очень удивило желание юноши. Тогда только единицы стремились к монашеству. Он оставил Иоанна при монастыре и дал послушание пасти скот.
Иоанн весь день трудился, а ночь посвящал молитве.
Потом до пострига Иоанн три года провел в Дзегвском лесу в монастыре Святой Троицы. Затем Цилканский епископ Павел (Джапаридзе) назначил его псаломщиком в Светицховели. Потом послал его на 2 года в Зедазенский монастырь ухаживать за старым монахом. В 1929 году епископ Павел постриг Иоанна в монашество с именем Партен. В 1932 году епископ Алексий (Герсамия) посвятил его в иеродиаконы. Через три года патриарх Каллистрат (Цинцадзе) снова вернул отца Партена в Шиомгвимский монастырь.
Через 5 лет отец Партен вернулся в Дзегви, где жил в тяжелейших условиях. Как-то на него напали разбойники, но он спасся. Потом один из напавших вспоминал:
«Мы увидели монаха, у которого не было ничего, кроме картошки и сухарей. Причем он нам предложил попробовать его трапезу».
Разбойники поняли, что у монаха ничего нет, и пошли дальше.
Потом монастырь закрыли, часть монахов расстреляли. В 1940 году отца Партена арестовали по ложному доносу и посадили в тюрьму.
Вспоминает Нино Иорашвили, духовное чадо отца Партена:
– Кого-то подкупили для дачи ложных показаний и нескольких монахов арестовали… В ту же ночь скончался единственный сын клеветника, будучи до того совершенно здоровым. Человек этот пришел в Светицховели, рыдая:
«Я сам убил моего сына, когда возвел напраслину на этих людей-ангелов!»
Вышедшего из тюрьмы в 1946 году отца Партена встретил опустевший Зедазени. Старые монахи уже умерли… Отец Партен возобновил здесь службу, но вскоре патриарх Каллистрат (Цинцадзе) вызвал его к себе и перевел в Светицховели. Отец Партен долго отказывался. Тогда патриарх сказал ему:
– Именем монашеского послушания, в честь которого ты дал обет при постриге, приказываю тебе – иди в Светицховели, исполняй там монашеское правило и служи литургию.
Отец Партен смирился.
Святой схиигумен Кукша Одесский (преставившийся в 1964 г.) говорил паломникам, приезжавшим из Грузии:
– Зачем вы сюда приезжаете, когда у вас есть архимандрит Партен?
У отца Партена было очень много духовных чад, которые стремились к нему не только со всех уголков Грузии, но и из России.
В 1951 году его возвели в сан игумена, в 1962-м – в сан архимандрита.
Отец Партен внес большой вклад в только что открывшуюся Мцхетскую семинарию. В то время иконы не были доступны для всех, и поэтому он сам изучил фотодело, чтобы размножать святые образы и распространять их среди верующих.
За 7 месяцев он предвидел свою кончину (преставился в 1984 г.) и говорил: «Молюсь за всю Грузию. Не прекращайте молитвы!»
Отец Рафаил (Карелин), вспоминая о нем, писал, что отец Партен был настолько простодушным и незлобивым, что часто не понимал, когда его обманывали. «Он был очень похож на тех святых отцов, которые сохраняли веру в пустынях и пещерах».
У последней черты
…Жар неуклонно повышался. Отец Иоаким скользнул взглядом по запотевшему небольшому окну. Холодный март выдался в этом году. Потом коснулся горячего лба. Утром температура была намного меньше. Что поделаешь, купание в ледяной воде не идет на пользу воспалению легких. Но по-другому он поступить не мог. Утром несколько человек поднялись в Илорскую церковь Святого Георгия[25] и попросили священника спуститься вниз причастить умирающего. Они обнаружили настоятеля отца Иоакима в постели, он лежал с воспалением легких. Услышав о причине прихода, отец Иоаким тут же встал, сказав: «Я должен исполнить свой долг и иду к больному». Как ни умоляли его пришедшие: «Ты болен, отец, давай подождем другого священника!» – все было напрасно. «Не смерть ждет человека, а человек смерти. Если больной умрет без Причастия – этот грех будет на мне», – сказал настоятель и пустился в путь. Как раз в это утро проливной дождь смыл мост через реку. Поэтому остановились родственники больного у берега реки, ломая голову над вопросом: «Что делать?», и ничего не могли придумать. Отец Иоаким вступил в ледяную воду, нашел брод и преодолел бушующую реку. Успел все-таки причастить больного. Затем тем же путем вернулся в Илори… Перед глазами замелькали картинки из детства. Отец Иоаким уже с трудом мог различить явь и видения из прошлого.
Вот он, двенадцатилетний мальчик, ушел из отчего дома и нашел приют в кафедральном соборе в Цаиши[26]. Здесь встретил его пожилой священник. Как же его звали? Ах, да протоиерей Михаил Меунаргия, Царствие ему Небесное. Помнится, побеседовал он с ним и, подивившись уму и смирению отрока, разрешил ему остаться в храме. Побывав в монастыре, мальчик получил именно то. что ему больше всего было нужно. В короткий срок он выучил наизусть Евангелие, Псалтирь и уже основательно разбирался в богослужении. Его очень полюбил настоятель Хобского монастыря архимандрит Симон и перевел Иоакима к себе.
Отец после трех лет поисков наконец-то нашел сына в Цаишском храме и услышал в ответ на просьбы вернуться: «Я свое решение не изменю и домой не поеду».
Мысли путаются, и трудно дышать. Сердце учащенно бьется, сбивая обрывки мыслей в запутанный ком воспоминаний. В Хобском монастыре Иоаким встретил схиигумена Бенедикта (Баркалая), который рассказывал ему о грузинской обители на Афоне. Иоаким твердо решил отправиться на богомолье на Афон и затем там поселиться. Молился Пресвятой Богородице, чтобы приняла его, грешного, под Свое покровительство и не отвергла.
И услышала его Владычица, в начале мятежного ХХ столетия Иоаким действительно смог отправиться в Иерусалим, а оттуда – на Афон, где в грузинской обители Иоанна Богослова жили до сорока монахов-грузин с настоятелем схииеромонахом Ионой Хоштария. Иоаким не смог долго задержаться на Афоне. В то время между обителью Иоанна Богослова и Иверским монастырем, где жили греческие монахи, было определенное непонимание. Греков пугала большая численность грузин. Они знали, что рано или поздно им придется принять грузинских братьев в Иверский монастырь. Поэтому их всячески притесняли, не давали им права пользоваться источником и лесом. Быт грузинских монахов был очень тяжелым, но они с Божией помощью преодолевали унижения.
Отец Иоаким, не щадя себя, трудился в обители, между делом изучил разговорный греческий. В это время дошла до него весть о революции в России. Пришлось вернуться на родину. Было это, вероятно, в 1918 году. В Грузии правили меньшевики. В 1920-х годах отец Иоаким управлял монастырем Пресвятой Богородицы в Пуцкури и был настоятелем церкви Святого Георгия в Царче, где вскоре разразилась эпидемия чумы. Ухаживая за больными, отец Иоаким заболел. Возможно, эта болезнь спасла его от ареста и мученичества, которое было уготовано многим его собратьям в связи с разгромом церкви. После окончания Второй мировой войны архимандрит Иоаким был назначен настоятелем Илорской церкви Святого Георгия. Илорская церковь всегда пользовалась особой любовью народа. Ее посещало много людей. Здесь была чудотворная икона святого Георгия Илорского, поэтому даже в безбожное время шли и шли люди со всей Грузии, оставляя много пожертвований. Эти деньги отец Иоаким отправлял во все монастыри Грузии. Разносил он сам, чтобы не обременять никого этим грузом.
Как-то зимой во время большого снега отец Иоаким собрался навестить трех монахов, так как только он и несколько его духовных чад знали дорогу к их пещере. Идет он по снегу, несет провизию и что же видит? Выходит из леса медведь. Перед внутренним взором сразу же предстала мохнатая большая голова хозяина леса. Видно, кто-то случайно разбудил шатуна.
Зажмурился отец Иоаким и подумал: «Ну все, конец мой пришел».
В это время медведь приблизился, обнюхал его и… отошел! Когда он открыл глаза, видит – стоит зверь на четырех лапах и вроде как дорогу ему показывает. Как будто хочет сказать: «Чего ждешь, не идешь?»
Понял он, что это было от Бога, и пошел за медведем. Как только вошел к монахам в пещеру, они с улыбкой спросили: «Что, отец Иоаким, напугал тебя медведь?» Видимо, прозорливые были монахи-отшельники…
Грань между явью и видением все тоньше и тоньше становится. Угасающий разум еще держался за нить воспоминаний. Потом и она оборвалась… Купание в ледяной реке поставило точку на жизни старца.
У колокольни Илорской церкви видна ничем не примечательная могила. На ней надпись:
Архимандрит Иоаким (Шенгелая)
(1882–1954).
В этой черточке между двумя датами скромная жизнь праведника.
Перед рассветом
Тобой испепеленный, от тебя отлученный, о тебе плачущий.
Святой Кирион IIНочь 27 июня 1918 года над Марткопским монастырем[27] стояла лунная и на редкость тихая. Издали было видно, что светится только одно окно, остальные оконные проемы были темные. Братия, устав от дневных трудов на послушаниях, давно спала.
В небольшом кабинете над бумагами сидел за столом патриарх Кирион. В длинном перечне католикосов-патриархов Грузии, ведущих свою хронологию с V века, он числился Кирионом Вторым. О жизни своего тезки-предшественника известно было мало, но не это занимало мысли уставшего монаха.
Дел было столько, что не хватало светового дня. После объявления независимости молодая республика жила напряженно и бурно. Так же неспокойно было и в Церкви Христовой. Вот и приходилось засиживаться допоздна.
Уставшие за день глаза скользили по строчкам писем и не сразу вникали в прочитанный текст. Почему-то мелькали перед глазами картины из прошлого.
Первые годы жизни Георгия Садзаглишвили прошли в деревне Никози Горийского уезда. Его отец священник заранее решил, по какой стезе направить своего сына. Только по духовной… Быстро пролетели для юноши годы в Тифлисской духовной семинарии. Затем еще быстрее промелькнуло время в Киевской духовной академии. Молодой кандидат богословия вернулся на родину, женился и стал активно служить своему народу на разных должностях духовных училищ.
В редко появляющееся свободное время он успевал многое: изучал и собирал грузинские средневековые манускрипты, древние грузинские монеты, записывал грузинский фольклор, помогал деньгами талантливым грузинским студентам. Понимая важность распространения грамоты среди простонародья, открыл 19 приходских школ в разных районах Грузии.
Кого Бог больше любит, того и очищает от лишних привязанностей для встречи с Собой. Эпидемия отняла у Георгия главное в этой жизни – его семью. Один за другим умерли дети священника и его жена. Он тяжело переживал потерю, но усмотрел в ней Промысл Божий и в 1896 году принял постриг с именем Кириона. Почти сразу же после пострига его назначили настоятелем Квабтахевского Успенского монастыря с возведением в сан игумена.
Одна за другой шли ступеньки церковной карьеры: благочинный, инспектор духовных училищ, архимандрит, епископ Алавердский. Вокруг него группировалось образованное священство. В 1902 году царское правительство удалило его из Грузии: перевели служить сперва в Херсон, потом в Орловскую епархию. В 1906 году послали управлять Сухумской епархией, но вскоре перевели в Ковно, обвинив его в попытке «огрузинивания» Абхазии.
В 1908 году, когда в Грузии был убит экзарх Грузии архиепископ Никон (Софийский), в его смерти обвинили «тайно приехавшего на родину» Кириона. Впоследствии выяснилось, что обвиняемый в тот день служил литургию в России и, естественно, в Грузии быть не мог. Обвинив его в знакомстве с убийцами, без всякого суда и следствия, в морозный январский день выслали в Тамбовскую губернию, в Санаксарскую пустынь. Больному священнику выделили для проживания сырую темную келью. Его послушник разрубил топором лед на лежанке, покрыл ее своей одеждой и только потом уложил на нее измученного архиерея.
Прошло и это. Незаслуженные поношения сменились лавровыми ветвями народного уважения. В 1917 году на пути к родине в Арагвийском ущелье Кириона встретили 120 всадников и с большим почетом проводили его до Тбилиси, где грузинская общественность устроила ему блестящий прием.
«Любимая родина, удел Божией Матери, очищенная внутренним страданием, – сказал патриарх Кирион на интронизации. – Тобой испепеленный, от тебя отлученный, о тебе плачущий. Ныне я упокоюсь в тебе не как дитя ненасытное, а как сотаиннник твой и совесть Церкви твоей».
Во время интронизации произошло следующее.
После окончания службы Кирион с клиром двинулся к выходу из собора. Вдруг один человек протиснулся сквозь толпу и протянул только что избранному патриарху клочок бумаги. На нем было написано, что на выходе из храма среди людей его ждет убийца. Патриарх ни на минуту не задержался и неторопливо продолжил свой путь. До выхода оставалось несколько шагов.
Караман Кикнавелидзе (в прошлом известный разбойник) рванулся через толпу и, встав рядом с Кирионом, крикнул:
– Дайте мне руку, Ваше Святейшество! Ну-ка посмотрим, кто посмеет в вас стрелять?..
Через три месяца патриарха вновь пытались убить, но ничего не вышло…
Вместе с любовью паствы Кириона встретила в Грузии и неблагодарность. В определенном церковном кругу он сказал:
– Я был разлучен с родиной на долгие 20 лет. Издали следил я за вами и думал, что-за многие годы вы достаточно уяснили себе долг перед народом, но за это время вы потеряли единство. Разве что заново родитесь, по-другому ваше исправление невозможно…
Перед рассветом в келье со светящимся окном прозвучал приглушенный выстрел. Вбежавший келейник увидел на полу мертвого патриарха. Рядом с убитым на полу валялся револьвер, из которого был произведен выстрел.
Эта смерть вызвала волнение народа, и тогда враги уже на мертвого возвели последнюю клевету: «Покончил жизнь самоубийством».
Зачем надо было убивать себя человеку, который за всю свою жизнь перенес множество унижений и лишений, никогда не помышляя о самоубийстве?! На столе в его спальне так и остались раскрытые книги, которые патриарх Кирион взял с собой в тот вечер для работы… При этом человек, покончивший с собой, никак не смог бы поставить револьвер на предохранитель, а револьвер, найденный около тела патриарха, был именно с поставленным предохранителем. Народ не поверил клевете на патриарха.
Благодарная Грузинская Церковь в 2002 году причислила патриарха Кириона II к лику святых и нарекла его «Совестью Церкви». Патриарх, восстановивший автокефалию, похоронен в Сионском кафедральном соборе[28] перед алтарем.
На надгробной плите написано:
Патриарх свт. Кирион II (Садзаглишвили) (1855–1918)Из истории грузинской святости
…Конец июля 1245 года. Уже пять лет вся Грузия изнывала под игом монголов. Народ был обложен многими налогами: сельскохозяйственный, налог на траву, на скот, на торговлю, подушина, или тагар, по которому каждый человек должен был внести в пользу монгольской казны 100 литр (византийских, по 328 грамм) хлеба, 50 литр вина, две литры риса, две связки веревки, по одной стреле, по одной подкове и по одной серебряной монете. Кроме того, грузины должны были участвовать во всех военных походах монголов и выставлять по одному воину из каждых десяти мужчин, способных носить оружие. В народе зрело недовольство, и самые смелые головы мечтали о восстании.
Лето 1245 года выдалось засушливым. На небе не было ни облачка, знойный горячий воздух только ухудшал положение. Привязанные к столбам обнаженные пленники, обмазанные медом, корчились и стонали от жалящего их роя пчел.
Бич надсмотрщика щелкнул перед изуродованным лицом рачинского эристава. Мерзкий гортанный голос пролаял:
– Признавайтесь, если не хотите сдохнуть! Назовите заговорщиков! Быстро!
– Мы невиновны! – с трудом разлепил спекшиеся губы измученный эристав. – Мы говорили только о сборе налогов в казну хана.
Бич просвистел и впился в тело, распухшее от тысяч укусов. Эристав застонал и скосил глаза на своих товарищей. Их пытали уже вторые сутки.
Один из них был особенно плох. Еще немного – и он выдаст всех… Монголы через предателя выяснили, что грузинская знать решила поднять народ на восстание против захватчиков. В заговоре принимали участие грузинские дидебулы Эгарслан Бакурцихели, Цотне Дадиани, Варам Гагели, Кваркваре Джакели, Шота Купри, Гамрекел Торели, Саргис Тмогвели, Торгва Панкели и некоторые другие феодалы, собравшись в крепости Кохтастави на вершине горы и решив взять на себя организацию восстания. Они, правители всех частей Грузии, договорились выступить единым фронтом и местом сбора войск назвали Картли. Цотне Дадиани, правитель Эгриси, и рачинский эристав первыми отправились собирать войско. Монголы оцепили гору Кохта, арестовали всех повстанцев, кроме Цотне Дадиани и эристава рачинского, и отвезли в Ани – столицу Ширакского княжества, к монгольскому правителю. Арестованные отрицали все обвинения и говорили, что целью их сбора на Кохтастави было лишь желание упорядочить сбор татарской дани. Никаких планов восстания они не строили и хранят верность хану.
…Солнце стояло в зените. Время, казалось бы, остановилось. Жара, гудение пчел и боль, отупляющая разум. Вдруг где-то сбоку уставший глаз рачинского эристава уловил какое-то движение. Голый человек, обмазанный медом, скрестил руки за спиной и сел неподалеку прямо на самом солнцепеке. С первого взгляда стало ясно – это еще один из заговорщиков Цотне Дадиани. Но почему он здесь? Цотне ведь поехал собирать силы в Западную Грузию. Скорее всего, он уже узнал об аресте единомышленников, срочно отпустил собранное войско и приехал сюда. Его слуга связал ему руки и отошел в сторону – исполнил приказ своего господина. Надсмотрщики засуетились. Один из них подошел и приподнял концом бича лицо пытуемого:
– Что ты здесь делаешь?
– Я хочу быть с моими братьями.
Надсмотрщики переглянулись, и один исчез из поля зрения. Видимо, пошел докладывать начальству. Вскоре нойон вызвал Цотне к себе в шатер:
– Почему ты пришел сюда?
– Мы все собрались с одной целью – упорядочить сбор дани и исполнить ваш приказ. Если за это мои друзья наказаны, то я желаю разделить их участь! – ответил отважный эристав.
Самопожертвенность Цотне произвела неотразимое впечатление на монголов, и все плененные князья были освобождены. Восстание не состоялось. Но подвиг Цотне остался в памяти народа. В следующем заговоре против монголов в 1259 году имя Цотне Дадиани нигде не фигурирует. Историки предполагают, что к тому времени он уже скончался.
26 октября 1999 года по постановлению Священного Синода Цотне Дадиани был причислен к лику святых, что было изъявлением воли православного народа. Память святого отмечают 30 июля.
О преподобноисповеднике Георгии (Карслидисе)
Отец Георгий (в миру Афанасий Карслидис) родился в 1901 году в селе Аргирополе в семье понтийских греков. Родители его рано скончались, и ребенка воспитывала верующая бабушка. Перед смертью она благословила Афанасия, подарив ему икону Божией Матери из слоновой кости.
Вскоре преставилась и старшая сестра Афанасия Анна. Впоследствии над ее могилой часто видели свет. А когда по греческому обычаю через три года вскрыли ее могилу, кости девицы оказались желтоватого цвета, что указывало на их святость. Епископ того района передал останки Анны Церкви. Афанасий попросил, и часть костей его сестры отдали ему.
Дядя повез Афанасия с его старшим братом в Эрзерум. Брат обращался с мальчиком очень жестоко, и Афанасий решил бежать из дома.
Устав от ходьбы по горам, он спрятался в пещере. В ту ночь выпал большой снег, и вход в пещеру полностью завалило. Неподалеку проходил караван верблюдов. Один из погонщиков заметил детскую руку, торчащую из снега, и побежал раскапывать. Спасенного Афанасия он передал грузину, который принял его как родного.
Мальчик весь день проводил в молитвах и церковном пении. Его приемный отец увидел во сне какого-то старца, который сказал, что мальчик принадлежит другому, а в будущем должен многие души обратить к Господу. Самому Афанасию тоже как-то явились во сне три епископа и сказали: «Прими монашество».
Приемный отец, тайный христианин, узнав об этом сне, спустил мальчика в подвал и показал ему спрятанные иконы. Афанасий сразу же узнал на них тех, кого видел во сне. Это были святые Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст.
Услышав это признание, его воспитателя объял страх. Он понял, что мальчик принадлежит Кому-то другому.
Вскоре Афанасий так же неожиданно исчез, как и появился.
Однажды во время молитвы Афанасию явился святой Георгий, посадил его на коня и повез в Грузию. Прискакали туда они очень быстро. Святой оставил мальчика в Тбилиси около ворот одной из церквей.
Было воскресенье. Из церкви вышел монах и подошел к мальчику. Узнав его историю, он повел его к настоятелю. Тот велел одеть его как послушника, несмотря на то, что Афанасию в то время было всего 9 лет. Тот монастырь, где жил будущий отец Георгий, составитель его жития упоминает как «Живоносный Источник». Описанная обитель очень напоминает мужской монастырь Армази[29]. Маленького послушника очень полюбили грузинские монахи и внимательно следили за его духовным ростом. Афанасий полюбил грузинскую церковную службу.
20 июля 1919 года архимандрит Георгий постриг Афанасия в монахи с именем Симон. Грузия была советизирована. Начались гонения на священников, разгром церквей и монастырей. Обитель, где жил отец Симон, закрылась. Все ценности были разграблены, монахов посадили в тюрьму. Многие, не выдержав тяжелых условий заточения, скончались, в том числе и игумен монастыря.
Однажды чекисты раздели отца Симона и стали водить по городу, выкрикивая:
– Смотрите, вот идет предсказатель!
Пасху заключенные встретили в тюрьме. Ночью произошло землетрясение, и двери тюрьмы сами собой раскрылись. На шум сбежался весь город. Все увидели трех святых отцов, которые с крестами и пением обходили тюрьму. На рассвете это видение исчезло.
На второй день отца Симона вместе с другими арестантами повели на расстрел. Их построили над обрывом. Одна пуля попала отцу Симону в ногу, вторая прошла в горло, а третья соскользнула по иконке Божией Матери – бабушкиному подарку, который он всегда носил на груди. Отец Симон выжил.
Это явное чудо все равно не вразумило начальника тюрьмы, и он стал настаивать, чтобы монах отрекся от Христа. На что получил достойный ответ: «Ты не имеешь надо мной власти, только Бог». Разъяренный тиран заточил отца Симона в самую сырую и вонючую камеру. Здесь монах провел много времени. И потерял все зубы. Во время этой затяжной пытки явился ему святой Георгий и утешил страдальца.