Критерий Лейбница
Он позвонил Кобаяши, чтобы проинформировать его о дате встречи. Несмотря на то, что совещание должно было состояться очень скоро, японец сразу же подтвердил свою готовность присутствовать на нем.
Маррон вернулся со сделанной фотокопией, и Дрю рассказал ему о достигнутом соглашении с учеными, входящими в едва созданную исследовательскую группу.
– Профессор, – заметил студент, – я подумал о том, что когда мы покажем коллегам эффект, профессор Брайс не должна будет находиться в своем офисе, а мы должны будем вернуть все материалы, которые переместим так, чтобы она ни о чем не догадалась. Иначе будут жертвы, – сцена Брайс в кабинете ректора его явно тревожила.
– Да, ты прав, Маррон, – согласился Дрю. – У нас есть два выхода: или, с согласия МакКинтока, мы расскажем ей об эксперименте и попросим ее сотрудничать с нами, или мы сделаем все, когда ее не будет в офисе. В этом последнем случае мы, однако, должны будем попросить у ректора ключи от ее кабинета. – Он поразмышлял мгновение, а потом добавил: – Спросим МакКинтока, пусть он решает.
– Вы шутите? – воскликнул МакКинток. – Брайс и так воротит носом без этих последних новостей. Мы должны взять ее в игру, других вариантов нет. К тому же, это будет удобно, когда ты будешь проводить эксперимент над животными.
Дрю не задумывался над этим аспектом, но ректор был прав.
– Как Вы думаете, она доступна сейчас для небольшого совещания? – осведомился Дрю.
Вместо ответа МакКинток позвонил секретарю.
– Мисс Уоттс, где в данный момент находится профессор Брайс? – Подождав несколько мгновений и выслушав ответ, он произнес: – Очень хорошо, спасибо. Вы можете пригласить ее сейчас в мой кабинет? Отлично. Спасибо еще раз.
Мисс Уоттс была примером эффективности. Умная, понимающая и бойкая, она была правой рукой ректора, и он относился к ней с большим уважением.
– Брайс только что вошла. Через несколько минут она будет здесь, – сказал МакКинток.
Дрю заметил, что у ректора под глазами образовались темные круги, будто он всю ночь не спал. Наверное, он провел ночь со своей подружкой. Он всегда так выглядел на следующий день. Дрю ему немного завидовал, но должен был признать, что он особо и не старался найти себе женщину. Очевидно, МакКинток был лучше него или просто более удачливым.
– Исследовательская группа соберется здесь в течение следующих двух дней, МакКинток. Мы намерены сразу же взяться за работу, – проинформировал его Дрю.
Ректор посмотрел на Маррона несколько мгновений, потом впервые с тех пор, как началось это дело, обратился к нему:
– Значит, ты студент Лестера, – задумчиво начал он. – Этот… – шутливо кивнул он на Дрю, – … говорит, что именно ты заметил эффект, который производит оборудование. Это так?
Маррон смутился, в том числе и от застенчивости перед главной фигурой Университета.
– Хм… Да, мистер. Все было именно так. Благодаря уникальным характеристикам прибора, созданного профессором Дрю, а также благодаря нескольким счастливым совпадениям, у меня была привилегия наблюдать это явление. Теперь мы должны изучить его и вместе с исследовательской группой, созданной профессором…
В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет широким шагом вошла профессор Брайс. В руках она держала чашку чая и, не произнеся ни слова, опустилась в кресло, с грохотом поставив чашку сбоку на письменный стол. Потом она воззрилась на ректора, сверкая глазами.
– Итак? – гордым голосом спросила она.
МакКинток был привычен к провокационному поведению женщины, поэтому не обратил на ее настроение никакого внимания.
– Уважаемая профессор Брайс, Меган… – постарался он смягчить ее, назвав по имени, но она лишь подмигнула правым глазом и поджала губы, опустив уголки рта вниз. Потом она снова резко поставила чашку на поверхность стола, отчего горячие брызги попали на записи ректора и на маленькую старинную статуэтку амфоры, которая, скрестив руки, взирала на него еще более сурово.
– Да, Лохлэн, – издевательским тоном произнесла она.
МакКинток вздохнул.
– Нам необходима Ваша помощь для одного исследования.
– Если Вы потеряли ключи, попросите у служащего. У меня куча дел!
– Ради Бога, Брайс! – воскликнул МакКинток, ударив кулаком по письменному столу и заставив расплескаться чай из чашки профессора. Она испуганно вскочила со стула, а ректор снова произнес уже более жестко: – Если я позвал Вас, значит, нам нужна Ваша помощь, иначе я бы с удовольствием обошелся бы без Вас, поскольку у меня нет никакого удовольствия связываться с Вами, это ясно?!
Профессор побледнела как полотно и смотрела на него, не смея дернуть мускулом.
– Профессора Дрю Вы уже знаете, – произнес ректор более спокойно. – Это студент физического факультета, Джошуа Маррон. – Профессор бросила взгляд на студента, а потом снова изумленно взглянула на ректора. Он продолжил: – Ими открыт революционный физический феномен, который они намерены изучить вместе с исследовательской группой, состоящей из лучших ученых в мире, выбранных профессором Дрю. Поскольку исследование также затрагивает биологические формы, мы считаем, что Вы – самый подходящий человек для этого задания. Вы с нами? – решительно спросил он.
Профессор Брайс несколько мгновений сидела неподвижно, потом расслабила свое тело и впервые после того, как МакКинток ударил кулаком по столу, вздохнула. До сих пор она, похоже, не дышала.
– Извините, за мое поведение, господа. Ректор, Вы говорили об использовании биологических форм? С какой целью?
МакКинток взглянул на Дрю, который произнес с такой теплотой, будто ничего не произошло:
– Профессор, я должен предупредить, что это секретное исследование, – Брайс кивнула, а Дрю продолжил: – Мы в состоянии мгновенно перемещать предметы между двумя отдаленными местами. Те предметы, что Вы недавно нашли на своем кресле, появились там из лаборатории физики, где я и студент Маррон экспериментировали с только что открытым явлением. Извините за неудобства, которые мы Вам доставили, но мы не могли знать, где могли оказаться эти вещи. – Брайс широко распахнула глаза, но потом вновь стала внимательно слушать объяснения Дрю, который продолжил: – С группой ученых, которых я указал, мы постараемся создать теорию, которая объяснила бы обнаруженный феномен, следовательно, мы должны попробовать переместить также и живые объекты, растения и животные. Нам нужна Ваша помощь.
– Почему Вы обращаетесь именно ко мне? Есть много других достойных биологов, – спросила профессор.
– Инструмент, который производит эффект, имеет установленное направление, и этим направлением является Ваше кресло. Мы пока не знаем, как варьировать этими координатами, следовательно, первая фаза эксперимента будет проходить с использованием именно Вашего кабинета. Вы нам поможете?
Выражение лица Брайс совершенно изменилось. Она теперь была радостная, как студентка на своем первом лабораторном исследовании. Может, это была настоящая профессор Меган Брайс: ученая, которая нуждалась лишь в том, чтобы бросить вызов, уйти от монотонности обучения студентов, которые не особо ее уважают и которым плевать на ее лекции?
– Конечно, профессор Дрю! – воскликнула она. – Но это будет стоить чего-то…
Дрю вопросительно посмотрел на нее, а она продолжил:
– Теперь я знаю, кому направить счет за испорченную юбку, – подмигнула она ему и вышла из кабинета.
Трое мужчин пребывали в молчании некоторое время, потом МакКинток изрек:
– На самом деле, она замечательная женщина. Вероятно, она постоянно живет в стрессе. Нужно понять ее. Сейчас я думаю, что этот проект позволит ей войти в благодушное расположение духа, и это будет очень удобно, как для нас, так и для нашего исследования.
– Аминь! – возвел глаза к небу Дрю.
– Как я понимаю, Лестер, – снова сказал ректор, – ты проверил, чтобы лаборатория, где ты проводишь эксперимент, была опечатана? Я официально закрыл ее, когда ты меня вчера попросил об этом.
– Это было нашим следующим пунктом назначения, – ответил Дрю, поднимаясь и следуя за Марроном. – Увидимся позже, когда приедут все ученые группы. Пока, Лохлэн.
– До свидания, ректор МакКинток, – попрощался со всем уважением Маррон.
Лаборатория была опечатана наклеенными на дверь печатями, а хорошо сделанное объявление заменило то, которое нацарапал Дрю в ночь открытия.
Профессор снял печати, и они вошли внутрь впервые с той ночи. Все было так, как они оставили. Множество физических лабораторий Манчестерского Университета при отсутствии такой печати использовались для проведения учебной деятельности. Поэтому, когда они вышли, Дрю вновь наклеил новые печати, взятые у секретаря.
Они вернулись в кабинет Дрю и провели там остаток дня за приведением в порядок дел, касающихся эксперимента, готовя таблицы и графики, а также небольшой доклад о проведенных действиях и полученных результатах, чтобы представить членам исследовательской группы общую, но исчерпывающую картину по теме исследования. Это было бы неплохой отправной точкой, но Дрю чувствовал, что предстоит еще длинная и сложная дорога.
Следующий день Дрю провел за своими обычными лекциями, в то время как Маррон провел время в своей комнате за учебой.
К вечеру в Манчестер прибыл Камаранда. Такси привезло его непосредственно к номеру, зарезервированному прямо в здании Университета. Потом он позвонил Дрю и сообщил ему о своем прибытии. Сходив поужинать, он отправился спать. Следующим утром в ожидании других ученых, которые должны были приехать, он отправился в Sackville Park, находящийся рядом с Университетом, и провел там время за размышлением на скамейке возле статуи Тьюринга10. Для него это было все равно, что сидеть под баньяном.
Кобаяши, Маоко и Шульц прибыли к обеду, а Новак – к вечеру.
Первое совещание было назначено на следующее утро, в девять, в экспериментальной лаборатории. Приключение начиналось.
Глава IX
Одни участники совещания сидели полукругом на стульях, другие – на табуретках вокруг рабочей поверхности, где прибор, сконструированный Дрю выступал анонимным прототипом некоторых экспериментов электродинамики. Профессор располагался рядом с микрометрическим регулятором, в то время как Маррон сидел за компьютером.
Дрю взял слово.
– Аппаратура, которую вы здесь видите, способна обменивать между собой две части, находящиеся на расстоянии друг от друга. На практике, то, что находится в пункте А, моментально меняется местами с тем, что находится в пункте B.
С этим заявлением Шульц широко распахнул глаза, являя собой образ человека, который вдруг открыл, что все его исследования в области теории относительности смутно это предвидели.
Камаранда оставался сосредоточенным, словно не прекращал свою медитацию, в то время как Кобаяши, усмехаясь, начал разглядывать генератор высокого напряжения и соединения между различными частями прибора. Маоко со своей стороны скептически рассматривала машину.
Новак наблюдала всю эту сцену в холодном молчании без какой-либо реакции, а Брайс, напротив, улыбалась в нетерпеливом ожидании.
МакКинток сидел с перекрещенными руками и ждал.
– Теперь мы продемонстрируем вам эффект. Наш пункт А находится на этой пластине, – продолжил Дрю, показывая в сторону. – Пункт B – это рабочее кресло профессора Брайс в ее кабинете в трехстах метрах отсюда. Мы установили телекамеру, направленную на кресло. Монитор сбоку от пластины подсоединен к телекамере.
Дрю взял из коробки блокнот из белого пластика и положил его на пластину.
– Смотрите на блокнот и на монитор сбоку.
Все направили свои взгляды на указанное место.
Тихим голосом Дрю скомандовал Маррону:
– Поехали!
Маррон нажал на кнопку, и блокнот моментально исчез с пластины, появившись в поле телекамеры, в воздухе, и сразу же упал на кресло профессора Брайс.
Присутствующие ахнули, пораженные. Некоторые вскочили на ноги и приблизились к пластине, с которой только что исчез блокнот.
Новак побледнела. Она стала еще более белой, чем ее типичная норвежская бледность.
Кобаяши больше не усмехался. Нахмурив лоб, он рассматривал прибор, в то время как Маоко стояла, в удивлении раскрыв глаза.
Шульц был доволен. Стоя перед рабочей поверхностью, он смотрел на монитор, будто там показывали рождение его первого сына.
МакКинток был доволен в предвкушении экономической выгоды для Университета, а Камаранда, казалось, уже медитировал над математической моделью того, что он только что увидел.
– Профессор Брайс! – воскликнул Маррон.
Все повернулись в сторону стула, где сидела женщина.
Она была без сознания, откинувшись на спинку, с запрокинутой назад головой и безвольно опущенными руками.
Ректор подскочил к ней и энергично потряс за плечо.
– Меган! Меган! – громко позвал он ее.
Брайс не реагировала, и тогда МакКинток дал ей две энергичные пощечины, снова позвав ее:
– Меган! Меган!
Женщина открыла глаза и вздрогнула, возвращаясь из обморока. Она была бледной, как полотно.
– Что… что случилось? – спросила она.
– Вы потеряли сознание, профессор Брайс, – ответил ректор. – Как Вы себя чувствуете?
– Лучше, спасибо. У меня немного кружится голова, но пройдет. У меня горят щеки. Не понимаю… – потерла Брайс щеки.
МакКинток одарил ее улыбкой, а другие обменялись веселым подмигиванием.
– Маррон, срочно приготовь чашку чая для профессора. С большим количеством сахара, я прошу тебя, – сказал Дрю.
Студент направился в зону отдыха лаборатории и начал возиться с чайником.
– Вы завтракали сегодня, профессор Брайс? Может, у Вас упал сахар? – осведомился Дрю.
– Да, я завтракала, – ответила женщина. – Я потеряла сознание не от падения сахара, а от сильных эмоций, которые я испытала, увидев, как действует эксперимент!
Присутствующие смущенно посмотрели на нее.
– Но неужели вы не понимаете? – воскликнула Брайс. – С таким инструментом мы сможем отбирать образцы из недоступных мест, таких, как максимальные океанические глубины, ядро Земли, внутренности живых существ! И все это без каких-либо усилий. А подумайте о лечении болезней. Не надо будет больше резать живот человека, чтобы удалить неаккуратно опухоли. Достаточно должным образом настроить прибор на форму материала, который должен быть удален, и провести обмен. Опухоль просто исчезнет из тела больного. А он даже не увидит скальпеля. Мы стоим перед новой эрой в области биологии и медицины!
– Вот чай, профессор Брайс, – поставил перед ней чашку чая Маррон, который она с благодарностью взяла.
– Съешьте что-нибудь из этого, профессор, – вмешалась Маоко, предлагая ей печенья, которые находились в ее сумочке. – Они очень питательные.
– Спасибо, мисс Ямазаки, – согласилась Брайс. Взяв несколько печений, она сделала глоток чая, начав грызть их. – Действительно вкусные! Что они содержат?
– Только натуральные продукты, без красителей и консервантов, – невинно ответила Маоко. Она не стала уточнять, что основой была фасоль Адзуки, поскольку знала, что западные жители не особо ценят сладости, которые не содержат зерновой муки.
Профессор Брайс с удовольствием поглощала печенье, а другие меж тем расслабленно вернулись на свои места.
– Я как-то не подумал обо всех этих возможностях, – задумчиво вмешался МакКинткок, который до этого момента думал только о перемещении объектов. – На самом деле, возможности применения очень широкие. Мы сможем произвести революцию в науке и технике с помощью этой системы.
– Мы здесь именно для этого, – повернулся ко всем Дрю. – Мы должны изучить это явление и сделать так, чтобы условия его работы были контролируемыми. В экспериментах, которые мы провели с Марроном, нам удалось варьировать только с формой и размерами перемещаемой материи, но направление, то есть пункт B, до сих пор не варьировался, неизвестно почему. Раздаточный материал, что вы получили утром, содержит схему прибора и детальные данные каждого отдельно проведенного эксперимента с соответствующими установленными параметрами, микрометрическими установками, используемой энергией и полученным результатом. Теперь необходимо понять теоретическую основу явления.
– Чем должна была быть эта машина? – осведомился Кобаяши. – Почему она вообще была создана изначально?
– Я хотел поэкспериментировать с ионизацией газа с низкой энергией, – солгал Дрю, чтобы не раскрывать свои наивные попытки избавиться от гнета своей сестры относительно подстригания поляны.
– Понимаю, – сказал Кобаяши и начал листать раздаточный материал. – Этот генератор, – указал он на часть схемы, – ты пробовал заменить его и проверить, создается ли этот эффект?
– Совершенно нет, Нобу. Мы ничего не изменяли, чтобы не попасть под риск потери навсегда возможности успешно проводить эксперимент.
– Очень хорошо, Дрю-сан. Первое, что нужно сделать, – это создать точно такую же систему и посмотреть, как она функционирует.
Дрю об этом не подумал. Было очевидным, что именно это должно быть первым шагом.
– Маррон, сделай копию списка материалов и подсчитай стоимость. Некоторые части сделаны вручную. Я этим займусь лично, – сказал Дрю, взглянув на свою исследовательскую группу. – Коллеги, что вы обо всем этом думаете?
Шульц разговаривал с Камарандой. В тот же момент он замолчал и повернулся к Дрю.
– Лестер, кажется весьма странным, что тебе удалось создать такой потрясающий эффект таким простым способом. Подумай немного. Два века человек экспериментирует с электромагнитными полями, используя самые разные машины и самые изощренные методы. Удивительно, что за все это время никто так и не открыл этого явления.
– Я тоже удивлен, друзья мои. Следовательно, мы должны понять, почему это произошло, и таким образом мы поймем, почему другие до сих пор это не открыли.
– Там должно быть сильное искажение пространственно-временной ткани… – продолжил Шульц обсуждение с Камарандой. Оба подошли к доске и начали писать уравнения, рисовать графики с наклонными осями, стирать, исправлять и переписывать. Остальная лаборатория для них больше не существовала.
– Хорошо, уважаемые, – сказал МакКинток. – Напоминаю вам, что эта работа должна держаться в строжайшем секрете. Вы не должны никому о ней рассказывать ни при каких обстоятельствах. Я возвращаюсь в свой офис и жду от вас новостей. Спасибо за ваше сотрудничество, – поблагодарил ректор и вышел из лаборатории.
– Профессор Дрю, а Вы пробовали поместить образец в пункт B, оставив пустым пункт А, и активировать прибор? – впервые с начала совещания вмешалась в процесс Ясмин Новак.
– Еще нет. Можем сделать это сейчас. Профессор Брайс, Вы могли бы проводить меня в Ваш кабинет?
– Конечно! – весело ответила та. Чай и печенья сделали свое дело.
Они направились в кабинет Брайс, а Новак осталась в лаборатории изучать явление.
Оказавшись на месте, профессор Брайс взяла с кресла блокнот из белого пластика, который был перемещен сюда ранее, и внимательно на него посмотрела со всех сторон. Он казался абсолютно полным. Дрю осознал, что пока не знает точных координат пункта B, а лишь его приблизительное положение: немного выше сидения кресла. Следовательно, он не мог установить образец туда, куда он переместился из пункта А. Тогда Дрю посмотрел вокруг и увидел кусок полистирола, торчащий из коробки с реагентами, стоящей на полке кабинета. Он был длиной около пятидесяти сантиметров, шириной тридцать сантиметров и такой же толщины. Это очень подходило для его целей. Он положил его на кресло в вертикальном положении, так, чтобы пункт B находился четко внутри него.
– Я останусь здесь, чтобы переориентировать образец при необходимости, – сказала Брайс.
– Согласен. Будем связываться по телефону. И пожалуйста, стойте подальше от кресла.
Брайс кивнула с улыбкой, а Дрю вернулся в лабораторию.
– Теперь попробуем переместить полистирол из B в A, – предупредил он.
Маоко закрыла раздаточный материал и подошла к компьютеру.
– Профессор, позвольте? – сказала она ему.
Дрю видел, что Кобаяши подошел к машине и, улыбаясь, рассматривал его микрометрические установки. Они уже прочитали весь материал и знали, как маневрировать прибором! Дрю был ошеломлен.
– Пожалуйста, – разрешил Дрю пылко.
Маоко села за компьютер, проверила параметры на экране и посмотрела на Кобаяши. Он сделал ей сухой знак кивком головы. Девушка нажала на кнопку активирования, и в то же мгновение кубик размером в пять сантиметров возник на пластинке, именуемой пунктом А.
Новак наблюдала за этим явлением в полном молчании.
– Профессор Дрю, спросите Брайс, заметила ли она что-нибудь в момент перемещения, – попросила она.
Во время проведения эксперимента Брайс находилась вне зоны поля зрения телекамеры, которая была направлена на большой кусок полистирола, находящегося в кресле. Его расположение было по-прежнему таким, в котором его оставил Дрю.
Физик взял телефон и набрал номер кабинета Брайс. Она тут же ответила:
– Да?
– Мы успешно переместили объект почти тридцать секунд назад. Вы заметили что-нибудь необычное? Звуки, вибрации или что-то другое?
– Совершенно ничего. Если бы Вы мне не сказали, я могла бы поклясться, что ничего не произошло. Но… – она вошла в поле видения монитора, взяла полистирол и положила его под лампу на письменном столе, чтобы хорошо его осмотреть. – … да, с этой высоты есть точка, в которой свет проходит легче. Я бы сказала, что есть некоторая зона внутри примерно в пять сантиметров по боковой стороне.
– Отлично. Спасибо, профессор Брайс. Подождите мгновение, пожалуйста.
Он вопросительно взглянул на Новак.
– До сих пор мы обменивали твердое тело с воздухом, – произнесла она. – Попробуем обменять два твердых тела.
Дрю кивнул.
– Профессор, пожалуйста, поместите полистирол так, чтобы твердая материя находилась точно в пункте B.
– Хорошо.
Взяв маркер, Брайс нарисовала круг на поверхности блока, на высоте той точки, где находилась вынутая часть. Затем поставила блок, но повернув его на 180 градусов. Пункт B находился в нетронутой части образца.
Дрю взял из коробки железный кубик размером в пять сантиметров и положил его на пластину.
– Готово, – сказал он двум японцам.
Маоко нажала кнопку, и мгновение позже Брайс воскликнула в телефонную трубку:
– Работает! Блок потяжелел! Я видела, как немного осело кресло. Подождите мгновение.
Она приподняла блок и удостоверилась в некотором увеличении его веса. Осмотр на свету подтвердил, что в полистироле находился железный кубик, который попал туда из пункта А и был заменен на точно такой же полистироловый кубик, который теперь находился на пластине в физической лаборатории.
Непосредственно наблюдать этот последний обмен, видя пластину и монитор, было потрясающим для всех присутствующих. Когда Маоко активировала кнопку, два кубика просто поменялись местами, будто это была самая натуральная вещь на свете.
– У меня такое ощущение, что это явление связано с внутренней геометрией пространства, совершенно независимо от того, что в этом пространстве находится, – заметила Новак. Она подошла к Камаранде и Шульцу, сообщая о результатах последнего эксперимента вместе со своими мыслями. Оба ученых переглянулись, потом индус поднял плечи и полностью вытер доску. Они размышляли некоторое время, а потом снова начали писать вместе с Новак, которая периодически указывала им некоторые детали в уравнениях. Они вступали в короткие дискуссии, потом, чаще всего, изменяли уравнение и шли дальше.
Прошло несколько часов.
Брайс отправилась дать несколько лекций. Ее студенты в тот день задавались вопросом, что с ней произошло: она не была хмурой и требовательной, как обычно, а, казалось, пребывала в каком-то внутреннем радостном состоянии, о причине которого никто не мог догадаться.
Кобаяши и Маоко начали варьировать параметрами и микрометрическими установками на приборе согласно некой системе, которой придерживались Дрю и Маррон в ту тяжелую ночь. Дрю предоставил им огромное количество образцов для испытаний, и они провели множество операций. К середине дня Кобаяши поднялся на ноги и сердито выругался на прибор на японском, потом положил обе руки на рабочую поверхность и с открытой враждебностью уставился на аппаратуру. Но ничего не увидел. Прежде чем произвести последний обмен, они выставили очень сложные параметры, происходящие из большого количества записей и схем, перепутанных с множеством листов, разложенных по порядку на столе. Однако результат оказался неожиданным.