Лавка Сновидца
Главное правило альпиниста: «три точки опоры прежде, чем искать четвёртую». Если я сейчас отпущу хоть что-то, то навернусь вниз. А я не фея, у меня крыльев нет. И даже не демон из Царства-за-снами, пусть меня так иногда и называют.
Александра быстро натянула трос, я смог на него «опереться», вылезти наверх. Девушка перекинула струну под ногой и сделала своего рода простейший блок, чем и спасла. Я рванул всем телом и перевалил себя через крошечный бордюр. От напряжения закровоточила рана, намок рукав и закружилась голова. Пришлось улечься прямо у края крыши, чтобы не навернуться вниз на улицу.
– Давай договоримся, – прошептал я, закрыв глаза. В тёмных ночных облаках отражался свет ночного города и мешал.
– О чём? – Александра нависла надо мной, коснулась лица синими волосами, казавшимися струями воды.
– Небольшой перерыв в забегах, поскольку из-за твоего брата я поранил плечо.
Приподняв руку, я потянулся к лицу девушки, но Лекс резко отскочила:
– Мой брат не виноват! – С неё слетел капюшон, и я увидел перекошенное от гнева лицо. Кажись, я неудачно пошутил. – Как он мог взорвать машину? Да и он не уговаривал тебя лезть на крышу со мной. Не смей трогать моего брата, – она наклонилась так близко, что я почувствовал запах её дезодоранта. – И да, я согласна – нам нужен перерыв. А то кто-то вообще потерял осторожность!
Она демонстративно скинула с себя альпинистскую сбрую, засунула её в рюкзак. На мои вялые попытки ей помочь она отмахивалась.
– Возвращайся домой и приведи себя в порядок. Ты не в форме. И не рассчитывай, что сможешь во всем обвинить Андрея. Мистер Пинч очень внимательный и дотошный, он найдёт истинного виновника. Он нас ещё ни разу не подводил.
И она ушла, воспользовавшись обычной пожарной лестницей. Да, забыл упомянуть – у мистера Пинча на отдельном спецкурсе она училась кризисному менеджменту. А он – практик, этого не отнять.
Я лежал на колючем битуме крыши, приходил в себя и думал над словами Александры, а также над словами отца. А ведь действительно – раньше так не было. Пинч действительно очень внимательный. Вдруг с ним на самом деле что-то случилось? Надо бы спросить. Если уж версия с Андреем окажется несостоятельной.
***
– Как вы себя чувствуете? – Мистер Пинч сидел за широким чистым столом и смотрел на нас чуть высокомерным взглядом английского аристократа.
Перед ним лежала лишь тонкая папка приятного бежевого цвета и дорогая авторучка. За его спиной сквозь закрытые жалюзи едва просачивался серый утренний свет. На улице стояла хмурая погода и дорога до фабрики показалась ещё мрачнее, чем моё настроение. Шов после падения разошёлся и рану полночи дёргало от боли. Утром отец застал меня в ванне, прижимающим к плечу окровавленное полотенце и пытающегося остановить кровотечение.
Он сразу засуетился, достал аптечку и полностью проигнорировал мои попытки отказаться от его помощи. Он молча кивнул на зеркало, и я увидел, как ввалились мои глаза, что не было видно их цвета, а кожа стала бледно-серой, почти как штукатурка на фасаде нашего дома.
В тот момент я понял, что у меня нет сил на сопротивление и я полностью подчинился воле отца. Спустя два часа я, вместе со всей нашей группой стажёров, сидел перед директором фабрики.
И на моём фоне Пинч действительно выглядел совершенно здоровым.
– Предполагаю, что не все из вас в курсе официального заявления компании.
Все кроме меня и Аба, зашевелились, но Пинч поднял руку.
– Понимаю, но всё же вам, как сотрудникам, и как отчасти пострадавшим, я обязан повторить. Ритуалы, – словно извиняясь, добавил отец Абрафо.
Я посмотрел на Лекс. Девушка накрасилась и выглядела ещё привлекательнее, чем обычно. Я вспомнил, как мы вчера обнимались и в груди заныло. Аб легонько толкнул меня локтем в бок. Я прислушался к словам директора.
– … таким образом, официальная версия – человеческий фактор, из-за которого не сработала пожарная система и случилась неполадка в технике машины снов. Да, такое случается редко, но случается. Наши инженеры изучают вопрос. Для полноты картины каждого из вас дополнительно опросят для протокола. А теперь о том, что волнует всех…
Пинч открыл папочку со стола, достал лист бумаги с красивой, зеленоватой печатью. Он внимательно осмотрел бумагу, словно не подозревал, что за сокровище у него на столе. После этого посмотрел на нас, улыбнулся привлекательной, ортодонтом отштукатуренной улыбкой. И тут его лицо перекосила гримаса, а рука судорожно дёрнулась. Лист бумаги выпал и плавно слетел обратно на стол. Пинч схватился руками за виски и через мгновение упал лицом на стол.
– Мистер Пинч? Что с вами? – вскочил я и посмотрел на Абрафо. Тот побледнел.
– Вызывай врача! – крикнул я Лекс. Она нахмурилась, открыла рот. – Не сейчас! Иначе может ещё что-то рвануть!
Все в кабинете засуетились. Аб поднимал отца, расслаблял тому галстук. Лекс говорила с врачами, описывая симптомы. Андрей неожиданно ловко открыл окна, пустил в комнату свежий воздух и указывал остальным что и как делать, словно опытный медбрат.
Я же отошёл от стола и взял трубку древнего бежевого телефона на стене рядом. Настал момент.
От лёгкого щелчка, что издал телефон, лица сокурсников исказились, словно с них слетела маска вежливости и воспитанности, а теперь вылезла вся их искренняя ненависть. А что я хотел? Конкурент поймал момент и сейчас воспользуется ситуацией. Как стажёр в отсутствии хозяина, я не могу приказать людям. Но как Сновидец, могу отдать небольшой приказ напрямую машинам.
Остановить меня никто не успел.
– Всем машинам – замедление. Повысить уровень опасности до красного. Возможны повторные взрывы. Уведомить персонал.
И повесил трубку, чувствуя, как по венам бежит обжигающее пламя древней магии снов. Странное и очень могущественное ощущение, которое почти недосягаемо на маленькой домашней машинке. Хотя именно благодаря ей, как прямой наследник, я в принципе могу сделать то, что сделал, пока Пинч в отключке.
– Предатель, – одними губами сказала Лекс. Её мрачные синие волосы словно сковали льдом её лицо. Забавно, что Пламенная выбрала именно этот цвет. Аб смотрел на меня печальными глазами. Остальные, словно застеснявшись своей ненависти и зависти, отводили взгляды. Они все, кто остался без своих семейных машин.
– Неплохо, – прошелестел вдруг тихий голос, и мистер Пинч закашлялся.
Его быстро подвезли прямо на стуле к окну, дали воды. Он жадно глотал, но обращая внимания, как вода течёт по дорогой рубашке, подчёркивая животик и впалую, болезненную грудь.
Через долгую минуту в кабинет вломился начальник безопасности и несколько инженеров. Дверь печально хрустнула под их натиском. Лицо безопасника перекосило от гнева и от него исходила неприятная горячая волна, от которой словно уходили силы и воля.
– Какого демона?! – он увидел меня у телефонов. – Сновидец? Всё-таки ты, крысёныш, паршивая овца, как и весь ваш род.
Я как дурак продолжал держаться за светло бежевую, допотопную трубку. Светлый пружинистый провод подпрыгивал в такт моим дрожащим рукам.
– Работу я явно не получу, – усилием воли я заставил себя отпустить трубку, слегка клацнув пластиком.
– О-о-о, ты вместо работы получишь большой, смачный…
– Пётр, помолчи, – тихо, но очень холодно сказал Пинч. В кабинете стало зябко.
Что за ерунда здесь происходит?
Оскол выпучил глаза и несколько секунд играл в гляделки с бледно-зелёным Пинчем.
– Отец, что происходит? – вмешался Абрафо.
– У нас возникло, кхе, недопонимание, – Пинч сделал ещё один глоток, его руку поддерживал Аб. – Дементий только что спас наш бизнес. И лично меня.
Безопасник посмотрел на меня, снова на директора. Жар, который шёл от него, полностью исчез. Он подошёл к директору, осмотрел его вблизи.
– Хреново выглядите, – привычно спокойно и заботливо сказал он. – Вызову врача.
– Они уже здесь, – отчиталась Лекс, поправляя чёлку телефоном. – Просят пропустить их через проходную.
– Я сейчас, – привстал Пинч, но Пётр его остановил.
– Сидите. Ваше состояние теперь приоритет. – Он оглядел всех присутствующих. – Спасибо за помощь. Допрос по-вчерашнему и обсуждение сегодняшнего перенесём на попозже. Сейчас все по рабочим местам и действуем очень внимательно.
– Дементий, – тихо позвал Пинч. Я на негнущихся, одеревеневших ногах, медленно двинулся к нему. Лекс всё ещё смотрела со злостью, как и остальные. Лишь Аб выглядел растерянно и придерживал отца.
– Да, мистер Пинч?
– Возьми этот документ. Изучи на досуге.
Он дал мне зелёную бумагу и по рукам пробежал мятный холодок. Директор кивнул, и я шагнул назад, прижимая лист к себе, опасаясь, что он исчезнет, как золото лепреконов.
Вошли врачи, оперативно уложили Пинча на носилки и вынесли. Остальные, оглядываясь, вышли вслед. Нас всех ждала работа, хотя я с трудом представлял, как мы сможем сосредоточиться на отчётах и статистике.
– Хм, – раздалось за моей спиной, и я медленно повернулся. На меня изучающе смотрел глава безопасности. – Интересный поворот.
Он вышел, словно больше не боясь, что я снова возьму трубку в руки. Вместе с контролем над фабрикой.
Но я ничего не сделал. Потому что не смог бы. И потому, что увидел заголовок на зелёной бумаге: «Сделка».
Глава 3
Сны, по мнению моего отца, очень важная часть жизни любого человека. Наверное, мистер Пинч с ним в этом даже согласится, ведь они оба зарабатывают на снах. Хотя, может быть, они верят в старые легенды, согласно которым людей лишили снов в наказание за грехи. Боги решили, что подходящий нам удел – медленное сползание в безумие с недосыпа, погружение в Царство-за-снами.
Не знаю, на что эти Боги рассчитывали – мы-то продолжаем спать. Ничего не мешает нам упасть на подушку и спокойно покемарить, что я люблю и практикую. Единственное, мы не видим ярких картинок каждую ночь. Учитывая, что мне снилось в последние дни, то не вижу ничего дурного в том, чтобы обойтись обычной темнотой. Даже настаиваю.
Но видимо тогда, в далёком прошлом, люди поверили в эту ерунду про безумие из-за отсутствия снов. Они воззвали к небесам, моля о прощении. Прям представляю, как они мучали себя, чтобы не заснуть, ведь там, о боже! не будет снов. Ведь им обещали, что если слишком глубоко погрузиться в темноту за глазами, то можно встретиться с демонами, которые захватят наши души и будут вечно пытать! Сказочки для простофиль. Но большинство в это верит и уверено, что кто-то всё-таки наших предков услышал. Его назвали Морфеем. Он помог сконструировать машины, которые позволяли создавать сны и передавать их спящим людям.
Лучше бы Морфей научил нас кидать огненные шары или, на крайняк, двигать предметы силой мысли. А то тут вроде магия, какая-то необычная энергетика, которую мы изучаем не первое столетие, а вроде как бесполезная везде, кроме как рядом с самой машиной.
Каждый народ получил по несколько машин и отдельные семейства стали владеть ими, управлять и создавать сны. На самом деле машин было несколько тысяч и у каждой было своё имя. Документы показывают, что они существовали в разных частях мира, но со временем разваливались. И лишь недавно, буквально несколько десятилетий назад удалось совершить прорыв и начать создавать новое поколение машин снов, как те, что стоят на фабрике Пинчей.
В итоге нам столетиями приходится использовать древние, пусть и иногда модернизируемые машины и богом данную (или забытую, как посмотреть) магию. Ну, то есть, разжечь пламя мы можем классический спичкой или современной зажигалкой, а вот чтобы нормально, по правилам, выспаться, нам нужен древний агрегат по производству снов и сделка по аренде души. Ну, плюс хорошо проработанный дизайнером сон помогает лечению. Только вот, согласно свежим исследованиям, это не совсем так, но кто я такой, чтобы спорить с древними традициями?
Вообще-то, раньше семей и компаний (а также семейных компаний) было гораздо больше. Но жизнь непроста: кто-то разорился, кто-то потерял машины в потопах и пожарах (недавно тут была выставка машины, поднятой с Титаника – так себе зрелище), а кто-то тупо вымирал. Оставшиеся бесхозными «одинокие» машины забирали другие семьи и создатели снов. Со временем начали появляться полноценные фабрики, где сначала разные старые, а затем и созданные с учётом новых технологий машины осаждали, формировали и печатали сны. После чего собственная или внешняя служба доставки развозила их по городам и весям.
Разумеется, каждая семья мастеров сна по-разному называла эти этапы, но отец настаивал именно на таких. Из-за этого я как-то раз чуть не завалил экзамен – вместо принятой фразы «упаковка сна» сказал «печать сна». Пришлось быстро исправляться – мастер Ундервайзер карал за ошибки в терминах отстранением от зачёта.
В городах, так сложилось, доставщики снов ходят в целом по стандартным маршрутам каждый день, плюс сны можно купить в любом приличном магазине. В пригородах и деревнях принято делать запасы и распаковывать коробки снов постепенно. Поскольку считалось, что без снов всему миру наступит трындец, за логистикой следили максимально пристально, чтобы поставки не прерывались.
Несмотря на прошедшие столетия и новые технологии, которые упростили работу, ускорили процесс, одна вещь не изменилась – управлять машинами, давать им указания могут далеко не все. Нужны те, кто в своём роде хотя бы когда-то имел владельца или мастера сновидений. Даже если семья уже несколько поколений не владела машиной, её представитель мог стать наёмным сотрудником у более успешного конкурента. Например, у Пинчей.
Для работы нужно было заключить сделку на аренду души. Сделку с машиной. В обмен на контроль и создание снов, человеческая душа привязывалась к агрегату, отдавала часть сил и энергии из своего живого существа. Как это работает на самом деле отец толком так и не рассказал, да и на учёбе этот вопрос оставляли лишь тем, кто начинал занимать руководящие позиции, как курс повышения квалификации.
Курсантам и работникам давали лишь малый доступ, или малую сделку души, чтобы мы могли обслуживать и чинить машину, корректировать её работу. Поэтому я и не смог бы остановить всю линию, даже если захотел бы. Лишь замедлить, пока хозяин и его душа в отключке.
Но главное, что без этого никак. Человек и машина, или машины, как у Пинчей, связывались так крепко, что состояние одного звена влияло на другое. Обычно машина стабильна – что с ней сделается спустя сто лет и пару апгрейдов? А вот человек слаб. Поэтому мастеру машины нужно следить за собой и быть осторожным.
Об этой стороне предпочитают умалчивать, но мой отец, Григорий Сновидец, мастер и владелец лавки снов, слишком любит своё дело и всегда пытался привить эту любовь и мне.
В итоге эти знания спасли жизнь и бизнес конкурента.
– Странно, что Аб не знал об этом, – сказал я вслух, на что получил несколько косых взглядов. Я пожал плечами: – У меня тоже был тяжёлый день, могу позволить себе.
Все медленно отвернулись. И Абрафо, и Александра с Андреем уже прошли опрос. Меня же мариновали до последнего, заставив сидеть в коридоре на жёстком неудобном пластиковом стуле, спинка которого врезалась ровно между позвонками грудного отдела. Пытка.
Когда мне захотелось выть от боли и скуки, когда уже даже прогулки по короткому коридору (семь шагов в одну сторону, два на разворот и обратно) достали, а из-под соседних дверей перестал литься бледный свет настольных ламп, наконец дверь с табличкой «Пётр Оскол. Служба Безопасности» открылась.
Оскол стоял в дверях, тяжело облокотившись на косяк. Он снял галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, а в руке держал стакан с водой. Вроде с водой.
– Давай, Сновидец, время поговорить начистоту.
В кабинете пахло потом, лекарствами и какой-то едва уловимой усталостью. Угловой стол, поставленный посреди комнаты, был завален бумагами, папками, карандашами и пачками от творожных сырочков. Зато остальное пространство кабинета словно делало вид: «этот не с нами». Идеально ровно выставленные книги на единственной полке; симметрично висящие на другой стене грамоты и сертификаты; идентичные часы, показывающие время в каждом часовом поясе. Секундные стрелки двигались с пугающей синхронностью. Местные часы, выделенные зеленоватой рамкой, показывали половину восьмого.
Мне предложили сесть.
– Спасибо, я постою. Хватит на сегодня стульев.
Мужчина пожал плечами, долил себе и мне воды из кулера, капнул в оба стакана из тёмного пузырька.
– Сыворотка правды? – принял я стакан и сразу опрокинул в себя. Жажда замучила.
– Слабительное, – в тон мне ответил безопасник, медленно потягивая воду, после добавил: – Витаминный набор, для мозгов. Чтобы было о чём говорить.
– Приятно, что добавили не только мне. Так о чём будем говорить? О трудоустройстве?
Мужчина не подал виду.
– Дементий Сновидец, во-первых, от лица компании и лично от мистера Пинча, вам выносится благодарность за быструю и адекватную оценку ситуации и принятие взвешенного решения. Вы показали себя заинтересованным и преданным сотрудником.
Его глаза ничего не выражали и смотрели сквозь меня, но главное я не упустил:
– Сотрудника? Я не ослышался?
Оскол меня проигнорировал, продолжая разговор на нужные ему темы:
– Во-вторых, я вас прошу не спешить с подписанием предложенной сделки.
– Почему это? Мистер Пинч сам предложил мне.
– Как человек ответственный за безопасность, я должен провести дополнительную проверку и инструктаж. Да и вы сами чувствуете, что что-то не так. Иначе вы бы уже подписали бумагу со своей стороны, пока ждали, или я не прав? – Он попал в точку, и я не удержался от кивка.
Действительно, по какой-то неведомой причине я не рванул подписывать предложенную сделку. Рука несколько раз за день тянулась, но я себя останавливал. Во-первых, чтобы документ полностью заработал, нужно две подписи в присутствии машины или машин. Во-вторых, какое-то странное, ноющее чувство неправильности в груди останавливало от поспешного шага. Как альпинист я привык слушаться этой интуиции. Тем более вчера я позволил себе вечером его проигнорировать, за что поплатился возможными отношениями и здоровьем.
Из задумчивости меня вывела следующая фраза Оскола:
– Тем более, что подозрение о порче машины с вас не снято.
Он демонстративно достал из груды бумаг на столе папку. На ней напечатали мою фотографию. Серьёзно?
– Я-то здесь при чём? Это Андрей залез в панель и потрогал «красивые» шестерёнки, – меня крутило от возмущения и хотелось высказать всё, что я думаю об их безопасности. Ведь за Пинчем и его состоянием они не уследили, ответственные люди! – Обвинение меня только на основании того, что я Сновидец это…это… это дискриминация! А ещё, у меня лучшие показатели в группе. И мы с Абрафо единственные, кто не струсил оттащить Андрея от машины.
– Выговорились? – милым тоном уточнил мужчина. – Насколько я знаю, только вы трое и были у машины. А учитывая некоторые нюансы, – он похлопал по папке широкой ладонью, – ты самый явный претендент.
– И зачем мне это? Я хочу устроиться на работу!
– А зачем конкуренту идти сюда на работу?
– Да какие мы вам конкуренты? Одна машина против целой фабрики? Даже если я взорву половину машин, что я не представляю, как провернуть, это ничего не изменит. И мне интереснее получать нормальную зарплату, чем изображать из себя потомственного предпринимателя. Тем более такого предприятия.
Я тяжело уселся на стул и откинулся на спинке, закрыв глаза. Силы стекли куда-то на пол и впитались в бетонное перекрытие. Хотелось выйти, хлопнув дверью, но ноги не могли даже выпрямиться, чтобы поднять меня обратно. Плечо адски пульсировало, и я надеялся, что шов снова не разойдётся.
Человек напротив долго и молча изучал меня. Я через чуть приоткрытые веки успел разглядеть у него тёмную полосу на воротнике, линии синей пасты на кисти. От большего пальца и по тыльной стороне ладони тянулся длинный неровный шрам. Изредка он его чесал, точнее кожу рядом с ним, ведя ногтями вдоль, не касаясь рубца.
– Опишите момент взрыва, – вдруг попросил он.
– Что именно?
– Всё?
Я закатил глаза, но рассказал: как подошли снять показания; как Андрей начал восторгаться подсветке; как стал трогать машину; как я услышал шипение и дёрнул пацанов назад; как бахнуло и обдало жаром; как не сработала система пожаротушения.
На этом моменте у Петра впервые дёрнулось лицо:
– Выводы сделаны, виновные наказаны. Что дальше?
А дальше суета, обожжённые руки у меня и лицо у Аба; горящий рукав; Лекс, сбивающая пламя; а потом вы уже знаете, господин начальник.
Он задал несколько уточняющих вопросов, внёс пометки в бумаги. Он походил на старого библиотекаря или бухгалтера с гроссбухом. Я слышал, что он считает, мол компьютеры менее надежные.
– Спасибо за уделённое время, – вежливо, как и раньше, подытожил он. – На этом мы закончим.
– Надеюсь, я смог развеять ваши опасения на свой счёт, – вставая со стула, потянулся я.
– Итоговое решение примет комиссия.
Да ты издеваешься! Но он не закончил.
– Со своей стороны я рекомендую рассмотреть вашу персону, как претендента на должность в нашей компании.
Он встал из-за стола, подошёл к двери и сам открыл её.
– Также меня просили передать: если вам что-то потребуется, вы смело можете обращаться к представителям Пинчей. Они в долгу перед вами.
Ого! Вот такого я совсем не ожидал. Я лишь неловко кивнул и на чуть застывших ногах двинулся на выход.
В раздевалке никого уже не было – дневная смена ушла, ночная заступила на работу. Учитывая, что фабрика обеспечивала снами не только город, но и прилежащие пригороды, плюс создавала запасы на складах в городах поменьше, которые по той или иной причине не могли позволить себе собственного мастера снов, работа в несколько смен имела смысл. Тем более за ночные смены полагалась надбавка. Именно благодаря нескольким дополнительным ночным сменам в месяц я смог купить арбалет и не позориться перед Лекс.
Сейчас в раздевалке было тихо, только в дальнем углу, обнимая картонную коробку с вещами, почти незаметно плакала девушка чуть старше меня. Шатенка с одной ярко-рыжей прядью. Волосы скрывали лицо, но прислушивавшись, было слышно, как она приговаривает, покачиваясь в такт словам:
– Козлы. Козлы. Козлы.
Что ж, не всем так повезло как мне. Хотя, стоит признать, что и я прошёл по краю. А может быть ещё и иду.
Вытащив вещи из шкафчика, я накинул на здоровое плечо рюкзак, достал телефон. Девушка продолжала плакать и ругаться.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спросил я, встав рядом с ней.
Рыжая, пусть она была не совсем рыжей, скорее бурой, как медведь, вскинула голову. У неё оказались светло-карие глаза, резкие скулы и очень мягко очерченные губы. Такая симпатичная куколка для выставки. Которая при правильном освещении легко превратится в ночной кошмар.
Лицо девушки перекосило:
– Отвали! Ты один из них!
Она резко встала и вещи в коробке тяжело громыхнули. На пол упал небольшой, до четверти дюйма, разводной ключ.
– Мелкая механика, – я успел наклониться и схватить ключ, покрутить в руках. – На машине снов?
Спецы по тонкой механике крайне востребованы, особенно если нужно работать внутри «души».
Рыжая выхватила инструмент и кинула в коробку.
– Нет. Не доросла, – отстранённо, словно цитируя кого-то, ответила она. – Спасибо.
Девушка обошла меня и пошла на выход. Мне оставалось лишь пожать плечами и пойти за ней. По дороге я включил телефон и теперь ждал загрузки. По какой-то причине машины снов не любят беспроводную связь, будь то телефон, Wi-Fi или Bluetooth. Хотя апгрейдить себя, улучшать интерфейс они не мешают. И на том слава богу. Поэтому рядом с любой машиной запрещены мобильные, только проводная связь.
С другой стороны, соблазн сделать селфи на фоне чужого свежего сна, нет. Да и трудовая дисциплина улучшается – никто не залипает в ленту и в меру внимательно следит за тем, чтобы упаковка снов получалась без брака.
Рыжая стояла у входа и прижимала коробку к груди. Волосы снова скрывали лицо, но я не сомневался, что она плачет. Я даже понимал её. Она наверняка мечтала об этой работе, но конкуренция или личный конфликт всё разрушил.
Подойти к ней я не успел – в телефон посыпались сообщения о пропущенных звонках, и, самое страшное – все от мамы.
– Что случилось? – ответил я на очередной, вроде как семидесятый вызов.
– Быстрее сюда! – чуть хрипловато сказала мама. – Твой отец при смерти.
Единственная вещь из старых легенд и верований храмовников, которая всегда казалась мне правильной и настоящей, была Машина Смерти. Мистический агрегат, который принимает наши тела и души, взвешивает, оценивает, и только после этого отправляет в вечный покой или в Царство-за-снами. Как у любой машины, у неё есть план выработки, продуманный очень и очень давно. Но иногда, по неизвестным причинам, Машина требовала больше, чем обычно, забирая людей с этого света, даже если на первый взгляд они были абсолютно здоровы.