Лавка Сновидца

Глава 7

Силуэт Абрафо нависал надо мной, как стервятник, нашедший свежую падаль. Тень скрывала лицо друга. В воздухе пахло пылью, деревом и озоном. Справа похрустывали Буря и её огромное, съехавшее в сторону колесо.

Руки Аба дрожали и тянулись ко мне.

«Сейчас снова будут бить», – обречённо подумал я, ощущая внутри себя пустоту. Я попытался поднять руки, но они меня не слушались. Как и память, которая не давала чёткого ответа, почему же бить будут «снова», а не просто так.

Аб схватил меня за грудки, и я дёрнулся, пытаясь уйти от удара. Заноза деревянного пола кольнула затылок.

– Живой?

– В смысле? – просипел я в ответ и приоткрыл один глаз. – Бить не будешь?

– Зачем? – Абрафо от удивления отпустил меня, и я упал затылком на пол – друг успел меня приподнять.

– Это модное увлечение сегодняшнего дня – бить Сновидца, – прошептал я, садясь на полу. Аб придерживал меня, чтобы я снова не упал.

– Ты явно хорошо долбанулся головой об пол, – криво усмехнувшись ответил Абрафо и поправил свою чёлку. – С каких это пор ты такой эмоциональный, что падаешь в обморок? Или ты только у нас на фабрике изображаешь себя храбрым и спокойным?

Я аккуратно огляделся. Производственное помещение. Струится свет из окна, а пыль медленно кружит в его лучах. Машина снов болезненно гудит на холостых оборотах, а центральное колесо, гигантская шестерёнка, стоит рядом с Бурей, уперевшись в балку под потолком.

– Всё-таки оно реально огромное, – проследил за моим взглядом Аб. – Но что произошло?

– Понятия не имею, – придерживая руку у виска ответил я другу. – Сколько я был в отключке?

– Десяток минут, может чуть больше. Я только успел отцу набрать, спросить, что делать в такой ситуации.

– И что он?

Абрафо отвёл взгляд. Его лицо выглядело очень бледным и даже напуганным. Он нервно облизнул губы.

– Он сказал приводить тебя в чувство любыми способами. И он сказал…

Нас прервал громкий стук в дверь. Металлическая дверь загрохотала, словно ещё несколько колёс Машины решило прокатиться по металлическим листам.

– Мастер Сновидец! Что случилось? Пустите! – надрывался с той стороны дядя Нестор. В его привычном хрипении скользили визгливые нотки, как у сирены тревоги.

Аб помог мне встать с пола, и мы пошли к двери. Буквально за шаг до неё я придержал друга за локоть:

– Твой отец передумал.

Я не спрашивал, я утверждал. Абрафо покачал головой. Он выглядел таким несчастным, что мне захотелось его пожалеть.

– Я понимаю.

– Нет, не понимаешь, – резко ответил он, и тише, видимо, чтобы дядя Нестор не услышал, дополнил: – Он не против сделки в целом. Но сейчас она отменяется. Из-за Машины!

– Я же говорю, что понимаю, – медленно, с расстановкой ответил я. – Кому нужна сломанная Машина.

– Да не в этом проблема! – он снова повысил голос, что даже дядя Нестор за дверью перестал колотить.

Пришлось ему крикнуть:

– Идём, дядя Нестор. Минутку. – И тихо прошипел Абу: – Да что ты несешь? В чём тогда?

– Сделка. – Он заговорил сбивчиво, словно бежал и запыхался. На щеках выступили красные пятна. – Она нужна не столько отцу, сколько мне. Это проверка. От отца. Смогу ли. Иначе мне не видать… – он замолчал. – Ты понимаешь. Наверное, лучше, чем кто-либо.

Понимал. Нужно доказать, что достоин того, чего желаешь. Отличие было лишь в том, что я хотел отказаться от семейного бизнеса, стать простым наёмным работником без лишнего геморроя, а он – собирался доказать, что способен перенять и сохранить бизнес.

– Я могу что-то сделать? – Я достал ключ и собрался открывать дверь.

– Нам нужно починить машину.

– Нам? Починить? – Меня разобрал смех. – Это моя Лавка и мой косяк.

В том, что налажал именно я, почему-то сомнений не было. Перед глазами вдруг появились синие огоньки-глаза, подмигнули, о чём-то напоминая.

– Это же нужно и мне, помнишь? – Абрафо схватил меня за плечи и посмотрел в глаза. Его лицо было очень серьёзным. – И да, починить. Самим. Ибо машины во все времена ломались. Но их всегда стремились восстановить, пока не поздно.

– А когда будет поздно?

И не дожидаясь Аба, сам ответил:

– Когда она полностью остановится. – Я кивнул Абрафо. – Погнали, быстро.

Я резко распахнул дверь и крикнул почти в ухо дяди Нестора, который видимо пытался слушать нас через дверь:

– Ремкомплект, быстро! И генератор!

Дядя Нестор отпрыгнул на пол шага назад, несколько раз открыл и закрыл рот, сглотнул и, отсалютовав по-морскому, помчался на склад. Уже через несколько секунд вдалеке загремела железная тележка для грузов. Мы же с Абрафо скинули пиджаки и принялись осматривать машину.

Главное колесо сошло и, уперевшись в балку, висело между конструкцией Бури и полом. Гудел центральный вал – ремень генератора всё пытался раскрутить махину, да только вот не получалось.

– Надо остановить генератор, пока окончательно не разорвало ось, – крикнул я и полез смотреть ближе.

– Управляющая панель в порядке. Наверное. Как вы ориентируетесь в этих рычагах? – Аб осматривал и ощупывал управляющий ящик. Да, ящик – что делать, если это просто коробка с кучей торчащих рукояток и парой аналоговых, ещё со стрелками, приборов.

– Мы и не ориентируемся, – со стоном ответил я, стараясь снять ремень с вала, да тот крепко застрял. – Мы просто знаем, что нужно делать. Точнее, отец знал, что делать.

Аб подскочил ближе и помог мне. Ремень соскочил и ударил нас по рукам. Главное колесо застонало и чуть сдвинулось.

– Ой, счас пришибёт, – протянул я, отходя назад.

Шестерёнка качнулась в сторону, но зацепилось одним из зубцов за балку и встало, словно необычная распорка.

– Отец знал. А ты? – спросил Абрафо, вытирая пот со лба. В помещении было прохладно, но вид падающего гиганта резко повышал температуру тела.

Теперь мы осматривали конвейерную линию и остальные механизмы. Гремя тележкой, в комнату вбежал дядя Нестор. Он привёз запасной генератор, а также инструменты с материалами. Не спрашивая нас, он достал здоровенный деревяный молоток, какие-то мотки кожаных ремней и начал обматывать и прибивать полоски к главному колесу. Консервация – всплыло из памяти название процедуры.

– Скажем так, – после того, как мы чуть поправили механизм конвейера и выровняли полотно – больше здесь ничего не пострадало. – Я знаю об управлении в целом. Как и ты – мы это проходили по учёбе в прошлом году, да и на практике.

– Чувствую здесь какое-то небольшое «но», – Аб взял с тележки разводной ключ, которым можно было бы раскрутить не только главный вал, но и несколько вагонов поезда.

– «Но» присутствует, – мне становилось легче от того, что я могу с кем-то поговорить. – Общее управление позволяет выпускать готовые сны, следить за состоянием Машины в целом. Это неплохо подходит таким фабрикам, как у твоего отца: есть поток, налаженная система, людям нравится продукт. Нам же, особенно последние годы, приходилось искать свои ниши, проводить эксперименты.

– Мы тоже экспериментируем, – чуть обидевшись сказал Аб. – Вон, целый отдел этим занимается. Знал бы ты, сколько денег они потребляют. Ты бы смог отстроить целую фабрику, может даже выкупить у кого-то пару новых машин. В основном правда эти фантазёры улучшают эргономику и передаточные числа в шестерёнках, но и новые сны тоже в их зоне ответственности.

– И скорее всего у них похожая система, – кивнул я на наш агрегат. – Куча кнопочек, которые КАКИМ-ТО образом нужно нажать, чтобы реализовать то, что придумал дизайнер. А вот от того, как именно это всё нажать и будет зависеть качество сна и его особенности. У нас папа с мамой работали в тандеме: она придумывала, а он – собирал. Получалась классика, даже у вас есть линия наших снов.

Здесь я замолчал. Внутри защемило. От того, что даже такой маленький семейный бизнес не выдержал. Сломался, как эта машина. Или наоборот: сломалась семья, а вслед за ней – Машина.

Абрафо положил мне руку на плечо. Я, не глядя на него, кивнул, потёр глаза, скрывая слёзы, перевёл тему:

– Так, теперь нам нужно сделать самое неприятное – заглянуть внутрь вот того блока.

Мой палец указывал на окрашенный противно-красным цветом ящик тонкой механики. Отец иногда хлопал по нему рукой и говорил:

– Если Большая Шестерёнка – это сердце Машины Снов, то это – её душа.

Вот теперь нужно было проверить, на месте ли эта душа. Я коснулся крышки.

– Дементий? – раздался строгий голос.

Повернувшись к дверям, я увидел рослую крупную женщину. У неё была высокая, удлиняющая её до шпалы, причёска из бледно-серых волос, а брови – подведены угольно-чёрным. Алые губы на морщинистом лице выглядели вызывающе, как кровавая рана на бледном теле. Одета она была в белое длинное пальто, в котором ходила круглый год – летом она мёрзла, а зимой – мучалась от жары.

Но независимо от погоды она строго следила, чтобы на складе и в отчётности нашей небольшой Лавки был порядок. Мадам Пакхус для коллег и Валентина Павловна для близких, собственной персоной.

– Рад вас видеть, – вежливо поздоровался я. Она всегда вызывала во мне приступ страха, словно прямо сейчас бросится и вопьётся кровавым ртом мне в шею.

– Отойдите от «души», молодой человек, – она резкими, чуть дёрганными шагами устремилась ко мне с Абрафо. – Посторонних прошу покинуть помещение. Нестор, почему не следите за безопасностью? Если Мастер Григорий временно недоступен, это не значит, что можно нарушать режим на объекте.

– Мадам, это же Дементий. Какой он посторонний? – хрипло прогудел дядя Нестор. – Плюс у нас тут неполадки. Мастер и его гость помогают.

– Неполадки? – Мадам Пакхус словно только сейчас заметила, что произошло и замерла, приоткрыв рот. Выглядело это жутко. – Да как так?!

Она всплеснула руками и затараторила:

– Нам доверили следить за наследием семейства Сновидцев, но стоило главе семьи приболеть, как сразу всё сломали? Что же скажет мастер Григорий, когда вернётся!

– Я с ним поговорю. Как смогу, – сказал я, чем привлёк её пристальное внимание.

– Дементий, я всё понимаю, вы сын, вы наследник. Но вас не было столько лет и теперь вы решили вдруг явиться! Мало того – сразу сломать? Как вы можете себя так вести?

– Эм, – не нашёлся, чем ответить я.

– Молчите? Вот и молчите, и уходите! Нам надо привести всё в порядок, пока мастер Григорий не вернулся!

– Он никуда не пойдёт, – холодно, очень холодно сказал Абрафо. От его слов все в помещении замерли. – Он владелец компании, её наследник. По стечению обстоятельств именно он засёк момент поломки. И принял действия для спасения Машины. Вы же своим вмешательством создаёте риск того, что она встанет. Навсегда. Уверены, что мастер Сновидец это оценит?

Валентина Павловна ловила воздух ртом, изучая Аба. Не найдясь, что сказать, она спросила:

– А вы, собственно, кто, молодой человек?

– Абрафо Пинч, друг и партнёр вашего начальника – Дементия Сновидца, – он кивнул в мою сторону.

– С каких это пор Дементий – начальник? – Пакхус упёрла руки в бока.

– С тех самых, мадам Пакхус, – тихо и печально сказал я, – как отец находится в бессознательном состоянии. Врачи борются за его жизнь, но сейчас, пока он не с нами, за судьбу лавки отвечаю я.

И оставив Пакхус осмыслять услышанное, пошёл к красному ящику. К «душе». Взяв отвёртку, я открутил два фиксирующих болта, откинул петли и поднял крышку.

– Попали, – простонал я.

Аб заглянул внутрь и присвистнул: половина шестерёнок и шестерёночек сошли со своих мест и бешено крутились. Часть не задевали друг друга, а часть тёрлись боковыми поверхностями так, что от металла и дерева шёл дымок.

– Ничего себе, у вас сохранились деревянные. Я такие только в музее видел.

Машина Сновидцев, наша Буря, по современным меркам в принципе являлась музеем: как в плане возраста используемых деталей, так и в плане эффективности. Ну кто сейчас ходит в пыльные музеи, чтобы посмотреть на то, что давно устарело? Лишь горстка странных гиков.

Пришлось быстро снизить обороты, чтобы не испортить механизм в конец. А ведь это нужно было сделать сразу – у Пинчей я до этого додумался моментально после обморока директора, а здесь, у себя дома, отвлёкся.

Но проблема этим не решалась. Если большое колесо мы ещё сможем сами с помощью крана вернуть на место, то здесь нам нужен будет спец по тонкой механике.

И дезинсектор – внутри «души» висела паутина и болталось несколько мух. Я брезгливо зацепил их, почувствовал липкость паутины на пальцах и стряхнул её на пол вместе с жужжащими из последних сил тварями. Почему-то сегодня они вызывали у меня особое раздражение.

– Главное, что работает, – попытался утешить меня Аб.

– Ага, – рассеяно ответил я, разглядывая центральную шестерёнку внутри «души».

Она отличалась от других цветом, имела синеватый оттенок и какой-то рисунок на боковой поверхности. Только вот было сложно понять, что же там нарисовано изначально – она всегда крутилась, без остановки и отдыха. Но в движении получалось что-то вроде молнии, бегущей по кругу.

У каждой машины есть своя шестерёнка. Источник той самой малоисследованной магии прошлого. Источник жизни и снов. Она крутится, поддерживая жизнь машины. То, что моя продолжала вращение, успокаивало – значит окончательная смерть откладывается. Но работы предстоит очень много, примерно как стабилизировать умирающего человека в критическом состоянии: вроде ситуация не ухудшается, но всё и так плохо и любое неверное движение может убить.

Самое страшное, что мы сотни лет не могли придумать, как их заменить. И лишь недавно ситуация изменилась. Когда-то давно наши предки умудрились создать сотни, может тысячу таких штуковин, начать производить сны. За прошедшие пару тысяч лет многие оказались потеряны. Единственное, что радовало расплодившееся человечество, так это то, что мы повысили эффективность, плюс объединили усилия. Ну, многие из нас…

– Кстати, я вообще не понимаю, что здесь может взорваться, Дем, – задумчиво протянул Абрафо. – У вас я вижу шанс загореться деревянной пыли, если искранула металлическая шестерёнка. Но у нас-то всё в металле, с антикоррозийным покрытием, антистатики – не зря же отдел разработок сидит. Неужели эмоции реально так могут взрываться?

Я аккуратно коснулся синеватой шестерёнки пальцами, чтобы не задеть зубцы. Почувствовал тепло от трения и лёгкое покалывание, как от слабого электрического тока. Что я мог сказать? Лишь то, что говорил и раньше: Андрей допустил слишком много восторгов. А я так радовался сделке, что чуть не уничтожил единственный актив, который может принести мне свободу.

Так что да, эмоции могут взрываться. Я отпустил синюю шестерёнку и посмотрел на друга:

– Ты хочешь сделку. Я хочу сделку. Мы оба заинтересованы, чтобы эта штуковина, – я похлопал рукой по крышке ящика, – вернулась к полноценной жизни. А затем мы пойдём каждый своей дорогой, получая свои дивиденды. Так что давай устроим себе настоящую практику. Сделка?

Я протянул руку.

– Сделка, – ответил Аб и пожал мне руку.

В этот момент по нам прошла лёгкая волна тепла – включилась сила мастеров снов и закрепила наши слова частичками душ. Расторгнуть такую сделку сложно, а нарушить – почти невозможно.

– Дем…, простите, мастер Сновидец, – прервала нас мадам Пакхус. – Нам нужно поговорить. Срочно.

Она строго посмотрела на меня, убедилась, что я услышал и только после этого покинула помещение рванной походкой. Я с Абрафо двинулся за ней. Дядя Нестор вжал голову в плечи и пробурчал мне вслед:

– Удачи, мастер. Она вам понадобится.

Папа всегда со смехом рассказывал, как его мучает Валентина Павловна, а мама закатывала глаза, вспоминая мелочность завсклада и бухгалтера. Говорила, что её муж, то ли норвег, то ли швед, дурно на неё повлиял. Зато на месте всегда были запасные запчасти и сны для продажи, на случай непредсказуемого ремонта после очередного эксперимента отца.

– О, кто-то сейчас узнает об истинном масштабе проблем. А ведь он даже очевидные вещи не видит, – пропищал голос справа.

– И не говори. Но кто сказал, что Сновидцем быть легко, – поддержал голос слева.

А я старался не крутить головой, чтобы не сойти за сумасшедшего. В обоих голосах отчётливо слышалось неприятное мушиное жужжание.

Глава 8

– Уважаемый Дементий. – Мадам Пакхус довела меня до своего небольшого кабинета и резко развернулась на каблуках. – Закройте дверь. Пожалуйста.

Она могла бы не дополнять, я уже успел захлопнуть её. Абрафо я попросил подождать на стульчике рядом. Он демонстративно закатил глаза, но промолчал, шепнув одними губами:

– Начальник.

Если мама была творческим партнёром отца, его правым полушарием, то Валентина Павловна – логическое левое полушарие его бизнеса. Цифры, отчёты, налоги, законы – всё было в её цепких сухих руках. В свои шестьдесят пять она выглядела не бабушкой, а очень зрелой и уверенной в себе женщиной. Она довлела над миром своим ростом и массивной фигурой, дополняя картину высокой причёской, модной лет сорок назад. Даже странно, что она до сих пор сохранила свои волосы – столько их зачёсывать.

Единственное, что давало знать о себе – это бледная, почти бесцветная кожа. Хотя, кто-то мог бы сказать, что это аристократическая бледность.

Своими тёмными глазами она сверлила меня до самой души, словно проверяя залоги, кредиты и прочие обременения. Ничего интересного – малая сделка для практики у Пинчей и небольшая зарплата оттуда же.

– Как вы собираетесь управлять компанией? – заявила она, как только дверь отсекла нас от посторонних.

– Что, простите? – я не понял, что она хотела от меня узнать.

– Вы только что заявили, что вы теперь начальник. А начальники говорят подчинённым, что делать и куда двигаться. Что прикажете?

Она говорила резко, отрывисто, что выбивало меня из колеи ещё больше. Однако ответить, да даже просто собраться с мыслями мне не дали. Завсклада затараторила снова:

– Вы в курсе насчёт нашей задолженности? Сотрудникам, кстати, скоро платить зарплату. Да, их немного, но всё равно нужны деньги. И это я ещё не говорю о том, что вы только что угробили главный актив компании.

Она перевела дух, и я только снова собрался спросить, как она добила:

– И с какой это стати наследник конкурентов ходит по нашей лавке, будто ему тут рады?

– Ему тут рады, – эхом ответил я и посмотрел сквозь мадам Пакхус и её белые волосы. – Хоть кто-то кому-то рад.

Женщина осеклась, скосила глаза в сторону. Старчески пожевала губами. Уже спокойнее добавила:

– Кого и куда приглашать – это ваша ответственность, Дементий. Но если вы уже назвались груздём… то также теперь от вас зависит, что будет дальше с этим местом. И людьми, что работают на вашу фамилию.

– Надеюсь, это место ждёт новая жизнь.

Я посмотрел ей прямо в глаза, и она прекрасно поняла, что я имею в виду.

– Ваш отец…

– Мой отец не здесь. А я наследник и я принял решение. Ради его блага.

И немного своего. Но ставить в известность всех подряд я не стану. А то знаем мы этих доброхотов. Каждый защищает свою территорию.

Валентина Павловна тяжело села на краешек стола и упёрлась руками в классическую, красного дерева столешницу.

– Когда это случится? Или уже отдали? – она на мгновение побледнела, если так можно сказать про бесцветную старческую кожу.

– Не переживайте. Пока что задача чуть иная – привести актив, как вы сказали, в порядок. Вернуть ему товарный вид, а затем уже…

Я не закончил фразу. Она повисла мрачным предзнаменованием в комнате. Хотелось выйти и хлопнуть дверью, отсечься от прошлого, каким бы великим оно ни было. Оно ушло, истлело. Настоящее – другое. С пылью, мухами и нехваткой денег. Хотя последнее может стать проблемой.

– Вы сказали про денежные проблемы. Можете уточнить – в чём собственно загвоздка?

Пакхус потрясла головой, приходя в себя, и снова стала резкой и уверенной в себе – мы вернулись на её поле отчётов и контроля.

– В последнее время дела у компании шли не очень. Да что там говорить – откровенно плохо. Словно ваш отец нарочно готовил её к… – она не сказала слово «к продаже» или даже «закрытию». Не смогла. – У нас долг перед поставщиками деталей, за электричество. За последние три года мы сократили почти всех сотрудников, остались только мы с Нестором, да Михаил – инженер.

Инженер – это хорошо!

– Тонкая механика? – я постарался звучать спокойно, но сейчас ответ на этот вопрос означал жизнь или смерть моего плана.

Пакхус засмеялась. Она походила на уставшую белую ворону:

– В тонкую механику Бури никто не залезал лет сто. Настолько идеально налажен был механизм. Ваш отец только раз в год заглядывал, чтобы пыль убрать. Простите, – она уточнила, нахмурившись, – вы не просто свернули главное колесо, но ещё и тонкую механику нарушили?

– Эм, так чем занимается Михаил? – постарался увести тему в сторону, словно этот айсберг можно было обойти. – И вы сказали, что скоро у людей зарплата.

– Зарплата, скажешь тут, – саркастично хмыкнула бухгалтер. – На самом деле это мелкая стипендия для покупки чашки кофе. К сожалению, нормальными деньгами это не назовешь. Но и на это ресурсов у компании на сегодняшний день нет. Последний заказ должен был отчасти решить этот вопрос. Благо, что в лавке остались только самые преданные сотрудники, которым либо немного надо, либо есть дополнительные доходы.

Чуть после я узнал, что у мадам Пакхус была небольшая подработка, плюс её муж, такой же взрослый дядька, получал солидную пенсию, как старлей, позволяя жене развлекаться с цифрами в своё удовольствие без зависимости от нестабильных доходов творческого мастера снов.

– А Михаил наладил работы конвейерной линии, починил часть старой проводки, помог Нестору отсортировать склад, – продолжила завсклада. – Оказалось, что часть списанного товара ваш отец так и не уничтожил и оставил пылиться по углам.