Быстрые перемены

Следующими явились чёрные моряны. В боевых шкурах, разумеется. Массивные оборотни, выглядевшие ещё менее дружелюбно, чем четырёхрукие убийцы, образовали внутреннее кольцо безопасности, плотно окружив разминированную трибуну. Среди Гниличей начала зарождаться паника, но оружие, демонстративно взятое хванами на изготовку, и негромкое рычание морян подавили проявления слабости в зародыше. Действительно, что за дебаты без публики? Помповые ружья было велено бросить в кучу, ятаганы – убрать в ножны, самим дикарям – собраться у трибуны. При этом быстрые хваны успели пробежаться по казармам и выгнать во двор укрывшихся там трусов, женщин и детей. Многие плакали, но никто не сопротивлялся, понимали – себе дороже. Убедившись, что кворум есть, Муба лёгким движением правой верхней руки установил во дворе гробовую тишину и громко объявил:

– Значит, так, шпана, сейчас здесь будут проведены дебаты кандидатов на пост э-э… великого фюрера. Дебатировать станут двое: какой-то там Напильник и уважаемый Урбек Кумар, кандидат от Дуричей.

Моряны выдернули посеревшего уйбуя из толпы и подтащили к трибуне. Напильник закрывал глаза и что-то бормотал.

– Задача остальных – не действовать мне на нервы, – продолжил Муба. – Прошу посмотреть на снайперов: они будут стрелять без предупреждения. Винтовки снабжены отличными глушителями, так что речь уважаемого Урбека не прервётся.

Красные Шапки с ужасом оглядели занявших господствующие позиции стрелков. Может, хваны и уступали в меткости рыцарям Горностаям, но с такого расстояния они не промахивались.

Тем временем моряны растянули на стене гигантский портрет Урбека, специально приглашенные телевизионщики – дебаты транслировались в прямом эфире по одному из каналов «Тиградком» – установили камеры, а виновник торжества выбрался из лимузина. Муба поднял плакат «Громко хлопать в ладоши!», и дикари послушно изобразили горячее приветствие.

Одетый в чёрный полувоенный френч Кумар милостиво поприветствовал будущих подданных и направился к трибуне. На его лице застыло известное всему Тайному Городу выражение деловой решимости. Как только Урбек остановился у микрофонов, плакат Мубы повелел: «Не хлопать!», и овации стихли.

– Привет, братцы, – буркнул шас. – В первую очередь хочу обратить ваше внимание на моих ассистенток и напомнить, что они плюются ядом.

Первые ряды Красных Шапок дружно подались от трибуны. Кумар довольно улыбнулся.

– Мне приятно, что вы, братцы, готовы выполнить любой приказ своего великого фюрера. Это внушает оптимизм. Да, братцы, да, вы не ослышались, именно оптимизм. Я долго сомневался, стоит ли мне соглашаться на вашу просьбу выставить свою кандидатуру на этот высокий пост. Вы все меня знаете, братцы, все без исключения знаете. Я уважаемый торговец, у меня честный бизнес и прекрасная репутация. О вас же говорят мало приятных вещей, и наш союз мог быть неправильно истолкован в высших кругах.

– Зато мы лучшие! – набрался храбрости один из Гниличей.

– Правильно, – согласился Кумар. – И я сказал себе: «Урбек, править Красными Шапками – это грязная работа, но кто-то должен её делать». А теперь я вижу, что вы не такие уж плохие, и моё сердце переполняется радостью.

Муба вновь велел «Громко хлопать в ладоши!», дикари недружно исполнили приказ, а умелый режиссёр «Тиградком» превратил жиденькие аплодисменты в сдержанные овации и пустил рекламный ролик нового супермаркета Торговой Гильдии. Пережидая который Кумар поднёс к губам стакан с водой. Бизнес есть бизнес: Урбек продал деловым собратьям время в своей предвыборной речи, вот и приходилось делать паузы.

– Теперь поговорим за дебаты, – продолжил Кумар, увидев поданный режиссёром знак – трансляция продолжилась. – Где оппонент? – Урбек посмотрел вниз. – Напильник, ты ещё желаешь стать великим фюрером?

Гнилич молча трясся.

– Программу изложишь?

Без ответа.

– Конечно, мы не станем снимать его кандидатуру с голосования, – доверительно сообщил дикарям Кумар. – Демократия есть демократия, у вас, братцы, должен быть выбор. А теперь пусть каждый из вас заглянет к себе в душу и спросит: разве я не хочу отдать свой голос за старого и честного Урбека? За того, кто совершенно точно приведёт семью Красных Шапок к процветанию и благоденствию?

– Мы станем Великим Домом? – осторожно уточнил один из избирателей.

– Возможно, – не стал лишать его надежды обаятельный кандидат. – Не уверен, что в моё правление, но почему нет?

– И ты будешь давать правильные цены за товар?

– Мы ведь будем одной семьёй, – напомнил будущий фюрер. После чего извлёк из кармана красный носовой платок и помахал им в воздухе. Электорат воспринял действо одобрительным гулом. – У нас всё будет! У нас будет единая семья! Единые интересы! Единый фюрер! Будем едино делать всё, что я захочу!

– Ура! – не сдержались расчувствовавшиеся дикари.

– Будете делать то, что я скажу – процветёте в натуре! Банданы из шёлка носить станете, с золотыми лампасами!

На этот раз рёв Красных Шапок превзошёл ожидания режиссёра, и ему пришлось уменьшить чувствительность микрофонов.

– У всех будет всё, а у меня – всё остальное! – несколько туманно закончил Урбек. Он немного устал с непривычки.

– Ура великому фюреру!!

– Закончили? – Кумар посмотрел на Мубу. – Я ничего не забыл?

Хван заглянул в блокнот.

– Фотография для рекламных плакатов.

– Ах да!

Урбек сошёл с трибуны и приблизился к толпе. Стоящая в оцеплении моряна бесцеремонно выхватила у одной из женщин грязного ребёнка и протянула шасу.

– Этот сойдёт?

Репортёры приготовили камеры.

– Обрызгайте его чем-нибудь, – поморщился Урбек, с сомнением глядя на завёрнутого в рыжее одеяло карапуза. – Я не могу рисковать своим здоровьем.

Муба вытащил из кармана распылитель с «водой Парацельса» (дезинфектор 4-го уровня, при заказе от десяти упаковок – скидка) и быстро обработал ребёнка.

– Готово.

Урбек потрогал маленького дикаря рукой и состроил дежурную улыбку.

Денежная Башня,

штаб-квартира семьи Шась

Москва, Краснопресненская набережная

Пускать Кувалду в идеально вычищенный офисный центр Биджару не особенно хотелось. Тем более – часто пускать. Во-первых, временно изгнанный великий фюрер приносил с собой специфический аромат, для истребления которого приходилось использовать дорогостоящий артефакт. Во-вторых, смущал окружающих кожаной одеждой. В третьих… ну, что ему здесь делать?

Коллеги уже дважды указывали Биджару на нежелательность явления дикаря, но бизнес есть бизнес, а поскольку норма прибыли от работы с одноглазым зашкаливала за все мыслимые пределы, Хамзи уговаривал соплеменников потерпеть и лично покупал разгоняющие запахи артефакты.

– Кувалда, привет! Как твои дела?

– Фела? – Одноглазый подвинул Биджару очередной чемодан с наличностью и угрюмо ответил: – Так себе фела.

– Почему? – осведомился шас, у которого финансовые вливания вызывали только положительные эмоции.

– Потому что я фо сих пор не в Форте. Мотаюсь по горофу, как брофяга какой… а Напильник в моём кабинете жирует…

И это обстоятельство делало хлеб изгнанника ещё более горьким.

– Я ведь сказал: скоро перестанет жировать и всё вернётся на круги своя, – уверенно ответил шас.

– Ты только говоришь, – посетовал Кувалда, задумчиво разглядывая чемодан с деньгами. – И финансирования требуешь.

– А ты хотел на трон бесплатно вернуться?

– Я пока не понимаю как, – жарко ответил одноглазый. – Не понимаю, что ты фелаешь и как меня вернёшь, хотя обещаешь.

– Это нормально, что не понимаешь, – развёл руками Биджар. – А устраивать тут школу и учить тебя тому, как всё устроено, я не собираюсь.

– Потому что ты меня не уважаешь?

– Потому что делаю всё, чтобы вернуть тебя, дурака, на трон, – чуть жёстче ответил шас. – Причём не с помощью стрельбы и геноцида, а честным демократическим путём.

– Ты умеешь честным? – изумился Кувалда. – А это как?

– Честный демократический – это когда на виду у всех не стреляют, – объяснил Биджар. – А всё остальное можно.

– А-ааа…

– Так что не волнуйся: тебе повезло обратиться к лучшему специалисту, который точно знает, как победить.

– Без стрельбы? – уточнил изгнанный великий фюрер.

– Без стрельбы.

– На выборах?

– На выборах.

Кувалда покачал головой.

– Фуричей больше, Бифжар, а Гниличей ваще расплофилось, как собак. Если всё буфет честно-фемократически, то, скорее всего, Напильник мой разграбленный кабинет насовсем заберёт. А на эти феньги… – Одноглазый неуверенно потянул чемодан на себя. – Я на эти феньги лучше уефу куфа-нибуфь, пока меня не поймали.

– Я тебе когда последний раз оружие продавал? – строго спросил шас.

– Фавно.

– А деньги когда последний раз требовал?

– Ты их кажфый фень требуешь, грабить уже устали.

– И ты думаешь, я твои деньги просто так забираю?

Вопрос поставил Кувалду в тупик. Потому что сам он поступил бы именно так. Но неожиданно понял, что именно этим и отличается от шаса: Биджар не просто брал деньги, но и давал кое-что взамен. Кое-что нужное. А брал много, потому что это нужное было очень нужным. Жизненно необходимым. И потому – дорогим.

– Объясни, – попросил одноглазый.

– Я пока держал проект в тайне, но раз ты настаиваешь… – Биджар откинулся на спинку кресла и свёл перед собой пальцы. – Кувалда, неужели ты думаешь, что, разрабатывая проект, я не учитывал обильное поголовье твоих политических противников? Особенно после того, как королева наложила запрет на вооружённые дебаты? – Ответа шас не ждал. – Конечно, учитывал. И долгое время не знал, как вывернуться. Ведь помимо того, что ты представляешь самый маленький клан, есть и другие факторы, делающие тебя принципиально неизбираемым…

– Это ещё какие? – хмуро спросил одноглазый.

– Кто налоги поднял? Кто семейную казну разбербанил? Кто поднял арендную плату во всём Форте?

– Её всё равно никто не платит! – взвился Кувалда.

– Зато теперь твоим подданным приходится не платить намного больше, и их это травмирует.

– Бифжар, ты издеваешься?

– Я объясняю, почему за тебя никто, кроме самых верных, не проголосует. Даже Шибзичи.

Объяснение получилось настолько точным, что плечи Кувалды поникли.

– И что теперь?

– А теперь вот. – Хамзи вытащил из-под стола жестяной ящик, покрашенный в синий цвет, и показал его одноглазому. – Это макет устройств, которые мои волонтёры распихали по всему Южному Форту.

– «Пошли свой голос!» – прочитал тот. И недоумённо посмотрел на шаса: – Что за хрень?

– Не хрень, а чётко выверенный проект возвращения тебя на вершину, бестолочь, – ответил Биджар. – Электорат у тебя ленивый, поорать любит, однако быстро обо всём забывает. Но им нравится яркое и новое, а делать что-то не нравится, поэтому запускаем проект «Пошли свой голос!». Модно, современно, энергично, безопасно. А главное – демократически честно. Делаешь выбор по почте, а мы потом считаем.

– Гниличей всё равно больше всех, – напомнил математически точный фюрер. – И Фуричей тоже.

– Мы считаем, – помолчав, повторил Биджар. – Понимаешь, Кувалда, считать будем мы.

Несколько секунд одноглазый тщательно обдумывал услышанное, затем ощерился, хихикнул, отпустил чемодан, но не удержался, спросил:

– Ты твёрфо уверен, что перестрелок не буфет? Фаже после этого?

– Абсолютно, – подтвердил шас. – Эта ваша демократия всем уже поперёк горла встала, потому что грабежи сплошные и человская полиция злится. Выборы велено провести как можно скорее и без эксцессов…

– Без кого? – насторожился Кувалда.

– Без сюрпризов, – объяснил Биджар. – Никаких подозрительных победителей – только проверенные, послушные и абсолютно управляемые кадры. Так что давай сюда последний взнос и готовься принимать присягу в качестве законно выбранного великого и самого демократического фюрера.

Складской комплекс

«Кумар Карго Экспресс»

Москва, улица Левобережная

– Как ситуация?

– Лучше, чем ожидали! – бодро отрапортовал Карим Томба. – Твой предвыборный митинг произвёл на дикарей неизгладимое впечатление. Гниличам очень понравилось, что ты не стал их убивать, и теперь половина клана готова за тебя голосовать. Напильник бесится, заказал новые плакаты и рекламное время на «Тиградком»…

– А Шибзичи? – уточнил Урбек.

– Если судить по опросам, прямую трансляцию митинга они смотрели – хотели насладиться тем, как ты крошишь Гниличей… – Карим захихикал. – В общем, есть мнение, что часть Шибзичей тоже твоя, проголосуют как миленькие. Биджар звонил, говорил, что Кувалда требует организовать для него такое же мероприятие…

Таким образом, цель, которую ставили шасы, организуя выезд Урбека в Южный Форт, была достигнута: Напильник и Кувалда, напуганные взлетевшей до небес популярностью Кумара, срочно изыскивали дополнительные средства на предвыборную кампанию. Директора Торговой Гильдии радостно потирали ладошки и подсчитывали прибыли. Дикарям грозил дефолт.

– Что ж, отлично!

Урбек сунул телефон в накладной карман френча – эта униформа начинала ему нравиться, – поправил красный шарфик и вышел из кабинета. Выборы выборами, а бизнес требовал постоянного внимания.

– Тренер, ребята говорят, Напильник совсем сбрендил, – поделился радостной новостью ожидавший у дверей офиса Булыжник. – С катушек слетел адназначна! Хочет митинг для Шибзичей делать, типа, как у тебя был!

– А Шибзичи? – лениво осведомился Урбек.

– Оружие готовят на всякий случай, но что делать, не знают, – заржал уйбуй. – Говорят, всё равно ты великим фюрером будешь! Наверху всё уже решили, можно не рыпаться. Адназначна!

– Это хорошая и правильная позиция, – одобрил шас и снова поправил шарфик. – Народ меня любит и в меня верит.

– Урбек, к нам гости, – тихо сообщил подошедший охранник и кивнул в сторону ворот: – Зелёные приехали.

– Вижу. – Кумар движением бровей отпустил охранника и вздохнул.

Милана, воевода Дочерей Журавля, и две помощницы. Неприятно. Видимо, королеву всерьёз достало его участие в выборах и особенно удавшийся митинг, раз она отправила на разборку такого тяжеловеса – выше воеводы в иерархии Дома стояли только жрицы.

Урбек недовольно поморщился, но подошедших колдуний одарил фирменной улыбкой:

– Госпожа воевода! Какая честь для моей маленькой фирмы! Желаете что-нибудь продать?

От неожиданности Милана вздрогнула, сбилась с мысли, но лишь на мгновение. После чего презрительно скривилась:

– Звучит оскорбительно.

Сопровождающие ведьмы напряглись, и достаточно было слова или жеста, чтобы они бросились на дерзкого торговца. Булыжник – единственный оставшийся рядом дикарь – побелел, но с места не сдвинулся.

– А впрочем, я пошутил! Конечно пошутил, – подумав, произнёс Урбек, не желая сразу же, можно сказать с порога, ссориться с ведьмами.

– От страха пошутил, как я понимаю, – медленно протянула воевода.

– И от него тоже, – покладисто согласился шас, закладывая руки в карманы. – Зачем пожаловали?

– Королева недовольна тем, что ты выставил свою кандидатуру на пост великого фюрера Красных Шапок, – сухим официальным тоном заявила Милана. Она решила не гневаться, а как можно быстрее изложить суть претензий, добиться понимания и тут же уехать. – Ты – шас и потому не имеешь права…

– В указе её величества не было дискриминационных положений, – елейным голосом напомнил Урбек. – Насколько я помню.

– Теперь есть! – Воевода сделала знак, и помощница сунула Кумару под нос новую версию указа о проведении выборов. – Таким образом, ты должен немедленно снять свою кандидатуру и перестать вносить хаос в жизнь подданных Зелёного Дома.

– Извините, но я не понимаю, каким образом содержание указа относится ко мне, – развёл руками шас. – Новые правила будут действовать для новых игроков. Я же законопослушно исполнял волю её величества, королевы Всеславы, всеми силами стремясь устроить семье Красных Шапок достойную жизнь…

– Ты – подданный Тёмного Двора!

– Вкладывал большие деньги, тратил драгоценное время, силы, рисковал жизнью…

– Прекратить!!!

Милана рявкнула так, что ещё остававшиеся на виду Шапки испуганно присели, а затем, подобно тараканам, принялись разбегаться по щелям, прячась за грузовиками, погрузчиками, углами… в общем, где угодно прячась, благо в складском комплексе Кумара укромных мест хватало. Булыжник вновь не двинулся с места, кажется, его парализовало. Что же касается Урбека, то он невозмутимо свернул отредактированный указ в трубочку и засунул в карман изящной кожаной курточки Миланы. Зелёного, разумеется, цвета.

– Клянусь, я не стану советовать никому из родственников баллотироваться на пост великого фюрера.

– И снимешь свою кандидатуру!

– Я уже в игре, моя радость. Я не могу уйти.

– Придётся!

– Это называется оказанием давления на кандидата на правящий пост. Очень некрасивое занятие, между прочим, совсем не демократическое. Не помню, что говорится об этом в Кодексе, но Тёмный Двор наверняка не обрадуется, если вы, красавица, продолжите угрожать уважаемому члену общества.

– Вряд ли кто-нибудь заметит исчезновение мелкого скупщика краденого.

– Вы намекаете на ведущего специалиста Тайного Города по трофеям?

– И не надо пугать нас навами!

– Налогов, которые я заплатил Тёмному Двору, вполне хватит на небольшую войну, – веско произнёс Урбек. – А потом мы стрясём с вас контрибуцию и получим сверхприбыль.

Кумар имел все основания для уверенности: даже пребывая в гневе, воевода понимала, что слова о навах не пустой звук – тёмные зорко следили за тем, чтобы их подданных не обижали.

– Выборы великого фюрера – внутреннее дело Зелёного Дома!

– Скоро мы породнимся, – хладнокровно напомнил Кумар и демонстративно потрогал пальцем красный шарфик. – Я стану лидером одной из ваших семей.

– Никогда!

– Вы сами устроили себе демократию.

– Всем было понятно, что указ составлялся для Красных Шапок!

– Я не такой умный, как вы, моя красавица. Я не умею читать между строк.

– А следовало бы научиться.

– Всё, что не запрещено, – разрешено, – решительно закончил Урбек. – Это даже челы усвоили. А я всегда считал, что они тупее вас.

– А они и тупее, – запальчиво кивнула Милана.

– Вот и я о том же, – вздохнул Урбек.

Воевода покраснела.

Помолчала, мысленно ругая себя за то, что прихватила на встречу помощниц, после чего перевела взгляд на Булыжника, кожа которого постепенно приобретала естественный оттенок.

– Ты не понимаешь, что шас обманывает твой клан! Что он пользуется твоей доверчивостью и тянет деньги?! – И кивнула на плакат: «Предвыборный штаб Урбека Кумара». – Он сдал вам под офис свой собственный склад!

– Ребята об этом знают, – вальяжно ответил скупщик краденого.

– Мы знаем, – подтвердил Булыжник.

Люды оторопели.

– Знаете?!

– Было бы глупо сдавать под офис чужой склад, так? – издевательски поинтересовался Кумар. – А моя предприимчивость только укрепила избирателей в понимании правильности выбранной кандидатуры. Красные Шапки лишний раз убедились, что я смогу принести их несчастной семье процветание.

Милана развела руками:

– Это безумие.

– Это демократия.

– Но ведь он – шас! – Воевода предприняла последнюю попытку образумить Булыжника. – Зачем тебе чужак? Урбек не вашей крови!

– Ужасная ошибка природы, – вздохнул Кумар и вытащил из кармана френча засаленную бумажку. – Но в душе я истинный Дурич. У меня и справка есть.

– Какая справка?

– О двойной национальности, – мило улыбнулся шас. – Временами я ощущаю себя настоящим дикарём.

– Это какой-то бред, – выдохнула Милана, бросив взгляд на текст. – Безумие.

– А то, что я чищу зубы два раза в день, ничего не значит, – продолжил Урбек. – К тому же моим будущим подданным на это плевать.

– Пахнет от тебя, конечно, не очень, но мы потерпим, – осклабился Булыжник, которому передалось немного уверенности шаса. – Адназначна!

– Братец, дыши отвернувшись, – попросил Урбек и тут же вернулся к людам. – Вы уже уходите?

Несколько мгновений Милана яростно смотрела на добродушно улыбающегося шаса, после чего сдалась и поинтересовалась:

– Сколько?

– Вот это уже по-деловому. – Кумар указал на дверь офиса: – Давайте продолжим разговор в моём кабинете.

///

– Слышал? – поинтересовался Урбек после того, как за зелёными ведьмами захлопнулась дверь, а на мониторе высветилась таблица поступлений на счёт. Весьма приятно пополнившаяся в нужной ячейке.

– Что слышал? – не понял Булыжник.

– Зелёные велели свернуть проект.

– Это как?

– Это насовсем, – с грустью ответил скупщик краденого, снимая красный шарфик и бросая его на стол. – Совсем насовсем.

– То есть ты не будешь великим фюрером?

– Я очень хотел, Булыжник, но мои мечты разбиты вдребезги, обстоятельства оказались сильнее, – пробубнил Урбек. Налюбовавшись на банковский счёт, он запустил складскую программу, собравшись с головой погрузиться в дела, и потому его голос прозвучал несколько рассеянно. – Крепись – мы проиграли в честной борьбе.

– В какой борьбе, если ты просто взял деньги и отвалил? – возмутился Дурич.

– Что в этом нечестного?

– Ты и у меня брал деньги.

– У тебя я брал деньги на борьбу и уверенно вёл наш клан к победе. А у зелёных я взял деньги за то, что в итоге проиграл. Всё честно.

– Нет! – Булыжник чувствовал, что его обманывают, но пока не понимал, как именно, ведь по словам хитроумного шаса выходило, что всё вроде в порядке… Несколько секунд Дурич хватал ртом воздух, но всё-таки сумел подыскать нужные слова: – Я тоже хочу деньги.

– За что? – кротко поинтересовался Урбек.

– За то, что проиграл.

– Но ведь проиграл я, – вздохнул скупщик краденого. – Я лишился мечты стать великим фюрером. У меня даже справку о двойной национальности отобрали.

– А я?

– У тебя всё впереди, вдруг выборы войдут у вас в привычку? Попробуешь в следующий раз.

– И ещё я остался без денег, – добавил Булыжник, с горечью вспомнив, сколько отдал Урбеку.

– Нужно уметь грамотно проигрывать.

– Научишь?

Шас отвлёкся от монитора, несколько удивлённо посмотрел на оживившегося дикаря и медленно протянул:

– Ну, могу, конечно, провести тебе веб-семинар по теме, но он платный.

– Дорого? – спросил Булыжник, которому очень хотелось научиться грамотно проигрывать.

– Недёшево, – не стал скрывать Урбек. – Но тебе я сделаю скидку.

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

А потом прозвучал взрыв…

Нет, взрыв прозвучал совсем потом. А сначала Кувалда изложил Биджару план штурма и пообещал провести его, невзирая ни на протесты, ни на увещевания.

«Ты пойми, – произнёс одноглазый, глядя на рассерженного шаса с отеческой улыбкой. – Почта – это хорошо, но что это за выборы получатся, если я никому голову не отверну? Я, конечно, стану законным фюрером, королева меня позфравит и всё такое прочее, но нарофу фемократия без перестрелок пофозрительна. Нароф любит, когфа фюрер не только законный, но и любимый, а если бошки врагам не сшибить – любимцем нарофа ни за что не станешь».

«А тебе не пофиг? – придя в себя, поинтересовался Биджар. – Ты всё равно главный».

И в ответ услышал неожиданное:

«Мне – нет, – твёрдо ответил одноглазый. – Урбеку – пофиг, ему бы лишь бабла нагрести. Булыжнику, фураку, пофиг, раз он свою тему Урбеку отфал. А мне и Напильнику – не пофиг. Мы тут жить буфем, тут править. Поэтому нам не ужиться и чья-то башка точно фолжна слететь».

Переубедить его не было никакой возможности, и Биджару оставалось надеяться только на то, что королева Всеслава не прикажет повесить одного из основных претендентов на должность великого фюрера за то, что он прикончил второго, определив победителя самым простым и, возможно, самым честным способом.

А уж потом прозвучал взрыв.

Возвращение в Южный Форт Кувалда обставил по всем правилам военно-выборного шоу. В четыре часа утра, когда привыкшие к роли победителей Гниличи пребывали в особенно расслабленном состоянии, Шибзичи взорвали ворота и ворвались во двор, ведя активную огневую агитацию за своего кандидата. Их поддержали сидевшие в казарме сородичи и даже часть Дуричей, которым надоела власть Гниличей, а своего кандидата у них не было, потому что он слился. Ошарашенные Гниличи, свято верившие в то, что никто не осмелится нарушить королевский запрет, не сумели достойно ответить на применение хоть и старых, но отлично зарекомендовавших себя выборных технологий, не удержали башню и позорно отступили в казармы. Правда, без Напильника, которого из башни не выпустили.

Счастливый Кувалда вернулся в разгромленный кабинет и объявил подданным, что выборы состоятся, несмотря ни на что…