– Я уезжаю, Стив, – сообщила она. – Пусть твоя жизнь сложится так, как ты желаешь, больше я тебе не критик. Прости, если обижала, и не дуйся.
Его выразительные карие глаза в длинных ресницах вдруг стали влажными, а сердце забилось с удвоенной частотой от осознания внезапной потери.
– Куда ты? – Вопросил сын, глотая ком в горле.
– Пока не решила, – покачала светлым каре гостья, прикуривая сигарету.
Из мастерской лились ругательства, изрыгаемые ртом женщины, которую он некогда считал любимой. Что случилось с капитаном группы поддержки футбольной команды после свадьбы – не ясно, но Веллари будто подменили. Теперь стерва требовала от него свершений и достижений в ее честь, а если супруг противился, то его ждали громкие скандалы. Вроде сегодняшнего.
Мать и сын постояли молча, слушая грохот ломающегося деревянного массива и, не заметив в этом ничего экстраординарного, вернулись к беседе.
– Стивен, я продала квартиру, – сообщила блондинка, порывшись по карманам пальто и вынув крошечный ключик. – Тут твоя половина, я считаю это честным. Ячейка безымянная, аренда оформлена на год. Заберешь, когда сочтешь нужным. Это лучшая защита от…
Она запнулась в определении и кивнула на треск, доносившийся изнутри его дома.
– …От дележки того, что по праву принадлежит только тебе, – нашлась мать и затянулась отравой.
Все остановилось. Перед его глазами стояла та, которая единственная во всем его окружении знала Стива с самого рождения. За спиной шторм разносил его привычную жизнь, когда-то казавшуюся оплотом нежности и тепла. Словно в плохом театре, декорации падали и обнажали серые невзрачные стены, а актеры разбегались по углам, как крысы с тонущего корабля.
– Мне тошно от моей жизни, мам, – выдал Стив, едва справляясь с собой.
– Я знаю. Как и мне – от моей.
Это были ее последние слова. Аманда Роджерс взмахнула серыми полами старейшего, как мир, пальто и исчезла из его жизни, не обняв и не сказав «прощай». Он остался один, растерянный и бессильный, в битве против раздутой до непомерных размеров гордыни своей жены, сносящей все на своем пути.
Потом Веллари, конечно же, догадалась, зачем приходила мать. Слухи в их крошечном городке бегут по проводам мозговых нейронов некоторых сплетников быстрее электричества и интернета по коммуникациям. Уже наутро, еще до того, как супруги смогли оценить ущерб от вчерашнего срыва хозяйки мастерской, Вел уже знала сумму сделки свекрови. Стивен присвистнул, осознав, какое количество наличных средств скрывала ячейка, но оставил тайну при себе. Рыжая стерва же бесновалась! Она требовала догнать мигрировавшую женщину и вытрясти из нее деньги, подать на нее в суд, предъявить иск, а когда Стив наотрез отказался, принялась поносить, на чем свет стоит, его самого. Начавшийся вчера ураган продолжился с новой силой, но теперь обещал утихнуть нескоро
Однако мужчина не сдавался. Это был его секрет с матерью, ниточка поддержки, прощальный подарок. И пусть она болтала о какой-то там честности, Стивен явно видел в этом жесте отголоски любви, которой ему так не хватало в детстве.
Февральская ссора положила начало череде их семейных кризисов, без которых совместная жизнь и так не купала Стива в счастье. Молодого мужа выселили из супружеской спальни без забот о его комфорте. По первой он стелил кое-какие тряпки прямо на полу мастерской, среди пятен застывшей краски и лака, чтобы не спать на голом полу. А потом Марта Фишер, узнав о произошедшем от Трикси, которой Веллари рассказала о кошмарном супруге, отдала Стивену старый матрас, тот самый, на котором он сейчас и лежал.
Восстанавливать убранство дома Веллари не стала, показательно игнорируя кромешный хаос. Как подобный разгром могли устроить изящные руки художницы без отбойного молотка и бригады плечистых рабочих, Стив не знал. Равно, как и не знал, что теперь дальше делать с разбитым интерьером. Он и не догадывался, что женщина может быть настолько сильна в гневе, и теперь, откровенно говоря, опасался за свою жизнь, засыпая каждую ночь под одной крышей с ней.
Грымза же ждала, пока он сдастся и начнет приводить в порядок жилище, но Стив не торопился. Если она думала, что разнос мастерской сойдет ей с рук, то он покажет заносчивой девице, что семейная жизнь – это череда уступок и договоренностей, а не требований и условного рабства. Впрочем, возможно в их семье было принято командовать, кто знает? Чета Стоун никогда не выносила за порог дома свои дрязги, активно создавая видимость образцово-показательной пары, чем немало бесила жителей городка своей пластмассовой невозмутимостью. Хотя, судя по тому, как их дочь решала семейные конфликты, пара была отнюдь не такой пластмассовой.
Воспитательные работы кудрявого супруга не возымели плодов, и Веллари все решила сама, как обычно. Спустя три недели после скандала, едва март перевалил за свою середину, стерва съехала из разбитого жилья, оставив в замке мастерской свой комплект ключей. Некогда оккупированные спальня и кухня встретили совладельца помещения пустынными полками и искромсанным имуществом. В порыве ярости жена изничтожила все его вещи: одежду, сувениры, памятные подарки и фотографии. Она разбила любимую кружку, распотрошила подушки и одеяла, она испортила абсолютно все, что можно было испортить. Заодно разграбила семейный бюджет со всеми сбережениями и забрала украшения из шкатулки, которую, напоследок, тоже расколотила.
Стив обалдело бродил по комнатам, когда-то бывшим его семейным гнездом, и до его тощего мозга дошло осознание: Веллари не вернется. Никогда.
Эта догадка подтолкнула его к новым решениям, и он тоже принялся сжигать мосты. Первым делом, он выставил на продажу свои станки, разбить которые у мегеры не хватило сил. Три комплекта стамесок с лазерной заточкой, покоившихся на нижней полке вестибюля мастерской, остались нетронутыми, а это – тоже деньги. И кровать, на которой спала обиженная красавица последние ночи. Все пошло на продажу, имея вполне себе презентабельный вид.
Устав, наконец, обходить разбитый скарб, Стивен заказал мусоровозную машину и бригаду уборщиков, которые вычистили все за день. Голые стены показались ему чужими, бесплодными, отвергающими, но иных у него пока не было.
Что дальше? Как предложить стерве продать помещение и отпустить плохого мужа по своим делам, которые ее больше не касались? Обдумывая дальнейшую тактику ведения переговоров с женой, Стив и получил заявление о разводе, особо не удивившись факту. На тяжбы он подсознательно уже был готов.
Грымза не созналась в семейном воровстве украшений и расхищении кассы, зато заявила эти суммы в описи имущества, положенного к дележке. Как же мама оказалась права, спрятав деньги в ячейку! Супруг, отчаянно желавший стать бывшим супругом, заполнил все необходимые бумаги, перечитав их несколько раз, чтобы не отдать лишнего, и согласился о разделении нажитого поровну. Конечно, ни о каком равенстве речи не шло, ведь украшения имели существенный вес, но Стив не стал брюзжать по поводу бабьих цацок, смертельно устав от разборок с жадной дрянью.
Впрочем, нет. Одна «бабья цацка» все же имела для него значение. Он заявил кольцо матери, подаренное Веллари на помолвку, как семейную реликвию и потребовал к возврату, не готовый оставить последнюю память об Аманде этой женщине.
И вот процесс завершился, гладко и быстро. По решению суда, бывший муж должен был выплатить бывшей жене половину обозначенной суммы в срок до полугода. Мастерскую оценили ниже рыночной стоимости за счет испорченного пола и стен. Веллари прорычала, что это не отразится на продажной стоимости, но судья не стал слушать ее возмущений и заверил цифру оценочной компании.
После окончания цирка в стенах государственного аппарата Стив принялся наводить порядок в помещениях. Конечно же, для строительных работ пришлось потратиться, но зато мастерская ушла за деньги, почти вдвое превышавшие заявленные в судебном заключении.
Покупателем оказался столярных дел мастер, учитель Стива, трудяга Пол Клеменс, возжелавший расширять свою мастерскую до профессиональных масштабов. Очарованный некогда совместной работой, он пошел Стиву навстречу и согласился внести в официальный договор заниженную цену, остальную же часть отдал наличными.
– Никогда мне не нравилась эта роковая красотка, – сообщил он, усмехнувшись.
И напоследок позволил Стиву переночевать в последний раз на привычном матрасе. Завтра ему предстояло покинуть город, вот только куда – он и придумать не мог.
Матрас и бархатная коробочка с кольцом – все его имущество, если не считать сменного белья, купленного недавно, и зубной щетки. Ну да, и чемодана денег, которые предстояло упаковать так, чтобы мужчина не выглядел ходячим сейфом.
Любопытства ради он составил честную смету, включающую в себя драгоценности и точную сумму продажи мастерской, и почти не удивился, разделив ее пополам. Цифра немногим отличалась от той, которую получил каждый из них изощренными махинациями и обманом. Глупые люди.
Вдруг Стивен вспомнил о своем тайнике. Не то, чтобы ему захотелось покурить прямо сейчас, но стало вдруг интересно, добралась ли до него Веллари. Он прошел в пустую комнату, некогда бывшую спальней супругов и, отогнув кусок отставших обоев под подоконником, нашел, что искал. Тугой пакет на узкой застежке с темно-зеленым зельем, как ничто иное способным обезболить сейчас его ущемленное эго. Но, представив скрутку в своих руках, а сладковатый обжигающий дым – в легких, курильщик содрогнулся от презрения. Он вдруг увидел в наркотике какую-то недопустимость для себя, чего раньше, во время отношений с рыжей бестией, с ним не случалось. Он брезгливо вернул мешочек на место и прикрыл обоями.
Матрас впивался в ребра. Странно, что он начал делать это именно в последнюю ночь, словно решил оставить память на его костях на ближайшие пару недель, на всякий случай. А то вдруг Стив будет слишком счастлив на новом месте жительства.
Куда ехать, он так и не решил. Может быть, рассвет подарит ему озарение? Устав крошить свой мозг ненужными мыслями, он повернулся на бок и уснул в душном стеклянном помещении, словно бомж на автовокзале.
Утро встретило его испепеляющей жарой. Неугомонное светило, терзающее жителей городка весь июнь, решило устроить ему проводы удушливым пеклом. Стив наспех умылся, сгреб свои личные вещи, сиротливо упавшие на дно огромного рюкзака, который он приобрел для банкнот накануне, и вышел из здания, закрыв дверь на ключ.
Клеменсы жили на пути от мастерской к автобусной остановке до Сиэтла, где располагалась и банковская ячейка, и Стивен вызвался занести ключи на дом.
Обменяв две связки железок на благословления своего учителя, мужчина отправился в большой город, встретивший его нестерпимой жарой. Раскаленный асфальт достиг температуры жаровни и теперь сжигал любого, кто не догадался уйти с улицы. А ведь это еще только раннее утро! Стивен заглянул в банк и аннулировал ячейку, получив еще и компенсацию за досрочное прекращение аренды.
Что дальше?
Солнце испепеляло. Мелкий горох капель пота усеял лоб мужчины, а невыносимая жара дурила голову. Едва соображая, что происходит, он доплелся до автобусной станции и уселся в зале ожидания под самый кондиционер, чуть не теряя сознание.
Когда мокрую спину начало холодить от ледяных потоков, лившихся из шумного агрегата, а по рукам понеслись блаженные мурашки, Стив отважился подойти к кассе.
– Куда тебе, сынок? – Поинтересовался не в меру морщинистый старичок в окошечке.
– Где попрохладнее, – выдохнул Роджерс.
Дед посмеялся сухими шелестящими связками и протянул ему билет на автобус.
– Самая холодная часть Штатов на сегодня, всего шестьдесят градусов! – Воссиял он, озвучив сумму покупки.
Не задумываясь, путешественник вытряхнул из кармана помятые купюры и, выбрав нужные, бросил:
– Сдачи не нужно.
На выходе из здания, он все же взглянул на конечный пункт, ведь нужно же ему было выбрать автобус! Не веря своим глазам, Стив расхохотался в голос, отразившийся эхом от прохладных стен станции. Его руки сжимали узенький голубой билет до Сан-Франциско с пересадкой в Сакраменто.
– Ну, Дэн, жди меня! – Проговорил он дверям станции и, распахнув их, направился в адово пекло к столпившимся неподалеку автобусам.
34
