Очередь быстро редела. Скоро перед кабинетом остались я и Филипп. Мне не куда было спешить, и толкотня меня раздражала. Еще я боялась докторов, а доктора Мерсера больше всех. Поэтому и отошла в сторону от суматохи, делая вид, что меня это не касается.
– Ты идешь? – тихо спросила я, желая оттянуть неизбежный момент медицинской проверки.
– Да. – коротко кивнул Филипп и протиснулся в дверь.
Но прежде я успела заметить напряжение на лице Филиппа, плотно сжатые губы, суровый взгляд. По бледной щеке текла капелька пота. Вид точно нездоровый.
В подтверждении моих мыслей, Филипп пропал надолго. Прошло целых пять минут, а он не выходил. Меня начала бить мелкая дрожь как от холода. Я принялась мерить шагами коридор, тянула спину, упираясь о стену руками и, наконец, прислонила ухо к замочной скважине.
Чего с ним там делают так долго?
Бу-ум! Пошатываясь, я поднималась с пола, потирая ухо. Удивленный Филипп замер у двери.
– Джейн!
Он ухватил меня за локоть и помог встать. Я, щуря один глаз, поспешила улыбнуться. Вышло неловко. Я покраснела, а травмированное ухо пылало жаром и, конечно, стало малиновым.
Сгорая от стыда, я предстала перед доктором Мерсером. На столе осталась всего одна медицинская карта – моя. Остальные неровной стопкой расположились на подоконнике.
– Джейн Вольфстрем. – монотонно проговорил доктор, не глядя на меня. – … есть?
– Извините, что Вы сказали?
В ухе еще звенело. Доктор поднял на меня свои проницательные глаза. Он всегда меня пугал. Особенно его такой взгляд – животный, хищнический, суровый.
– Какие-нибудь жалобы есть? – громче повторил он.
– Нет. – замотала я головой.
– Позвольте.
Он пощупал мышцы моих рук, ног. Послушал легкие, прислонив ледяной кругляшек стетоскопа мне под лопатки. Спасибо, что не потребовал оголить грудь. Замерил кровяное давление и пульс.
– Повышенное. – отметил он и поставил отметку в моей карте.
– Позвольте. – помахал тонким шпателем перед моим носом.
Доктор заглядывает мне в горло. Тут я понимаю, что он делает что-то не так. Вертит мое лицо за подбородок.
– Сомкни зубы. – холодный палец доктора приподнимает губу, оголяя верхний ряд зубов.
Я таращусь в каменное лицо доктора, впиваюсь в его серые глаза. Пытаюсь понять, что он делает и зачем. От его взгляда у меня побежали мурашки по спине. В голове звучит вопрос: что происходит? А язык не слушается меня от страха.
Никогда прежде не было такого смотра. В этом году доктор Мерсер дал маху.
– Левую руку, – велит он, – Возьму кровь.
– Зачем? У меня же все хорошо! Обещали же прививку от гриппа закапать! – испуганно залепетала я. Никогда ни у кого здесь не брали кровь и это чертовски больно.
Доктор вернулся от стеклянного шкафчика с металлическими штуками внутри. В пальцах холодно поблескивал острием ланцет.
– Все хорошо. – он крепко схватил мою ладонь. Мой палец пронзает боль. Короткий миг и доктор уносит капли моей крови в пробирке в смежную комнату.
– Все, можешь идти.
Закрывая дверь, я вспоминаю, что вакцину от гриппа мне так и не дали. Я возвращаюсь, заглядываю в кабинет.
Мистер Мерсер держит в руках мою мед карту, затем бросает ее в камин. Пламя неторопливо растекается по плотной бумаге.
Я замираю, не в силах ничего произнести. Когда мистер Мерсер поворачивается от камина, я на цыпочках отхожу прочь от двери и, стараясь не шуметь, бегу прочь.
Я терялась в догадках такого странного поведения нашего доктора – сжечь мою медицинскую карту! Да он точно с ума сошел! Случай шокировал меня до такой степени, что я даже Луне Рене ничего не рассказала и решила пока сохранить все в тайне.
Вечером я опять задержалась в ванной комнате перед зеркалом. Пыталась еще раз оценить себя со стороны, проникнуть в мысли Филиппа и понять: почему он выбрал меня? Сегодня он даже пересел за мою парту.
В отражении на меня смотрят усталые глаза. Продолговатое лицо без косметики, каштановые волосы до плеч. Маленькая родинка у левого глаза. Моя кожа бледна. И вообще я не кажусь себе красивой. С макияжем и налаченной прической я бываю сногсшибательной. Почти сногсшибательной. Но сегодня я обыкновенная. Что привлекло во мне Филиппа – остается загадкой. Меня даже охватил страх, что он поймет или уже понял свою ошибку и откажется идти со мной на «свидание».
"Знаешь, Джейн, сегодня не получиться. Уроков много задали."
Этот голос, нарисованный логикой в моей голове, так не похож на Филиппа, что я немного успокоилась.
Я ополоснула лицо горячей водой, чтобы увидеть румянец на щеках. Мое внимание привлекают глаза. В них мелькнул едва уловимый огонек. Я приближаю лицо вплотную к зеркалу. Алый кровавый всполох в зрачках, должно быть, мне померещился.
Глава 9
Утром в субботу я не находила себе места. Мне не терпелось встретиться с Филиппом в холле, откуда мы собирались пойти на «кофе». В то же время меня одолевали и сомнения. Вдруг это такая шутка, розыгрыш? Сегодня суббота. Большинство студентов собираются прогуляться в наш уютный городок Солтберри. В кафе, по магазинам, в кино. У всех разные планы.
Луна поправляет мне прическу, перед тем как я спущусь по лестнице и говорит:
– Все будет хорошо. Ты самая красивая девушка. Помни об этом.
Хотелось пошутить и поблагодарить Луну за поддержку, но мой язык от страха и волнения прилип к гортани. В утренний час в холле всегда полно народу.
Я спускаюсь в шумный холл. Луна осталась позади. Через большие окна на пол льется солнечный свет. Он слепит меня. Я не вижу лиц других студентов. Голова кружится.
– Привет. Идем?
Филипп берет меня за руку. Я хватаюсь за нее, чтобы не упасть на последней ступеньке. Мои коленки дрожат. Мы выходим на зеленую лужайку. Туман страха исчезает под теплым солнцем. Гомон учеников остался позади. Я поднимаю глаза на него. Филипп красив и уверен в себе. Чего про меня не скажешь.
Филипп оказался очень милым. Не таким, как в вечер знакомства с «Голодными играми». Он взял меня под руку. Я тут же покраснела как помидор. Мне мерещились всюду косые взгляды одноклассников, коих оказалось и во дворе ни мало. Мы шли к воротам, а в спину раздавались смешки. Ребята высыпали на улицу и глазели на нас. Человек десять. Не меньше. Кое-кто противно "гыгыкал". А Джером засвистел нам вслед.
Прикосновение ладони Филиппа было аккуратным и осторожным. Наверное, он стеснялся, как я. У него оказалась нежная кожа, немного шершавая на ощупь, но негрубая, а как бархат. От Филиппа сильно пахло духами. Не знаю, какими духами пользуются парни, но аромат завораживал.
Наш колледж расположен на окраине городка Солтберри. Десять минут ходьбы и мы на центральной улице города. Прогуливаясь по дороге к Солтберри, я решила отвлечься от неловкого момента близости с парнем и отогнать смущение, что сковывало меня страхом. Заодно полюбоваться одним из последним запоздалым летним днем.
Через низкий дощатый забор к дороге склонялись раскидистые яблони. Весной они распускались белоснежными цветениями, манившими своим пряным ароматом всех пчел в округе. А осенью, когда перезрелые яблоки падали на землю, привлекали живность по крупнее: диких кабанов и лисиц.
Мне нравился этот старый сад. За забором под куполом веток царит особый неповторимый уют. Иногда, когда мне грустно, я мечтаю в будущем завести яблочный сад или представляю себя пчелой, сидящей под самой верхушкой яблони. Тогда зеленый бархат листьев, словно домик укроет меня от всех невзгод.