Я Бадри

Двумя годами раннее, Бадри решительно загорелся создать свою рок-группу, и осуществить мечту детства: попасть на легендарный Rock am ring. Музыканты-любители, окружавшие его тогда, смеялись над ним, но он-то знал, что они просто глупцы, довольствующиеся лишь одними кабаками да городскими сейшнами. В связи с этой серой массой ему было сложно найти единомышленников. С ним никто не хотел играть, даже несмотря на то, что он был вполне хорошим барабанщиком, имея внушительный скилл5. Прибыв в большой город, ещё только на заре самостоятельного плавания, Бад работал охранником в супермаркете, и во время рабочего процесса искал единомышленников, сканируя при входе посетителей на наличие соответствующих признаков. Ориентиром были мужчины с татуировками и длинными волосами. Девушек он сразу отсекал. В представлении Бадри рок-группа должна состоять из крутых парней, а не из крутых девчонок. Ничего личного.

Если что-то совпадало, то разговор между охранником и посетителем был неизбежен. Порой даже получалось попасть в точку, и наткнуться на настоящего музыканта, однако… тот или иной чувак оказывался не амбициозным или унылым человеком; или вовсе играющим только для себя (для души), как делают это многие узкомыслящие рок-музыканты, позволяющие сгнить своим талантам в небытие. Иногда попадались парни, которые носили кожу, цепи и косички с бородой не потому, что были какими-нибудь металюгами или викингами, а потому, что им просто это нравилось. И всего-то. Ну, или посетители с татуировками… Люди просто обожали рисовать на своих телах. Вот и всё.

Каждый нюанс, заключавшийся во вкусе и мировоззрении предполагаемого кандидата в группу, Бадри сразу досконально (с долей перфекционизма) уточнял. Если и завязывался разговор с более-менее амбициозным музыкантом, то зачастую так же всё рушилось: либо вокалист жрал алкоголь, и имел шаловливый характер, либо гитарист очень занят, и тонул на работе не по специальности, либо кто-то там ещё был лютым лентяем, который сам же в этом на месте и признавался. Бадри такой расклад, конечно же, не устраивал. Он спешил прощаться с подобными персонажами. Для него, в первую очередь, был важен сам человек – его стремления и амбиции; а потом уже его музыкальный профессионализм.

– Не знаю я, Рэй, – покачал головой Бад, задумчиво глядя перед собой. – Хочу ли я играть в этой группе или нет? – тоскливо вздохнул он.

– Опять собрался что ли уходить?! – Рэй сдержал смех. – То это мечта твоего детства… то ты вообще не хочешь играть… Тебя, Бадри, не поймёшь. Пора бы определиться.

Образовалась непродолжительная пауза в неформальном разговоре между коллегами. Шоркающие шаги Лео едва доносились снизу.

– Наверное, ты прав. Действительно пора бы уже. А то я что-то совсем… запутался, – согласился Бад, плавая в реке неопределённости. – Выгорел я, Рэй, выгорел. Не моё это.

– В любом случае выбор за тобой. – Рэй привстал со стула и выпрямился. – Будь конкретным. Людям зачастую не хватает конкретики. В этом вся и проблема. Мужик не должен мямлить, а должен чётко говорить: да или нет. Усёк?

– По самое «не хочу», – скромно улыбнулся барабанщик.

– Хорошо, – заключил Рэй и технично перевёл разговор. – Так… Ты допил кофе? Давай допивай и спускайся, а мы с Лео тогда пока приступим. Потом присоединяйся. Короче, мы пока начнём. – И снова включился суровый заведующий складом.

Рэй побрёл в сторону лестницы, сопровождая походку танцульками. Бадри вдумчиво откусил сэндвич, не желая покидать место, и идти кидать говняные двери. Пока он жевал курятину с печёным тестом, его слух резали напевы Рэя, который пытался попасть в ноты, исполняя свой любимый трек. Многое волновало Бада время от времени. Психику насиловали нескончаемые вопросы, навязчивые мысли; и он плавал в вечных сомнениях, будучи неуверенным человеком. Но в чём Бадри был точно уверен на данный момент, так это в том, что рабочие штаны Рэя стали ещё хуже, чем когда-либо были. «Зато всё проветривается» – ухмыльнулся мысленно подчинённый. – «Вентиляция».

3

– Ребят, это было сочно! Вот прям настоящий сок! – Восторженный Алекс одной рукой держался за гриф бас-гитары, а другой – поправлял свои длинные каштановые волосы. Семнадцать лет было пареньку.

– Что скажешь, Мел? – не менее восхищённый вокалист группы поинтересовался у менеджера, стоя у стойки с микрофоном в центре помещения.

Девушка сидела скромно на диванчике, который располагался у белой стены, лицом к музыкантам. Мел, как водится, зависала в гаджете.

– С каждым разом всё лучше и лучше, – ответ от Мел не заставил себя долго ждать. – Результат на лицо. И это-то за короткий срок. Значит, не зря занимались всё это время. – Она искренне улыбалась, и была восхищена.

– Ну ясень пень! Не просто так же ерундой страдаем. Да, пупсики?! – бросил Берк басисту и барабанщику.

– Знаете, мне кажется, в той части немного затянуто. Я предлагаю сделать её немного живее, – подметил Алекс на всеобщее обозрение.

– Да не знаю. По мне всё пушка, – сказал просто солист Берк. – Тебе как? – спросил он у Бадри, сидящего за ударной установкой.

Барабанщик будто под действием гипноза пялился в рабочий барабан. Повторялись мысли об уходе из группы, к которым он снова и снова возвращался. Бад прокручивал воспоминания, различные моменты, связанные с рок-коллективом. Он взвешивал все «за» и «против»: стоит ли уходить или не стоит? или может всё-таки остаться?

«Выгорел я, Рэй, выгорел. Не моё это…»

– Бадри! – повторил Берк громче.

– А? – наконец проснулся тот.

– Спит он, блин! – пошутил в серьёзной манере вокалист и сразу добавил: – Как тебе песня? Стоит ли что-то менять? Алекс предлагает немного сделать поживее.

– «Алекс предлагает»? – повторился барабанщик, и их взгляды с басистом на миг сошлись. – Ну… Не знаю… Мне… По мне так даже очень.

– Что «очень»? – подавил смех Берк, недоумевая от замыканий приятеля.

– Ну, лично меня всё устраивает, – с улыбкой исправился Бадри. – Просто может Алексу стоит играть немного поинтереснее? – выразил он мнение, и их взоры с басистом вновь сошлись. – Нет, Алекс, ты ничего не подумай. У тебя всё супер получается. Я просто имею ввиду, что можно сделать ещё лучше. Именно в том моменте, когда переход на припев. То есть, и так интересно, но можно сделать… ещё интереснее! – ухмыльнулся, тут же добавив: – Мы-то знаем, ты способен на большее. Да, ребят?

Бас-гитарист тряхнул гривой, и длинная чёлка отлетела в сторону. Мел оторвалась от телефона, заинтриговавшись процессом. Берк приготовился слушать, что будет дальше. Алекс задумчиво молчал, почёсывая подбородок, уставившись в пол.

– Переход на припев… Переход на припев… – бормотал парнишка в думках.

Между Алексом и Бадри изначально были недопонимания. Ритм секция часто спорила. Порой даже доходило до конфликта.

– Ну там… типа… всё просто и вкусно, – пытался подбросить Бад искорку для идеи, не зная, как казаться более понятным. – Что-нибудь эффектное. Простое на игру, но гениальное на слух… Что-то в духе Нирваны6. О! – наконец-то донёс свою мысль.

– Хорошо. Сейчас попробую. – Озадаченный был вид. – Спасибо за совет, – душевно улыбнулся Алекс барабанщику.

– Всегда пожалуйста, дружище, – оценил тёплый жест Бадри.

– Парни, – вдруг заговорила Мел, – Домовой спрашивает, не хотите ли вы выступить в эту субботу?

В ушах присутствующих всё ещё звенела тарелка, по которой Бад ударил несколько секунд назад. Отголосок назойливо висел в незримом пространстве, неторопливо утихая. Звон вмиг прекратился, когда барабанщик схватил бронзовую виновницу за её округлую форму.

– А где? – спросил Алекс.

– В «Red Mask».

– О! Это ж новый клуб, – с большим энтузиазмом отозвался Берк, поправляя ремень гитары на плече. – Ну, мальчики, какие планы на субботу вечером? Ах, да, Мел… А во сколько выступление-то?

– Кстати, по поводу времени. – Менеджер озадаченно уткнулась в телефон. – Домовой пишет, что пока ещё точно неизвестно. Чуть позже даст ответ. Наверное, ближе к субботе, я так поняла.

– Короче, держи нас в курсе, пупсик, – сказал Берк.

Девушка налилась краской.

Мел – этакая скромница с милым личиком, и не по годам развитым мышлением. Чёрные волосы едва касались её маленьких плеч. Ростом она была приблизительно метр пятьдесят пять. Мел всегда носила чёрную одежду и слушала исключительно альтернативный рок. Она очень любила животных. В свободное время подрабатывала тем, что купала кошек и собак, и стригла им ногти.

Мел очень нравилась Алексу, но очарованный парень «старательно» это скрывал, да так, что каждый вечер провожал её до дома. Менеджер группы, разумеется, видела знаки внимания, и старалась максимально держать дружескую дистанцию, будто бы ничего не замечая. На эту тему они как-то секретничали с Бадри, посиживая в китайском кафе. Сказать по правде, Баду она тоже нравилась. Но в отличии от наивного басиста, хитрый барабанщик умело скрывал свою симпатию, благодаря определённому жизненному опыту и чтению соответствующей литературы, которую так страстно поглощал одно время под напором жадного рвения к саморазвитию. Ко всему прочему Бадри видел будущую жену гораздо взрослее: быть старше на двенадцать лет музыканту явно не хотелось. В результате оставалось свою симпатию просто маскировать. К тому же… жалко было портить замечательные отношения с такой приятной и умной девушкой, как Мел. Быть в отношениях – это великая ответственность, а недопонимания и ревность неизбежны, как поллюция во время эротического сна; поэтому пусть лучше остаётся так как есть, нежели потом разочаровываться, и тем самым ещё пуще разжигать женоненавистничество, которое, очевидно, сотрёт в пух и прах эту невинную дружбу между менеджером и барабанщиком.

– Так… Давайте ещё раз прогоним-ка тот кусок до припева. Кажется, у меня появилась очень крутая идея, – вдруг загорелся Алекс.

– Так быстро?! – удивился Берк. – Прям «крутая»?

– Главное, чтоб её сейчас не забыть, – промолвил басист, и окинул застенчивыми глазками всех участников репетиции.

– Скорострел! – ухмыльнулся солист, поправляя на плече ремень электрогитары.

Единственная девушка в помещении законфузилась, и моментально уткнулась в телефон, то ли по делу, то ли просто так совпало, или действительно от неловкости, таким образом, спрятавшись в сетях всемирной паутины.

– Бад, счёт! – сказал Алекс барабанщику, и тот сразу приступил отсчитывать, ударяя палкой об палку: раз, два, три, четыре.

***

Ночью большой город выглядел особенно красиво. Высотные здания излучали фееричные цвета, поливая улицы различными оттенками. Социум оживал с приходом тьмы, горячо встречая летнюю ночь на тёплом воздухе. Город просыпался; пусть и по правилам биоритма должен был идти спать. Но к чёрту эти ритмы. Долой правила. День – это рутина, загруженная нудной работой; а ночь – это свобода, где можно расслабиться и оторваться.

«С наступлением ночи большой город оживает», – размышлял деревенщина по имени Бадри.

Загорелся зелёный. Бад с Берком пошли по пешеходу.

– Начал что-нибудь писать? – спросил приятель барабанщика, напомнив ему о другом его увлечении помимо музыки.

– Может быть, – помялся тот.

Парню было за тридцать. Он всегда мог выслушать, и дать дельный совет пессимисту Бадри. Берк не славился хорошим зрением, потому всегда носил очки. Внешне парень походил на латиноамериканца, когда как в реале носил совсем другую нацию. Своего собеседника он был выше на полголовы. Его массивную шею обволакивала толстая серебренная цепь. Массивные скулы обтягивала смуглая кожа лица. В этот погожий вечер Берк решил надеть тёмную приталенную футболку, серые джинсы – грамотно сочетав их с чёрными кроссовками, – а на голову напялил траурную кепку с прямым козырьком. От природы солист группы имел плотное телосложение, хоть от спорта и был далёк, как земля от солнца. И вновь, возвращаясь к вопросу о его происхождении, то никто не знал, какой же всё-таки нации был вокалист Берк. Это своего рода были его изюминкой и маленькой тайной, о которой даже не знал барабанщик Бадри.

– Знаешь, в голову вообще ничего не лезет, – посетовал собеседник.

– Ты хоть пробовал-то? – не верил Берк словам нытика.

– Да, – Бадри выдержал паузу, – правда… только немного. Столько ненужных мыслей. Сложно сосредоточиться, когда в твоей голове сплошная помойка.

– Бади, опять что ли грузишься? – Берк уже выучил барабанщика, как облупленного (среди знакомых музыкантов, он единственный называл его «Бади»).

Ответ от приятеля последовал не сразу. Они между тем оставили пешеход позади, и очутились на тротуаре. Проходили мимо бурного прозрачного фонтана.

– Я просто, Берк, не хочу жить, как амёба. Понимаешь? Хочется в этой жизни как-то реализоваться, чего-то достичь. А просто… ходить, как все, и быть, как все, – я так не хочу… Я могу больше. Я хочу быть знаменитым, богатым. Жизнь-то одна. Чего плавать-то на мелководье, правильно же? – разговорился Бадри.

– Ну да. Совершенно верно, – утвердительно кивнул солист группы.

– Хочется не просто денег; а именно… статуса! – уточнил Бад, продолжая свою мысль. – Быть кем-то! Деньги-то само собой придут. Просто вот это вот… – Он на миг задумался, а затем выпалил: – Не хочу я каждое утро ходить на нелюбимую работу, а по вечерам в тупую играть на барабанах, лишь бы просто потрещать и скоротать время. Я так не хочу, Берк.

– И я не хочу, Бад. А кто говорит, что мы просто так убиваем время?

Барабанщик виновато промолчал, осознав, что сказал лишнее.

– Мы ведь вместе идём к успеху: я, ты, Мел, Алекс, – мягко заговорил Берк. – Думаешь, нам по кайфу так жить? Ребята-то ладно… Алекс первый курс. А Мел вообще только школу закончила. Не один ты, Бадри, ходишь на эту нелюбимую работу. Мне, допустим, тоже не нравится вставать каждый день в шесть утра – шесть дней в неделю, – а потом куда-то там ехать, потому что просто так надо, а не потому, что душа так сильно этого хочет. Я вообще, если ты не знал, (но ты и так это знаешь), хочу только играть, собирать стадионы и путешествовать по миру. Вот, что я хочу! И ты этого хочешь тоже. Это наша общая цель. Но надо к этому прийти, Бади, а, чтобы к этому прийти, надо соответственно потрудиться, что мы сейчас, в принципе, и делаем вместе. Было бы больше времени, вообще можно было бы каждый день репетировать. Но его, как принято, не хватает, к сожалению. Но рады тому, чему рады. Поэтому надо выжимать по максимуму, пупсик, – закончил Берк.

Но вечно сетующий барабанщик и здесь ничего не сказал; а лишь угрюмо вздохнул, беспокойно размышляя о своём скором уходе из группы. Он даже сам до конца не понимал, зачем ему гасить мечту детства; однако в глубине души что-то подсказывало, что это будет правильным решением для него.

– Ты просто капец как грузишься. Вот я тебе говорю, – заметил Берк и хорошенько прочистил горло. – Конкретно как грузишься. – Он, и остальные ребята не знали, какой побег замышляет член их рок-команды.

Музыканты проходили вблизи торгового дома, который обливал их ярко-оранжевым светом. По пути им повстречались, идущие под ручку, высокий мальчуган и очаровательная полторашка-европейка. При виде подобной парочки, у Бадри с геометрической прогрессией падала самооценка.

«Почему все нормальные парни мутят, а я нет?!»

– Я просто чувствую себя каким-то тормозом. Каким-то овощем…

– Да что ты заладил с этим «овощем»?! – уверенно перебил Берк. – Хватит грузиться, Бади! – приободрил он спутника. – Овощ, овощ… Ты хоть знаешь, кто такой овощ?

Бад только хотел вымолвить оправдание, но вокалист тут же его перехватил.

– Не овощ ты! И не говори так больше. Ты крутой музыкант, Бад. Играешь в группе. Идёшь к своей заветной цели. Да знаешь? Такого барабанщика, как ты, между прочим, надо будет ещё поискать.

В большом городе?! Пфф…

– Да ну, – отмахнулся скептически парень, а в душе почувствовал тепло.

– Я тебе на полном серьёзе говорю. Ты классный барабанщик! – всё же был настойчив Берк. – И хороший парень, – добавил через секунду.

– Спасибо, Берк, за мотивацию, – робко улыбнулся Бадри.

– Не знаю, почему ты себя так терзаешь. Нормальный чувак вроде. Просто сам себе всё накручиваешь. Вот и всё. Сам себе геморрой делаешь. Перестань заниматься этим дерьмом, Бадри, пока не поздно – пока совсем крыша не поехала.

– Я постараюсь, – промолвил барабанщик, понимая, что слова спутника бессильны перед его – ставшей привычным образом жизни – депрессией.

В какой-то степени советы Берка всё же давали света мрачной сущности Бадри, но в пребольшущей степени… это было не «в какой-то степени».

– Просто не парься, – заключил весело приятель Бада. – Ты слишком много думаешь. О-о-чень много. Да ещё и не по делу. Расслабься. Хорошо, пупсик? – не мог ни дня прожить Берк без этого умилительного словечка.

И вновь рокеры остановились на очередном светофоре. Вопреки дорожным правилам, вне очереди проскочила белая машина скорой помощи, тревожно завывая и мигая. С мрачного небосвода наблюдала хладнокровная пятнистая луна.

– Тебе срочно нужно отдохнуть, чувак, – сказал Берк. – Когда у тебя отпуск?

– Не помню. Надо будет уточнить, – без какого-либо интереса ответил Бадри.

– Вот, смотри, – настроился Берк дать годный совет, – сгоняешь в отпуск. Проведаешь свою мать, брата, остальных родных и близких. Отдохнёшь как следует. Временно отключишься от этой городской суеты – от этого шумного города. Восстановишься как следует. Морально! (Ну и физически.) А потом снова приедешь в город; и уже с новыми силами будем топить дальше: запись альбома, ещё один клип, концерты, и всё остальное. Лады? – со жгучим позитивом молвил солист рок-группы.

– Знаешь, что, Берк… – Бад собрался бы говорить, но загорелся зелёный сигнал светофора.

Музыканты двинули по выцветающей зебре, а вместе с ними и десятка разнополых граждан.

– Знаешь, что, Берк? – вопросительно повторил Бадри.

Берк кивнул головой, показывая готовность слушать.

– Мне бы твой позитив, – лишь бросил барабанщик.

– Вот увидишь, – заулыбался заманчиво вокалист. – Слетаешь в отпуск, тебе сразу полегчает. Как никак, но домашний уют лечит. Дом есть дом, Бад. Это факт.

– Я очень на это надеюсь. Спасибо за поддержку, Берк. Твои слова реально мотивируют. Очень приятно, что хоть кому-то я не безразличен, – был сентиментален Бадри.

– Бад, я тебя уважаю. И хочу, чтобы ты об этом знал. Да блин… Мы все к тебе хорошо относимся: что Мел, что Алекс. Ты отличный музыкант. Но они, как и я, тебя любим, в первую очередь, как человека, а не как барабанщика. Мне очень важно, чтобы ты это понимал.

Как человека? Не думаю, что это так…

– Да-да, конечно, Берк. Я о вас никогда плохо не думал, – поспешил сказать Бад.

– Да ладно? – приподнял бровь собеседник.

Если честно, то Бадри думал о них плохо; а точнее, думал наоборот, что это они думают о нём плохо. Ну это тоже вроде как плохо: думать так ведь – не хорошо.

– Что не так? – ухмыльнулся барабанщик.

– Да нет, ничего, – был прост ответ.

Берк достал сигарету и прикурил, а спичку бросил прямо на тротуар. Ноздри Бадри приласкал запах печенья. Издавал его плывуче распространяющийся в воздухе дым сигарет.

– Но ты это, – Берк затянулся и выпустил жирный клуб изо рта, – если надумал свалить от нас, то забудь про это. Я тебя везде найду. Да хоть из-под земли, но найду. Даже и не пытайся, – смакуя тонкую сигарету, он предупреждал серьёзно, однако фундаментом был юмор.

– Хорошо. Хорошо. Я всё понял, – рассмеялся Бадри и похлопал того по мясистому плечу, затем чуть погодя с благоговением добавил: – Спасибо тебе за всё, Берк. Правда. Спасибо, – неустанно повторялся деревенщина Бад.

– Да было б за что, – с лёгкостью бросил вокалист. – Что будешь сейчас делать, когда придёшь домой? – ловко сменил тему.

– Лягу, наверное, спать, – подхватил Бадри. – Сегодня был тяжёлый день. А ты?

Берк сделал смачный затяг и, глядя на небо, выпустил демонстративно дым.

– В первую очередь – пожру, а потом посмотрим. А может вообще сразу упаду в кровать. Устал тоже. Сегодня и вправду был тяжёлый день. Заказов куча. Нужно всё успеть. – Солист делал на заказ мебель. – Кстати, как обстоят дела с девушками?

– Какими? – почуял запах жаренного Бадри.

– Не придуривайся, – ковырнул Берк.

Барабанщик вмиг расплылся в улыбке:

– Завтра вечером идём в ресторан.

– Серьёзно? – Берк искренне удивился, и даже обрадовался достижению.

– Ну, вроде как, – колеблясь отвечал Бадри. – Мы пока что просто переписываемся. Вот. Я предложил ей сходить куда-нибудь. Ну и она согласилась. Сколько можно уже переписываться, – ухмыльнулся он. – И это даже не ресторан. (Что-то я загнул.) Знаешь, что-то типа кафе… – «Ромео» задумался на мгновение, а потом махнул рукой. – Забегаловка, короче, – пульнул словами и вызвал приступ смеха у спутника.

– Молоток. Что ещё сказать? Так держать! – Собеседник одухотворённо протянул руку для пожатия, уверенно шагая по тротуару. – Бад, главное не тупи опять. Только, пожалуйста, не тупи.

– Главное, чтоб у неё не было усов, – с серьёзным видом изрёк Бадри, пожимая руку в ответ.

– А разве ты не видел её фото? – поправил Берк очки на переносице.

– Видел, конечно. Просто я имею ввиду различные фильтры и прочую байду…

– Главное, чтоб не елду! – отрезал уверенно вокалист.

Раздался затяжной смех. Впервые за день Бадри рассмеялся от души. Именно нескромный юмор Берка веселил его время от времени, заставляя забыться, хоть на чуть-чуть, но забыться.

Берк прервал смех лёгким кашлем. Он прочистил горло, сплюнул, а окурок выкинул в ближайшую – по пути – урну.

– Не делай ей предложение на первом свидании. – Его улыбка блеснула в ночи, а равномерные бакенбарды показались собеседнику ещё гуще, чем днём.

– Ты что ещё помнишь? – Бадри опять засмеялся, но уже не так яро. – Вообще-то я просто спросил, не хочет ли она замуж.

– И на первом-то свидании… – иронично покачал головой Берк.

Время было в районе десяти-одиннадцати, а путь до дома музыкантам предстоял ещё не близкий.

Словно ночник в тёмной комнате, они застали – по левой стороне – светящуюся аптеку, которая несла круглосуточную службу и атаковалась обильной очередью граждан. На какой-то миг, при виде данного зрелища, Бадри встряхнулся, и с облегчением подумал о том, что он здоров, и что… как на самом деле у него всё хорошо; однако спустя каких-то пару минут… он вновь вернулся в прежнее – угнетённое от серых будней – состояние. Несмотря на дельные советы Берка, беседа приобретала всё более пессимистичный характер, и разговор по итогу затянулся. Собеседник Бада бился с ним до последнего, пытаясь его вразумить, вплоть до перекрёстка, где они чуть позже попрощаются. Тот всячески пытался прояснить затуманенное сознание Бада; но по большому счёту всё было тщетно, ведь за всем этим стояло запрограммированное подсознание. «Девяносто пять процентов неосознанного мышления против пяти процентов осознанного», – однажды вычитал Бадри с какой-то статьи по нейробиологии.

Барабанщик с паранойей был зациклен на своём прошлом, на том, что у него нет девушки, что у него тяжёлая физическая работа; на том, что он просто неуверенный в себе мальчишка и т.п. Берк терпеливо слушал, и не терял надежду помочь приятелю, хоть и сам недавно претерпел развод. «Благо, не было детей, – ухмылялся Берк, – поэтому делить-то особо было нечего».

«Разбежались, и остались друзьями», – сказал как-то он Бадри.

Бад, в свою очередь, тоже пытался внимательно слушать приятеля. Он прекрасно осознавал, что не у него одного жизненные проблемы и трудности, и помимо него есть такие же люди, которые тоже – как и он – хотят кому-то выговориться.

Бадри и Берк частенько так вот ходили вместе после репетиций домой. Бывали дни – хоть и в редкость, конечно, – когда им действительно было о чём поговорить: о музыке и религии, о дальнейших планах и жизни в целом. Однако, как водится, зачастую они обсуждали великие страдания двигателя коллектива. Да! Бад был не только барабанщиком группы; но и… главным её двигателем.

Для ребят он был даром и проклятием из-за его сложного характера. Мел восхищалась целеустремлённостью барабанщика, и его преданностью мечте детства. Алекса Бад раздражал биполярным поведением, но его импровизационные навыки на ударных, безусловно, его восторгали. Обо всём этом Бадри знал, и всё понимал.

«Сложно измениться, когда твоё подсознание привыкло к нытью.»

Согласно купленным билетам парни остановились на перекрёстке. На этот раз они не стали задерживаться за болтовнёй, как делают это обычно, перед тем, как попрощаться. День выдался тяжёлым. Берк улыбнулся на прощание, сказал пару напутственных слов, затем они с Бадри пожали друг другу руки. И на этом простились.