Я Бадри

Было дело, когда Роза даже хотела развестись. В далёкой молодости дело было – у истоков разложения любящего брака. Альберт приехал за женой, когда она находилась у своей матери в городе. Не было скандала или какого-либо давления со стороны прибывшего мужчины. Только спокойный разговор. И в этом спокойном, но не в ванильном разговоре, Роза наотрез отказывалась ехать обратно в деревню. Альберт всеми усилиями пытался помириться, и вернуть разочарованную жену домой. Но ребро было сломано, и он сам был тому виной; ведь женщина подобна ребру, если надавить, то – сломаешь. А Альберт давил. И давил довольно-таки часто, ввиду своего сложного характера. Если бы не плачущий трёхлетний Бади в машине (пятилетний Ильгам молча наблюдал из окна), понимавший уже тогда, что если родители не вместе, это не есть хорошо, – то вероятнее всего дело просто дошло бы до суда, и супругам пришлось бы воевать за опеку над детьми.

В результате детский эгоизм взял своё, и шипы Розы сломались, а сердце поддалось. «А как же дети?! Роза, надо! Надо ради детей», – решила в уме мама Бадри. Бабушка напоила их малиновым чаем, и в этот же день её дочь уехала вместе с мужем и детьми обратно в деревню.

Довольно-таки распространённый случай, когда родители живут в браке только ради детей, а не по любви…

***

Неспешно шагая, спрятав руки в карманы, Рэй брёл мимо сваренных сооружений, рассказывая Бадри план работы, который надо было желательно выполнить до конца рабочего дня.

Они достигли конца склада, остановившись в семи метрах от секционных ворот.

– …в принципе мы уже начали, – чётко доносил мысль заведующий складом. – А что касается отгрузок, то вечером мы ждём одного клиента – одного типа, который божился, что успеет приехать до шести. Ну поглядим. Сейчас же наша задача – это просто добить заявки на завтра, чтобы как в жопу раненные с утра не бегать потом. Но сперва… – Он указал пальцем на стену ангара. Стояла прислонённой жирная стопка дверей. – Сперва раскидаем вот это дерьмо… В-о-о-н туда, – ткнул пальцем на третий ярус стеллажа, где торчал их блестящий от жары коллега. – По сути немного. Совсем малость, как видишь. А затем начнём собирать наши любимые заявочки (в этот момент он потирал руки, как муха). Ну и потом мы спокойно сможем свесить лапки, и до вечера ни хрена не делать. А!.. Ну клиента подождём. Упакуем его быстренько. И на этом всё. – Периодически Рэй вытаскивал свою руку, дабы жестикулировать. – Wanseongdoen! – бросил на корейском «закончили». Чёлка азиата падала на лоб, вот-вот касаясь его глаз.

Они были высокие – железные трёхъярусные стеллажи, на которых стопками громоздились межкомнатные двери. В последнее время продажи компании упали, соответственно товар залёживался на складе, покрываясь жирным слоем пыли.

Бадри неохотно принимал информацию. Его взгляд был потухшим. Он просто кивал. Что-то явно было в нём не так. Но он всё равно внимательно слушал – старался внимательно слушать! – корейского парня, который был так же, как и он, метр шестьдесят пять. Однако кидать эту херню из древесного массива – 55 000 фунтов на третий ярус, напрягая свои руки и широчайшие мышцы – до тошноты не было желания.

– Ну как дела, амигос? – окликнул Рэй работника, торчавшего на самой вершине одного из стеллажей.

– «Как дела»? Я с самого утра здесь торчу, – бросил Лео с третьего яруса. – Всё супер. Всё просто лучше некуда! Спасибо тебе за всё, самый лучший завсклад во вселенной! – съязвил мексиканец.

– Бадри, иди замени его, – поручил Рэй и шёпотом добавил: – А иначе меня проклянёт, и на костре сожжёт!

– Я всё слышу! – крикнул Лео.

Заведующий лишь улыбнулся, никак не прокомментировав, а Бадри направился к высокому железному сооружению.

Мексиканец принялся слазить с третьего яруса, одновременно что-то бурча себе под нос. Он спускался неуклюже, прям как медведь.

– Осторожней, парни! Соблюдаем технику безопасности. На складе нам трупы не нужны! – осведомил в своём стиле Рэй своих подчинённых, когда один из них уже вскарабкивался, а другой – тот, что с мини-пузиком – спускался.

Лео проходил мимо заведующего складом.

– Скорее бы уже вечер, – устало бросил мексиканец, снимая рабочие перчатки.

– Не печалься, Ахиллес. Скоро всё закончится. И ты победишь Гектора! – торжественно выдал Рэй в спину товарища, и обратил внимание, как у того насквозь промокла футболка.

– Я готов! – раздался сверху голос, а в нём ноль энтузиазма.

Коллегия внизу приготовилась: заведующий кивнул, Лео снова напялил перчатки.

На складе каждый загонялся по-своему. Бадри частенько уходил в себя, тем самым выпадая из рабочего процесса, что в свою очередь вызывало недовольство корейца по имени Рэй. Лео вообще любил поворчать. Порой чаще это делал, чем совершались астральные приключения Бадри. Но всё же он был неплохим парнем. Даже, напротив. К примеру… Если Бад приходил без ланча – а он частенько приходил без еды (особенно в последнее время), – мексиканец сразу старался угостить безалаберного коллегу, устраняя потенциальную возможность отбросить тому копыта на складе. Рука помощи несмотря ни на что – это про него: Лео всегда мог протянуть руку помощи. Невзирая на неприятные обстоятельства, он чудом сохранял хладнокровие и удивительный позитив.

Как-то раз у него приболела жена, вдобавок долбили по поводу неуплаты кредитов, а на работе был завал умопомрачительный. В этот вечер парни попадали по полной программе. Рэй был на взводе. Бадри относительно. Складское трио находилось по уши в переработке. Время показывало без одной шесть. Конец рабочего дня, чёрт подери. Однако шеф поставил задачу загрузить машину во что бы то ни стало; и точка! Важная птица залетела на склад, неужели не ясно?

Несмотря на закоренелые хладнокровность и невозмутимость Рэя, в этот вечер из его уст вылетали матерные словечки, хотя он матерился исключительно

(«*** шеф со своей переработкой!»)

только по «праздникам». Бадри опаздывал не репетицию. Страсти накалялись. Эмоциональный динамит: взрывчатая смесь барабанщика на основе брани заведующего и различных наполнителей в виде внеплановых переработок. Между коллегами вспыхнул ожидаемый спор. Рабочий процесс превратился в словесный балаган, однако погрузка так же шла: они гавкались параллельно. Только единственный и неповторимый Лео улыбался,

(«“Милый!.. Любимый!.. Ед-и-и-и-н-н-н-ственный!” – напевал периодами Рэй любимую песню мексиканца.»)

и неустанно молвил шуточки про девушек и известного бельгийского каратиста12, несмотря на нытьё в своей пояснице, назойливых коллекторов и плохое самочувствие жены. Не потому, что ему было всё равно. Просто этот мексиканец отлично понимал, что дерьмо случается, и негативом дерьмо не победить: только новое дерьмо породишь. Не даром даже кто-то в народе ляпнул, что улыбка – это оружие человека. Рэю с Бадри есть чему было поучиться у своего коллеги.

Они закидали двенадцать дверей.

– Не устал? Отдохнуть не хочешь? – поинтересовался кореец у Бадри.

– Рэй, хватит меня нежить, – проворчал тот с третьего яруса. – Я же не инвалид тебе. У всех проблемы с поясницей. У Лео тоже она болит. И ничего! – работает же мужик.

– Хорошо. Хорошо, – улыбнулся Рэй.

– Пока всё нормально, – улыбнулся Бадри тоже, успев покрыться испариной. – Давай следующую дверь. Быстрее закончим, быстрее отдохнём.

– Он же жь-е-е-е-ньщина! – протянул с акцентом Лео. – Да, Рэй? Ты же женьщина? Каждые пять минут настроение меняется, прям как у беременной бабы. Хорошо, что ты реально не баба, а так мы с тобой точно бы не сработались. – Последовал затяжной смех.

Бадри подхватил откровенную шуточку, и немножко отвлёкся от дурных мыслей. А Рэй?.. А что «Рэй»?.. Рэй как всегда улыбался да молча работал. Без комментариев. На подобные высказывания сложно было найти подходящий аргумент. Приходилось только использовать оружие – свою улыбку.

Пока Лео хохотал, заведующий складом пытался подать дверь Баду.

– Держи! – сипло промолвил Рэй, поднимая беленькую – упакованную в красный картон – дверцу.

Если брать в общем – на самом деле, и в целом, – то у этих двоих были хорошие взаимоотношения. Рэй даже порой чинил мексиканцу сантехнику.

«Рэй, Рэй… Всегда Рэй!.. А ты что… безрукий?! Сам не можешь починить этот *** сральник? А?!» – однажды не вытерпела жена Лео.

Бадри стоял и тупил. Точнее – таким казался. Даже слова не мог вымолвить: боялся, что всё выйдет наружу. Да… его мутило.

– Ну бери же! – не выдержал Рэй, выкрикнув тому, кто принимал полотна наверху. Заведующий кореец держал вертикально дверь на весу, напрягая свои руки и широчайшие мышцы спины. Его лоб покрылся плёнкой пота.

Лео снова засмеялся. Но только не Бадри. Ему было очень… плохо.

У него закружилась голова. Он в ужасе замер, дабы не упасть с такой высоты. Бадри чутко чувствовал, как сердце внутри отбивает беспокойный ритм. Время словно замедлилось. Возник некий ступор.

– Бадри! Ты собираешься брать эту чёртову дверь или нет?! – проворчал Рэй. – У нас нет времени. И весь день я так простоять не смогу. – Он подавал дверь наверх своему подчинённому. Тот должен был наклониться, и потянуть её на себя, а затем положить на поддон, на котором сам и стоял.

Но Бад никого не слушал. Тошнило.

Поспешил присесть.

Он не знал, что его лицо сильно побледнело. Бадри мимолётно, сквозь пелену недомогания, обратил внимание на коллегию внизу: Лео без устали что-то вещал (он улыбался, то не улыбался), Рэй так и стоял с дверью в руках, запрокинув голову назад, и напряжённо глядел вверх.

Кажется, Рэй что-то говорил. Бадри видел, как шевелятся его тонкие губы, но звук почему-то разобрать был не в силах. Звон в ушах. Наверное, мешал он. А может и – тошнота, ведь он боялся, что его вырвет. Вся концентрация уходила на то, чтоб не потерять сознание; а не – разбирать речь заведующего складом.

Непроизвольно улавливался отдалённый смех Лео. И этот смех в данный момент казался каким-то противным, словно коллега насмехался над ним.

Бадри побледнел ещё сильнее, и ему захотелось срочно прилечь. Ведь тогда станет легче.

Наверху было неимоверно душно.

(«…жара достигала самого пика из-за нагретой солнцем крыши ангара…»)

Он закрыл лицо руками. Бад отчаянно пытался сопротивляться, однако положение только усугублялось. Но вдруг… внезапно образовалась странная тишина. Абсолютная тишина. Не единого звука. Бадри так показалось. Его посетила мимолётная мысль о том, что парни обиделись на него (за его неуспеваемость) и ушли домой, и теперь он сам будет поднимать двери, и дорабатывать этот вонючий день на складе.

Виски пульсировали. Сердце, как пулемёт. Бадри стало ещё страшнее. Он попытался зачем-то встать, но снова сел. Бад повернул голову налево, и боковым зрением уловил какое-то копошение внизу. Это были Рэй и Лео. И они не обиделись. И тем более никуда не ушли. Они просто почуяли, что с их товарищем творится что-то неладное.

Бадри сидел на низкой стопке дверей, прикрыв лицо руками. Ему захотелось окончательно закрыть глаза. Экран начал темнеть. Вдруг он почувствовал себя орлёнком и…

***

В отключке ему виделся огромный сад, в котором он собирал красные-красные яблоки. Сочные плоды падали с высоченных деревьев, а Бадри жадно их ловил. Пытался ловить; но они разбивались о бетонную землю…

***

Яблоками это был – он (со своей потёртой красной кофтой). Деревьями был – стеллаж. Садом оказался – склад. А самим им – Лео и Рэй.

Слышались какие-то голоса. Лишь когда окончательно пришёл в себя, осознал, это голоса его коллег по складу.

Начало пятого. Работа прервалась к чертям.

– Как ты, Бадри? Что с тобой случилось? – обеспокоенный Рэй аж подлетел к диванчику, на котором лежал его подчинённый с частично перебинтованной головой. Присел на краешек ободранной чёрной дерматиновой мебели.

Барабанщику было в тягость говорить. Пока что, он ничего не говорил. Пока – ровно дышал.

Лео подошёл поближе. Он не улыбался… словно, и не был обеспокоен. Мексиканец с неким любопытством смотрел на Бадри, как на какой-то раритетный экспонат.

– Повезло, что мы с Лео успели тебя подхватить, – был впечатлён кореец, изменив своей привычной невозмутимости (Лео в этот момент заворожённо кивал). – ***! – матюкнулся он и продолжил: – Дерьмо! Это грёбанное чудо! Ей-богу. Других слов нет. Грёбанное чудо. До сих пор не верится, что нам удалось это сделать. Если бы… Твоя голова… Чёрт… Бадри, твоя башка… – Заведующий складом нервно осёкся. Вытер рукавом облитое потом лицо. Обильные негативные впечатления заслонили эмоциями доступ к словам.

Это случилось внезапно, и не к месту, в точности, как диарея у донжуана на дебютном свидании с очередной простофилей. Рэй понял, что что-то не так. Ситуация рисовала непривычную картину, и заведующий её увидел, и она сильно смутила его. Пока Лео называл его женщиной, он внимательно вглядывался вверх, пытаясь понять, что происходит с Бадри: почему Бадри молчит и присел? Всё окончательно прояснилось только тогда, когда их коллега внезапно решил «отрастить крылья», но у него ничего не вышло; и он без них полетел вниз – головой вниз с -метровой13 высоты на серый и холодный бетонный пол.

Мгновение!

Состояние аффекта!

Парни даже и понять-то ничего не успели, а лишь издали какой-то обрывистый крик, и подняли – вознесли к небесам, подобно мольбе о помощи – руки вверх, чтоб спасти от гибели члена их складского трио. В самый волнительный момент их жизни они чудом

(«Это грёбанное чудо! Ей-богу. Других слов нет.»)

успели среагировать, и поймали товарища в синкопальном состоянии. Ноги падающего тела достались Лео, а конкретнее – его пухленькой физиономии; но всё обошлось без увечий. Рэю досталась верхняя часть Бадри. Шестидесятикилограммовая тушка точно в цель накрыла шокированных коллег: они все «дружненько воссоединились». Если бы не реакция спасателей-любителей, то с вероятностью сто один процент – Бадри сломал бы себе шею… или минимум: переломал бы себе конечности. Это в лучшем случае… наверное. Однако (всё же! всё же! всё же!) одного всё-таки не удалось избежать: не сложилось уйти от ушиба – ушиба головы. Сильного ушиба! Это, возможно, можно было миновать – да-да-да, медвежонок Лео запорол, – если б мексиканец не споткнулся, а кореец удержался бы в этот момент (когда Лео споткнулся) на ногах. Открытая рана вмиг дала о себе знать, и кровь показалась из головы пострадавшего. Складские парни оторопели, узрев тёмно-алую жидкость на бетоне. Они подумали уже, что всё – конец! Теперь, когда всё позади, они могли в этом с уверенностью поклясться.

«Бадри не придал этому особого значения. Но если б он только знал, что это – предвещает…»

– Я, кажется, потерял сознание, да? – прохрипел вдруг орлёнок.

– Да? А мы подумали с Лео, ты просто хочешь пораньше уйти домой, – осторожно пошутил Рэй, поглаживая свой затылок, которым не слабо ударился.

Лео хотел заржать, но выдал только улыбку. Бадри не улыбнулся.

– Ты нас напугал. – Лео присел рядом на табуретку.

– До сих пор колотит, твою мать, – с бледной улыбкой отчеканил изумлённый Рэй.

– Скорую вызывали, – подметил следом мексиканец.

– Старались не привлечь внимание нашей дорогой общественности, – пролил сарказм Рэй, подразумевая соседние склады и офис. – Но это не точно, – неуверенно добавил.

Скорую помощь невозможно было не заметить. По крайней мере, любопытному охраннику Рэй наплёл про какой-то солнечный удар.

– Не мало ты, однако, провалялся, – заметил Лео.

– Ничего не помню… Голова раскалывается, – сетовал Бадри. Он крайне осторожно трогал частично перебинтованную голову.

– Так что с тобой произошло, Бадри? Это был обморок? – спрашивал озадаченно Рэй.

– Он просто хотел на больничный, – вставил неуместно Лео и покраснел.

– По всей видимости, да. – Какой ещё обморок?! Я в жизни не падал в обморок.

Ощущение у него было такое, будто мозг вылетел с орбиты и бесхозно болтался.

– Почему ты не сказал, что тебе плохо? – мягко ругнул заведующий.

Бадри проигнорировал.

Рычания вилочных погрузчиков и крики рабочих – фоном доносились с улицы.

– Блин, Бадри… – Рэй помялся, прежде чем продолжить: постеснялся, ведь коллега и так помятый. – Давай договоримся так… в следующий раз ты обязательно скажешь, если тебе вдруг станет плохо. Договорились? – заострил он внимание. И, не дождавшись ответа, ещё добавил: – Сегодня нам просто повезло. Спасибо всем святым на небесах. Ну тебя на фиг!.. Больше ты наверх не полезешь.

Пострадавший соизволил дать ответ минутой позже.

– Внезапно… Всё слу… случилось внезапно. Я не знаю… Я сам даже не ожидал, – говорил прерывисто Бадри.

Барабанщик лежал на ободранном диване, стараясь меньше шевелиться. Глаза его то закрывались, то открывались. Он смотрел в потолок склада (а там волнистая сущность ангара, покрытая жирным слоем монтажной пены для утепления склада), пока что, недоумевая, как это могло с ним произойти.

– Сколько я был в отключке? – был вопрос от Бадри.

Коллегия на мгновение ушла в раздумье, переглянувшись.

– Около часа, – ответил Лео, опередив Рэя.

– Бадри, ты себе ничего не сломал? – был озадачен Рэй, искренне переживая за товарища.

Орлёнок отрицательно помотал головой.

– Да вроде не должен. Мы же его успели поймать, – с умным видом вставил Лео. Они с заведующим странно переглянулись, и одновременно подумали о том,

(«Голова!»)

как чуток всё же недоуспели.

Кореец ещё раз окинул Бада взором с головы до ног, а потом, выждав маленький антракт, задумчиво произнёс:

– Будем надеяться, – повторил это Рэй дважды.

– Единственное… это… моя голова.

– Что?

– Голова, Рэй… Она сейчас… взорвётся, – пролепетал Бадри.

– Лео, принеси пожалуйста воды, – попросил Рэй, и мексиканец сиюминутно зашевелился. – Всю баклажку сразу принеси. – Кореец зашуршал в карманах. – Вот обезболивающее, Бадри. Медбрат оставил. – Он вытащил пластиковый квадратик, в котором было восемь пилюль, и задержал его на несколько секунд в воздухе. – Сейчас одну выпьешь. И боль спадёт.

– Спасибо, Рэй.

– Лео, ну что там с водой? – окликнул заведующий складом через пару минут.

– Иду! Иду! – раздался со второго яруса суетливый голос; а потом пошли грохочущие шаги.

– Жара, – вздохнул Рэй, вытирая пот со лба. – Такое ощущение ***, как будто килограммов пять за сегодня точно сбросил…

До окончания рабочего дня оставалось меньше двух часов. Рабочий план Рэя был провален; но зато – они спасли человеку жизнь.

Часть 2

Мэттью

5

Сентябрь.

Моросил дождь. Прохладный лёгкий ветерок. Местами виднелись кусочки синего неба, но серые тучки почти закрывали всё. Бадри, как обычно, стоял у железных путей, ожидая, когда проедет эта длиннющая цепочка груда металла с углём. И вот, вроде был виден конец этого нескончаемого безумия… но нет, – за этим, казалось, последним вагоном, последовал ещё один. А потом ещё один. И ещё один…

От того, что вагоны казались бесконечными, Бадри принялся их считать. Он всегда так делал. Таким образом… ему думалось, что так они проедут быстрее.

Раз… Два… Три…

Мелкие капли дождя стали агрессивнее. Бад накинул капюшон на голову. Пасмурная погода и колёса вагонов – отбивающих о рельсы нудный, но чёткий, словно метроном, ритм – навевали на барабанщика чудовищную хандру. Сзади послышались шаги: хлюпающие соприкосновения обуви и луж. Мысли о суициде прервались. Бадри обернулся, и увидел пузатого работника железнодорожной станции, облачённого в оранжевый жилет и дождевик. Они обменялись безразличными взглядами. Железнодорожник припарковал свою тушку в нескольких метрах от мрачного парня, и тоже принялся, вопреки своим интересам, ждать железную очередь на колёсах. Но как ни странно, вагоны после его прихода тут же закончились.

Бадри отвлёкся на незнакомца, но когда понял, что перед ним открыт путь,

(Ну его ***! Может всё-таки уволиться? Прямо сейчас прийти и сказать: “Я увольняюсь! У-ВОЛЬ-НЯ-ЮСЬ!”)

лениво побрёл прямо, осторожно перешагивая холодные и загаженные рельсы.

Калитка секционных ворот протяжно заскрипела и захлопнулась изнутри: Бадри зашёл на склад. Едва он успел оказаться в помещении, как сходу его встретил Рэй (в своей чёрной растянутой, как ведро, шапке).

– Привет, Бадри. Сейчас буду. Мне надо к бухгам14. Ты за старшего, – похлопал заведующий того по плечу и поспешил выйти.

– Хорошо. А Лео пришёл? – вслед протараторил подчинённый.

– Отпросился, – ответил кратко Рэй, закрывая калитку.

«Опять?» – удивился вслух Бадри: это был третий отгул на неделе от мексиканца.

Секционная дверца с грохотом закрылась.

За три недели, в общем-то, ничего и не изменилось; если, конечно, не считать наступления осени. Обстановка на складе была прежней – серая и рабочая, – за исключением порядка, который недавно навела складская тройка. Под ногами теперь не валялись горы разорванной плёнки, полимерные ленты и пенопласт; а зона, где рабочие выгружали прибывший на поддонах товар, была абсолютно пустой, и идеально выметенной. Фура, которая неделю назад привезла двенадцать поддонов дверей, была за несколько дней в пух и прах раскидана по заказам.

Бад шёл на поправку; а ведь по началу, первые три дня после травмы, его сильно рвало, и, соответственно, жуть как болела голова. Впервые в жизни он ощутил на себе обморок, а особенно – острую грань между жизнью и смертью. После того дня, он хоть задумался, и начал ценить жизнь; однако старые установки подсознания – вспышки беспричинной тоски, апатия и т.п. – периодически напоминали о себе. Бадри так и не понял, почему ему вдруг стало неожиданно плохо. Терапевт заключил: солнечный удар. А ещё… больничный сотрудник грешил на нервное перенапряжение проверяемого.

Пару недель Бад отлёживался в своей берлоге на больничном, хотя начальство вообще настаивало на целый месяц (ну… это ж Бадри!). Смотрел целыми днями фильмы. Не скупился на вкусняшки. Набрал один кило; и теперь он весил шестьдесят один. Обошлось без швов, однако всё равно пришлось коротко подстричься, дабы легче было заниматься раной.

Поправил мокрый рюкзак, и прошёл чуть дальше. Его не переставал встречать спёртый запах помещения. Он зачем-то огляделся по сторонам. Собрался на второй ярус, чтоб переодеться в рабочку, но замер на первой же ступеньке лестницы: некий шорох в конце склада привлёк его внимание. Это был не просто хаотичный шум. Это были шаги. Послышались чьи-то шаги!

«***!» – вполголоса выругался Бадри, и плотная акустика ангара быстро поглотила его мат.

На складе же никого…

Или нет?

– Лео?.. Лео, это ты?

Барабанщик пошёл проверять.

– Выходи, шутник. Я тебя вижу. Вон, у тебя голова выглядывает. Твоя лысая башка. Вылазь, Лео. Тебя уже спалили, – блефовал Бадри и запел: –Милый! Любимый! Ед-и-и-н-н-ст… – не допел он, когда настиг конца склада. Обнаружил, что никого нет.

Мыши? Да нет! Я же слышал чьи-то…

– …и они были явно не мышиные!

Глюки?

Мелкий дождик тарабанил по крыше ангара, поддразнивая нелюдимую тишину на складе. Бадри бегал глазами по пространству, в поиске автора таинственных шагов. Но перед собой он лишь видел голое место – лишь ветхие секционные ворота, серые регистры отопления вдоль стен ангара, и неровный, местами побитый, бетонный пол, – где абсолютно некуда было спрятаться, если, конечно, это реально была не мышь.

Значит, эта мышь носит туфли!

Не обнаружив (как он наивно полагал) ничего, барабанщик развернул обратно.

– Доброго времени суток, Бадри.

Парень содрогнулся от внезапности. Перед ним стоял низкорослый старик китайского происхождения: мокрое от осадков морщинистое лицо, красной паутинкой купероз15 на щеках.

– Вы меня напугали, – сказал Бад, еле улыбнувшись.

Дождь о крышу ангара неисчисляемой дробью: тк-тк-тк-тк-тк-тк…

– Извини старого дурака. – Шэнли прокашлялся. – А где Рэй?

От пожилого азиата повеяло спиртным.

– Скоро будет. В офис пошёл. Что-то срочное?

– Думаю нет, – прочистил горло старик. – Что может быть такого срочного у старпёра вроде меня, – ухмыльнулся с хрипотцой.

Бадри не захотел комментировать. Шэнли приступил удаляться.

– Тогда загляну чуть позже. Передай, что я заходил.

– Хорошо. Передам.

На базе Шэнли работал давно: практически с самого основания компании. А-ля человек-загадка. Никто не знал, откуда этот старик в камуфляжной униформе взялся. Известно было только то, что он любил выпить и работал электриком.

Пожилой мужчина короткими шагами шёл к выходу. Бадри провожал немолодого работника взглядом, пока мысль о загадочных звуках снова не зачесалась. Напоследок ещё раз окинул голое место.