Миры
Уровень третий. Удивительно, снега бывает совсем не много, а идти по нему всё равно сложнее, чем по асфальту, например, почему, так же ступаю, даже по утоптанному снегу труднее, впрочем, фух, тренировка, выпал белый снег, убирать его в этом городе не принято, и он превращается вот в такое вот грязное месиво, так, там всё ещё делают этот перрон, значит сейчас придётся снова идти по тропинке, вот тут немного щебёнки, перейду туда, а это что, лёд под снегом, осторожно, медленней, вроде не скользко, хорошие ботинки, интересно, как туда попадают люди, снег почти не вытоптан, грязь делает на снегу хаотичный рисунок, а я ломаю этот рисунок, с хрустом, недолговечность, но здесь снег чище, чем на дороге, ботинки немного почистятся относительно белым снегом, блин, там, за рельсами, вообще снег не тронут, только несколько следов, ещё в ботинки не хватало набрать этого грязного снега, он тогда тает, от влаги талого снега тепло и холодно одновременно, разуваешься и стягиваешь мокрые…
Уровень четвёртый. Мокро потная футболка жарко пальцы рук замерзают капюшон мешает смотреть и спадает голова мерзнет снова нет капюшон всё-таки не снимать придерживать жарко течёт из носа опять сумка спадает скользкая лямка и скользкая куртка не удобно шея чешется шарф жарко шея мокрая устал немного идти не удобно снег рука устала сумку переменить расстегнуться немного груди холодно а спина потная пальцы подогнуть в перчатке замёрзли горло замёрзло надо расстегнуться но капюшон снимать не надо надо закрыться от ветра тьфу шерсть от капюшона прям в рот не удобно сопли сморкаться рельсы зимой скользкие не наступать на рельсу…
Уровень пятый. Тысячи волокон света сплетают меня, они соприкасаются с бесчисленными волокнами света, приходящими из внешнего мира, некоторые совсем чужеродны для меня, некоторые содержат что-то общее с моими волокнами. Волокна деревьев всё ещё тянутся и сообщаются со мной, хотя лес остался позади. Особенно долго я общаюсь с деревом, стоящим недалеко от тропинки в самом начале леса, через который я прохожу, можно казать, что мы подружились, мы продолжаем общаться с ним, даже когда я подхожу к институту. Но зимой световые нити деревьев короче, и мы с ним уже распрощались. Зимой вообще гораздо меньше нитей живых существ, кроме тех, что не видны физическим зрением, но я вижу выходящие из земли тонкие нити семян, корневищ деревьев, насекомых, спящих в анабиозе, но живых. Я вижу, что некоторые из них болеют, а некоторые так слабы, что не проснутся, и они это знают. Некоторые из моих волокон имеют такую же светимость, что и не живой мир, эти волокна соприкасаются так с волокнами неживого мира, будто мир – плотный. Я вижу следы людей, прошедших здесь сегодня, нет, не следы на снегу, я вижу, какой след они оставили в пространстве, часть их волокон осталась здесь, так же тут пробежало несколько собак и мышь, пролетело несколько видов птиц, но сейчас это не важно. Волокна иного типа, приходящие из пространства, принесли весть, что сейчас случится что-то важное. Неорганический сгусток так провзаимодействует с энергией некоторых моих элементов, что разрушит их структуру. Моё сознание отделится от части оболочек элементов этого мира. Это довольно важное событие, потому что придётся совершать трансформацию и искать иную оболочку, чтоб продолжать здесь свой путь, а все наработки, ещё не трансформировавшиеся в волокна сознания, будут потеряны. Это можно было бы предотвратить, если бы я прислушивался к этому, если бы прислушивался. Вот оно уже подходит, уже близко, я уже ощупал эту несущуюся громаду своими волокнами, я точно чувствую скорость её приближения и момент удара со мной, ещё пять секунд, ещё четыре, я вижу посланников вокруг себя, тёмные любители крови тоже уже слетаются, три секунды, вижу, как мир перестраивается, готовясь к моему отсутствию, две секунды, оболочка моего сознания начинает вибрировать, она уже отчасти отделяется от оболочки, образующей материю моего тела, одна секунда, моя сущность проделала очень большую работу, я подобрал многие волокна, оставленные в этом мире, и отдал некоторые волокна мира, которые держал сам. Конечно, не все. Для того, чтоб завершить эту работу, нужно было проделать много труда ранее. И смерть за моей спиной не станет ждать, она уже коснулась меня. Я не спеша сделал всё, что было в моих силах при данных условиях. Теперь можно встретить неорганический сгусток. Вот и он.
Уровень шестой. И всё-таки, какая тут закономерность? Почему одни окукливаются почти сразу, правда таких очень мало, другие через какое-то время, а некоторые очень долго не могут окуклиться. То есть, конечно, в большинстве случаев окукливание сопровождается очень разнообразными признаками, иногда появляющимися задолго до начала самого окукливания, например специфическое изменение запаха слизи или цвета тела. Но бывает, что окукливание начинается ни с того ни с сего, и никаких закономерностей я при этом не нахожу. Такое внезапное окукливание началось и у меня. Впрочем, ещё вчера слизь пошла пузырьками. Надо найти и съесть ещё одного вертлявчика. Вооот он, лапка. Так, ну и ещё одного. Для трансформации нужно много энергии, глядите, они словно ползут ко мне, видимо я начал выделять то, что их привлекает, да, с такой подмогой со стороны природы моё окукливание пройдёт успешно, ммм, а эта самочка была наполнена икрой. Пузырьков всё больше, первые, наружные, уже начинают подсыхать, хотя корочка тут же размачивается и смывается новой слизью. Это досадно, хочется, сладко зудяще хочется окуклиться, окуклиться приятно, очень приятно, невероятно приятно, хотя нет, это не правильное утверждение, скорее просто – неизбежно приятно. Надо забраться на ствол повыше, чтоб лишняя слизь стекала вниз. Гм, а я теперь хорошо прилипаю к стволу. О господи, эти вертлявчики готовы ползти за мной на ствол, то ни одного не найдёшь, то сами лезут. Успокойтесь милые, я уже не могу вас есть, мне уже нечем. Кажется, они жрут мою стекающую слизь, фу, как можно быть такими мерзкими тварями, надо втянуть хвост, чтоб слизь меньше стекала. Кажется, уже не стекает. Ну вот, пузырьки покрыли и глаза, теперь я полностью в коконе, приятно ломящее чувство трансформации, растворения, освобождения, лёгкой дымки в сознании, прописные истины лезут в голову: трансформация это сон…
Уровень седьмой.
– Мы сегодня займёмся снами эоносферы.
– Да, поднимаемся.
Мы взмываем высоко над миром и рассыпаемся тончайшей сетью, плетущей фиолетовые узоры мыслящей ткани пространства, мы становимся миллионами образов, оседающих в памяти мироздания и меняющих его цветовую структуру. Да, наша работа – это капля в море, но любой из нас может подняться ещё выше и увидеть, как из таких капель слагается безбрежный океан грядущего. Идеи образов, как их нерастворимые остовы, медленно оседают вниз, начиная светиться в более плотных слоях и, изменённые нижележащим пространством, подхватываются сознаниями спящих существ целого ряда миров, в которых, кстати, живёт и какая-то частица меня. Мы закручиваемся вихрем, нагнетая энергии пространства, и кристаллизуемся тончайшими иглами, складывающимися как бы в невидимый зеркальный купол эоносферы. Наша работа сколь обширна, столь же и тонка, и любая пертурбация, не замеченная нами, может внести диссонанс в вибрации, что чревато последствиями. Теперь процесс требует только частичного контроля. Вот я уже стою на высоком утёсе, возле каплевидного здания и любуюсь закатом. Я не пропустил ни одного заката за долгие годы. На закате становится отчётливо видно то, что не видно при свете дня. Между закатом жизни, дня и мира есть фундаментальная связь. Параллельно я конструирую новые направления эволюции. Эволюция ускорилась и работы прибавилось. Зелёный туман окутывает дно ущелья. Там, словно ставшие видимыми, пробные образы новых форм бытия возникают, трансформируются, исчезают. Некоторые взаимодействуют друг с другом, некоторые взаимодействуют со светом звёзд, некоторые тут же подхватываются и изменяются другими сотрудниками, сосредоточившими свой взор на этих сферах эволюции.
– Ты знаешь, что в одном из миров, в энрофе, сегодня ты умер. Эта перемена повлекла за собой цепочку смертей или трансформаций твоих сущностей в системе миров нисходящего и восходящего ряда. Я понимаю, что у тебя есть дела поинтереснее и поважнее, но всё же это довольно важное для тебя событие. Пожалуйста, не игнорируй его.
– Зачем мне тратить на это событие время, если ты говоришь, что у меня есть дела поважнее? Если они поважнее для меня, значит они важнее и для мира. Значит, неэтично по отношению к миру, тратить время на это событие.
– Здесь другая этика. Ты – важная творящая часть мира. И ты должен на время прервать некоторые акты своих творений и посвятить хоть немного времени своим «я». Ты сам чувствуешь, что неэтично оставлять свою смерть, где бы то ни было без внимания.
– Хорошо.
Часть моего сознания быстро достигла системы миров с совершающимися трансформациями.
Уровень восьмой. Ещё одно важное и торжественное событие свершится скоро. Мы готовимся. Мы подводим черту, мы собираем нити, мы расчищаем путь. Я пробежала тут час назад, но частица меня ещё живёт там, и моя природа чувствует, как она соприкоснулась с ним, с переходящим. Я каждый день встречаю его, идущего через лес, он мне – родная душа, и сейчас я провожаю его по тропинке в последний раз и навсегда отрываю от него свои нити на кромке леса. Через минуту я встречу его с той стороны. Мы все помним его, он проходит здесь почти каждый день, его нити соприкасаются с нашими, и вот настал день, когда мы проводим его на ту сторону. Смерть стоит за ним и уже положила на его правое плечо свою руку. Настал момент. Птица вспорхнула с ветви, мир затих, и вся система миров замерла в торжественной тишине в ожидании момента трансформации. Единое живое существо мироздания готово произвести трансформацию одной из своих разумных частиц. Внешне это замирание незаметно, но видящий увидел бы синхронность сочетаний знаков, создающий как бы вакуум между мирами. Всего на мгновение, но этого достаточно. Открылся переход. Перегруппировка элементов плетёт узор грядущего. Стираются те пути, что никогда уже не реализуются в этом мире, изменяются косвенно с ними связанные. Зёрна новых начал уже запустили свой рост. Тёмные части меня слетаются в предвкушении открытой крови. Пришёл Представитель высшего мира, на месте уже Свидетель, Проводник в пути, Глашатаи расположились по четырём сторонам. Светящееся существо переходящего поёт гимн свету, оно приветствует мир и прощается с миром, нити его совершают последний танец жизни. Оно идёт торжественно и осознанно навстречу судьбе, несомое бессознательной частью своего слепого разума. Смерть касается его. Светящийся кокон вибрирует и распадается, нити обретают своё единство, сливаясь с нитями мира, и я переношу его нерастворимое начало через проход. Свершилось.
Уровень девятый. Гравитация прижимает к полу, и в результате мир переворачивается, кажется, что мир повернулся на 90 градусов и несётся за окнами громадами небоскрёбов городов, заливами и парками уходящими за горизонт. По старым верованиям, человек, сознательно распространивший лжеинформацию для собственной выгоды, обвинивший кого-либо несправедливо, умирал духовной смертью, и эта смерть сопровождалось реальной смертью его сущности в одном из иных миров. Тысячи монахов по всей стране многие века хранили культы и праздничные ритуалы, наполненные жертвоприношениями, танцами мифических существ, символическими смертями и воскрешениями, историями страшных падений и легендарных восхождений. В прошлые века человек моей профессии и моего положения обязательно посещал храмы, тратил огромные суммы на пожертвования, участвовал в ритуалах и инициациях, дабы искупить свои профессиональные грехи. Но лишние сущности остались в прошлом. Совесть, да, совесть реальна. И она часто вводит в печальную задумчивость. Но покажите мне человека, которому не о чем печалиться. Сегодня большая богатая компания обвинила с моей помощью невиновного, сделав его козлом отпущения. Но при этом сотни человек не потеряли работу и даже не потерпели убытков. Пришлось заплатить будущим лишь одного человека. Хотя, это конечно, несправедливость. Но вот я лечу в таком комфорте, что самые печальные мысли приобретают ласковый, оптимистический, философствующий оттенок. Запах воздуха от этих кондиционеров, который я так люблю, запах путешествий, удобства и уюта, обтекаемая форма мягкого раскладывающегося кресла, аромат и вкус вина, налитого в правильный бокал, улыбки девушек. Надо ещё что-нибудь купить, какую-нибудь приятную мелочь, просто чтоб отвлечься. Тут выйдет в два раза дороже, но я не смотрю на цены, это даже приятнее, когда дороже, лучше отвлечёт. Забавно, на островах, куда мы летаем каждый год на праздник огней, гадалка, которая ходила по берегу моря, когда мы, пьяные, купались прям в одеждах при свете факелов, костров, салюта, окон и подсвеченных стен белоснежных отелей, нагадала мне, что я скоро умру, но не в этом мире. Лёгкий путь зашибить деньгу – не надо напрягаться, чтоб сказать хоть что-то, что можно хоть как-то проверить. Хотя, обычно они несут какую-нибудь слащавую чушь, чтоб понравиться. Хе-хе, будто знала, чем я занимаюсь. Итак, я выбрал довольно красивый ремень, даже, пожалуй, слишком дорогой и оригинальный для каталога из кармана кресла, на таком мой выбор в большом магазине мог бы остановиться и самостоятельно. И бутылку старого виски, вкус которого подзабыл, но точно вспомню, когда попробую. Я не очень хотел пить, во-первых, я уже пил, и, к тому же, я мог заказать почти что угодно, но мне хотелось самому откупорить действительно ценную, красивую, большую бутылку. Это всегда, как бы, небольшой праздник.
Бутылку и ремень принесли. Я понял, за что ценится кожа асатоков, ремень оказался таким мягким, бархатисто-гладким, вызывающим такие уникальные, сложные и приятные тактильные ощущения, что я не захотел его сразу прятать в сумку, положил рядом с собой. Да, такое и подделать не возможно. Будто сам ремень – живой. Не мудрено, что животные эти вымирают, я не видел ни одного даже в зоопарках. Я взял бутылку, насладился весом и холодом стекла, почитал этикетку, рассмотрел литые символы на стекле и крутанул крышку. Крякнув, крышка поддалась и отвинтилась. Я не хотел эстетствовать и нюхать напиток, как положено, на расстоянии и в большом бокале. Я знал, что запах пряный и сложный, и всё такое. Я понюхал виски прям из бутылки. Приятный концентрированный запах ударил в нос. О, это уже мужской праздник! Держа за горлышко, я наклонил тяжёлую бутылку и отхлебнул прям из горла. Аромат окружающего мира изменился, изменилось и настроение, всё стало немного другим, но не менее замечательным. Скажите, а вот вы верите во всю эту хрень тысячелетней давности про другие миры и про ваши жизни и смерти там? Вот вы лично в своей жизни хоть что-то подобное сами встречали? Вот я лично – нет. Солнце окончательно село за горизонт, и зеркальные небоскрёбы превратились в горы проплывающих мимо огней.
Наркотик – «Маленький мир»
Наступает этап, когда замкнутый мир ограниченного осознания исчезает навсегда. Да, остаются горизонты, но не остаётся стен, и больше никогда не перепутать где верх, а где низ. Когда-то мы были набором неорганических молекул, мы были камнем, воздухом, каплей, туманом, планетой, пылинкой. С точки зрения разума органических существ эта материя не разумна, но и у неё есть свой разум, если понятие разума достаточно расширить. Потом мы стали простейшими живыми существами. Наш разум изменился, изменился и мир вокруг нас. Причём – кардинально. Мы попали в другую Вселенную. Настолько другую, что прежнее существование в виде неорганической материи перестало восприниматься вообще как существование, стало просто небытиём. Потом у органических существ появилась нервная система, и разум за пределами нервной системы перестал быть разумом. Нервная система стала новым этапом, включающим в себя множество уровней, каждый из которых полностью менял мир и отодвигал прежние уровни на грань несуществования. Мир человеческого разума раскрыл Вселенную и создал целую плеяду мировосприятий. Но мир отражений разума, несмотря на свою всеохватность и универсальность, тоже оказался не последним. Непосредственное восприятие раскрыло бесконечность миров. Видимый мир, которым оперировал логический разум, присоединился к множеству незыблемых когда-то, но отошедших, на время, в прошлое миров, стал лишь частным вариантом восприятия бытия, к тому же вариантом, почти переставшим воплощать в себе понятие сознания, как когда-то это произошло с предшествующими ступенями. Но качественный переход к непосредственному осознанию соединил разум существ, бывших когда-то людьми, с созидательным началом Вселенной, показал источник любого осознания и вывел их за пределы сущего и не сущего, вечного и временного. Других принципиальных революций осознания, которые были бы неожиданны, непредсказуемы, неописуемы понятиями старого сознания быть уже не могло. Никогда, за всё дальнейшую историю мироздания. Путь развития будет вечен, вечны будут новые открытия, но мир не появится сызнова, так, как он появился, когда неживая материя стала живой и обрела нервную систему, или, когда животное стало человеком и вошло в пространство культуры. Навсегда исчезло это чувство, что мы знаем этот мир, но это знание может обратиться в ничто, потому что нечто есть за гранью, невидимой пока что, даже скорее фантазируемой, но вдруг? На последней ступени окончательно исчез маленький мир. Не стало безызвестности, безысходности, отошли в прошлое вечные вопросы, что там, в бесконечной выси, как всё началось и чем это всё закончится, одни ли мы, и существует ли на самом деле этот мир, а если и существует, таков ли он, каким мы его видим? Мало того, всегда оставался шанс, что у нас нет даже возможности увидеть и понять реальность, как нет его у явлений, не обладающих разумом, и мы даже не представляем, в каком направлении нужно воображать, чтоб представить себе, каков мир на самом деле, потому что самого направления этого для нас не существует, оно недоступно нашей природе. Хотя, большинство людей не задавали себе этих вопросов, они жили в маленьком мире, ячейке, своей маленькой вселенной, среди множества таких маленьких индивидуальных вселенных. Когда же осознание появляется, назад пути нет. Никогда уже не станешь коконом бытия, затерянным в глубине миров, сознание которого полностью формируется непосредственным окружением. То есть, ощутить изнутри это можно, но часть тебя всё равно будет знать, что это лишь игра, что мир открыт, и тебе всё равно будет известен конец этой игры.
Но когда не осталось ничего невозможного, то и ограниченность восприятия не может стать непреодолимой проблемой. Мы в шутку называем это наркотиком. Как раньше люди употребляли психоделики, чтоб изменить сознание, так и мы используем это, чтоб снова вернуться ненадолго в маленький мир полусознательного прошлого. Правда психоделики – это не наркотики, но слово «наркотик» в этом контексте звучит смешнее сложного и очень конкретного слова «психоделик». Не буду описывать ту технику, которая позволяет вновь войти в маленький мир, это, конечно, не только вещества и даже не только энергии. Для описания её пришлось бы начинать с самых базовых понятий и перевернуть мир, в котором вы живёте. Кроме того, для вас это было бы лишь описанием. Смутным, бредовым, фантастическим. Как бы то ни было, мы называем эту технику замыкания в сознании прошлых ступеней – наркотиком «Маленький мир». Мы путешествуем с его помощью туда, вниз, в глубину мира, перемешивая себя с ним, растворяясь в нём, забывая себя в нём. Это всего лишь опыт. Мы входим в состояние камня, в состояние бактерии, ящерицы, собаки, птицы, человека. Мы становимся ими на какое-то время. В отличие от непосредственного их восприятия, мы также обретаем их ограниченность. Далеко не все состояния и уровни сознания можно описать словами, человеческое сознание описать легче всего, человек формализует и структурирует мир с помощью слов. Когда мы входим в одно и то же сознание-реципиент в одной и той же пространственно-временной точке несколько раз, у сознания-реципиента возникает эффект deja vu, что само по себе интересно. Причём двойное deja vu сознание-реципиент явно отличает от deja vu многократного.
Вход.
Что-то так в ушах свистит, как бы голова сегодня опять не заболела, пасмурно сегодня, давление наверное низкое. Рыбки купить что ли, надо глянуть. Кефалька вроде свежая, можно приготовить сегодня, только чистить не очень хочется… или уже почистить. Почём она… по 55. Взять что ли рыбки три. Эх. Или уже ладно. Что сегодня на ужин-то есть. Ладно, потом возьму, творожка сегодня уже взяла и супчик ещё есть, сегодня доедим. Ух, скользко тут, осторожно. Вечно тут скользко, посыпали бы хоть чем-нибудь, упадёшь – костей не соберёшь. Щас на тот камушек, хорошо хоть перила есть. Болеть щас нельзя, зимние экзамены на носу. Ох-ох-ох, ещё 40 тетрадей проверить сегодня. Половину до сериала успею, а половину после. Тимофеев опять, наверное, одну чушь написал. Не, такой уже не будет учиться, пропащий человек. Что с ним делать, отчислять что ли. Надоело уже до чёртиков. У нас раньше в два раза сложнее программа была, и ведь учились. А эти не хотят. Деградируем. Такая рань, а уже темнеет, зима… Тьфу, яиц-то опять забыла купить, ну уже возвращаться не буду, перебьемся. Если бы ещё лето было – другое дело, а по такому собачьему холоду, ещё и по льду, ещё и стемнеет сейчас. Омлетик конечно очень хочется. Ну да в следующий раз не забуду, тьфу-тьфу-тьфу, не забыть, дырявая голова. Сводить их в новый планетарий что ли на каникулах… Эти недоумки, конечно, вести себя не умеют, или всех не брать, взять человек 5-10. Иванову, Казанцеву, Лукянову… На Марс собираются высадиться. Столько лет назад на Луну сели, а до сих пор не могут Марс освоить. О, музыка хорошая, аж странно. А то такая глупость несусветная играет, самой стыдно, когда иду. Фух, утомилась, снег убрать не могут, дожили, тяжело идти. Уже есть захотела. Сосёт. Надо будет перед ужином перекусить. А масло-то в доме есть? Не, дотерплю уже, перекусывать вредно. Так и загнуться не долго, в 70. А что там, один бог знает. Может и отдохнем там. Нет, мы лучше пока тут поживём, помучимся, чем там лежать. Будто это всё уже было. Вот этот грузовик тут проезжал, а я про то, что ещё поживу как раз подумала, и о том что там будет, того никто не знает, то тайна. Точно, было уже. И не раз, будто бы. Удивительно, как бывает. Так, если уже было, то я должна помнить, что дальше будет. А что дальше будет? Если не помню, значит и не правда, что это всё уже было? С другой стороны, я и так знаю, что дальше будет всё как всегда. Рука отваливается, холодно. Хорошо, картошку по морозу таскать не надо. Летом – осенью поработали. Вот сволочь, уже зелёный свет, а он едет. Скоро всех передавят. Надо сказать Люде, чтоб осторожнее были. Мишка уже сам на улице гуляет. Уже 8 лет, а я его только три раза и видела. Денег нужно целый капитал, чтоб съездить увидеться. Дожились. Раньше каждый год летали. Правда, конечно, не в Америку. Запыхалась. Хоть бы ступеньки почистили. Так, теперь туда, пусть проходят, а потом я… Почти пришла. О, капитализм построили, снег убрать некому, каждый раз думаешь – убьёшься или нет. Особенно, когда ноги уже плохо ходят. Куда ключи-то положила? Передохнуть надо, а то потом наверх. От детской площадки одна раздолбанная скамейка осталась, на что деньги собирают? Ну, хоть присесть есть где. Бедные дети. Да и кто сейчас детей рожает. Все с собаками гуляют. О, повыходили. Ну, правильно, на бывшую детскую площадку, где ж ещё собакам погадить, давай, и пошла дальше. А вот и вторая. Хорошо ещё на поводках. Вот с собаками и живут. Всё в тучах, интересно, завтра снег будет? Сейчас подтает, потом как подморозит и всё, только убиться, всё заледенеет нахрен, а завтра на работу по темноте. Надо сегодня прогноз послушать. А сколько времени -то? Хоть пару десятков тетрадей проверить успею перед сериалом? Зайти сегодня, что ли, в 32-ю, поспрашивать как дела… Нет, не успею, завтра уже. Когда соседний дом утеплили, в том году, да кажется, той зимой, а до нашего очередь, интересно, когда дойдёт? Небось опять деньги собирать будут, и половину себе в карман, ну как обычно. Надо кого-нибудь завтра на работе поспрашивать, как их утепляют. Продрогла, однако, уже. Пошла дальше. Хорошо, лифт работает, так бы с сумками не дотащилась. Ну и ветер возле дома, сдувает…
Выход.
Нет, нам не нужен этот опыт для анализа иных сознаний, или для восприятия того, что мы не можем воспринять непосредственно. Находясь в полном осознании непосредственного восприятия, мы можем воспринять, понять и почувствовать всё ещё глубже, тоньше и полноценнее. Наркотик «Маленький мир» – это чистое искусство, у него нет прагматической цели, это лишь способ ограничения сам в себе. Когда-нибудь также, без цели, полностью прошедшая свой путь монада, ставши частью бесконечности, снова возвращается в практически бессознательное существо, без страха и раздумий, потому что она уже знает, что нет никаких маленьких миров и ограниченных сознаний. Она одевается в оболочки мнимых ограничений, и, оставаясь, как айсберг в океане, основной своей частью в вечности, отделяет от себя маленькую частицу, которая бредёт во тьме и не подозревает о своей природе, заново рождая в себе миры и открывая для себя вновь, шаг за шагом, мир раскрытой бесконечности.