Попроси меня. Матриархат, путь восхождения, низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 2

Псковский монах Филофей, старец Елизарова монастыря, еще дальше развил мысль митрополита Зосимы. В своем послании Василию III, написанным между 1513 и 1521 года, он заявлял: «Блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царьства снидошася въ твое едино, яко два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не быти»31. Так под пером монаха-осифлянина была высказана теория «Москва – третий Рим». Это имперское наследие в классически завершенной форме переходило к Русскому государству, столица которого – Москва. После падения Рима в 476 г. и падения от турок второго Рима – Константинополя в 1453 г., божественная благодать ниспустилась на Московского великого князя – посредству переноса царских регалий от Византии и человеческого слияния династии русских князей с династией басилевсов, через брак с гречанкой Софьей – даруя при этом ему свыше всю полноту власти.

Идея необходимости неограниченной власти на Руси проистекает из принципа отожествления, – совмещения двух миров – небесного и земного: как Бог на небе является Всемогущим, точно так же всю полноту власти должен иметь Его представитель на земле. Именно в этой точке мироощущения проявилось основное отличие восприятия русских от населения Западной Европы, т.е. в более выраженной форме устанавливающие представителя Бога в лице главы светской власти, и, соответственно, в более широком масштабе – структуры власти управления. Еще от своих прародителей прозвавшихся «божественными» русские в своем восприятии – быть ближайшей ветвью к Богу – уже в миру становились церковью, с заложенной внутренней идеей собою миру нести сакральную божественную правду, а сама христианская церковь принимала вид своеобразного храма в этой мирской церкви. Оставался лишь вопрос: правду какого бога будет нести эта русская миссия – севера или юга? Если зацикленностью севера, то представитель Бога, в таком случае, сам превратится в бога, непосредственно Бог, которому нужен будет лишь для оправдания своей неограниченной власти. Если юга, то сама неограниченная власть в такой случае иллюзия – он представитель Бога, а не Бог.

Острота противоречий между осифлянами и нестяжателями нисколько не мешала Василию III приближать к себе по мере надобности как тех, так и других. Его собственные политические интересы были для него несравненно важнее, чем разногласия среди церковников. Наглядно об этом свидетельствовало приближение к себе не только Волоцкого игумена, но и его противника – Вассиана Косого (в миру князь Вассиан-Патрикеев), ставшего после смерти Нила Сорского в 1508 г. фактическим главой нестяжателей.

С разными представлениями церковного и государственного устройства лидеры движений, Иосиф и Вассиан, по-разному относились к еретикам. Если Иосиф считал необходимым расправляться с ними и привлекать для борьбы великокняжескую власть, то Вассиан, ссылаясь на прошлое христианской церкви, полагал, что их нельзя казнить, но следует ограничиваться церковной анафемой и заточением, а покаявшихся еретиков прощать.

Другим известным человеком в России первой половины XVI в. был Максим Грек, которого в миру звали Михаил Триволис. Выходец из семьи греческого чиновника, он учился во Франции и в Венеции. Во Флоренции ему давалось слушать проповеди настоятеля монастыря доминиканцев Джироламо Савонарола, в которых он выступал против тирании Медичи, обличал папство, призывал церковь к аскетизму, осуждая гуманистическую культуру (даже организовал сожжение произведений искусства). Савонаролу обвинили в ереси и в 1497 г. он был отлучен от церкви, в следующем году по приговору синьории казнен, а его труп сожжен.

Под влиянием Савонаролы Максим Грек постригся в каталитическом монастыре. Но он не мог принять идей, распространявшихся в Италии в эпоху Возрождения. Его смущало, что интерес к греко-римскому язычеству, античному искусству и философии, к самому древнему образу жизни отодвигал христианство на второй план. Он вернулся в Грецию и вновь постригся в православном Ватопедском монастыре. В 1518 г. по просьбе Василия III его послали в Москву для исправления переводов церковных книг. В Москве Грек занял видное место, но в силу своего неравнодушного характера не смог остаться в стороне от внутриполитической борьбы. Он принял сторону нестяжателей, оказал помощь Вассиану в работе над Кормчей (сборник церковных и светских правил, законов и постановлений), не поддерживал автокефальность русской церкви, настаивая на соблюдении правил Вселенских Православных Соборов.

Одним из близких людей к Максиму Греку в Москве стал Иван Никитич Берсень-Беклемишев, служивший при дворе с 1490 г. Он отличался прямотой суждений и продвигался по службе незначительно. Берсень-Беклемишеву принадлежат такие суждения по адресу тех порядков, сложившиеся при Василии III. «Добр деи был отец Великого Князя Васильев Князь Великии Иван и до людей ласков… а нынешний Государь не по тому, людей мало жалует»32. Существует еще одно яркое сравнение Ивана III и Василия III. «Государь деи упрям и въстречи против себя не любит, кто ему въстречю говорит и он на того опалается; а отец его Князь Велики против собя стречю любил и тех жаловал, которые против его говорили»33. Следовательно, престарелый Берсень, хорошо знавший обоих государей, считал Василия III еще более самовластным правителем, чем Иван III. А вскоре Берсеню довелось на себе испытать правоту своих слов.

Бог благословляет свой народ. Несмотря на то, что после женитьбы Василия III на Соломонии Сабуровой прошло уже много лет, детей у них не было. Это не могло не настораживать Василия, т.к. именно семейная стабильность главы государства обещало дальнейшую стабильность самого этого государства. С другой стороны за время многолетней жизни он охладел к своей жене и ему приглянулась молодая, красивая, образованная Елена Глинская. Осенью 1523 г. был созван собор, состоящий из высшего духовенства и бояр. На соборе решался вопрос семейной жизни. Василий III заявил, что жена его неплодная, потому он не знает, кто будет царствовать после него. В ответ собравшиеся посоветовали ему разойтись с женой и вступить в новый брак, а сам митрополит Даниил сказал, что берет его грех на свою душу, ради государственного интереса. Однако среди духовенства нашлось немало противников развода, наиболее активным из которых был афонский монах Максим Грек, его поддержал монах Вассиан Косой. Из бояр к ним присоединился С. Ф. Курбский. На этот раз вопрос о разводе остался для Василия III открытым. Дальнейшая интрига закончилась уже судебным процессом 1525 г., на котором Максима и его сторонников обвинили в не православии, восхваляющими «басурманские обычаи», в еретических ошибках переводимых текстов, чародействе, что они ссылались с турецкими пашами и даже провоцировали их напасть на русские земли. По приговору дипломат И. Н. Берсень-Беклемишев был казнен на льду Москва-реки, дьяку Фёдору Жареному урезали язык. Максим Грек и его окружение были сосланы в Иосифо-Волоколамский монастырь. Из монастыря Грек писал митрополиту Макарию: «Я проповедывал чисто православную веру и с подобающею честию был опять отпускаем во Святую Гору, и нигде не попадал в оковы и не был заключаем в темницы или морим голодом, холодом и дымом, как это случилось со мною здесь, праведными судьбами Божиими, по множеству, вероятно, грехов моих, но никак не за какую-нибудь ересь»34.

Заручившись поддержкой значительной части духовенства и боярства Василий приказал постричь Соломонию в монашки. Известия, дошедшие о пострижении Соломонии разноречивы: по некоторым из них, развод и пострижение последовало по желанию и даже по просьбе и настоянию самой великой княжны из-за болезни и бездетности, по другим – она этому противилась. Так, в книге «Записки о московитских делах» сказано: «Разсержанный безплодием супруги, он в тот самый год, когда мы прибыли в Москву, то есть в 1526, заточил ее в некий монастырь в Суздальском княжестве. В монастыре несмотря на ея слезы и рыдания, Митрополит сперва обрезал ей волосы, а затем подал монашеский кукуль, но она не только не дала возложить его на себя, а схватила его, бросила на землю и растоптала ногами. Возмущенный этим недостойным поступком, Иоанн Шигоня, один из первых советников, не только выразил ей резкое порицание, но и ударил ее бичом, прибавив: „Неужели ты дерзаешь противиться воле Государя? Неужели медлишь исполнить его веления?“ Тогда Соломея спросила его, по чьему распоряжению он бьет ее. Тот ответил: „по приказу Государя“. После этих слов она, упав духом, громко заявляет в присутствии всех, что надевает кукуль против воли и по принуждению, и призывает Бога в мстители столь великой обиды, причиняемой ей»35.

Пострижение Соломонии произошло под именем Софьи в ноябре 1525 г. в Рождественском девичьем монастыре. Первоначальное ее местом заточения стал Каргополь (Архангельская обл.) и только через пять лет ее перевели в Суздальский Покровский монастырь, где и умерла в 1542 г. Через некоторое время после пострижения Соломонии по Москве поползли слухи, что великую княгиню постригли беременной и что в монастыре она родила сына Георгия. Следствие, проведенное по этому делу, никаких результатов не дало.

21 января 1526 г. великий князь Василий III, которому исполнилось 47 лет, женился на молодой Елена (родилась около 1508 г.), дочери Василия Глинского. Обычная в те времена церемония выбора невесты не проводилась, указывающее, что государю давно приглянулась Елена. Венчание совершал в Успенском соборе сам митрополит Даниил. Политическое значение этого брака было в том, что он символизировал единение Московской и Литовской Руси, выходцами из которой были князья Глинские. (Сами Глинские вели свой род от хана Большой Орды Ахмата). Елена была хорошо образована и знала европейские обычаи. В угоду желаниям молодой жены Василий III даже сбрил бороду, что вызвало недовольство в церковной среде. Подобно другим московским щеголям, он стал носить узкие красные сапоги, кафтаны с многочисленными нарядными пуговицами, украшать костюм драгоценностями. Придворные заметили, что Василий стал чаще говорить о пользе усвоения Русью иностранных обычаев. Молодой жене удалось уговорить великого князя освободить из заключения своего дядю, князя Глинского, Михаил Львович вновь стал приближенным человеком Василия III.

Несколько лет второй брак Василия III с Еленой был бесплодным. С женой он изъездил все известные чудесами монастыри. Вместе они, не скупясь, одаривали милостыней нищих, но их мольбы были тщетны. Через 4 года после свадьбы супруги прибегли в молитвах своих к святому православной церкви монаху Пафнутию Боровскому, посетив место его упокоения, и через некоторое время стало известно, что великая княгиня ждет ребенка, – великими слезами испрошенный у монахов в мир придет Великий Монах, дар «Небес», он займется на земле лучшим обустройством мира народа его призвавшего, нацеленного на монастырские строгие идеалы, наведением монашеской правильности, суровости ее бытия, уничтожения всякой лености, оставшихся амбиций у высших «иерархов» этого русского монастыря «Православное мироощущение», чему только больше будет способствовать, а затем и гордиться преодоления и радости приближения к «Небесам», всевозможно встречающиеся на этом пути трудности, та же леность высших «иерархов», те же амбиции, исходящие со всех сторон…

25 августа 1530 г. у Василия III и Елены родился сын, нареченный Иваном. В честь его рождения, обрадованный отец заложил в селе Коломенском под Москвой церковь Вознесения. Через год Елена родила второго сына, Юрия, еще один дар «Небес», «Великий Монах» от утробы, который, по словам Курбского, оказался «без ума и без памяти и безсловесен»36, ставший, Богом представленный, внутренним двойником первого, внутренним отображением всего православного мироощущения.

Радость Василия III по поводу рождения наследника была так велика, что он даже снял опалу с некоторых своих приближенных. Заметно выдвинулся князь Михаил Львович Глинский. Но помня о попытке его бегства в Литву, Василий III не довольствовался взятием от него поручительной записки и ввел по отношению к нему сложную систему поручительства. Выдвинулись также князья Оболенские, один из которых, Иван Овчина Фёдорович Телепнев – Оболенский, не раз отличившийся в походах против казанцев и крымцев, после смерти Василия III стал фаворитом Елены Глинской. Сестра князя Овчины, Аграфена Челяднина, была приставлена мамкой к младенцу Ивану.

Обеспечив относительное спокойствие на западных и восточных рубежах России, Василий III уделил внимание внутренним делам. От нестяжателей, которых недавно поддерживал, он окончательно отвернулся. В результате в 1531 г. церковный суд осудил к заточению в Иосифо-Волоколамский монастырь Вассиана Косого и вторично Максима Грека. Заботясь о будущем сыне он привел к присяге ему новгородцев, а с братом Юрием заключил в 1531 г. договор, по которому тот отказывался от притязаний на великокняжеский престол и присягал не только Василия III, но и его сыну.

Порой Бог демонстрирует духовное состояние, здоровье нации через здоровье или болезни правителя этого народа. Василий III скончался в 1533 г. от язвы, прокняжив 28 лет. Когда он ехал от Троицкого монастыря в Волоколамский, на левом бедре, у него показалась багровая болячка размером с булавочную иголку. После этого князь начал быстро изнемогать и приехал в Волок уже без сил. Врачи принялись лечить Василия, но ничего не помогло. Из болячки вытекало гною «до полу тазу и по тазу»37, а один раз вышел и «стержень более полутора пяди, но еще не весь стержень выде из нее»38, после чего великому князю стало легче. С Волока он поехал в Иосифо-Волоколамский монастырь. Но облегчения было недолгим. В конце ноября Василий III совсем без сил приехал в подмосковное село Воробьева. Лекарь Глинского Николай, осмотрев больного, сказал, что осталось уповать только на Бога. Василий понял, что смерть близка, написал завещание, благословил своего сына Ивана на великое княжение, жене Елене наказал «под сыном своим государьство дръжати до возмужения сына своего»39, приобщился, соборовался маслом и постригся в монахи под именем Варлаама. В ночь с 3 на 4 декабря он умер. Митрополит тотчас привел, находившихся рядом, к присяге братьев покойного, Юрия и Андрея, служить великому князю Ивану Васильевичу.

Как замечают историки если Иван III в борьбе за власть не забывал государственные интересы, то у Василия III властолюбие всегда оставалось на первом месте. А. А. Зимин замечает: «Даже опричнина, это самое оригинальное из детищ Ивана IV, имела корни в мероприятиях Василия III. Именно в первой трети XVI в. дворовое войско (великокняжеская гвардия) начинает обособляться от общегосударственного. Именно Василий III, создав Александровскую слободу, сделал ее своей излюбленной загородной резиденцией. Даже постановление на престол Симеона Бекбулатовича имеет прецедент в попытке Василия III назначить себе наследником крещеного татарского царевича Петра»40. Взгляд личного превосходства при Василии III стал распространятся на всю структуру власти. Теперь все боярские и дворянские роду составляли своеобразную лестницу, по которой они размещались, не по личным заслугам, а по знатности своих предков. Этот порядок стал известен под наименованием «местничество», т.е. занимаемое место каждого рода в обществе, – вечная, т.е. мертвая, ступенька лестницы. Себя Василий III стал называть самодержцем, он находился во главе Боярской думы и армии. Переход его подданных на службу к другим князьям полностью ликвидируется, отныне все князья и бояре должны были давать крестоцеловальные записки, в которых поручались друг за друга своим имуществом. Роль удельных князей теперь сводится к одному, чтобы быть помощниками великого князя и исполнять его волю. Высшей судебной инстанцией является великокняжеский суд, от его имени издаются законы, касающиеся всех жителей.

Русские правители рассматривали государство как свою вотчину и как территорию, данную им от Бога, которой можно распоряжаться по собственному разумению, как Бог – Вселенной. В языческих же поверьях, наделяя Бога человеческими качествами, притом, распущенного типажа, бытовало представление, что Бог сотворил мир беспричинно, и Он же может этот мир по собственному желанию уничтожить, т.е. беспричинно. В этом есть суть могущества Бога. Поэтому, перенося «божественную» природу распутства на правителя, переносилось и наделяемое на Бога свойство абсолютной власти позиции хаоса. Причем это положение смешивалось с христианством, действием Спасителя. И этот конгломерат представлений о Боге как о самовласце и в тоже время спасающим оставался стойким, вплоть до современных дней. Из него же вытекало представление, что как Бог, в Своем могуществе, может и миловать и казнить по собственному представлению, также и земной властитель. Причем для земного властителя показателем небесного могущества, супермогущества, становился фактор лишения жизни и ее дарования. Но поскольку дарование не раскрывает позицию дарования (ситуацией неизменчивости: нет истерического эффекта), то в действительности мощь власти проявляется, в основном, в возможности лишать жизни, и чем больше, тем, соответственно, сильнее, могущественнее и приближенней к «Небесам», «освященней» Богом, «просвятленней» становился властитель. Другими словами, в языческих представлениях, русской почвы особого почитания старины, состояние управления приобретало фаллическую окраску, повышенного эгоизма. В связи с этим, уже Василий Темный стал прибегать к редко применявшемуся до этого средства борьбы c непослушанием – массовым казням. Затем казни приобрели единичный характер, что, в общем, способствовало практике западноевропейских монархов. Однако иностранцы, приезжавшие в Россию, считали власть Василия III самодержавной и отмечали, что даже ни один из его советников не осмеливался ему противоречить. Произвол Московских государей в это время ограничивала главным образом лишь относительная слабость государственного аппарата.

Во времена Василия III происходит процесс укреплений и постройки многих городов. В Нижнем Новгороде, Туле, Коломне и Зарайске построены крепости с каменными стенами. В Москве к 1508 г. закончилось возведение новых стен Кремля. В 1508 г. были освещены две церкви: Архангельский собор и храм Рождества Иоанна Предтечи у Боровицких ворот. Также была закончена двухэтажная колокольня Иоанна Лествичника и достроен великокняжеский дворец. Вся эта архитектура возводилась по проектам итальянских зодчих, которых Василий III, как и его отец, приглашал в свою страну. Торговая часть самой Москвы была ее середина, Большой Посад у Кремля. Уже после кончины Василия Ивановича это место будет обнесено плетеными стенами, называвшимися «Кита» (плетенка), а по количеству присутствия здесь торговых лавок, «коих там до 40.000», станет прозываться москвичами «Китай-городом».

При Василии III к Московскому княжеству было присоединено много земель, Псков (1510), Рязанское и Угличское княжество (1512), Волоцк (1513), Смоленск (1514), Калуга (1518), Новгород-северское княжество (1523). Однако единого целого русские земли ещё не составляли. На это указывает различные способы налогового обложения. Например, в Новгородской земле единицей обложена была обжа, в Перми – лука, в Пскове – выть, на Севере – маленькая сошка и т. д. Кроме того, Новгородский владыка и наместник имели право самостоятельных дипломатических сношений с Ливонией и Швецией. Управлялись вновь включенные земли также отдельно, особыми дворцами во главе с дворецкими. Существовали должности новгородского дворецкого, тверского, рязанского, дмитровского и угличского. Великорусскими земляками ведал большой дворецкий и по своим функциям не смешивался с остальными. Эта не развившаяся форма территориального управления, как пережиток прежней раздробленности русских земель, сохранялась достаточно долго и стала особенностью государственного аппарата, против чего, в сущности, и восстанет следующий правитель Иван IV, занявшейся реформаторством, на свой лад и манер утверждая в своем «примерном» монастыре примерное единообразное управление.

Существенно увеличился великокняжеский двор, при этом иерархия среди служилых обозначилась более четко. Важнейшим чином стал конюший, затем – дворецкий. Оба вошли в Боярскую думу и заняли в ней первое место. Далее шли: окольничие, оружничий, ясельничий, сокольничий, ловчий, постельничий. Последний находился ниже чинов, связанных с охотой, поскольку Василий III имел к этому виду развлечений особое пристрастие.

Сильно возрастает роль казначеев и печатников. Если раньше в их ведении была лишь великокняжеская казна, то со временем они стали заниматься и общегосударственными вопросами. На должность казначея при Василии III назначались преимущественно выходцы из Византии, греки Траханчотовы и Ховрины-Головины. При них разрастается дьяческий аппарат чиновников, занимающихся управленческими вопросами. Обычно дьяками становились грамотные люди из поповского сословия или из холопов (служилых князей и бояр).

На местах крупные города управлялись наместниками, которые назначались великим князем из числа наиболее знатных и доверенных ему князей и бояр. Фактически города отдавались им в кормление, т.е. они вершили там суд, собирали всевозможные налоги, часть которых шла им в карман. Помощниками наместников были городовые приказчики, которые осуществляли административно-финансовую деятельность.

При Василии III церковь становится полностью подчиненной светской власти. Этому способствовала борьба митрополита Даниила, опирающегося на власть великого князя с нестяжателями, но в большей степени общая действительность сложившейся ситуации, когда церковь ищет собственное благополучие, гарантированное в виде земельных наделов светской властью.