Изгнанники Менантра. Забытый путь. Книга 3

Глава 3

Солнце весело заглянуло в комнату, сияние окутало лакированный стол, простенькие занавески отсекали навязчивое светило от дальних углов кабинета. У стеллажа с книгами остановился коренастый мужчина. Бочкообразная грудь выдавала недюжинную силу ее обладателя, крепкие руки с широкими ладонями и короткими пальцами перебирали разноцветные корешки. Наконец ловко поддев коричневый фолиант хозяин кабинета отошел к столу, и щурясь на гладко отполированную столешницу мягко опустился в просиженное кресло с резными ножками и плетенной спинкой. Сидение натужно скрипнуло, распахнутая книга упала перед человеком. Пыль взвилась прозрачным облаком, и заходила едва приметными вихрями над столом. Кружась в лучах солнца, частички опускались на покрытые черным волосом руки.

– Снова книга? – прозвучал за спиной голос.

Человек подскочил на месте, и резко обернулся к дверям.

– Опять? Я же просил, чтобы ты не входил так тихо. У меня когда-нибудь будет инфаркт.

– Хорошо, хорошо. Не прав, но ничего не могу с собой поделать, привычка – точно извиняясь проговорил высокий, с четко определившейся залысиной на макушке человек. – Сегодня начало операции, Инвенты уже подошли. Надо что-то предпринять, иначе будет беда.

– Знаю – недовольно пробурчал хозяин кабинета. – Через час соберем Совет, я попытаюсь достучаться до Гранидара, но боюсь это бесполезно. Нужна страховка. Ты договорился с Лимом?

– Да, он уже здесь, ждет в саду.

Хозяин кабинета легко поднялся и стремительно прошагал в обеденный зал, а оттуда, через открытое окно в пол, вышел на широкую террасу, за которой раскинулся яблоневый сад. Белая кипень цветущего сада придавала нарядный вид крученым стволам старых деревьев. В самом центре, под раскидистой веткой, пристроился уличный стол, такой же коренастый, как и хозяин дома. Ветерок пробежал по кудрявым кронам, разгоняя зной и роняя белые лепестки на черную, с зелеными пятнами травы, землю. Из-за стола поднялся седой мужик, высокий и стройный, что говорило о годах непрерывных тренировок, и умеренности в еде.

– Приветствую тебя Сантар – протянул руку седой.

– И я тебя Лимом – поздоровался хозяин дома, отвечая на рукопожатие.

– Надеюсь ты знаешь, что за дело привело тебя в мой сад? – улыбнулся Сантар. Колючие, глубоко посаженные глаза впились в серые ледяшки седого.

– Знаю только, что ты просил группу, для заброски на территорию Куватры.

– Что ж, это уже не мало. Люди готовы? – сеть морщинок рассекла широкие скулы, а сомкнутые губы растянулись в улыбке.

– Уже стоят у телепорта. Четыре бойца, все с огромным опытом. Ждем вводные – предупреждая вопросы ответил Лимом.

Сантар присел на край широкой скамьи, Лимом также опустился на скамью, со своей стороны.

– Мне нужно больше деталей, я должен подготовить моих людей… – начал Лимом.

– Вам нужно изъять Х-100, и по возможности вывезти его в Дангрисиду. Если не получиться, то уничтожить, и само изделие и сопроводительную документацию – быстро произнес Сантар.

– Понятно – раздраженно протянул Лимом. – Мы сделаем, все, что будет в наших силах.

– Что такое? – внимательно глянув на седого спросил Сантар.

– Там мой сын, а то, что ты просишь равносильно самоубийству. Потому не удивляйся, что мне не нравиться твоя затея. Мы конечно выполним, то что ты просишь, но не жди от меня энтузиазма.

– Задание и впрямь опасное, но в Куватре вы будете не одни. Наш агент проложит зеленый коридор для твоих ребят. Поверь, то что я прошу необходимо сделать. Это важно не только для меня, но и для общего блага. Наверное, тебе уже известно, что наше участие в войне с Братьями, оставит нас без защиты на сутки. Не знаю, что там задумал Гранидар, но мне решительно не нравиться возня вокруг новой СЛБ (Система Личной Безопасности). Нуреман не должен получить доспех.

– Твоя правда, но боюсь нам и без Х-100 будет несладко. Вряд ли корпораты упустят возможность вторгнуться в Дангрисиду.

– Это так – скривился Сантар.

– Тогда почему мы ничего не делаем? Где приказ об аресте Гранидара и компании? Чего ты ждешь? – с гневом в голосе спросил Лимом.

– Лимом, ты возглавил гвардейцев Совета Мудрых в те далекие времена, когда мы еще были едины. Сейчас пришло время розни и возможно предательства, потому нам нужно действовать осторожно, чтобы не спугнуть врага, и не устроить гражданскую войну. Ты сам помнишь с каким трудом далось нынешнее благополучие, потому мы не имеем права на ошибку.

– Помню, – задумчиво проговорил Лимом. – Я верю твоему опыту и мудрости, но мое сердце требует действий. Гранидар давно уже мутит воду, и он не одинок. Его Отдел Безопасности вдвое превосходит мой, а войска давно возглавляют генералы предателя. Да и последние решения Совета Двух, честно сказать, меня удивили. Зачем так рисковать?

– И все же не будем спешить. Сейчас Гранидар не более чем оступившийся мудрец, у него еще есть возможность вернуться на истинный путь. Каждый заслуживает второго шанса.

Глава Особого Комитета покачал головой, явно не соглашаясь с доводами Сантара.

– Время покажет. Что мне делать? Совет может пойти совсем не так как ты ждешь.

– Подготовь пути к отступлению, уйдем за гребень Рояла, также остановите все телепорты в том районе. И еще приведите в готовность установку.

– Не знаю, разумно ли твое решение?

– Надеюсь нам не придется ее использовать – грустно ответил Сантар.

Лимом кивнул, и немного помолчав, выбрался из-за стола.

– Тогда до вечера, – проговорил председатель комитета.

– Жду новостей, – кивнул в ответ Сантар.

– Угу, – отозвался Лимом.

Седой решительно зашагал по тропинке, ведущей к деревянной калитке, за которой его ждали вооруженные бойцы. Отряд построился в боевой порядок и двинулся к телепорту, который спрятался в прямоугольной будке на повороте сельской дороги.

****

– Марк! Марк!!! – позвал Сантар.

Он сидел на кухне подле распахнутого окна. В саду под напором ветра тревожно зашумел старый куст жасмина.

– Все-таки думаешь, придется использовать установку? – спросил бесшумно возникший в дверях Марк.

Его лысина масляно блестела, а вьющиеся бакенбарды пшеничного цвета безвольно обвисли, в воздухе чувствовалось напряжение приближающейся грозы. Резко потемнело, вдали раскатисто громыхнуло.

От неожиданности Марк присел, и испуганно глянул в сад.

– Никогда не любил грозу, – поведя плечами проговорил советник.

– Природа. Даже она не может обойтись без слома, даже ей требуется разрядка, что уж говорить о человеке, об обществе, – задумчиво произнес Сантар.

Его темные глаза застыли на грозовых тучах, быстро наползающих на Липовку. Деревеньку где он устроился после того, как передал управление Совету Четырех.

– Все ты философствуешь. Пора о реальном поговорить. Через час совещание, а мы так и не знаем, что ты надумал, – раздраженно отозвался Марк.

– Ну, а что тут знать, будем действовать по ситуации. Сейчас поговорю с Довружем, может он все-таки передумает.

– Да сколько можно! Довруж уже лет тридцать не участвует в жизни страны! Он еще хуже тебя. Залез в свои железяки и тоскует по старине, как будто в Патриоты заделался. Что за новомодная блажь, лезть в дикие углы и устраивать там средневековые порядки. А всё твои принципы. Мир должен быть безопасным, дети не должны познать лишения их предков! И к чему это няньконье привело?! Выросла куча дураков, которые знать не знают, что такое нищета и голод, но считают, что ближе к природе, к корням оно лучшее будет. Тьфу придурки! Пожили бы как мы тогда, в старые времена, когда ни жратвы нормальной, ни лекарств, ни бессмертия! Каждый день как последний.

– Ну и что ты предлагаешь? Убивать мне их что ли? Пусть потешатся, коль желают познать лишения, может больше начнут ценить настоящее, прогресс, науку. Наконец труд их дедов и отцов, – с улыбкой отозвался Сантар.

– Вот видишь, ты слишком мягкий. А в наше время так нельзя. Гранидар тебе смеется в лицо, а ты с ним нянькаешься, все пытаешься до совести достучаться. Нет у него совести. Все растерял, когда убил Ярса.

– Нам так и не удалось доказать его причастность.

– Конечно не удалось, ты ведь в открытую с ним, а он подчистил концы. Кого надо запугал, кого надо купил, а кому-то пришлось расстаться с жизнью, зато ты у нас сама честность. С принципами видишь ли, – едко отчитал Сантара советник.

– Марк ты это, не забывайся. Говорун нашелся, – все больше расходясь начал Мудрый.

– Прости Мудрейший. Не прав я, но ты все же будь построже со всякой пакостью. А то наше государство превратилось в бордель с церковным фасадом.

– Все! Хватит! Давай к делу, – оборвал словесное недержание советника Мудрый. – На совещании скорее всего мы проиграем, потому мне нужен запасной план. Для этого ты должен организовать выход в Нижний Роял.

– А как же южане? Азбан, Санаш, Евендан, Канда, да и люди Южных равнин, все они заслуживают спасения – испуганно моргая глазами проговорил Марк.

– Заслуживают. Только они давно под влиянием Совета Двух, они уже не с нами, дух коммерции поглотил этот регион. Знаю, сейчас спросишь про северян, что по берегам Белого Океана. И они заслуживают спасения, но город слишком мал, а у Поморов есть свой план спасения. Там давно распоряжается Идилга, ее Северный Совет, уже предупрежден об опасности. Синяя планета сможет приютить всех желающих.

– Синяя планета? Но проект только в разработке, еще не построены поселения, поморам некуда ехать.

– Не все что тебе показывают правда. Это я попросил Идилгу немного придержать сведения о результатах проекта. Зачем Гранидару забивать лишним голову, – Сантар широко улыбнулся, Марк оскалил кривые зубы в ответ, и весело рассмеялся.

****

Разговор с Сантаром неприятно разбередил душу старика. Довруж уже третий раз принимался за проводку, но никак не мог сосредоточиться. Пятьдесят лет тому назад он оставил государственные дела, с тех пор как покинул Совет Мудрых. Старику вовсе не хотелось возвращаться к временам, когда вся его жизнь состояла из непрерывных совещаний и командировок. Тогда еще не изобрели телепорты, потому приходилось мотаться по огромной стране поездом, либо аэролетом. Сейчас вон на любом перекрестке, можно войти в кабину, и через секунду оказаться за тысячу километров.

Почему-то вспомнились времена Десятилетнего голода, тогда они еще не знали науки, и жили сельским хозяйство и ремеслом. Довруж тяжело вздохнул, фара легла на пол перед машиной, крякнув он разогнул затекшие колени и уставился на выход из гаража. В широкий проем виднелось поле, что тянулось до полоски мрачных хвойников, ограничивающих холодные степи Рояла. Зеленый ковер низкорослой травы, разбивали ярко-желтые пятна диких лилий. Невысокие стебли едва поднимали головки цветов над клонящимися к земле травами, потому казалось, что перед глазами раскинулся удивительный узор, сотканный самой природой. Взгляд ушел к границе степи, тут, у самой кромки непроходимой чащобы, алели родные сестры саранок, лесные лилии. Изящно изогнутые, пурпурные лепестки, покрывали бархатно-черные леопардины. Везде куда хватало глаз синели колокольчики, грустно опустившие к земле граммофоны, тут и там пестрели круглые головки маков. Теплый ветерок прошелся по цветам, маки ответили радостным трепетом красных и желтых лепестков, точно приветствуя беспокойного шалуна.

– Лето здесь красивое, – подумал Довруж, а память вновь вернула его мысли к Великой равнине, где несколько сотен лет назад холод убил целое царство.

****

В тот год зима задержалась больше обычного, календарь показывал лето, а за окном его избы, снег только начал таять. Сугробы, ноздреватые, высотой в человеческий рост плохо уступали дорогу весенней распутице. Лишь узкие тропы, разбитые в черную жижу, отметили наступление тепла. Неделю спустя началось бурное половодье, которое унесло много жизней. Десять дней стояла вода. Ему, шестидесятилетнему мужику пришлось мостить на крыше подобие гнезда и прятаться от грязных потоков, что с шумом уносили талые воды в Ладейную, небольшую речку, обычно спокойную и безобидную. На шестой день к избе прибило лодку-долбленку, на дне лежала девочка. На вид не более четырнадцати. К тому времени у него закончились припасы, а вода протухла. Пришлось принять непростое решение, впервые он покинул родные края. Проплывая мимо покосившихся домишек Довруж встречал только смерть и запустение. Деревня Грязнуха утонула, а жители кто успел спастись, бежал к столице Дангрисиды, кому повезло меньше, остался среди мутного потока на крыше разваливающейся хаты.

Спутница временами приходила в себя и почему-то постоянно называла его мама. Жар мучил юное тело, выжигая остатки болезни. Берег показался неожиданно. Круто вздымавшаяся над рекой вымоина, пробитая мощным потоком в глиняном берегу, мягко чавкнула, принимая деревянный борт долбленки. Мутные струи потока безжалостно прижимали суденышко к обваливающейся стене, сбоку ударила отвалившаяся глыба. Вода взорвалась мириадами брызг и легко перехлестнула низкий борт. Довруж сломал весло, выточенное из старой доски, отталкивая глиняную кручу. Девочка очнулась и приподнявшись на локте удивленно озиралась. Вода пропитала ее платье, и рогожу, в которую Довруж завернул больную.

– Где мы? – голос едва различимый в шуме потока, точно вырвал его из забытья.

Впереди обозначился резкий поворот русла, течение ослабло, а прежде крутой берег, стремительно снижался, переходя в полузатопленную низину.

– Держись дочка, сейчас вырвемся из лап водяного – зло сощурив глаза проговорил Довруж.

– Кто ты?! – испуганно вскрикнула девчонка.

– Довруж, – представился старик, он заботливо склонился к больной и попытался уложить ее на дно лодки.

– Оставь меня!!! – неожиданно громко закричала девчонка, и тут же захлебнулась надрывным кашлем.

– Ты чего так испугалась? – искренне удивился Довруж.

Лодка медленно проплыла мимо широкого плота, откуда пассажиры с интересом наблюдали за борьбой старика и больной девочки. Долбленка качалась под ногами поднявшихся в полный рост людей.

– Пусти старый козел!!! – что есть сил завопила белянка.

Голубые глаза гневно сверкали, соломенные волосы рассыпались по плечам, дыхание вновь сбилось, а предательски слабые ноги подкосились.

– Да угомонись ты мелкая дура, – раздраженно бурчал старик, легко укладывая строптивицу на дно лодки.

– Старый, ты чего творишь? Кто она тебе? – прозвучал вопрос с плота.

– Да дура какая-то. В беспамятстве подобрал ее…

– Врешь!!! Где моя мама?!!! – не помня себя от страха кричала малая.

– Слушай старый, мы сейчас вас подберем, а ты не вздумай шалить. Ты меня понял?! – прозвучал приказ.

– А что? Я и не против, – улыбнулся Довруж, морщины веером разошлись по невыразительным скулам, а живые глаза, стального цвета, уставились на мужика, что угрожал ему с плавучего острова.

Плот оказался, связкой из нескольких платформ. Его размеры вполне позволяли поместить два десятка человек, и десяток лошадей.

– Какой же у вас, однако плот вместительный, – изумился Довруж.

– И впрямь вместительный, но не про то речь. Кто ты этой стрекотунье? – отозвался мужик.

Девчонка едва сошла на грубо тесанные доски, лежавшие поверх бревен, что слагали плот, спряталась за широкой спиной незнакомца.

Сейчас Довруж увидел, что перед ним кто-то из военного сословия. Бахтерец и дорогие наручи, что выглядывали из широких рукавов синего, бархатного плаща, с соболиной опушкой по краю, говорили о статусе говорившего. В глубине плота, подле большого шалаша, хлопотали бабы, явно не деревенские, а чуть дальше у очага расселись воины. Десять рыцарей, определил про себя Довруж. Из-за шалаша послышался звон, кто-то клепал, боевые кони беспокойно захрапели.

– Что молчишь, старый прохиндей?

– Да, а что тут скажешь? Подобрал я эту, с позволения сказать злыдню, когда сидел на крыше своей хаты…

– Брешет он, господин!!! – взвизгнула девчонка.

– Цыц, сейчас говорит старик! – твердо остановил истерику рыцарь.

Девчонка осеклась и испуганно опустив глаза отступила на шаг.

– Ну, дальше, я тебя слушаю смерд. Что мне из тебя приходиться тащить правду, точно каленными щипцами.

– Так вот, сидел я там, с неделю. Попал в разлив, вот и пришлось пережидать пока вода спадет, а она злодейка и не думает умеряться…

– Ближе к делу. Что ты сделал с ее матерью? – строго спросил воин, мотнув головой в сторону болезной, железная перчатка твердо легла на эфес дорого меча.

– Помилуй господин, да не трогал я ее мать. Знать не знаю, кто она и откудова. Я сидел, а течение прибило лодку к моей крыше. И скажу вам прямо, если бы не сия оказия, наверное, барахтался бы сейчас в воде. Уж очень подмыло мою хату, да и припасов не осталось вовсе.

– С мамой я была, Ольгой ее кликали, – встряла строптивица.

– Да одна ты была в лодке! Еле жар сбил! В беспамятстве ты была, глупая, потому и не помнишь ничего. Проверь сам господин, она все еще горит. Вон, зуб на зуб не попадает.

Девушка и впрямь не могла унять дрожь. Зубы то и дело с громким клацаньем ударяли друг о друга. Нездоровый румянец окрасил впалые щеки, а глазам придал таинственный блеск. Из-за спины воина появилась дородная женщина, по виду барыня, она потрогала подол девчонки, и покачав головой взяла за руку и поволокла к шалашу. В несколько минут благодетельница разогнала воинов у костра и призвав служанок в помощь принялась обихаживать девушку. Воин потерял интерес к Довружу, и не говоря ни слова отошел к лошадям.

****

– Вот непутевая, рукодырая!!! – высокий голос кухарки переполошил путников.

К очагу потянулись мужчины, они расталкивали теток, обступивших плотным кольцом что-то подле шалаша, чтобы узнать причину переполоха.

– Я не хотела, – зазвенел юный голос в ответ, – котелок вывернулся и все упало, – послышались всхлипывания.

– Что случилось? – спросил старший воин, уже седой, но все еще подтянутый и крепкий как старый дуб. Узловатые пальцы, похожие на коряги обхватили руку кухарки, останавливая очередную оплеуху.

– Все батюшка, поели! – с гневом в голосе воскликнула дородная стряпуха.

– Почему?

– Так эта тетеха, – кухарка ткнула толстым пальцем в сторону Светки, – все высыпала в воду. Пошла слить кипяток, и все… ну как так!!! – женщина еще раз попыталась достать затылок девчонки, но цепкие пальцы седого удержали ее.

Воины подошли к краю плота и с тоской в глазах наблюдали как ленивое течение уносит, призывно белеющие в коричневом потоке галушки.

– Так! – протянул старший, строго глядя на помощницу стряпухи. Болезная уже оправилась, и теперь помогала у очага Ридае, кухарке Лимома.

– Господин я не знаю, что с бедовой делать? Позволь отправить ее на портомойню. Ну не могу я с ней. Намаялась, батюшка, ну безрукая, что твои кони. Ну что не поручишь все испортит, тут на днях дала ей рыбу пожарить, так она и ее извела.

Лимом подкрутил вислый ус, и усмехнулся, припоминая как третьего дня ел какие-то шкурки очень отдаленно напоминавшие пойманную утром того же дня щуку. Он и представить не мог, что такое можно сотворить с речной хищницей.

– Понятно. Значит не кухарка? – спросил он скорее у себя, чем у присутствующих.

Воины оторвались от созерцания уплывающих галушек и вернулись к очагу.

– Лимом ее надо убирать от кухни, а то мы так с голоду подохнем, – проговорил мужик средних лет, чем-то неуловимо напоминавший воеводу.

– Постой Волк, тут надо разобраться, – сдвинув брови ответил Лимом.

Прошло несколько дней, прежде чем от болезной добились, как ее зовут и откуда она родом. Светлана, так звали девушку, выбралась из подтопленного Тарлева вместе с матерью. Их несколько дней несло течением, потом Света ничего не могла вспомнить. Она все еще сторонилась Довружа. Старик ей не нравился, белый как лунь, с хитрым прищуром цепких глаз, он постоянно находился неподалеку.

До потопа Лимом бывал в Тарлеве. Старинный город располагался на крутом берегу, нависавшем над рекой Ухта. Его белые стены служили своего рода маяком, купцы издали замечали высокие башни, двигаясь по неспешному течению широкой реки.

– Чем ты прежде занималась? – выбираясь из вороха воспоминаний спросил воевода.

– Моя маменька вдова… была… отец погиб, он из гостей… был. Возил в Канвар деготь и пеньку, а оттуда шерстяное сукно, которым торговал в лавке.

– Так ты богачка? Купеческая дочь? – в изумлении приподнял брови Лимом.

– Купчиха, – вторил брату Волк.

– Это все объясняет, белоручка, – с усмешкой произнес статный воин, которого звали Инвар.

– И вовсе я не белоручка! – возмутилась Света, открыто глядя в лица обидчиков. – Ну не учили меня стряпне, у нас кухарка была. Зато я умею шить золотом, серебром, и все знаю о тканях. Могу скроить и сшить платье на любого лишь накинув поверх отрез. Так-то! – закончила раскрасневшаяся от возмущения девушка.

Тетки рассмеялись и недоверчиво поглядывая на хвастушку, разошлись по своим делам. Мужики плотнее обступили молодую и наперебой просили поправить заметно прохудившееся в пути платье.

– Ну ладно! Налетели как вороны! – гаркнул Лимом.

Воины разом откатили от Светки, и косясь на воеводу расползлись по плотам.

– Если ты хоть в половину так хороша в швейном деле, как говоришь, то тебе девка цены нет, – проговорил Волк. – Поизносились мы. Всем требуется хороший портной, так, что давай рукодельница принимайся за работу.

– Волк! – оборвал брата воевода. – Мне кажется, что это я должен определять, кто, чем будет заниматься, – Лимом строго посмотрел на воина. Волк отступил и бледнея от ярости, опустил наполненные бешенством глаза.