Поборов искушение сунуть ноги в удобные балетки, Саша надела туфли на небольшом каблуке. Накинула бежевый плащ, подхватила сумку и вдруг заторопилась прочь из квартиры, стремясь избежать возвращения родителей и шквала вопросов, куда она так намарафетилась.
Смутно представляя, где находится дорогой ресторан с обычным домашним названием, в который она бы ещё долго не попала сама по себе, Александра вызвала такси к дому, расположенному по диагонали через старый сквер.
Она быстро шла по кривой разбитой дорожке, оставив попытки предугадать варианты развития дальнейших событий. Вечер удивительно чётко навёл резкость и отпечатывал кадры крупного мелкозубчатого тополиного листа, бурые прожилки, разбавившие однотонную зелень вокруг, хрупкую юную веточку, слишком рано оголившуюся и оттого стыдливо подрагивающую и льнущую к надёжному стволу. Островок деревьев быстро закончился. На него опустилась прозрачная вуаль сумерек, сгладив острые углы и неприглядное запущение.
На фоне потускневшего дневного света подъезжающий белый автомобиль показался ярким пятном. Саша подняла руку, привлекая внимание водителя. Он почти сразу затормозил, даже не думая прижиматься к тротуару. Она обошла машину, открыла дверцу и замерла на секунду, как будто на её пути обнаружился сверхъестественный портал в неизведанное. Саша тряхнула волосами, прогоняя неуместные фантастические сравнения, и села в салон. Она просто едет прояснить неизвестное.
Александра растерялась в первое мгновение, после того как рассчиталась за поездку и вышла в непримечательном переулке, который примыкал к главному проспекту и одновременно был словно отрезан от городской суеты, царящей в паре десятков метров за поворотом. По обеим сторонам тихой улицы располагались невысокие кирпичные здания без вычурных вывесок. Ожидая и, наверное, подсознательно желая увидеть пафосное заведение с кричащим фасадом, Саша неуверенно осмотрелась.
Чисто и ухоженно. Исправные фонари, подстриженные газоны и кусты. Аккуратная разметка парковочных прямоугольников, большинство из которых были заняты. Строгие линии строений. Мягкое неброское освещение входных групп и единый стиль, всегда остающийся в моде без гонки за её изменчивыми веяниями. Прямо напротив неё над массивной дверью с тёмным стеклом тепло мерцали пять ровных крупных букв: «КУХНЯ».
Направляясь к ним, Саша глядела на своё отражение, чуть размытое в загадочной глубине и словно приглашающее в зазеркалье. Едва она протянула руку, чтобы открыть дверь, как та бесшумно распахнулась, и молодой человек в униформе с искристой нашивкой «КУХНЯ» поприветствовал Сашу. Ей помогли снять плащ и проводили в зал на втором этаже, вполне удовлетворившись информацией, что её ожидают за угловым столом в нише.
– Не ошибся ты в тётушке, – снова без лишних вступлений произнёс Дуга, когда за Александрой закрылась дверь ресторана.
Они с Лёней подъехали, чуть опередив девушку, и встали на углу пересечения улиц, откуда машина Дуги не привлекала ненужного внимания, но открывался хороший обзор площадки перед «Кухней».
– Я же говорил, что сработает, – забахвалился Лёнчик. – Алекса потом ещё и утешится тем, что со мной всё в порядке.
– Раньше времени не радуйся, – осёк его Дуга. – Вдруг она случайно узнает, насколько сильно сама ошиблась в племяннике.
Лёня поперхнулся возражениями и уставился на роскошную бликующую дверь, только что принявшую новых посетителей.
Дуга запустил двигатель и вырулил на проезжую часть.
Он всё рассчитал.
Славен обычно ужинает в “Кухне” в половине восьмого. Стол всегда уже накрыт к его прибытию. Значит, девица подоспеет к десерту и вполне подходящему настроению оценить её скромный вид и закушенную губу.
Если не устроит, Андрей вежливо отправит её восвояси на такси. Тогда вездесущему Дуге придётся подыскать другую. А также быть начеку с мелким дерьмом, болтающимся рядом и возомнившим себя крутым игроком.
Дуга резко затормозил, чуть не проскочив на красный свет.
Но если Славена торкнет на эту Сашу, то можно будет поставить жирную галочку по каждому шагу в такой многоходовке: у любой хорошей девочки, какую бы гордячку она из себя ни строила, тоже есть цена, чтобы стать шлюхой; Лён останется на самых отстойных побегушках, чтобы впредь не повадно было выёживаться; а он, Серёга-Дуга, уделает умного и всё просчитывающего Андрея, чтобы напомнить прежде всего самому себе, что и Славен из простых смертных.
Глава 5
Саша поднималась по лестнице и вдруг поняла, что успокаивается. Если хостес[3 - Хо?стес – сотрудник ресторана или кафе, который встречает посетителей.] выглядит как сотрудница солидной компании, где неукоснительно соблюдают дресс-код от чётко выверенной в сантиметрах высоты каблука и до лёгкого макияжа, на который требуется часовой труд, то ожидающий её человек, явно не показушник и не мелкий царёк районного пошиба.
Александру не смущало, что сама она проигрывала внешне в сравнении даже с персоналом ресторана, не говоря уже о гостях. Располагающая простота и солидная обстановка, вышколенная приветливая улыбка девушки, не допускающей ни единого намёка на снисхождение и вежливо задающей направление, поддерживали уверенность Саши в том, что сюда приходят воспитанные люди, которые ценят качество еды, времени, общения и человека. Среди них наверняка есть снобы, но представить здесь кичливых сорок или хамовитых хозяев жизни никак не получалось.
В зале на втором этаже царила настоящая ламповая атмосфера. Название «Кухня» оправдывало возложенные на него ожидания. Уютно, камерно и… безопасно. Каждый столик ненавязчиво отделён от других и общего пространства зала нишами или густыми живыми растениями. В тёплом свете под искусными абажурами, вне всяких сомнений дизайнерскими, но определённо получившими покровительство настоящих хранительниц очага, хотелось обнимать обеими ладонями кружку горячего чая и вести задушевные разговоры.
Саша покачала головой, с которой у неё точно всё далеко не в порядке. То она готовится попасть на местные разборки, то представляет искренние домашние посиделки.
– Прошу.
Александра очнулась от противоречивых мыслей и сосредоточилась на руке сопровождающей девушки, указывающей на удобное кресло. За столом никого не было, хотя неровно сдвинутое второе кресло говорило о том, что его покинули совсем недавно.
– Благодарю, – произнесла Саша, присаживаясь на край сиденья.
Перед ней появилась объёмная большая тетрадь в потёртой твёрдой обложке. Получив пожелания приятного вечера, Александра осталась одна за столом.
Повторно взглянув на пустующее кресло, она перевела взгляд на меню. Похожее на бабушкину самодельную поваренную книгу, оно манило полистать его страницы. На первом развороте разместился эпиграф, тоже словно написанный от руки: «Счастье живёт на кухне. П. Бокюз[4 - Поль Бокюз (1926-2018 г.г.) – французский шеф-повар и ресторатор, один из основоположников «новой кухни».]». Саша провела пальцами по незнакомому имени автора, слова которого совпадали с её собственными ощущениями, и вздрогнула от раздавшегося над ней негромкого голоса:
– При всём уважении позвольте заметить, что этот стол занят до девяти часов.
Напротив неё сел мужчина. Точно немного постарше её самой, с коротко подстриженными тёмно-русыми волосами. В холодных, то ли голубых, то ли серых глазах сквозило недовольство и раздражение.
– Я не претендую на ваш стол, – ответила Саша, памятуя о предупреждении побольше молчать.
Он демонстративно положил сцепленные в замок руки на стол, как будто ждал дальнейших пояснений. Александра отметила крупные ладони и подвёрнутые рукава белой рубашки, открывающие красивые механические часы на запястье. Добротная классика, традиционная и вечная, как само время.
– Ваш кофе.
Мужчина убрал руки со стола, и подошедший с подносом официант поставил перед ним чашку эспрессо.
– Спасибо, – поблагодарил мужчина, не отрывая прямого взгляда от Александры.
– Вы готовы сделать заказ? – вопрос, адресованный Саше, заставил её поджать губы и кратко усмехнуться.
– Ничего не нужно, – отказалась она и захлопнула меню, догадываясь, что даже простая вода будет стоить как вся её поездка на такси.
– Если передумаете, я буду поблизости, – услужливо уточнил молодой человек и обратился к отпившему кофе мужчине: – Андрей Романович, мы ценим своих постоянных клиентов и…
– Закрываем вопрос, – перебил его Андрей. – В моей неуклюжести никто не виноват, кроме меня самого.
Официант улыбнулся, кивнул и удалился.
Саша внезапно увидела мутное пятно, инородно расплывшееся на мужской сорочке чуть выше груди и, не в силах больше выносить давящую неопределённость, которую не спешил развеять мужчина, выпалила на одном дыхании:
– Не стоило растирать. Просто смочить разведённым уксусом, а затем прополоскать.
Андрей отставил чашку и слегка сощурился.
– Уверен, в химчистке разберутся, – медленно проговорил он и откинулся на спинку кресла. – Или вы пришли, чтобы дать мне советы по стирке?
– Нет. – Спину сильно заломило от напряжения, но Саша продолжала сидеть на самом краешке. – Я пришла, потому что вы сами об этом просили.
Андрей усмехнулся, шумно выдохнув. Абсурдный день не мог закончиться более нелепо.
Сначала два переноса давно назначенных встреч утром. Затем пошлый флирт налоговой аудиторши во время неформального обеда, который от полного фиаско спасло лишь привитое дедом уважение к женщинам пополам с желанием поставить точку по всем вопросам за один раз и пребывание на открытой террасе, где запах её тошнотворных духов хоть как-то разбавлялся простым воздухом. Плюсом незапланированные переговоры о новых сроках из-за жадности Серёжки-Дуги. Давно пора прекращать опекать парня и доходчиво разделить бизнес и личные отношения. И под занавес странная девушка.
Они с ней однозначно никогда не встречались, но она вела себя так, будто явилась именно по его душу. Хрупкая, даже какая-то прозрачная. Напряжённая, но продолжающая упрямо ждать от него чего-то. Красивые волосы, похоже, от природы и без профессиональной укладки, судя по мелким пушистым волоскам на висках. Настороженные голубые глаза в обрамлении её собственных ресниц. Пухлые неулыбчивые губы. Тоже свои.
Андрей ухмыльнулся. Оказывается, он стал экспертом по определению натурального и искусственного в женской внешности, хотя никогда не придавал большого значения косметическим приёмам, призванным что-то улучшить, но по факту способным и напугать. Он ни разу не пил парного молока, но, глядя на девушку перед ним, вдруг понял, что ощутил бы разницу с магазинным.
Мужчина перевёл взгляд на её руку, лежащую поверх закрытого меню. Коротко остриженные чистые ногти продолговатой формы, никакого лака, ни одного украшения. Слегка загорелая кожа, под которой просвечивали голубые венки. Несколько царапин, явно от кошачьих когтей, спускающихся от основания большого пальца к запястью, задели в его памяти что-то забытое, трогательное, из детства, когда мама мазала зелёнкой и дула на разодранные ладошки, угрожая выкинуть в подъезд царапучую дрянь, а он терпел и защищал котёнка, которого сам же и раздразнил.
