Кристина опять вскинула брови.
– Ага. Сейчас все брошу и поеду с вами неизвестно куда.
– Пожалуйста, мне очень нужно. Просите, что хотите. Давайте, я вам путевку куда-нибудь куплю или… или…
– Взятка? Шантаж?
– Ну что вы такое говорите, – он теребил пуговицу на рубашке и переминался с ноги на ногу. – Я понимаю, что ни один дурак просто так не согласится помочь, но у меня правда нет времени все объяснять. Я хочу, чтобы вы просто мне поверили.
– Да? Я тоже не собираюсь тратить на вас свое время, – категорично сказала она, – даже несмотря на то, что дура. В вашем понимании, конечно.
– Девушка, но я совсем не хотел вас обидеть. Ни в коем случае. – Он нахмурился и совсем разнервничался. – Ну поймите вы, мне правда нужна помощь.
– Может в вашем мире, – она намеренно сделала акцент на слове «вашем» и даже ткнула пальцем в его направлении, – бескорыстная помощь – вещь давно вымершая, но среди простых смертных еще встречаются люди, которые могут помочь просто так, за правду в ответ, конечно.
Она отвернулась и быстро пошла в переулок, не слушая, что он еще говорил. Специально свернула на узкую тропинку, зная, что пешком он нагонять ее не будет. Уже разучился, наверное, пешком-то ходить.
Ага, может, он в казино крупно проигрался или в какую-нибудь криминальную историю впутался.
Наверное, если бы Илья – ее жених – был в городе, она бы даже не вспомнила на утро об этом случае. Но его не было, а ревновать она не научилась, хотя надо бы, если честно, ведь он в командировке и неизвестно чем занимается.
Поэтому на следующий день, когда на вечерней прогулке из группы остались двое ребят, да и те спокойные, она села на скамейку и задумалась.
– Кристина Андреевна, посмотрите, какой я гараж построил для машины, – позвал ее маленький Алеша, мальчишка со светлыми волосами и такими же почти прозрачными глазами, показывая грязным пальчиком на гараж из песка.
– Хороший гараж, туда даже несколько машин вместятся.
Мальчики продолжили строить.
В том, что вчерашнему молодому человеку действительно нужна помощь, она не сомневалась. Вот только слова его задели. Очень не понравилось ей его твердое убеждение, что все, в том числе и помощь, можно купить. Для нее это звучало очень неубедительно.
Краем глаза Кристина отметила, как справа от нее мелькнула фигура и села рядом на скамейку. Она повернула голову, готовая поздороваться. Но вместо кого-то из родителей она увидела вчерашнего парня. Он смотрел не на нее, а на играющих в песочнице мальчишек.
Кристина удивилась, но вида не подала. Видимо, сильно его приперло. Или это все-таки какая-то ловушка? Думать, что она оказалась пешкой в чьей-то игре, очень не хотелось.
Она не знала, о чем он думает, но ждать, пока он вымолвит хоть слово, она не могла.
– Если вы действительно хотите, чтобы я помогла, хотя я сильно сомневаюсь, чем я могу помочь, то вы должны по крайней мере все мне рассказать. Желательно, чтобы я еще в это все поверила.
– У меня отец в больнице, – наконец сказал он и снова замолчал.
– Сожалею. – Она немного подумала. – Вам нужна сиделка?
– Сиделка? Нет, у него есть сиделка. Если только мне.
– Ну, вам-то скорее психотерапевт нужен.
– Да? – он поднял на нее глаза. Красивые, грустные глаза. Похожие на два озера. – Я об этом не подумал.
– Так подумайте.
На участок забежала мама Коли, поздоровалась с Кристиной и быстро утащила ребенка. Вот так всегда. Приходят самые последние, а потом еще торопят ребенка и кричат, чтобы он быстрее шевелился.
– Кристина, – спросил, нет, просто констатировал факт. Она бы даже не удивилась, узнав, что он успел собрать на нее досье. Только зачем?
– Рассказывай, я внимательно слушаю. – Она назвала его на «ты» и сама этому удивилась.
– Мой отец лежит со вторым инсультом за последние два года. Прошлый раз он отделался легко, и тут снова. Машина, кстати, тоже его, я по доверенности езжу.
Он немного помолчал, возможно обдумывая свои слова. Только какая Кристине разница, чья это машина. Причем тут она вообще?
– Понимаешь, у меня никого кроме него нет. Ни матери, ни жены, ни детей, ни даже тети с дядей. Не говоря уже о братьях и сестрах. Он один близкий мне человек. Он заменял мне всех: и маму и друзей. Мы вместе ездили отдыхать, разговаривали по душам, помогали друг другу. Я, конечно, доставляю ему хлопот: то загуливаю, то дела забрасываю, то вещи его раздариваю, машину старую разбил. Могу за вечер всю зарплату растранжирить.
– И вы никогда из-за этого не ругались?
– Практически никогда, он души во мне не чает. Да я сначала сам к этому всему легко относился. Но я его никогда не подставлял, а если он меня о чем-то просил, то я бросал все свои дела и мчался к нему. Даже если находился на романтическом свидании. Знаешь, он человек не простой, кажется очень резким и прямолинейным. Хотя сердце у него доброе. А сейчас все изменилось. Он не верит в свое выздоровление. А я не знаю, что буду без него делать.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
Пришла Алешина мама, забрала сына. Кристина поднялась, собрала оставшиеся игрушки, убрала в кладовку. Подошла к скамейке. Как же трудно было его слушать. Она никогда не отличалась крепкими нервами. А такие истории слушать было совсем не выносимо. Вот черт, она же сама попросила правду. Святая наивность. Вот поделится он своими проблемами, и что она будет делать?
– Подожди меня здесь.
Она ничего не стала объяснять, зная, что он никуда не уйдет. Поднялась в группу, закрыла все форточки, взяла свою сумку. Закрыла дверь в группу и стала медленно спускаться вниз. Она не торопилась, пытаясь немного успокоиться и приготовиться к дальнейшему его рассказу.
Она вышла на улицу. Незаметно подкрался вечер, стало прохладнее.
Она присела обратно на скамейку.
– Мне просто некому рассказывать это. А он прекрасно понимает мое состояние. Но в принципе это все было предисловие.
– Тогда давай главное.
– Давай главное. В прошлый раз мы с ним серьезно поговорили, несмотря на все запреты врачей. Ему же нельзя волноваться. Точнее будет сказать, что он говорил. Про то, что время баловства для меня закончилось, про то, что я прямой наследник всего его состояния. Нет, ну до состояния его накопления не дотягивают, конечно, но все-таки. Взять хотя бы машину и квартиру хорошую. Он много говорил о том, что мне теперь все придется делать самому, советоваться будет не с кем, сокрушался, что не доживет до внуков. А когда я до конца все это понял, он сказал, что и это все лирика. Что во мне течет его кровь, и я никогда не подведу ни себя, ни его. Тогда я спросил, что же его волнует. Оказалось, отсутствие у меня жены.
– Прости, а сколько тебе лет?
– 29.
– Да? Я думала, больше.
Ему действительно можно было дать больше. Возможно из-за того, что он всегда ходил в деловых костюмах.
– А тебе? Впрочем, можешь не говорить.
– Мне 31.
– Да? – теперь удивился он. Оказывается, она старше его. – Никогда бы не подумал. Честно.
