– Пап, ты сильно – то не переживай за меня, за себя беспокойся, ладно? Кристин, я ведь правильно говорю? – Саша склонился к отцу, поправил у него одеяло, – вы поболтайте пока, а я к доктору схожу.
И быстро вышел. Николай Степанович обратил все свое внимание на гостью. Почему-то эта нисколько не походила на предыдущих Сашиных девок.
– Ты тоже считаешь, что мне не стоит сильно за Сашу переживать? – спросил он, и Кристина почувствовала себя студенткой, сдающей экзамен пожилому и вредному преподавателю.
– Вам сейчас важнее думать о собственном здоровье, поправляться скорее. А за Сашу беспокоиться не стоит, он сильный и сам со всем справится.
– Вы давно с ним знакомы?
Кристина замялась.
– Вообще-то не очень.
– Он у меня совсем еще мальчик, – вздохнул он. – За ним до сих пор присмотр нужен. Как он будет жить один?
– Ну почему один? Вы не должны говорить так. Вы обязательно поправитесь.
Николай Степанович как-то нахмурился, и Кристина вдруг почувствовала его усталость. Не ту, что накапливается за день, а ту, которая копится изо дня в день, скатывается в снежный ком и становится хронической.
– Вам нужно отдыхать, расслабиться и не думать о работе и сыне. Вот поправитесь и возьметесь за все с новой силой.
Она правда так думала. Это совсем не была угодливость или желание понравиться, ей вдруг захотелось заботиться, поухаживать за этим человеком.
– Мне кажется, Кристина, что вы старше моего сына, – сказал вдруг Николай Степанович и сразу прочитал в ее глазах удивление.
– Как вы это поняли? Мне никто не дает мои годы.
– И я бы не дал, если бы вы встретились мне в другое время.
– Не поняла, – призналась Кристина и даже взглянула в его глаза. Они оказались ясные и очень светлые, как и у сына. – То, что я, как бы это сказать, не из общества вашего сына, это можно было увидеть, это заметно, но с чего вы взяли, что я старше?
Николай Степанович тихонько засмеялся. Тут открылась дверь, в палату залетел его сын, и Кристина так и не узнала, как он определил ее возраст.
– Ну что отец, доктор сказал, что ты идешь на поправку. И особенно просил обратить внимание на тот препарат, который он рекомендовал, это очень хорошее средство и…
– Ну хватит, хватит, – довольно резко прервал его Николай Степанович. – Не надо меня сказками кормить.
Кристина взглянула на мужчину. Он лежал, прикрыв глаза, как будто устал, и веки его немного подрагивали.
– И все-таки, папа. Доктор плохого не посоветует, и еще можно поставить тебя на ноги.
Николай Степанович ничего на это не сказал, но Кристина увидела, что он сильно сжал зубы. Вылечить человека без его желания практически невозможно, это она знала точно.
Саша вздохнул.
– Тебе чего-нибудь надо?
– Нет, не беспокойся, – пробормотал его отец, по-прежнему не открывая глаза, как будто потеряв интерес к происходящему. – Мне отдыхать пора, так что вы идите, у вас у самих дел много.
– Ну мы пошли тогда.
Кристина поднялась, пошла к выходу и тогда вспомнила, что у нее в пакете вчерашний пирог.
– Я тут пирог принесла, – сказала она сиделке и протянула пакет, – если Николай Степанович не будет, сами съедите.
Сиделка молча кивнула, а Кристина краем глаза отметила, что Николай Степанович наблюдает за ней, слегка приоткрыв глаза.
– Пока, пап.
– До свидания. Выздоравливайте, – сказала Кристина, и они с Сашей вышли из палаты.
До машины шли молча. И только когда выехали за территорию больницы, он спросил:
– Ну как тебе мой отец? Не сильно напугал?
– Да нет. Он очень устал, это чувствуется. Но мне не показалось, что его состояние такое уж критическое.
Саша вздохнул.
– Ты просто его не знаешь. Он не привык показывать, что ему плохо или больно.
– Возможно. А что говорит врач?
– То же, что и всегда. Что ему не нравится поведение моего отца, и анализы тоже не нравятся. Надо провести всестороннее обследование, а отец против и уговорить себя не дает.
Они немного помолчали.
– Спасибо тебе, – наконец сказал он.
– Не за что. – Это спасибо показалось ей таким приятным.
Он высадил ее около дома и поехал дальше. На работу, объяснил он. Он теперь пропадает там целыми днями, дорабатывая проекты отца. Хотя точнее будет сказать – пытается понять специфику работы.
Как ни странно, но Кристина стала ездить к Николаю Степановичу в больницу через день, когда была в первую смену. И, как ни удивительно показалось ей, быстро нашла общий язык с этим незнакомым человеком.
Ты ему понравилась, сказал как-то Александр и посмотрел на нее почти восхищенно. И, разумеется, спросил, как ей это удалось.
Разве объяснишь ему, что она… с другой планеты. На которой не носят дизайнерские вещи, не дарят друг другу просто так бриллианты и не ищут наживу каждую минуту. На которой не ломают голову, как бы подороже продать свои достоинства, да и где, собственно, найти эти самые достоинства, если их отродясь не было.
А Николай Степанович в силу возраста, наверное, был человеком мудрым. А в силу состояния здоровья ему хотелось покоя и спокойного неспешного общения, на которое так не хватало времени, когда он «был в седле», как сам же и выразился. К тому же сам Николай Степанович был родом из простой семьи, тоже начинал свою жизнь на другой планете.
Кристина приходила. Узнавала о его здоровье, а потом они о чем-нибудь говорили или она просто читала ему книги. Маркеса, Борхеса, Артуро Перес-Реверте. От того, что появилось много свободного времени, он много читал, и ему нравилось, когда это делала Кристина. Он говорил, что она удивительно красиво читает, что слова у нее оживают и переливаются красками. Кристина пожимала плечами, детям просто нельзя читать по-другому, иначе они не заинтересуются и не захотят читать сами. Она вообще всегда боролась за то, чтобы детям больше читали и меньше давали смотреть телевизор.
Так прошло две недели. В один из дней Николай Степанович попросил Кристину почитать ему. Она взяла книгу Артуро Перес – Реверте «Клуб Дюма, или Тень Ришелье». До конца книги оставалось совсем немного, и она подумала, что как раз успеет дочитать сегодня. Она начала читать, но успела перевернуть только одну страницу, когда Николай Степанович вдруг спросил:
– Что же все-таки вас объединяет? Какие у вас отношения?
Кристина оторвалась от чтения и подняла глаза. Она даже не сразу поняла, про кого он говорит.
