Любовь моя, разведка!

Временный пост проводимого оперативного мероприятия был развернут в микроавтобусе «Фольксваген Т1» 1967 года выпуска с румынскими номерами, припаркованном в одном из переулков близ гостиницы «Перла». В «Фольксвагене» дежурили два резервных оперативных сотрудника, размещались портативная, но достаточно мощная радиостанция для экстренной связи с бухарестской резидентурой и Центром, запасные комплекты одежды и обуви, парики, макияж и прочие средства маскировки для разведчиков наружного наблюдения, работавших «в поле».

Нештатных ситуаций в ходе проведения комплекса оперативных мероприятий 05 августа 1979 года на курорте Мамая отмечено не было.

В 17—15 объект вернулся в гостиницу «Перла» и в 18—45 спустился в ресторан, где за дальним столиком работали сотрудники номер 2 и номер 3, обеспечивая визуальное наблюдение за объектом в зале. Сотрудник номер 4 осуществлял прикрытие операции, контролируя внешний периметр здания с основной привязкой к входу в гостиницу и ресторан.

05 августа 1979 года, 19—00

Мамая, Румыния

Разведка

– Мария, подготовилась?

– Так точно!

– Антиалкогольную таблетку приняла, не забыла?

– Обижаешь, товарищ начальник! Все как учили!

– Объект зафиксировала?

– Есть визуальный контакт! Вон он, голуба, один за столиком скучает!

– Ну давай, пошла! Ни пуха, ни пера, как у нас в России говорят!

– К черту! Правильно я ответила?

Начался следующий этап работы неких специальных служб по объекту. Из «Фольксвагена» в бухарестскую резидентуру разведки ушел очень короткий радиосигнал, который означал: «Все идет по плану».

Объект: майор Генерального штаба Вооруженных сил Социалистической Республики Румыния Ион Понару.

Сотрудники 1 – 6: офицеры Первого Главного управления (внешняя разведка) Комитета государственной безопасности Народной Республики Болгарии или сокращенно ДС (Державна Сигурность).

«Цветана»: Мария Малева, кадровый сотрудник ДС, лейтенант, оперативный псевдоним «Марта». «Муж» Цветаны: – Андрей Панин, капитан, оперуполномоченный Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ СССР, оперативный псевдоним «Арбенин».

05 августа 1979 года, с 19—15 до 20—00

Мамая, Румыния

Разведка

Сотрудник номер 2 вышел из ресторана гостиницы «Перла», закурил сигарету, огляделся и неторопливо прошагал рядом с неприметным микроавтобусом «Фольксваген Т1» 1967 года выпуска с румынскими регистрационными номерами. При этом он незаметно для постороннего глаза дважды постучал по кузову автомобиля. Это был условный сигнал. Окно машины приоткрылось и оперативник, задержавшись, чтобы отряхнуть пепел, просыпавшийся от сигареты на рубашку, не поворачивая головы, произнес:

– Объект на Марию не реагирует. Зажигалку поднял, но никакой инициативы не проявляет. Возможно, что-то заподозрил.

Из темноты микроавтобуса голос, пожелавший Марии ни пуха, ни пера, ответил:

– Спокойно, Кирил, не паникуй. Терпение! Будем ждать. Все равно мы вмешаться не можем. Распоряжений таких у нас нет.

Через некоторое время сотрудник номер 2 опять вышел из гостиницы и снова прогулялся мимо «Фольксвагена»:

– Прошло полчаса. Никаких изменений. Что-то идет не так. Объект на Марию не ведется. Андрей, что будем делать?

– Я уже думал об этом. Импровизировать будем, других вариантов у нас нет, – ответили из машины. – Уверен, Мария поймет и поддержит мой экспромт. В резидентуру не сообщать, а то, не дай Бог, остановят операцию. Под мою личную ответственность.

Андрей Панин – это он только что говорил – открыл дверь микроавтобуса и развернул схему ресторана:

– Так, еще раз покажи, где сидит объект и где Мария.

Болгарский разведчик указал пальцем. Мария и объект сидели на тех местах, которые были определены планом операции.

– Отлично! – Панин выпрыгнул из «Фольксвагена». Через пару минут в ресторан гостиницы «Перла» вошел хорошо одетый человек лет тридцати пяти. Он быстро оглядел зал и прошел к столику, за которым в одиночестве сидела молодая женщина в маленьком черном платье и жемчужным ожерельем на груди.

05 Августа 1979 года, 23—30

Мамая, Румыния

Разведка

Когда Понару и «Цветана» встали из-за стола и направились к лифту, сотрудник номер 3, выждав, когда парочка скроется, не торопясь подошла к телефонному аппарату для местной связи внутри гостиницы, сняла трубку и набрала несколько цифр. В номере, который находился на этаж выше апартаментов Понару, зазвонил телефон.

– Привет! – сказала девушка, когда на другом конце провода подняли трубку. – Мы хорошо посидели, устали. Пора готовиться ко сну. Через пару минут поднимемся.

– Хорошо, давайте, я жду, – ответил невидимый собеседник и отключился.

В помещении, которое до этого короткого звонка казалось безлюдным, бесшумным вихрем пронеслась небольшая суета. Двое, вынырнувшие из полумрака, еще раз проверили, насколько надежно заблокирована входная дверь, сняли маскировку с прибора визуального наблюдения, который располагался на полу. Визир позволял осуществлять зрительный контроль за помещением, которое находилось ниже. Рядом лежала скоростная фотокамера, с выстроенными возле нее в ряд запасными кассетами с пленкой. Фокус камеры заранее пристреляли к кровати нижнего номера.

Визир и фотокамера в одно мгновение были приведены в рабочее положение. Операция продолжалась.

Ион

Ион Понару был кровь от крови, плоть от плоти касты неприкасаемых румынского социалистического общества. Единственный сын одного из высших руководителей коммунистической партии страны. Единственный сын человека, который входил в узкий круг небожителей, допущенных к особе самого Николае Чаушеску. Счастливее билета в социалистической Румынии просто не придумать.

Понару-старший – Георге – родился в семье бедного ремесленника в местечке Балш (уезд Олт, что на юге Румынии). Кое-как окончил семь классов начальной школы. Повзрослев, перебрался в город Тимишоара, где устроился на работу механиком в железнодорожные мастерские.

Тогда же вдохновился постулатами Маркса-Энгельса-Ленина и примкнул к Коммунистическому союзу молодёжи Румынии. Дважды арестовывался румынской королевской тайной полицией «Сигуранца», приговаривался судом к небольшим тюремным срокам за пропаганду запрещенных в придунайской монархии идей. Во время второй мировой войны Понару-старшему удалось совершить побег из концлагеря, где он содержался, как политический заключенный. Затем пару лет он находился на нелегальном положении. Перспективный юноша обратил на себя внимание тогдашних лидеров коммунистического движения страны. После свержения диктатора Антонеску отец Иона был приглашен на постоянную партийную работу.

Первоначально карьера Георге Понару на этом поприще развивалась ни шатко, ни валко – он кружил по периферии страны, занимая невысокие посты в региональных органах Румынской рабочей партии. Но Георге не отчаивался – всюду набирался опыта работы в качестве партийного функционера, оттачивал мастерство в закулисных интригах. В пятидесятых годах Понару, наконец, повезло – механизм ротации кадров вынес его в столицу. Там его ждала должность инструктора в административном отделе центрального комитета партии.

С самого начала своего пребывания в Бухаресте Понару-старший стал близок к мало кому известному в ту пору человеку по имени Николае Чаушеску. Немаловажную роль здесь сыграл тот факт, что будущий Кондукэтор тоже был родом из Олта.

(Прим. Автора: Кондукэтор (руководитель), а также Кырмач (кормчий) – неофициальные прозвища Николае Чаушеску, которые он самолично и одобрил. Другими «титулами», которыми величали этого человека в средствах массовой информации и в восторженных речах, были: «Гений Карпат», «Источник нашего света», «Полноводный Дунай разума», «Отец Родины» и прочая, и прочая, и прочая).

В 1965 году умер первый секретарь Румынской Рабочей партии Георгий Георгиу-Деж. Между ближайшими соратниками почившего в бозе вождя, как это всегда бывает, началась свирепая борьба за власть. Ни у одной из сторон не получалось одержать безоговорочную победу. Период безвластия в партии и стране слишком затянулся. На главную руководящую должность Румынии срочно потребовалась временная фигура, устраивающая всех. Выбор пал как раз на Николае Чаушеску. Тот никогда не был фаворитом. Николае представлялся случайной фигурой, которую все посчитали слабой. Маленького роста, косноязычный, неприметный, сговорчивый человечек, он казался самым подходящим вариантом на позицию «зиц-председателя». Его кандидатура не озлобляла ни одну из сторон, которые тогда дрались за власть.

И, как это всегда случалось, случается и будет случаться в этом мире, назначение временщика стало стратегической ошибкой сильных мира сего. Чаушеску недооценили. От него ждали полной покорности и послушания. А он, усевшись на трон генерального секретаря Румынской коммунистической партии, быстро и охотно включился во внутрипартийные интриги. Вместо неприметного партийного функционера, вытащенного откуда-то из второстепенной линейки руководящего состава, на авансцене оказался умный, хитрый, беспощадный и беспринципный властолюбец. Высшей и единственной его целью являлся – ни много, ни мало -захват полной личной власти в стране. Достичь этой вершины было невозможно без преданных людей. Вот в этот узкий круг соратников и вошел Георге Понару. Следует сказать, что он полностью оправдал доверие будущего «Гения Карпат» – в политических схватках с противниками был неистов и беспощаден, в общении с вождем кроток и безгласен.

Чаушеску победил. К концу шестидесятых годов его власть в Румынии приблизилась к абсолютной. Враги были уничтожены. Никто и ничто не мешали радоваться триумфу. Ближайшее окружение вождя расслабилось и стало наслаждаться всеми возможными и невозможными благами и привилегиями. Жизнь удалась. Их жизнь.

Карьера Георге Понару – ничем особо не примечательного, но глубоко преданного лично Николае Чаушеску человека – быстро шла в гору. Кандидат в члены центрального комитета, затем сразу – действительный член ЦК, вице-президент Государственного совета,член Великого Национального Собрания, советник генерального секретаря ЦК РКП, член-корреспондент Академии Наук, кавалер многочисленных медалей и орденов. Обладатель несчетного количества званий, должностей, значков, брелоков и прочих побрякушек.

Особыми знаниями и компетентностью в какой бы то ни было отрасли человеческой деятельности Георге Понару не отличался. Кроме одной – любви к «Гению Карпат». Здесь он был виртуозом. Так, в ходе работы многочисленных партийных форумов энтузиазм Понару-старшего не знал границ. Товарищ Понару постоянно и громогласно призывал делегатов к энергичным аплодисментам и скандированию лозунгов, прославляющих Кырмача, сам первым вскакивал и хлопал практически после каждой фразы вождя, иногда даже прерывая аплодисментами самого Чаушеску, прежде чем тот закончит говорить. И руководителю это нравилось.

Из-за близости к Чаушеску Понару-старшего опасались и недолюбливали. В высших слоях партийной элиты завистники дали ему прозвище «Траяска» (trăiască – по-румынски «да здравствует»). «Да здравствовать» у Георге мог только один человек – понятно, кто.

Ион же Понару был далек от перипетий карьеры, которую сделал его отец. Политика, комсомол, коммунистические идеи – все это его совершенно не интересовало. Когда родители перебрались в столицу, он являл собой образец тихого ребенка с периферии, вдобавок полностью затюканного деспотичной матерью. В Бухаресте Ион, взрослея, быстро вкусил все прелести жизни, ранее запретные для него, и превратился в хрестоматийный образец так называемой золотой молодежи. Благодаря положению отца ему можно было все. И он черпал эту вседозволенность полными пригоршнями. Постоянные пьяные кутежи с такими же, как и он, мажорами, сумасшедшие гонки по ночному Бухаресту на элитных иностранных автомобилях, мордобой в дорогих ресторанах. Ион забыл слово «нельзя». В кругу детей румынской номенклатуры молодой человек выделялся саркастическим цинизмом, поэтому друзья прозвали его «Циник». Ему нравилось это прозвище. Он был заводилой, классным парнем, с которым все хотели дружить, поскольку с ним всегда интересно и увлекательно. И можно было не бояться последствий.

Если случались «мелкие» неприятности – например, в виде автомобилей, разбитых во время пьяных гонок по городу, или, скажем, заявлений в полицию об изнасиловании от простых девушек, которые, на свою беду, попадались на пути папенькиных сынков – отец Иона решал эти вопросы через свои возможности. Легко, быстро и без огласки. Одним снятием трубки с телефонного аппарата, на котором красовался герб Социалистической Республики Румынии. Папа был далек от жизни ребенка, никогда не участвовал в ней. Узнавая о похождениях сына, Понару-отец даже где-то в глубине души завидовал ему – его собственная молодость прошла в нищете, в концлагерях и подполье. Так что пусть резвится, коли есть возможность.

Пьянки, кутежи, бессонные ночи – плохая дорожка. Даже для детей партийной элиты. Поэтому, когда подходило время, высокопоставленные родители железной рукой стаскивали своих отпрысков с нее и заставляли начинать карьеру. В конце концов, у них, у этих людей, все было предопределено заранее – престижные ВУЗы, после которых их ждали высокие и уютные должности вплоть до заместителей министров, советников в посольствах в хороших сытых странах. Первыми людьми они не назначались никогда. Упаси Бог! Тогда придется работать, решения принимать, брать на себя ответственность. К этому они приучены не были – зачем, если и так все хорошо.

После окончания школы Ион Понару твердой родительской рукой был устроен на учебу на самый престижный факультет бухарестского Университета – факультет международных отношений. В жизни молодого человека мало что изменилось – по-прежнему обилие денег и никакого контроля. Что еще нужно для того, чтобы глубоко и навсегда закомплексованный юноша слетел с катушек и начал тешить все свои комплексы. Причем в самой отвратительной форме. Пьянки, разврат, хулиганские выходки, праздность, прогулы – это все, что можно сказать про студенческие годы Понару-младшего. Пару раз его хотели исключить из университета за неуспеваемость, но всякий раз выручало вмешательство отца.

В конце концов Ион окончил университет, и молодого дипломата распределили – ясное дело – в министерство иностранных дел Румынии. Разумеется, в самый престижный отдел по работе с развитыми капиталистическими странами. Чтобы через годик отправиться в загранкомандировку в богатую и спокойную страну.

Но к взрослой жизни, как оказалось, сынок совершенно не был готов. Ежедневная рутинная служба в министерстве, работа с девяти до шести, кругом начальство, все скучные, одеваются строго, ходят по струнке. Иона просто трясло от этой атмосферы, он не желал принимать новые условия жизни. Вскоре молодой человек самовольно перестал ходить на работу и ударился в беспробудное пьянство. Сразу сказать отцу об этом побоялись – из-за опасений репрессий в свой адрес и надежд, что вопрос решится сам собой.

Он и решился. Однажды разгульная компания во главе с Понару-младшим дефилировала по столичному парку Флоряска. Спиртного выпили уже немало, поэтому поход сопровождался хохотом, криками, хулиганскими выходками и варварством – ломалось и крушилось все, что попадалось гуленам под руку. На пути компании оказалась парковая скамейка, на которой мирно беседовали две дамы. Одна из них сделала молодым дебоширам резонное замечание. Реакция Иона последовала моментально – он молча подошел к лавочке, расстегнул брюки и начал мочиться на женщин. Собутыльники сперва немного опешили от такой проделки «Циника», но затем стали поддерживать своего заводилу одобрительным хохотом и нецензурными комментариями.

И все было бы спущено на тормозах. Как всегда. Но, к несчастью для Иона, одна из дам оказалась женой крупного представителя румынской иерархии. Менее крупного, чем Понару-старший, но достаточно высоко сидящего, чтобы не испугаться всесильного Георге. Оскорбленная женщина узнала молодого балбеса в лицо и пожаловалась мужу. Возмущенный супруг, в свою очередь, добился аудиенции у «Кырмача» и рассказал о происшествии в парке. Кондукэтор пришел в ярость. У него самого рос младшенький – Нику. К огорчению диктатора, Нику никоим образом не желал вести образцовую жизнь сына вождя румынского народа. Напротив, в пьянстве, разгулах и прожигании жизни ему не было равных. Секуритате изо всех сил старалась купировать негативные последствия его выходок, но в народе уже стали шептаться о масштабных дебошах Нику. «Гению Карпат» этот шепот не нравился. В конце концов, речь шла о будущем бесспорном и безальтернативном руководителе страны! Следовало срочно предпринять какие-то шаги – не по урезониванию сына, нет, а по затыканию недовольных ртов. И тут подвернулся этот сопляк Ион со своей парковой скамейкой и описанной на ней теткой. Отец нации должен быть суров и справедлив.

Через тридцать минут после жалобы оскорбленного супруга в огромном, больше похожем на зал, кабинете Кондукэтора уже стоял Георге Понару. Испуганный первоклассник перед суровым директором школы смотрелся бы достойнее. Чаушеску кричал так, что отца молодого хулигана от страха начала бить крупная дрожь. Подобной выволочки от руководителя Георге не получал ни разу, за всю свою долгую карьеру. Единственной темой монолога вождя было недопустимое поведение Иона Понару. Это позор для семьи и, самое главное – для партии! Эти уродливые выходки сынка одного из высших руководителей страны, – кричал вождь, – подрывают наш личный авторитет! Румынский народ должен замирать от счастья, когда ему дозволяется видеть и слышать непререкаемых лидеров партии, он должен брать с них пример! А вместо этого люди позволяют себе распространять слухи о непотребном образе жизни детей своих вождей!

И так далее, и так далее. Кондукэтор даже охрип от крика.

Немного успокоившись, он велел положить конец разгульной жизни Иона Понару. В противном случае в отношении его отца – Понару-старшего – последуют оргвыводы. В переводе на общедоступный язык это означало серьезную немилость со стороны «Кырмача», вплоть до низвержения с блистающего политического Олимпа. Все приближенные к вождю знали, как тот наказывает ставших неугодными соратников.

Георге Понару хорошо помнил последний такой случай. Великий руководитель внезапно заподозрил одного из своих приближенных в подготовке государственного переворота. В наказание подозреваемый – заслуженный партиец, с головы до пят в орденах и званиях – был «всего лишь» смещен с высокой должности и назначен на другую – совершенно незначительную, с мизерной зарплатой. За этим последовали лишение доступа к привычным начальственным кормушкам и выселение из благоустроенной государственной виллы в убогую клетушку на окраине Бухареста. Ни вызовов в Секуритате, ни допросов с пристрастием, ни ярлыков «враг народа». Впрочем, цель была достигнута – через полгода опальный функционер покончил жизнь самоубийством. Не смог жить жизнью простого румына.

Никакого заговора или планов государственного переворота не существовало и в помине – об этом Понару-старший, как, впрочем, и другие высокопоставленные лица, знал совершенно отчетливо. Жертвоприношение носило профилактический характер и было задумано и исполнено вождем в целях острастки для всего своего окружения. И окружение по-настоящему боялось.

По молодому балбесу Иону Понару приговор Чаушеску гласил: из МИДа выгнать, из комсомола исключить, за хулиганские действия – под суд. Всему этому дать широкое освещение в прессе. Чтобы народ видел, как вождь борется со скверной в верхах страны, невзирая на лица.

По-настоящему запахло жареным. Понару-старший немедленно кинулся исправлять ситуацию. Он унижался перед оскорбленной дамой и ее мужем, становился перед ними на колени, выпрашивая прощение за своего непутевого отпрыска, клялся, что все произошло случайно, и засылал в их дом грузовики с подношениями. В конце концов дама смягчилась и забрала из милиции заявление на Иона. У всех же детки растут, каждый такой шалунишка может угодить в неприятности. К тому же и муж ее высокопоставленный настойчиво советовал не наэлектризовывать ситуацию. Георге Понару все еще был силен, и черт его знает, как жизнь дальше сложится. А тут – и хорошие отношения сохранятся – по крайней мере, внешне – и компроматик весомый на Понару в рукаве останется. Всегда, в случае чего, можно будет использовать. В итоге до суда дело не дошло, огласки удалось избежать, но из МИДа Ион все же вылетел – этим пришлось пожертвовать.

Отдышавшись, Понару-старший решил направить разгульного сыночка на службу в армию, офицером. Во-первых, подальше от глаз великого руководителя, а во-вторых – в надежде, что военная организация хоть как-то дисциплинирует молодого балбеса.

Так Ион Понару стал лейтенантом румынских вооруженных сил. Стойко переносить тяготы и лишения воинской службы, согласно положениям воинского устава, ему не пришлось. Чтобы сынок не мотался по гарнизонам, отец устроил его на хорошую должность в Генеральный штаб. Военная карьера Иона оказалась успешной и стремительной. Кто бы сомневался! Совершенно не напрягаясь, за неполные семь лет он долетел до звания майора. Талант – его же никак не скроешь.

Время шло и, мало по малу, Ион угомонился. Практически все из его юношеского безбашенного окружения остепенились – работа, служба, семьи. Встречи с друзьями молодости происходили все реже, да и те, в основном, под наблюдением жен. Родители заставили жениться и Иона.

Отбор будущей супруги проходил под тотальным контролем строгой матери. Та прекрасно отдавала себе отчет, что, если сын женится на девушке своего круга, из числа «неприкасаемых» – капризной, избалованной, да еще с высокопоставленными родителями – ничем хорошим это не закончится. Требовалась потенциальная половинка из «простых». Чтобы обожала мужа и тещу с тестем, чтобы была бессловесной рабыней, которую осчастливили, приняв в Такую Семью. Не без помощи всесильной Секуритате кандидатуру на звание будущей супруги подобрали, изучили и одобрили. Брак был заключен. При этом мнение сына мамашу совершенно не интересовало. Так я решила – и точка.

Супруга Иона оказалась симпатичной девушкой из обычной средней семьи – папа и мама инженеры, да и сама она с высшим образованием, окончила какой-то институт. Войдя в дом Понару, молодая супруга оказалась на грани легкого умопомрачения. Она даже догадываться не могла, что в их небогатой, мягко говоря, стране существует такая сытая и обеспеченная жизнь. Утопающая в розовых кустах большая вилла в престижном районе Бухареста, прислуга, личный автомобиль с водителем, нескончаемые материальные блага из спецраспределителей, доступ к которым простому люду был наглухо закрыт. За такое внезапное и чудесное перенесение в рай на румынской земле молодая супруга души не чаяла в Ионе и была привязана к нему как собачонка. Хотя молодой муж регулярно ее поколачивал и пускался в загулы, практически не скрывая своих измен. Жена молчала и терпела, и в этом плане тыл Понару был прикрыт полностью. План мамаши удался.

Женитьба, работа в Генштабе и, конечно же, время изменили Иона. Он поутих и поскучнел. От блистательного отвязного мажора в нем осталась только неуемная тяга к женщинам, овладевая которыми он продолжал себя видеть молодым «Циником» десятилетней давности.

Секуритате была хорошо осведомлена об излишнем увлечении майора противоположным полом. Как только количество агентурных сообщений о похождениях Иона достигло критического уровня, начальник особого отдела Генштаба полковник Николае Моня вызвал к себе своего сотрудника, старшего лейтенанта госбезопасности Рэдулеску:

– Лейтенант, у нас тут проблемка вырисовывается. Не скажу, что большая, но неприятная. Наш офицер, Ион Понару, – произнеся имя, полковник сделал многозначительную паузу, давая возможность подчиненному осознать значительность разговора, – шляется по бабам без разбора. Просто сексуально одержимый тип какой-то. Ты возьми эту тему на свой контроль. Профилактический! Это понятно? – Моня побарабанил пальцами по столу. – Палку не перегибай. За пацаном надо присматривать, не более того. На всякий пожарный случай. А то вляпается в какую-нибудь историю, отвечай потом. Баб его брать на заметку и проверять. Всех. Не по поводу венерических заболеваний – это пусть он сам разруливает – а в другом плане. Мы должны быть в курсе, кто окружает нашего молодого и перспективного офицера. Ну и профилактика, опять же. Мало ли какая дамочка начнет его шантажировать. Хорошо, если по своей инициативе. Хуже будет – если кто-нибудь ее надоумит. Ну ты понял…

Рэдулеску послушно кивнул головой:

– Так точно, понял, товарищ полковник!