Сквозь время. Вода и песок
– Да катитесь вы все к чёрту! Крикнул Кай в пустоту срывающимся голосом.
В порыве гнева руки у него задрожали, и он со всей силы ударил кулаком по капсуле, оставляя на ней глубокую вмятину. На глазах выступили слёзы, зубы крепко сжались, в груди полыхнуло пламя.
Это невозможно! Невозможно! Кричало в голове.
Когда нервы успокоились, и вернулась способность мыслить, Кай понял, что надумал лишнего. Наверное, хорошо, что всё сложилось именно так, и он всё-таки жив. Ведь всё могло быть хуже. Гораздо хуже. Или это всё-таки сон?
На последней мысли Кай остановился. Он рассмеялся хриплым, прерывистым смехом, качая головой и улыбаясь. Ну конечно! Сон! То, что он попал в аварию, пережил операцию и подвергся заморозке, было непреложным фактом, но то, что он очутился там, где очутиться не мог, фактом быть не могло.
Помогая себе руками, Кай оттолкнулся от капсулы и встал. Ноги всё ещё дрожали, но он хотя бы мог стоять. Медленно, шаг за шагом, он дошёл до каменных изваяний и положил на них руку, облокачиваясь, чтобы дать ногам отдохнуть. Кай совсем не удивился, когда статуи никуда не исчезли, только улыбка на его лице стала шире. Он смог их потрогать, даже сдул с них пыль, а ещё как следует рассмотрел, разглядывая странных мифических существ. Камень местами облупился и выглядел потёртым. Создавалось впечатление, что этим статуям много сотен или даже тысяч лет. Кай различил кентавра, а ещё русалку, водяного, рогатого черта и лесную фею. Вероятно, существа эти имели лишь некоторое сходство с данными им Каем именами, но других он не знал, да и эти-то вычитал в книжках.
Раз идолы были настоящими, в чём Кай теперь не сомневался, он решил как следует осмотреться. Первым делом обратил внимание на пол. Каменистый, холодный, твёрдый. Такой если и мог быть, то наверняка где-нибудь в пещере, но уж точно не в больнице. Кай снова услышал плеск воды и уже в который раз уставился на мелькающие на стенах отражения. Он отвернулся от статуй и пошёл в сторону небольшого углубления, где, по его предположению, прячась за каменными наростами, находилось маленькое озеро, от поверхности которого отражались играющие на стенах солнечные лучи.
Он шёл едва переставляя ноги, ощущая холод и твёрдые каменные наросты пятками и пальцами. Когда ему удалось добраться до озера, он сел на краю каменного выступа. В глубине воды блестели лучи солнца, которые проникали внутрь по узкому тоннелю и отражались ото дна, поигрывая на стенах. Значит, где-то снаружи был выход. Первое, что Кай сделал, это опустил в воду руку, коснувшись её пальцами. Вода была холодной, и сначала он отдёрнул руку, потом снова опустил её, набрал воды, поднёс ладонь ко рту и, прильнув к ней губами, выпил. Прополоскав рот, Кай выплюнул жидкость. Пресная. Он потянулся к волнующейся поверхности обеими руками набирая в них воду, стараясь донести до рта как можно больше, силясь насытиться животворящей жидкостью. Его посетила шальная мысль окунуться в воду с головой, но он не решился. Был ещё слишком слаб для подобных подвигов.
Вдоволь напившись, Кай развалился на полу, раскинув руки в стороны. Он лежал, глядя на теряющийся во тьме потолок. Размышляя в одно время обо всём и в то же время ни о чём. Прикрыв на мгновение глаза, Кай уснул. Ему снилась авария. Впившиеся в руль пальцы, пьяный мужчина и бутылка спиртного. Скрежет металла, муть в глазах, капли густой красной крови. Звон бьющегося стекла. Старик в рясе. Кровать, больница. Выжженный дочерна горизонт, взвившееся в воздух пламя. Разламывающаяся под ногами земля. Чёрная пропасть. Жгучая, разрывающая воспалённую плоть боль. Раскалённые до предела нервы.
Взрыв!
Кай очнулся и сел. Он понял, что находится в той же пещере. Тело дрожит, спина болит от впившихся в неё во время сна острых наростов грубого камня. Отблески воды больше не бегают по стенам, принося с собой свет. Кай потянулся к воде, чтобы умыться. Сколько он проспал? Неужели так долго, что наступила ночь? Умывшись, он зачерпнул воду ладонями и выпил её. Попытался встать. На его удивление, далось ему это куда легче, чем раньше. Ноги хоть всё ещё и были слабыми, держали его уверенно.
Начал беспокоить голод. С момента пробуждения желудок периодически издавал громкие непристойные звуки, но Кай старался не обращать на это внимания. В конце концов, он решил, что осмотрит каждый уголок, отмерит всю пещеру шагами и во что бы то ни стало найдёт выход.
**
Неизвестно, сколько прошло времени. Может минут десять, а может часа два – во тьме холодной пещеры рамки времени размывались, но кроме маленькой щели в стене, через которую внутрь со свистом проникал ветер, ничего найти не удалось. Кай долго стоял, вслушивался и даже внюхивался в задувающий снаружи воздух. Всматривался во тьму, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Пробовал даже кричать. Толку от всех этих действий не было никакого. Совсем. Он ещё дважды осмотрел статуи, походил вокруг капсулы и вернулся к маленькому озерцу. Уселся и долго глядел на его чёрную поверхность. Желудок заголосил громче. Кай застонал и начал думать, как ему поступить.
Какие были варианты? Сидеть здесь до тех пор, пока голод не сведёт в могилу? Ходить по кругу, надеясь отыскать выход? Бегать, прыгать, кричать и звать на помощь? В последнем варианте Кай очень уж сомневался. Вряд ли его здесь кто-нибудь услышит. Или, что казалось наиболее реалистичным, по крайней мере, в мыслях, это нырнуть под воду, проплыть по тоннелю и выбраться из пещеры.
Но что там, снаружи? Что бы там ни было, это была не больница и уж точно не привычный Каю город. Он не слышал ни шума двигателей, ни жужжания дронов, ни музыки и вообще всего того, что присуще современному мегаполису. Он всё больше уверился в том, что происходящее сон, но разве бывает так, что уснул во сне и в нём же проснулся?
Мысли путались. От одной к другой легче не становилось. С наступлением ночи в пещере похолодало, и теперь, чтобы не замёрзнуть, Каю приходилось ходить из стороны в сторону, выполняя упражнения. Так было теплее. К тому же эти действия помогали вернуть телу былую подвижность.
Спустя двенадцать кругов Кай решил прекратить бессмысленные блуждания. Он вернулся к озеру и сел. От твёрдого пола саднило всё тело, да и ноги поднывали, требуя отдыха. В голову снова ворвались рассуждения, которые наотрез отказывались покидать сознание.
Чем он рискует, если нырнёт в озеро и попробует выбраться? Всем. Если окажется, что плыть слишком далеко, то он задохнётся, но если выход рядом, то выберется и сможет найти себе пропитание и, если повезёт, крышу над головой. Наверное, сможет, а может и нет, но попытаться точно стоило. Как под водой будет вести себя рука? На вид она прочная и лёгкая, но если что-то пойдёт не так? Тогда он утонет.
Что же получалось? А получалось, что если он не выберется отсюда, то умрёт от голода, а если рискнёт, то может утонуть. Одно хуже другого. На глаза снова накатила усталость, и Кая начало клонить в сон. С непривычки тело утомлялось быстро. Ещё сильно терзал голод. Сколько он пролежал в этой капсуле, в конце-то концов? Кай снова улёгся на твёрдый неудобный пол, подвинулся немного правее, потом левее, выбирая наиболее удобную позу. Как только ему удалось нормально расположиться, он уснул. Когда проснулся, озеро снова светилось голубоватым светом и отбрасывало на стены блестящую рябь. Первым делом Кай сел и почувствовал, как у него онемело всё, что только могло онеметь. Он поднялся на ноги, зевнул и услышал несусветную ругань желудка, которому всё меньше нравилось происходящее. Организм требовал еды, и спорить с этим было сложно, как и кормить его обещаниями – от них сытым не будешь. Кай выругался. Он понимал, что его неизбежно ждут всё те же два безрадостных события: либо смерть от голода, либо от недостатка воздуха. Что было делать?
Не зная, чем заняться, Кай начал ходить по пещере и делать зарядку, разминая конечности. Если сначала казалось, что ему становится лучше, то теперь думалось, что он слабеет. Желудок стал напоминать о себе всё чаще, и Кай всё больше подумывал о том, чтобы осуществить рискованное дело, нырнув в озеро. Пусть это всего лишь сон, в котором он застрял, смерть казалась ему такой же страшной, как если бы он бодрствовал, а уж тем более голодная смерть. Пожалуй, ничего хуже, чем это, быть не могло.
Кай закончил с зарядкой и сел у озера, свесив ноги. Он вдруг твёрдо решил, что попробует и будь что будет! Набравшись смелости, он сделал глубокий вдох и прыгнул в воду.
Вода прохладой окутала тело. Кай погрузился глубже и оказался в длинном тоннеле, который уводил наверх, откуда, пробиваясь сквозь мутную толщу воды, светили лучи солнца. Он сделал несколько больших гребков, стараясь не пораниться об острые камни и нигде не застрять, потому как местами было слишком уж узко. Проплыл чуть дальше и понял, что ему не хватает воздуха. Кай с трудом развернулся в тесном давящем пространстве, поплыл обратно, поднялся наверх и вынырнул, с громким хлюпающим звуком глотая воздух.
Не прошло и часа, как Кай решил попробовать снова, но и на этот раз успеха ему было не видать. Чем дальше он заплывал, тем страшнее ему становилось, да и тоннель становился всё у́же. В общей сложности получилось четыре вылазки, и ни одна из них не оказалась удачной. Проведя оставшееся до вечера время за разминкой и отдыхом, предприняв ещё одну неудачную попытку, Кай уснул и проснулся только под утро. На этот раз он решил, что непременно осуществит запланированное и сделает это прямо сейчас. Он как следует размялся, сел у воды, набрал полные лёгкие воздуха и нырнул.
Как только голова его скрылась под водой, он поплыл по уже известному пути. Он коснулся дна, вильнул в сторону и оказался в узком тоннеле. Гребя руками, Кай отдалялся от маленького пещерного озерца. Он грёб всё быстрее, пробираясь меж камней, проталкиваясь вперёд. В один момент он понял, что воздуха ему не хватит. Вот хоть убей, не хватит. Нужно было скорее возвращаться! Кай запаниковал. Он хотел развернуться, но тоннель оказался настолько узким, что сделать это было невозможно. Попробовал оттолкнуться назад, но зацепился за камень, разодрал ногу и не смог протиснуться. Кай зарычал, выпуская изо рта пузырьки воздуха, понимая, что единственный путь – это плыть вперёд. Он подался дальше, хватаясь за камни, помогая себе ногами, ощущая, как воздуха становится всё меньше, как железной хваткой сдавливает лёгкие и желудок схватывают судорожные спазмы. Он старался изо всех сил. Безостановочно шевелил руками, ногами, цеплялся за всё, до чего мог дотянуться и вдруг увидел блестящий солнечный диск. Увидел зелень деревьев и серебро камня. Силуэты расплывались перед глазами, мутнели где-то там, вдалеке, словно расплывчатая картина сна, но всё же были настоящими. Оставалось немного. Совсем чуть-чуть!
Но воздуха было ещё меньше. Кай забирался по острым камням, цепляясь за них, раздирая руки и ноги. Перед глазами расплывались волны мутной крови, но он продолжал карабкаться, дрожащими руками прокладывая путь. Лёгкие опустели, по телу пронеслась волна боли. Кай схватился за горло, подтянул колени к груди, дёргаясь в судорогах, перебирая ногами, пытаясь забраться выше, дотянуться до пышной зелёной листвы, блестящего на солнце камня и ласкающих лицо тёплых лучей.
Он неожиданно понял, что это конец. Боли больше не было. Тело расслабилось, сознание окутало беспросветной пеленой тьмы. Кай застыл в безмолвном крике с вытянутой рукой. Рукой, которая тянулась к солнцу.
Глава 2. С ног на голову
Шумно раздувая листву заголосил ветер. Ноги омыло тёплой водой, в ушах зашумело. Кай почувствовал, как левую руку словно скрутило шипастыми ремнями. Он открыл глаза и, шипя от боли, посмотрел на имплантированную конечность. На первый взгляд всё было в порядке и совершенно неясно, что послужило причиной неприятных ощущений. В лёгких забулькало, к горлу подкатило, и Кай согнулся от сильного спазма, выплёвывая воду. Как только ему полегчало, он сделал несколько неловких движений, пытаясь отползти в сторону, и рухнул на песок, растянувшись на спине. Над головой протянулось бескрайнее голубое небо, по которому, словно корабли, плыли кучерявые пышные облака, чьи паруса раздувал ветер, направляя их путь. Где-то вдалеке громко крикнула чайка, защебетали спрятавшиеся в тени деревьев лесные птицы.
Глядя на небо, Кай протянул к нему руку. Ему на пальцы села бабочка. Бабочка раскрыла веером крылья, демонстрируя яркий оранжево-чёрный окрас, вспорхнула и, раскачиваясь на ветру, улетела. Он ещё долго лежал с вытянутой рукой, глядя ей вслед.
Живой, – первая и единственная вспыхнувшая в голове мысль. Живой.
Кай попытался сесть. Голова налилась кровью и стала тяжёлой. Сдавливая горло снова подкатила тошнота, но на этот раз всё обошлось. Перед ним на весь горизонт растянулась водная гладь. От воды отражались солнечные лучи, от гуляющего по её поверхности ветра поднимались волны. Волны легонько касались берега, принося с пеной сломанные веточки, листочки и палочки. Слева на горизонте берег изгибался дугой, упираясь в огромную гору, на вершине которой кривым сточенным зубом стояла башня. Справа вода огибала большой, вымытый волнами утёс. Кай понял, что именно там, в пещере под утёсом, он и проснулся. Оттуда он пытался выбраться и, на своё удивление, выбрался.
Всё бы ничего, но то, что Кай видел вокруг, не могло быть правдой. Во-первых, хотя бы потому, что таких красивых мест, где природа ещё не тронута человеком, где поют птицы, монолитами возвышаются горы, где вода в озере прозрачна и чиста, попросту не существует. То есть, они существуют, но там, где они есть, Кай никогда не был и оказаться точно не мог, а там, где мог, всё уже давно загублено, и вместо зелёных деревьев и благоухающих цветов пустыня и редкие приспособившееся растения. Во-вторых, тоже, что и во-первых: ТАКИХ МЕСТ НЕ БЫВАЕТ!!
Невозможно! Не переставал думать Кай, глядя на прозрачную голубую воду, высоченные горы, пышную зелёную траву, цветы и деревья. Невозможно, потому что этого ничего нет. Это просто сон. Сон и всё тут. Пещера, вода и эти деревья. Иллюзия, фантазия. Воображение. Лицо омыл прохладный ветерок, и Кай на мгновение прикрыл глаза.
Может, этого и правда нет. Может, это действительно сон. Но чертовски красивый.
Когда он открыл глаза, всё было по-прежнему. Желудок заворчал, и Кая снова охватило чувство голода, о котором он, любуясь невиданными красотами, успел позабыть. Поднявшись на ноги, он чуть не упал. Чтобы удержать равновесие, ему пришлось вытянуть руки в стороны, перебарывая головокружение. По телу расплылась волна слабости, и Кая прошиб озноб. Отвернувшись от воды, он встретился глазами с густым лесом. Ничего подобного ему видеть не доводилось. Разве что в сети, которая была заполонена снимками ещё сохранившихся на планете райских мест. Чтобы в них побывать, приходилось выкладывать солидные суммы, которые Кай никогда бы не накопил. Сейчас он стоял лицом к лесу, позади него чистейшая водная гладь, а по сторонам горы, и всё это бесплатно. Чудеса, да и только!
Кай вспомнил про башню и посмотрел на неё. Если есть башня, значит, в ней кто-то живёт. Если в ней кто-то живёт, значит, он сможет обратиться к этому кому-то за помощью и, если ему очень повезёт, помощь эту ему окажут. Как минимум, он сможет выяснить, где оказался. Конечно, случиться могло всё что угодно. Больница сгорела, или, может быть, землетрясение, или ещё что, а капсула каким-то невероятным чудесным образом сохранилась, а может быть его вместе с другими перевезли как раз в один из таких райских уголков, чтобы продолжить лечение. Может, были какие-то осложнения, и поэтому он сейчас здесь. Но почему больше никого нет? Почему всё кажется таким ненастоящим? Почему он до сих пор уверен в том, что всё происходящее не более чем сон?
Кай сделал шаг вперёд, и его босые ноги коснулись прогретой солнцем твёрдой земли. Лоскуты высоких травинок защекотали ему пальцы и пятки, расстилаясь перед ним покрывалом. Он не помнил, чтобы ему хоть раз в жизни приходилось ходить босиком по земле, и ощущение это было странным. Непривычным. Даже чужим. Но приятным. Кай некоторое время стоял на одной ноге, водя другой по траве и привыкая к ощущениям, потом опустил её и пошёл вперёд, осторожно ступая, перешагивая камни и огибая валуны. Внимательно глядя себе под ноги, стараясь не споткнуться и не упасть.
Лес расстилался по склону, и чем выше Кай поднимался, тем тяжелее становилось идти. Ноги с трудом держали его, и он не единожды останавливался отдохнуть, усаживаясь то на валун, то на тёплую землю. Прячась в тени деревьев от жаркого солнца. Переведя дух, он вставал и шёл дальше.
Усталость имела свойство накапливаться, и остановки стали случаться чаще. Ноги дрожали от напряжения, сильно хотелось пить, на веки навалилась тяжесть. Когда Каю удалось забраться на склон, он уселся у корней толстого дуба и прикрыл глаза. Дышал он тяжело, слюна во рту стала вязкой, со лба валил пот. Ему казалось, что сил на то, чтобы продолжить путь, у него уже не найдётся. Неожиданно для самого себя Кай задремал. Проснулся он от того, что услышал голоса, которые постепенно становились громче. Помогая себе руками, цепляясь пальцами за кору царь-древа, Кай встал и огляделся. Никого. Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону, пробрался через поросль кустарника и вышел на накатанную дорогу. Тут-то он и увидел причину своего беспокойного пробуждения. Издалека, выворачивая из-за укрытого деревьями поворота, к нему ехала запряжённая лошадьми телега, на козлах которой восседало двое громко разглагольствующих пареньков. Парни, казалось, были увлечены спором и за дорогой не следили, и уж тем более не обращали никакого внимания на преградившего им путь нежданного гостя. Кай замер на месте, не в силах поверить своим глазам. Горы, озеро, трава, цветы, даже башня, но это?! Такое можно было увидеть только в кино! Кай долго присматривался к путникам, пытаясь сообразить, что ему делать, потом в груди у него ёкнуло, он рванул в кусты и прыгнул на землю.
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! Кричал он мысленно. Сердце его бешено колотилось. Ездоки постепенно приближались, и Кай начал разбирать отдельные слова их чудного диалога. Была в том диалоге легенда о сокровищах, стал быть несметных богатствах, коих дракон в златом обличье охраняет. Было что-то про улыбку яркую и прелестную, кожу матовую и щёки румяные, и деревню, кажется, “Огарёво”. Ещё было имя. Марика. Смысл сей белиберды уловить было невозможно, поэтому Кай не стал заморачиваться, да и не до этого ему было.
Когда путники проезжали уже совсем близко, он вжался в землю и совсем перестал двигаться, молясь о том, чтобы его не заметили. Трусом он никогда не был, поэтому совершенно не понимал, что на него нашло и отчего он решил спрятаться. Всё произошло само по себе. Как будто инстинкты в одночасье взяли верх над разумом. Наверное, всё дело было в том, что увиденное не могло быть правдой. Уже не в первый раз подобная мысль вспыхивала у Кая в голове, отдаваясь уколом в сердце и каждый раз он всё больше удивлялся тому, что видел.
А что дальше? Золотые драконы? Рыцари в доспехах? Или волшебники набегут, высекая из воздуха искры? Чушь!
Перемалывая мысль за мыслью в путаном сознании, Кай лежал на тёплой земле и не решался встать до тех самых пор, пока телега не умчалась далеко-далеко и голоса двух пареньков не стихли. Как только путники удалились, сумбур мыслей покинул застенки сознания Кая, и наступила тишина. Стоя под широкими ветвями большого дерева, Кай огляделся и прислушался. Мелодичное пение птиц отыгрывало симфонию, по тоненькой веточке прямо перед носом, спешно перебирая тоненькими лапками, полз маленький чёрный жучок. Плутая меж колосьев травы, у самых ног жужжал толстый шмель. На голову, тихонько шурша, упал листик.
Кай громко сглотнул. В приступе паники сердце опустилось в желудок и начало отбивать ритмичную дробь, отчего ворчание разгневанного тирана, требующего хлеба и ещё хлеба вместо зрелищ, было уже не унять.
Неужели всё и правда по-настоящему?! Ответа на сей вопрос у Кая как не было, так и не появилось. Размышляя над тем, что ему делать дальше, Кай вспомнил о заветной цели – одинокой башне, к которой он изначально направлялся. Угомонив рассудок и расшевелив задубевшее тело, Кай, словно заведённый, с трудом переставляя ноги, пошёл в её сторону.
**
Шёл Кай долго. Плутал по лесу, стараясь держаться подальше от дороги. Солнце за это время поднялось выше и начало нещадно палить, и только раскинувшаяся над головой листва, да изредка прогуливающийся по лесу прохладный ветерок облегчали его участь.
Когда башня уже была перед глазами, силы почти оставили Кая. Пижама липла к телу, глаза заливал пот, руки ослабли, а ноги то и дело спотыкались сами о себя. Язык настолько высох, что аж хрустел, а в желудке зияла огромная-преогромная, точно чёрная бездна, дыра. Хотелось упасть и, раскинув руки и ноги в стороны, принять свою участь, но Кай нашёл в себе силы, чтобы дойти до двери и, преодолевая слабость, сжать ладонь в кулак и дважды стукнуть по двери костяшками пальцев.
На стук никто не откликнулся. Кай с трудом осознавал происходящее и не понимал, что ему делать дальше. Ему было настолько плохо, что развалиться прямо у двери и будь что будет, казалось не самой плохой идеей. Лишь бы прекратить эту слабость, забыть о голоде и о том, что он видел и где оказался.
Забыть, забыть, забыть!
Кай снова постучался. На этот раз он стукнул трижды. Ответа снова не было. Он хотел было прижаться к стене, чтобы перевести дух и немного отдохнуть, но споткнулся о камень, потерял равновесие и повалился на дверь. Цепляясь руками за всё подряд, Кай схватился за ручку. Когда его качнуло в сторону, чтобы не упасть, он потянул ручку на себя, и дверь, к его удивлению, со скрипом раскрылась. Ручка выскользнула из рук, Кая потянуло назад, и он, больно стукнувшись пятой точкой о землю, осел в пыли, пялясь на чужое убранство, словно баран на новые ворота. Долго не думая, он дополз до порога, цепляясь за стену руками, помог себе встать и оказался внутри.
Он стоял в маленькой, простецки обставленной, но уютной гостиной. По правую руку от него спиралью вверх уходила пыльная лестница, притаившись у окна, белела печка, на ярком узорчатом коврике, прямо посередине комнаты, стоял стол. Вплотную к столу жались два высоких стула с резными спинками. Слева ютился узенький комод, к которому нагло липла старая исцарапанная тумба. Напротив сей парочки зиял широко распахнутый беззубый рот камина, внутри которого зубочисткой торчала кочерга. Рядом с умывальником, прямо напротив Кая, замерли два скособочившихся шкафчика для посуды, а справа от них высилась наполненная до краёв водой бочка, в которой плавал деревянный ковшик. Прижимаясь к потолку, с пошарпанных стен на незваного гостя грозно взирали охотничьи трофеи: морды животных, их длинные когти, рога и зубы.
Трофеи навели Кая на ужасную мысль, что здесь наверняка живёт некто очень жестокий и злой, и что отсюда нужно бежать как можно быстрее! Спрятаться в самой глубокой пещере, – зачем он вообще вылез?! Как следует выспаться, раздобыть еды и всё нормально обдумать, а уж потом пробираться во всякие там башни и прочие недружелюбные места. Только вот Кай не мог оторвать взгляда от бочки, потому как пить ну очень уж хотелось. Он прислушался – вдруг хозяин дома? Но было тихо. Кай бросился к бочке, схватил ковшик и зачерпнул воды. Первый он выпил залпом, ощущая, как целебная жидкость холодным водопадом стекает по высохшей пустыне горла в желудок, как начинает шевелиться язык, как смазываются дёсны и вяжется слюна. После второго Кай понял, что ему, в общем-то, не так плохо, но сильно клонит в сон, а мысли о еде причиняют жуткие страдания. После третьего ему пришла в голову мысль, что, может быть, стоит подняться на этаж повыше и остаться спать здесь? Сил было совсем мало, и вряд ли бы их хватило, чтобы уйти отсюда достаточно далеко и уж точно не осталось бы, чтобы отыскать безопасное место, где его никто не найдёт. После четвёртого Кай осознал, что жажду свою утолил и твёрдо решил, что останется здесь и будь что будет.
Кай бросил ковшик в воду, как следует отдышался и повернулся лицом ко входу, собираясь подняться выше и бухнуться на кровать, ковёр или хотя бы подстилку, лишь бы не спать в лесу, где полно жуков, пауков и прочей нечисти, которая ему была не очень-то приятна, да и пока он шёл, далеко не раз натыкался на волчьи следы, которые ему каким-то чудом удалось разглядеть. По крайней мере, он думал, что это следы волков, так как в жизни их никогда не видел, а может, сознание сыграло с ним злую шутку, и никаких следов вовсе не было. Так или иначе, быть съеденным Каю не хотелось.
На пороге стоял высокий худощавый мужчина в очках, глядя на гостя во все глаза. В одной руке он сжимал кусок надкусанного хлеба – щека оттопырена, с губ на пол сыплются крошки, в другой пальцы цепкой хваткой впивались в уши упитанного зайца, чья тушка свисала до самого пола. На поясе незнакомца блестело широкое лезвие здоровенного охотничьего ножа.