– Кто у тебя там, Коуди? – это произнес голос Мартина.
Коуди, так вот как тебя зовут.
Из темноты вышел Мартин. Он почти не изменился. Теперь я увидела его и курящим. Он был удивлен. Он выкинул бычок и затушил его ногой, протер свои очки халатом и посмотрел на меня еще раз.
– 1029! Твою налево, ты и вправду решила не пить эти таблетки даже после такого состояния? Я думал, люди подсаживаются на это дерьмо навсегда, но ты, видимо, смогла справиться с этим. Пойдем, я так рад тебя видеть.
У него на лице появилась непритворная улыбка.
– И я рада видеть тебя, Мартин. Давай обсудим все, как только я пройду.
– Конечно-конечно, проходи, тебе стоит это увидеть.
Я вошла в помещение и почувствовала себя плохо. Видимо, успокоительное перестало действовать. Я рефлекторно вцепилась в Мартина руками, словно дикий зверь. Коуди явно был не рад этому, но выразить этого не мог, поэтому просто смотрел за нами с каменным лицом. Я успокоилась, почувствовала себя в безопасности рядом с Мартином. Мне полегчало, и я отпустила его. Он посмотрел на меня с пониманием и даже аккуратно похлопал по плечу.
– Не бойся, рано или поздно мы вылечим тебя. Как и весь город.
– Спасибо, Мартин.
– Мне не нужно благодарности. Ведь если ты хочешь вылечиться от этого, то ты должна в первую очередь сама пытаться это сделать.
– Я понимаю.
Я очень хотела вылечиться. После этого я обрела бы такую свободу, которую невозможно описать. Одной рукой я вцепилась в запястье Мартина, а второй – в часы на своей шее. Только после этого я начала осматриваться. Я удивилась, когда увидела полноценный барак с небольшим медицинским уголком. Здесь были кровати, импровизированная кухня, какие-то запасы и даже небольшой стенд с винтовками, правда, сейчас их было не более четырех. Справа находилась такая же железная дверь. Мне трудно было сказать, есть ли за ней что-то вообще. Помещение освещалось свечами. Их было много, хоть и было видно, что их экономили – под ними располагалась небольшая тара, в которую стекал воск. Иконы Мартина также были тут – бережно поставлены рядом с медицинским уголком. Было уютно. Мартин провел меня к кровати неподалеку от его угла и посадил на нее.
– Пока тебя не было мы с господином Отто, который узнал обо мне, когда спасался от погони, организовали здесь убежище. Мы чуть не влипли, но нас спас Коуди. Ты его, поэтому он помог нам во всех начинаниях. Также Коуди говорит, что спас еще парочку людей. Мы украли из заброшенных строений кровати и матрасы, чтобы поместить всех здесь. Господин Отто рассказал мне о вашей встрече и согласился помочь. Он был поражен твоей отвагой и самоотверженностью. Отто отправлялся ненадолго в горячие точки и смог раздобыть нам винтовки, забирая их с тел павших солдат. Правда у нас особо нет патронов, но то, что они есть, уже радует.
– Вы действительно не сидели сложа руки… В отличие, наверное, от меня? – я почувствовала себя виноватой.
– Пусть лучше тебе об этом расскажет Отто, это долгая история.
Я увидела, как щеки Мартина краснеют. Он смущен? Интересно почему.
– Ладно… Кстати, я так и не спросила твою фамилию. – мне хотелось как-то разрядить обстановку.
– Роуз. – сказал он словно автоматически.
Я кивнула. Я задаю все больше и больше тупых вопросов.
– Кстати, Мартин. А как твои родители относятся к этому? И в университете? Как все это протекает?
– Мои родители мертвы для меня. Понимаешь, мой отец некогда был врачом, и я всегда хотел быть таким, как он. Я хотел спасать жизни, и отец для меня был героем, но чем больше проходило времени после революции, тем больше он «умирал», к сожалению, не от старости. Ему промыли мозги так, что он сменил шприцы и скальпели на молотки и отвертки. Он отказался от совей жизни доктора и превратился в обычную крысу в клетке, которой иногда дают сыр, чтобы она не сдохла с голоду. А мать… а что о ней говорить? Она что до Часового была инфантильной уборщицей, что после. От отца у меня осталась только медицинская сумка, которую я у него и забрал под предлогом учебы, хотя, скорее, я просто не хочу, чтобы она находилась в его руках. На учебе никто не жалуется на мои успехи. Я лучший хирург на своем факультете, если все хорошо сложится, то через 4 года я смогу закончить университет и стать хирургом. Что скажешь, звучит неплохо? – он улыбался мне. Это было очень мило, и я не могла не улыбнуться в ответ.
– Да, это действительно классно, но мне жаль твоих родителей, – улыбка спала с моего лица. – Я сама не знаю, где мои мама с папой. Я искала, но в воспоминаниях осталась только мама. Где она сейчас, я не знаю.
– Где бы они сейчас ни были, я уверен, они бы гордились тобой.
– Нет, они бы точно не могли гордиться тем, что из меня сделали.
– Брось, 1029. Это не ты выбирала – стать такой или нет. Ты выживала, и сейчас приходит конец самой необходимости выживать, с нас всех спадают кандалы, и очень скоро каждый из нас обретет свободу.
– Очень скоро – это когда?
Он промолчал и просто приобнял меня.
– Я не знаю, 102. Я не знаю…
Он не хотел мне врать, но в его голосе все равно чувствовалась надежда. Я обняла его тоже и тяжело вздохнула. Я почувствовала, что хочу есть. Я спросила, есть ли у нас продукты. Мартин сказал, что есть то самое зерно, какие-то овощи и бакалея, которая должна как-то разбавить все это.
– Мартин, с зерном явно что-то не то. Мы не должны его есть.
– Я знаю, 1029, но у нас нету выбора.
– Нет, ты не понял. Нам надо как можно скорее отказаться от него. Я вспомнила, что от качества еды зависит то, как мы будем себя чувствовать. Если мы и дальше будем есть это, то просто останемся без сил.
Мартин подумал, почесал подбородок, встал и посмотрел на меня.
– А ведь и вправду. Как я сам до этого не додумался раньше?.. Я не биолог, но я должен заняться этим прямо сейчас. Нам нужно или модифицировать эти сорта или создать свои, иначе мы не сможем сражаться. Сраный Часовой даже это продумал, ведь достаточно всего двадцати лет подобного питания, и уже не останется здоровых людей, которые смогут противиться системе. Он не хочет замораживать мир, в котором есть хоть какой-то источник тепла, он хочет заморозить его со стальной уверенностью в том, что все верят в его идеи. – в глазах Мартина читался ужас.
– Поэтому мы и должны сражаться, чтобы не потерять наше время.
– Хорошо. Я должен немедленно приступить к попыткам. Прости, что я так ухожу, но лучше спроси обо всем у Отто, он за той железной дверью продумывает план действий.
Я хотела расспросить Мартина подробнее по поводу таблеток, но я думаю, что у него было на это время. И все же, он уходил от меня не потому, что не хотел со мной говорить, а потому, что хотел как можно скорее помочь другим. Коуди вновь ушел сторожить первую дверь, а я постучалась во вторую. Дверь открылась. Предо мною действительно стоял Юзерфаус. Он ни капли не изменился, только чуть сильнее зарос и поседел. Честно говоря, я даже думаю, что он похорошел. Его кожа не выглядела такой уж безжизненной. Мне стало легче на душе. Он был рад меня видеть, хотя не подавал виду и старался казаться серьезным.
– Рада видеть вас, господин Отто! – я говорила с какой-то детской радостью.
Странно… Надо будет потом разобраться с этим чувством.
– И я рад видеть вас, 1029. У меня к вам разговор.
Я прошла в темное для себя помещение. К счастью, благодаря Юзерфаусу я чувствовала себя в безопасности. Я сделала глубокий вдох и осмотрела помещение внимательнее. Это был импровизированный штаб с какими-то картами, знаками и рисунками, большую часть которых я не могла понять от слова совсем. Еще на стене висела какая-то ткань с часами, остановившимися на отметке 12, перечеркнутыми красным крестом. Вопросов стало только больше, и меня это сильно пугало. В середине комнаты стоял большой стол, на котором располагалась карта города. В центре была обозначена башня, а весь остальной город была усыпан какими-то муравьиными каналами, которые вели к большим муравейникам. Один из таких был моим муравейником, правда, я не знаю могу ли я вообще, его называть своим. Пожалуй, эту глупую мысль тоже стоит отбросить.
– 1029, я редко видел, чтобы люди восставали из мертвых, скажем так, я помню лишь один раз, и тот был в книге. Поэтому я не уверен, как должно относиться к этому всему.
– Все в порядке. Относитесь к этому так, словно я была жива еще вчера.
– Хорошо… – он отвел взгляд в сторону.
Он точно не сможет прислушаться к этому совету. Я его понимаю, ведь если бы я не умирала так часто, то сама бы не привыкла к этому всему. Нужно было прервать неловкую паузу.
– Господин Юзерфаус, я понимаю, что сейчас перед нами стоит серьезная задача, но я хочу покопаться в недрах своего сознания и понять себя. Можно я задам несколько личных вопросов?
– Конечно, 1029. Я обязан тебе жизнью, поэтому спрашивай что угодно. И да, нам уже пора перейти на «ты», все-таки тебе еще долго со мной общаться.
– Хорошо. В общем, Мартин сказал, что я могу расспросить вас насчет того периода, когда, я, так сказать, была не с вами.
Почему-то этот вопрос смутил его.
